Я приуныла. Если Снейп не знал, что делать дальше, то что могла предложить я? Несколькими поворотами колеса благосклонной Фортуны мы вдруг оказались у промежуточной цели. Снейп отступил, хотя бы на словах. А я, получается, его спасла, как и обещала.
Но радости победа не принесла. Что-то держало его крепко, если сам Малфой не погнушался принять у себя сомнительного союзника. По деяниям… Северус совершил ряд таких мерзких поступков и из кожи вон лез, доказывая свою состоятельность, что просто так его вряд ли бы отпустили.
Но он не унывал. Напротив, завел себе какую-то работу, поглощающую все его время. Северус прописался в библиотеке, просиживая там до самого отбоя. Его многострадальная сумка трещала от книг. То и дело его видели выходящим из пустого лабораторного класса.
Некоторые негласные правила общения оставляли мне лишь короткие мгновения, в которые можно было только быстро обняться. Зажмурившись, ощупать губами рельефы любимого лица. Отдаться во власть его тонких, как ниточка, губ. У меня в голове звенело от его поцелуев, а сознание близилось к обмороку.
Как всегда, в любимом читальном зале, где сквозь стрельчатые, как в готическом соборе окна, ориентированные на восток и запад, чтобы свет лился в любое время суток, а бронзовые светильники под потолком напоминали парящие в воздухе корабли, он бросил передо мной толстенное издание в мягкой обложке. Журнал упал с каменным грохотом.
— "Вестник зельеварения"? Для внеклассного чтения? Мне бы по программе сдать…
— Брось, ты нормально учишься… Гляди! — он улыбнулся так самодовольно, что мне и смотреть не нужно было.
Престижный журнал опубликовал статью студента, без ссылки на руководителя проекта и с заключением магического контракта.
— Это практически патент! Бюрократической волокиты, конечно, не избежать. Но я ясно вижу путь. Я выйду на мастерство и приобрету независимость.
— Но разве они не настигнут тебя? Разве ты не присягнул? — я оглянулась с опаской, но поблизости не было тех, кто услышал бы наш разговор.
— Нашла место… — однако он с готовностью задрал рукав.
Под бледной кожей, рисуя дельту реки его жизненных сил, проступали голубые венки. Тонкокостная рука имела при этом мужскую форму - в ней не было мягкости, чувствовалась сила. Поддавшись невероятному ощущению его мужского магнетизма, я робко провела кончиками пальцев по венкам, будто боясь получить электрический разряд. Наблюдая, как они наполняются вслед моим движениям, я изменяла его плоть, как вампир, наполняющий кровяное русло перед укусом.
— Странно это, — он отдернул руку. — Прямо волосы дыбом. Но мне нравится. Надо попробовать кое-что.
— Давай, — согласилась я меланхолично.
Я так давно следую за ним… Любое взаимодействие — победа для нас.
Он присел рядом и перестал возвышаться Александрийским маяком. Распотрошил сумку. Достал конспект по нумерологии, чистый пергамент, перо и придвинул общественную чернильницу. На некоторое время мы превратились в обычных школьников. Заниматься рядом с Северусом было комфортно. Он не отвлекал. Его сосредоточенность циркулировала в воздухе. Но, возможно, что действовала на меня она не достаточно сильно.
Собственные занятия продвигались плохо. Я следила краем глаза: он, как и многие, любил покусывать кончик пера. В этом невинном жесте скрывалась для меня ловушка… Следить за его работой — удовольствие чистой воды. 0н строчил, как автомат. При всем усердии чело его оставалось безмятежным. Бисерный, но разборчивый почерк материализовался на пергаменте информационной массой. Северус прошелся по тексту по диагонали, хмыкнул и свернул пергамент трубочкой.
— Тебе помочь? — спросил он с готовностью заняться чем угодно.
— Сама справлюсь, но спасибо! Скажи лучше, неужели ты все время был занят этим чистящим составом?
