Снейповедение

Чем ближе я оказывалась к Северусу, тем больше понимала, что этот человек соткан из противоречий. Он был невероятно уязвимым. Если бы это качество сочеталось с мягкостью или мягкотелостью, что не является одним и тем же, жизнь давно размозжила бы его. Потому мой Снейп и оброс ледяным панцирем, покрылся колючками и начал источать яд. Почему я продолжала про себя называть его частенько по фамилии, хотя обращалась по имени? Скорее всего, я так и не доосознала, кем он для меня является! Назвать Северуса возлюбленным я не могла. Таких парней не любят. Меньше всего он вызывал теплых, щемящих душу чувств, кроме, пожалуй, жалости и страха за его жизнь и здоровье. Северус был из тех молодых людей, кого хочется растерзать порой, чтобы успокоить наконец обезумевшее сердце, стучащее в самом животе. Теперь у меня руки тряслись при виде моего Снейпа. Ну, а у него словно пробку выдергивали из слива каждый раз при встрече со мной. Он не был обязан изливать мне свою душу. Я и откровенности особой не ждала. Просто получала эмоционально почти не окрашенные такие подробности мыслей и чувств, что кровь стыла в жилах. Да, так проще было понимать его. И тем меньше хотелось знать эту правду. В те минуты излияния эмоций, которые невозможно было копить дальше, он уже указал мне путь. И я, как могла, пыталась спасти его от себя самого. Ибо целый мир вокруг с его нормами и правилами был не указ Северусу Снейпу!

***

Северус сидел на полу переходной галереи, сунув ноги между перил. Свистел пронизывающий ледяной ветер, секло мелкой ледяной крупой, а ему будто и дела не было. Я намотала шарф поверх шапки и приближалась скачками, воображая, что найду его неживым. Просто насквозь промерзшим и приставшим к этим перилам. Он обернулся. К взгляду его черных с графитовым отблеском глаз привыкнуть невозможно. Они были холоднее стужи вокруг. И сколько я не ждала проблесков счастья при моем появлении, все это было не то. Вероятно погружение в противозаконную область магии делало его таким. Знания делали его самим собой. А многие знания, как известно, — многие печали. — Садись рядом. Я пробую удержать согревающие чары. Мне бы их лет семь назад! — Северус попытался улыбнуться. Только после сказанных слов я заметила, как дрожит воздух, создавая дополнительные завихрения. Очевидно, чары были энергозатратными. Легкая складка лежала меж бровей. И говорил он, экономя силы. Я присела на корточки, засунула нос в пределы теплого поля, ощущая, как тот мгновенно наполнился соплями. А Снейп-зараза вытащил из кармана липкий леденец с ароматом сушеных трав и сунул его мне за щеку. Тонкий палец беззастенчиво юркнул между губ. — Я укушу тебя! — вспылила, чувствуя нарастающее напряжение. — А когда ты истощишься, мне придется левитировать тело, что вызовет уйму ненужных вопросов! — Глупости! — встрепенулся Снейп. — Это — бытовые чары. Использовать их может и должен любой маг. Пришлось соглашаться и садиться как можно ближе, чтобы не спровоцировать окончательное истощение. Вид отсюда открывался изумительный. Но дело было конечно не в романтике. Свидание выходило — так себе. И если бы я не знала, что мне преподнесут весьма конфиденциальную информацию, нашла бы другое место и время для встречи. Мгновенно сознание атаковали воспоминания, заставляющие окончательно отрешиться от окружающей действительности. Исчезли и головокружительная высота, и чувство беззащитности, и холод. Только темнота, хоть глаз выколи, и тишина, в которой каждый звук отдается набатом. И в первую очередь — стук собственного сердца, а мрачное сопение напротив вовсе заставляло щеки заалеть. Я не знала, но догадывалась, что затевает Северус. — Северус… — Если ты не уверена в моей личности, надо было предложить сыворотку правды! — прошипел он сквозь зубы. — Ты все шутишь! Я всего лишь обратилась к тебе по