— Состав — ерунда. Основное время занял просмотр литературы. Чтобы достичь успеха, я должен был увериться, что моя мысль оригинальна. Но дело даже не в этом. Попутно я попробовал нащупать, что бы еще такое протолкнуть, как изобретение. Моя работа уже вызвала отклик. Я получил несколько писем от других изданий. И жду теперь, когда уже на меня обрушится справедливый гнев Гильдии зельеваров, ведь я перешагнул через голову Слагхорна.
— Как ты думаешь, что замучает меня быстрее — зависть или гордость? Я перестаю видеть твои причины общаться со мной, — я чувствовала, что сейчас тяжело вздохну в десятый раз за встречу.
— Рядом с каждым зельеваром должен быть рационально мыслящий человек, иначе наука плавно переходит в алхимию. А борьба за бессмертие (основное направление алхимии) вызывает у меня с некоторых пор дурные ассоциации.
Внезапно Северус замолчал, но не стал собираться, как мне подумалось. Он полез в сумку и извлек простую черную резиночку. Потянулся, вызвав во мне приступ неконтролируемой неги с желанием пощекотать его под мышками. Завел руки за голову и ловко собрал волосы в хвостик на макушке. Обнажившиеся, беззащитные, чуть розовые на просвет уши и шея с выступающим кадыком легким движением палача снесли мою голову.
— Не думаю, что у тебя достаточно таких наработок…
— Совершенно не обязательно создавать зелье с нуля. В конце концов, до нас столько всего было придумано. Но любое изменение первоначальных свойств, упрощение или дополнение считается достаточным для признания. Я думаю о другом: всей этой бытовой ерунды не хватит, чтобы назваться мастером. Нужно пошатнуть основы страшных зелий. Сложных или опасных, или таких, чтобы все аптеки оторвали их вместе с руками мастера.
— Это сложно! — я встрепенулась, вспоминая внезапно, что для обожания и фантазий на лирическую тему существуют другие, более укромные места.
— Ты точно сойдешь с ума от гордости… Но за себя! Ты научила меня подмечать такие мелочи. Я знаком с внеклассной работой Слагхорна, иногда помогаю ему. Дел много. Он пополняет запасы лазарета. Но однажды я выявил некую закономерность в производстве антиликантропного зелья…
— Не трудно догадаться, что раз в месяц. Но зачем ему? — я немедленно включилась в работу.
— Ему-то — без надобности. Оно не приносит денег, это — министерская программа. Именно поэтому варкой антиликантропного зелья занимаются только несколько наиболее крупных аптек, а его распространением — Отдел по контролю за особо опасными существами.
— Ты думаешь?.. Нет, ты правда думаешь то, что думаешь? Рядом со школой обитает оборотень, которого пытаются обезвредить раз в месяц?! — мне сделалось нехорошо.
Оборотни, конечно, имеют право на существование, но они крайне не стабильны. Обычно у них вспыльчивый и непримиримый характер, усугубляемый к тому же не совсем человеческим состоянием ума во время трансформаций. И интеллект ограничен по той же причине. А зараженные ликантропией, как болезнью, становятся замкнуты, бегут сами от себя. Удивительно, что какой-то монстр прибился к такому большому и шумному школьному коллективу!
— Шокировать тебя окончательно своими наблюдениями? — он невольно задрал нос, демонстрируя орлиный профиль.
— Давай уже! Мы ведь все делаем вместе? — я не могла избавиться от вопросительной интонации.
— Делаем и сделаем… В данном случае все как раз не то, чем кажется… Это Люпин! Один из «них», — Северус никогда не называл их «Мародерами», как делали это все остальные.
— Тот, что одевается чуть лучше тебя, старается ни с кем не встречаться глазами и отлично учится? — нарисовав общими штрихами портрет Ремуса Люпина, я поняла, что его меньше всего можно вообразить страшным волкоподобным монстром.
— Вот именно! Я умею, если захочу, перерабатывать и систематизировать большие объемы информации. Он ложился в лазарет с некоторой периодичностью, которую только окончательно тупой не выявит. Представляешь, его дружки ведь знают…
— Бедный парень, — заметила я вслух. — Вроде самый сдержанный из всех. Но тебе-то какой толк?
— Я собираюсь изменить антиликантропное зелье так, чтобы оно не лишало воли и не причиняло страдания, а растормаживало мыслительные процессы. Не правда ли, от этого всем будет лучше?
— Получить разумного монстра? Ты сейчас серьезно? — отреагировала, как на ум пришло.
— Значит, намного лучше, что волка-оборотня сопровождают олень, пес и крыса? — он презрительно скривился.
— Нет, не особенно. Но ты хочешь сказать, что остальная тройка — анимаги? Круто…
Мне показалось, что Северуса будто утягивает в воронку, заполненную мраком. Он, как всегда, не получил должного признания. А я оказалась ничем не лучше Лили, воспринимающей его, как живое подтверждение волшебства, принимающей общение с этой неординарной личностью, как данность.
— Прости, — я пролепетала, хватая его за обе руки.
— Не надо. Правду слышать всегда больно, даже когда хвалят. Всегда есть еще кто-то умнее тебя, кого еще не разглядели, — после паузы он продолжил. — Я хочу предложить Люпину опробовать образцы. Откажется - и я откажусь от затеи. Всегда ведь можно создать философский камень!
— Северус, — я наклонилась и поцеловала уголок его рта. — Ты — чудо!
***
Мы находились под воздействием дезиллюминационных чар, но я все равно пряталась за спину Северуса. Наш лесничий Хагрид и мадам Помфри, всячески старающаяся держать хорошую мину при плохой игре, сопровождали студента. Обычный изможденный вид Ремуса достиг апогея. Смотрел он строго в землю. Ручищу лесничего сбрасывал с плеча. А раз даже огрызнулся:
— Я способен пока держать себя в руках!
Он с такой тоской и надеждой глянул в сторону старого замка, что мне немедленно захотелось вернуть ему разум. Представлять, как безумный оборотень пробирается к спальням, было страшно. Но, кто давал гарантии, что вспомнив, кто он и где, Ремус станет скрываться? В конце концов, гулять с друзьями в облике зверей — это же так здорово. И пошалить они любили.
Мы преодолели проход под ивой, старательно скопировав прием ее усмирения, примененный Хагридом. Одно только это уже тянуло на приключение. Северус хромал и держался за ушибленный бок. Тоннель вывел нас в пустующий, мрачный дом, хранящий следы вымещения буйного гнева. Остатки занавесей висели клочьями, в пыли всюду были собачьи следы огромного размера, а стены хранили борозды от когтей на приличной высоте.
Я все еще скрывалась под чарами. Не знаю, на что мы надеялись? Но убежать шансов почти не было. Люпин сидел на ворохе ткани, скрючившись, и поскуливал совсем не по-человечески. Парень нехотя повернулся на звук. В обществе он не нуждался и никого не ждал, приняв шаги за галлюцинацию.
— Снейп? Снейп! — он закашлялся от испуга, но еле переведя дыхание, продолжил. — Зачем тебе это? Зачем?!
— Предположим, я любопытен. И интересно было посмотреть, достаточно ли они с тобой ласковы!
— У тебя есть минута, чтобы убраться, потом мне будет очень плохо. Иди! Я все равно не вспомню, приходил ты или нет, даже если убью.
— А я напомню тебе сам. Итак, три, два, один…
Еще секунду осмысленно таращась, приятный парень в пренеприятном положении неестественно изогнулся. Его лицевой череп искривился первым, а шерсть поперла вокруг глаз и на носу. Конечности с жутким треском видоизменялись.
Он чуял наш страх по запаху. Шутка ли дело - мы подвергали себя такой опасности, что пот буквально тек по спине. А островатый, как у любого подростка, аромат Снейпа конспирации не способствовал. Однако, насколько мне хватало скорости подумать в данных обстоятельствах, мне странным образом нравилось, как он пахнет.
Ремус не очень хорошо помнил время, проводимое в личине волка. После того, как антиликантропное зелье начинало действовать, спасали только друзья. Они приходили в странных формах, заставляя поверить в собственное безумие. Звали двигаться дальше в чащу, пережигая бегом отвратительный состав. Кровь сворачивалась, ноги заплетались. Жуткое удушье сменялось сердцебиением, и так по кругу.