имени, — на самом деле я злилась слегка, что у действия оказались дурацкие прелюдии. — А я вполне серьезно. И я пригласил тебя в такое место, чтобы свидетелей было поменьше. — Если ты думаешь, что я собираюсь прилюдно, как некоторые… — мне не хватило духу признаться, что же я с таким жаром собиралась сделать. — В прошлый раз все вышло так сумбурно, — продолжил он, пропуская мою реплику мимо ушей. — Хочу попросить у тебя прощения за свою несдержанность. Оговорюсь, оскорбил я тебя преднамеренно, все-таки ты — мой друг! — Совсем ничего не понимаю! — прервала я разочарованно, понимая, что начинаю разговаривать громче нужного. Спасибо, предусмотрительно установленным заглушающим чарам и чарам незначительности, заставляющим любого постороннего пройти мимо дверей в общедоступную кладовку. Именно так. В спину мне упирались рукоятки далеко не метел, а швабр. Под ногами толпились не котлы, а ведра. А запах легкой затхлости ветоши для мытья полов не мешал лишь по причине крайней заинтересованности происходящим. — Что ты не понимаешь? Это выше моих сил! Когда я смотрю чужие мысли, я сам себе не принадлежу. Это очень страшно. Сознание ограждает нас от многого подсознательного. Я подсмотрел твой секрет. И я знаю, что это не придуманный страх. Кто-то надежно прятал информацию. — Немудрено. Там убийства произошли! — Так вот… — продолжил Северус. — Я стараюсь не совершать необдуманных поступков. Мои оскорбления ради твоей же безопасности. Я не хочу, чтобы из-за меня пострадали дорогие мне люди. — А о чувствах дорогих тебе людей в этот момент ты совсем не задумываешься?! Он промолчал, только по дыханию и возне было слышно, что переместился чуть правее. Внезапно он наклонился к самому моему уху, задел его губами и зашептал. — Это очень интересно с точки зрения того, какого эффекта я добиваюсь. А твои воспоминания еще ценнее. Они заставляют насторожиться. Все не так просто. Я дал себе обещание узнать, что произошло. — Не стоит, Сев. Я не хочу, чтобы ты копался в этом ужасе ни прямо, ни косвенно. Недаром взрослые люди попросили меня забыть эту историю. — А сколько они тебе не рассказали. Ты ведь не можешь не думать, что была и остаешься единственной волшебницей неподалеку от того злосчастного места. — С должниками разобрались, — бросила я безразличным тоном. На данный момент собственное объяснение показалось мне лучше не придумаешь. — Какие-нибудь торговцы контрабандой, нелегальные зельевары, темные личности… — Вот и узнаем, — выдохнул он прямо в ухо, прихватывая мочку губами. Вдоль позвоночника прокатилась горячая волна. Кульминация беседы застала-таки меня врасплох. Северус хихикнул нервно и завозился возле моего лица, сменив невидимое положение. Я ощущала прикосновение тонких, сомкнутых в ниточку, твердых как камень от страха и смущения, его губ к моим. Не могу сказать, что я развязная и многоопытная девица. Перспектива поцелуев по тихим безлюдным углам скорее угнетала. Мы будто крали сами у себя. Стеснение и невозможность разобраться в собственных чувствах, мотивах поступков, извращали саму суть происходящего. Ведь мы хотели остаться наедине не потому что наслаждались друг другом, мы чувствовали на уровне инстинктов, что надо прятаться. С другой стороны чисто платоническую область взаимодействия мы вроде перешагнули. И стоило начинать задумываться, что сближает нас вопреки логике. Моя ли привычка думать о нем беспрерывно, постоянно исходящая от меня инициатива, или его естествоиспытательская жилка, способность выходить в одиночку против любой системы. Тогда пожар так и не полыхнул. Слава Богу, мы не попросили друг у друга прощения, как это бывает, когда попадаешь совсем в молоко. Я чувствовала себя яблоком, изгрызенным червями сомнений. С одной стороны мне просто хотелось, как и многим, застолбить за собой парня, быть уж наконец-то взрослее, смелее