Наблюдая характерные движения носом, Снейп подумал, что в некотором роде может понять Люпина. Он тоже мог узнавать необходимых людей по запаху. Так и находятся неожиданные родственные души. Но на сближение и потепление во взаимодействии он не рассчитывал. Скорее всего, оборотень воспримет в штыки его участие. Такой по жизни должен быть волком-одиночкой, лишенным стаи.
— Стой на месте! — приказал он четко.
Я гордилась. Я так гордилась своим безрассудным экспериментатором… Что не мешало увидеть, как глаза твари наливаются кровью, пена вскипает на губах. Словно во сне я схватила Северуса в охапку и толкнула в сторону окна. Мы находились на втором этаже и рисковали переломать кости, после чего стать легкой добычей для оборотня. Но стоило нам перевалиться за подоконник в странной тишине, как в голове всплыло: «Вверх…» Мы остановились в паре сантиметров от земли, усеянной грязными, заросшими за годы травой, стеклами. Снейп разразился истерическим хохотом. Икая, взмахнул палочкой, и мы все еще прозрачные пустились наутек.
***
Прошло три дня полнолуния, а за ними и еще три до того, как изможденный подросток появился на обеде. Он не смотрел по сторонам, поглощая пищу без особого аппетита. Снейп быстренько оторвал кусочек от пергамента и что-то написал.
Он провел клочком по шее, свернул с помощью волшебной палочки корявый самолетик и направил его в руки Люпина. Юноша заметно побледнел и спрятал послание в карман. Мы не слышали комментарии друзей, но, судя по смеху, тот отшутился любовным посланием.
Вечером состоялась встреча. Люпин был пунктуален и аккуратен. Он смерил слизеринца странным взглядом и любезно распахнул двери класса, чуть кланяясь. Повел носом, но мое присутствие комментировать не стал.
— Я видел тебя, — без обиняков начал Снейп.
— А ты не думаешь, что я могу загрызть тебя просто так, не превращаясь? Давление человеческих челюстей…
— Я знаю силу давления человеческих челюстей, Ремус. А так же я знаю, как они с тобой поступают. Они дают тебе зелье.
— Так положено! — вспылил он, как истинный гриффиндорец.
— Так-так. А не интересно ли тебе узнать, откуда такая напасть, почему ты напоминаешь почти что откопанный труп?
— Ну! — занервничал Люпин.
— Все дело в составе того зелья, что тебе сердобольно дают.
— Предположим. И что это меняет? — он невольно оскалился.
Вдруг его плечи поднялись, опустились и послышались звуки сдавленных рыданий. Помявшись, Северус предупредительно подставил плечо, приобнимая бедолагу одной рукой.
— Пока ты плачешь в приступе благодарности за бессмысленную информацию, я тебе скажу одну вещь — все не без выгоды. В конкретном случае она будет обоюдной. Я разложу по компонентам состав этого утвержденного Министерством зелья и обмозгую, как его видоизменить. Похоже, придется менять все так кардинально, что получится новое зелье. Но мне нужен подопытный кролик, а точнее волк. Так как, по рукам? И не изволь беспокоиться, безоаров у меня в наличии всегда достаточно!
— Я понимаю, что ты где-то на Луне, в отношении зелий, но чего ты сможешь добиться? — он вытер рукавом сопливый нос и сосредоточился.
— Практически всего, чего захочу, а в идеале хотелось бы, чтобы твой разум хоть на йоту отличался от собачьего в эти моменты.
— А если я не соглашусь? — прищурился Люпин.
— Дело твое, терпи…
Северус повернулся, чтобы покинуть класс.
— Постой, — в голосе сквозил ужас, — а ты не разболтаешь? Теперь?!
— Еще чего! — презрительно бросил Снейп.
— А можно попробовать? — сдался Ремус, понимая в какие сети только что угодил или в волчью яму. Как волк.
— Можно и попробовать, — уклончиво ответил Северус, — и выйти на мастерство c этим варевом для страждущих.