и свободней. Ведь речь здесь шла не о фантастической перспективе помолвки. С другой стороны — Северус продолжал быть откровенно странным и малопривлекательным типом. Хотя, благодаря содействию богатого благотворителя, в его гардеробе появилась парочка дорогих, пусть и не новых вещей. Северус был вещью в себе, реже всего я замечала, что на нем надето. — Погодка выдалась!.. — продолжил он тоном светской беседы. — Снег ляжет, а у меня ботинки на волшебном скотче из лавки Зонко. — Хм, — мне нечего было ответить, от моего сочувствия подошва не прирастет. — Но я почти заработал на новые! Снейп расправил узкие плечи, красноречиво показывая, что парень он — не промах. Что вот-вот все посмотрят и поймут истинный вес данного индивида в обществе. — Классно! — стараясь ничего не нарушить, я прислонилась ухом к его плечу. — Кхм, — откашлялся глухо. — Смотри, что я принес… С этими словами он выудил из-за пазухи мятый, теплый пергамент. Такое впечатление, что это он с себя содрал кусок кожи. Я приняла подношение с достоинством, прекрасно понимая, что не вирши в нем. В тексте было подробное, изложенное сухим канцелярским языком, досье на возмутителей моего спокойствия. Да не на злодеев-психопатов, чьим действиям невозможно дать адекватную оценку. Передо мной вставала картинка в четком хронологическом порядке рутины жизни погибших волшебников. Я задумалась, впервые представляя себе, как эти люди встретились, как поняли, что любят друг друга. Был ли их взрослый сын покладистым молодым человеком или доставлял хлопоты родителям. Но ни сухие выкладки, ни моя цветастая фантазия не давали понимания произошедшего. — Где ты взял это? — спросила машинально. — Какая разница? — Северус исподтишка изучал мою реакцию. — Да пустяки… Дело-то наверняка легло на полку. Только не библиотеки Хогвартса и даже не ее запретной секции. — Ты задаешь неправильные вопросы, — он запнулся, — в отличие от Малфоя. Тот тоже ничего не спросил по существу дела, зато не позабыл о парочке выгодных для себя клятв! — Я глупая курица, — заключила, чувствуя беспомощность. — Курица? — он хохотнул коротко. — Ну нет! Тебе не хватает широты мышления. Или наоборот. Ты так и не научилась смотреть на этот мир сквозь шоры классового деления. Так и не поняла, равенства нет и быть не может. Читай… Первое, что я с жадностью принялась отыскивать, свое родство с этими магами. Теперь, когда я вспомнила ужасающий эпизод, благодаря любопытности и особым способностям Северуса, трудно было отвязаться от собственной выдумки. К моей радости ничего общего я с ними не имела. Очевидно, мои способности были следствием общего повышенного магического фона. — Если я тебя правильно поняла… — Изволь, я разжую тебе свою мысль! — он поморщился, махнув рукой. Но это не оскорблением было. Я слишком хорошо изучила выражение лица — Снейп устал. Как следствие — Снейп спешит. Для верности, чтобы точно не сомневался в моем внимании, я взяла его за руку крепко и обратилась в слух. — Старшие волшебники оба магглорожденные. Отсюда общность взглядов на жизнь, желание, возможно, вернуться в немагическое русло. Поверь мне, я много занимался изучением этой проблемы. Но заботит меня другое. — Северус, — я обратилась официальным тоном, — нет, ну правда? Ты совершенно честно изучал какую-то там статистику? Сколько тебе лет?! Тебе заняться больше нечем? — Одна наука ничем не хуже другой, если знания можно применить на практике! — он словно отмахнулся от меня своими словами. А я поняла окончательно, что передо мной неизученная вселенная со своей бездной особенностей мышления, способов познания и осмысления реальности. Одним словом, он с детства был слишком взрослым. И это мешало всему. В том числе и окончательному сближению с подругой детства. Лили совершенно по-девически хотела блистать, а не вникать в чужие патологии развития. И как ни странно это было интересно мне! Я хотела изо всех сил понять сейчас, до чего дошел Снейп, анализируя эту бумагу. — С точки зрения наследственности, — продолжил он, как ни в чем не бывало, — магические способности их отпрыска естественны. Но кое-кому так не кажется! Проявление магии на ровном месте, прямая зависимость сил от таланта, противоречат его концепции нового мира. Уничтожать магов, какими бы они второсортным и грязнокровыми не были, он не собирается. Но принизить их хочет, запретив размножаться. Но и это не основополагающий фактор террора и геноцида. Прежде всего этот волшебник уничтожает тех, кто сопротивляется. И если ты следишь за обстановкой в магическом сообществе, должна понять, война уже началась. Прошел и первый, и второй призыв в ряды незримых армий. Время определяться, сколько бы лет нам не было. — Эхм, — выдохнула я, наблюдая облачко пара, температура стремительно понижалась. — Значит, ты готовишься убить меня? Наказать за то, над чем я не властна. Я не знаю, чью сторону занять. И вижу, что выбор у меня невелик. А если я, скажем, подамся в светлый мир «чистой» магии? Есть ли там место для меня? А для тебя? Хотя, что это я спрашиваю… Ты точно заинтересуешь всех! — Кстати, как раз я уже ни в чем не уверен! Просто я не знаю пока, стоит ли сворачивать с выбранного пути, чтобы погибнуть. — Смотря чего бояться. Ты можешь погибнуть физически, а можешь потерять душу. Ведь убийство себе подобных влечет именно такие последствия! Лично я попыталась бы избежать обеих участей. — Лидия, да ты самая умная из известных мне куриц! Прям и не знаю чего в тебе больше рассчетливо-змеиного или приземисто-барсучьего. Я бы доверил тебе свою жизнь! — Тогда поспешим! У тебя кончик носа посинел, — я приняла вновь его слова буквально. Мы ворвались в безветренные и прохладные до дрожи верхние помещения учебной части. Вдруг Северус обнял меня. И вновь я убедилась в его силе. Если он и вводил в заблуждение своей худобой, я-то знала, что это сплошные жилы. Судя по частому стуку сердца, он был не на шутку взволнован. — Прости меня пожалуйста! — пролепетал он. Я почувствовала, что сейчас мне не поздоровится. Что это вновь будет монолог, заводящий меня в глухой тупик, где, словно стена со всех сторон, меня обступит один индивид — жизнь моя, мой Снейп. А я, в свою очередь, решая чужие проблемы, избавлюсь от своих. — Я все время нечестен с тобой! Я боюсь даже подумать, а поэтому никогда не говорю, что ты для меня значишь… — Северус, ч-ш-ш-ш… — попросила я вполголоса. — Слова, произнесенные вслух имеют великую силу. Конечно же я не хочу, чтобы ты врал мне или себе… — Вот и заткнись поэтому! — он почти кричал, но тут же сменил интонацию на зловещую. — Ты словно яд под кожей. Я не могу отвязаться и постоянно думаю о тебе. Мысли причиняют мне боль. Но только потому, что я самый настоящий трус. Я больше не могу себе позволить так жить! Я… Потому что я… Я тебя… — Я знаю… Как же просто, просто и естественно! Я словно шагнула в собственное недавнее прошлое, где я была точно смелее, признавая очевидное. Я влюблена в Северуса Снейпа! Он зажмурился. Беззащитный при свете солнца вытянул губы трубочкой. Передо мной вновь был наивный, увлеченный мальчишка, на чье чело еще не упал сумрак великой тени. Я приблизилась, на сколько смогла с открытыми глазами, а потом зажмурилась и поцеловала. Впервые наш поцелуй расцвел сам собой. Невинный, послушный, долгожданный, сладкий, исцеляющий бальзам. И время песком сквозь пальцы… Но вместе с тем тревожно. Я аккуратно погладила его плечи и застывшие на ветру волосы. Северус уже совершил ряд ошибок, выпутаться из которых было равнозначно гибели. — Нам надо о многом подумать. Он понимал меня почти без слов, без проникновения в мысли. По привычке, ускорившись почти до бега, мы отправились под защиту надежных подземелий.