Снейповедение

И снова Снейп нашел себе занятие помимо учебы. На сей раз он начал выглядеть не только уставшим, но и крайне сердитым. Обычно он бывал скорее недоволен. Показывал по делу и без свое превосходство, кривился при любой попытке общения. Затравленность уступила место постоянной настороженности и надменности. И я хотела бы порадоваться за него, но мне стало казаться, что я снова выпала из поля его зрения, а планы изменились согласно обстоятельствам. Теперь по утрам его одолевала почта. Иногда официальные конверты приходили Слагхорну, и тот давал знать, что ждет своего беспокойного студента. Мы не разговаривали около месяца. Словами не передать, как я соскучилась по его голосу. Как у любого практикующего менталиста манера речи Снейпа изменилась. Выразительно опустившийся на две октавы, до внушительного баритона, тембр голоса, привычка чуть растягивать слова, ставя речевые метки, заставляла слушателя концентрироваться на говорящем вопреки любым помехам. И я ловила себя на том, что сижу с открытым ртом, когда он брался рассказывать нечто увлекательное. А уж что мы делали каждый раз, когда с моей стороны прилетало незамысловатое приглашение… Наши поцелуи — наш хлеб насущный! Наш маленький взрослый мир, где нам никто был не указ. Весна наступила. И в первую очередь - на несчастные юношеские мозги. Школа напоминала одного большого, неистово мяукающего, мартовского кота. Как в такой атмосфере можно сдавать экзамены по трансгрессии? Не знаю! Я листала брошюру, представляя, что бы еще можно было назвать на три «н». Все неизменно возвращалось к «нулю». Да и весь курс находился не в лучшем состоянии духа. Трансгрессия являлась пиком отличий волшебников от магглов. Но и те, в ком природой было заложено это уменье, частенько терпели полное поражение. Погода наконец установилась. Солнышко припекало. Ровная полянка так и манила залечь, положить руки под голову и повернуть лицо прямо в небо, неплотно прикрыв веки. Я посмотрела бы сейчас в себя… Но тренер упорно твердил голосом гипнотизера о «нацеленности», «направленности», «неспешности». Как будто эти слова отражали суть процесса лучше, чем, например: «незаурядное», «новое», «недоразумение». — Мисс Грейп… — А? Что? Где Снейп? Министерский чиновник из отдела по «устранению» хлопнул себя по лбу. Его явно раздражала ватага волнующихся подростков, которым того и гляди грозил существенный расщеп. — Вы понимаете, что вас могут и не собрать? Я видел кусочки со спичечный коробок! А вы все витаете в облаках. Какая тут нацеленность. Если вы меня сейчас не увидите так же ясно и четко, как некоего Снейпа, я вас отстраню от сдачи экзаменов. — Мистер Крок, — я и вправду озаботилась предметом, — а вы не могли бы в двух словах описать механизм преодоления пространства. Как я понимаю, мы с помощью магии разлагаем собственное тело на субатомные структуры, которые затем ускоряем приблизительно до скорости света. Или мы открываем путь в параллельном измерении, где время идет с иной скоростью? — Дитя, мы неспешно нацеливаемся в нужном направлении и просто шагаем. Именно для упрощения целеобразования вы видите красный круг на земле. Встаньте рядом со мной, смотрите на цель, освободите разум от лишнего и шагайте. Но не пытайтесь именно шагнуть. Мы стоим все же достаточно далеко. Представьте себе, что вы провалились в этот круг, как будто надели на себя обруч. — А скакалку представить можно? — я все же не была уверена на все сто. Взгляд нашего тренера красноречиво давал понять, каков будет ответ. И я молола чепуху, лишь бы оттянуть неизбежное фиаско. Как все-таки странно устроена магия. Она абсолютно алогична! Только единицы пытаются связать следствие с причиной, когда процесс остается практически полностью интуитивным, иначе бы новые заклинания не изобретались. А на самом деле ведь все может одно лишь слово. То, что по библейскому преданию, было в начале всего. Правильно названная вещь или действие творятся по непостижимым законам. Технология словесного программирования вселенной немало изучена и магглами, пребывающими на стыке того, что называют магией, эзотерикой, психологией и наукой. Следовало всего-то заняться активным самовнушением. Я представила ярко, как возникну прямо в круге. И это будет не сложнее, чем самолевитация с помощью заклятия для метлы. Если человек и устроен немного сложнее метелки, то только не для перемещения в пространстве с помощью магии… — Блестяще! Все похлопаем! Голос преподавателя вернул меня в реальный мир. Похоже, трансгрессировало все, кроме мозга, застрявшего между двумя точками на лужайке. — Неплохо было бы закрепить результат, — заметила я задумчиво. — Дерзайте. Сам факт, что вам удалось, похож скорее на чудо… — Потому что я - грязнокровка? — Потише, — преподаватель скорчил недовольную гримасу, — это слово не употребляют в приличном обществе! После того, как меня одернули, я потеряла нить своих рассуждений. Согласно собственному пониманию словесного кода, моя идентификация могла оскорбить любые уши, кроме моих собственных. А я сама была вольна называть предметы вокруг себя, так как мой мир был актуален лишь в моем восприятии. Поэтому следовало трансгрессировать вновь и точка… Воодушевленная своими подвигами на ниве трансгрессии, я среди бела дня, с невероятной смелостью приближалась к слизеринским владениям. Находясь на одном этаже, такие разные по сути факультеты были разведены подальше. Мы привыкли терпеть друг друга. Встречаться по дороге на завтрак, бурча какие-то слова приветствия. Стекаться ко времени отбоя, не удосужившись пожелать "спокойной ночи". Откуда мне было знать, как змеи заползают в свою нору? Зато я представляла, сколько поворотов может совершить петляющий серпантином коридор. Мы вот, например, вынуждены были выстукивать мелодию специальным молоточком. А те, кому медведь на ухо наступил, собирались гурьбой и ждали сокурсника с музыкальным слухом. А змееныши, вполне возможно, должны были что-нибудь такое прошипеть или сказать свой внутренний, особенно мерзкий из непримиримых, девиз. Арочный проем из мощного серого камня, дубовая дверь с резным гербом Слизерина. Коврика с надписью «Добро пожаловать» не было, как и дверного молотка. Никто не собирался слушать пение и пароли. Я протянула руку и постучала. Звук вышел глухим и слабым. А я думала, что неистово ломлюсь в логово "страшных слизеринцев". Интересно, кто там у них «на табуретке»? Двери распахнулись через некоторое время. Сквозь створки было видно обширную гостиную, не многим отличающуюся от нашей, только оформленную в зеленых тонах. Изнутри мурлыкала тихая, ненавязчивая музыка. А передо мной стоял, разинув рот от удивления, какой-то младшекурсник. Щека у него была перемотана шерстяным шарфом в зеленую полоску. — Э-э-э… Вам чего? — выразился он, как смог сформулировать, в крайней степени удивления. — Мне надо увидеть Снейпа — Северуса Снейпа, шестой курс… — Наши все на квиддиче, смотрят конкурс на нового вратаря. А мне нельзя — зуб… Но Снейп тут. Он квиддич недолюбливает. На этом шепелявящий мальчишка со страдальческой гримасой развернулся, намереваясь захлопнуть дверь. А из глубин донесся до боли знакомый голос: — С кем это ты болтаешь, Пит. Учти, я больше не собираюсь тратить на тебя рассасывающий бальзам. И если я не на квиддиче, то мне есть чем заняться… Голос приближался, а я не могла удержаться и крикнула: — Снейп! Мордред тебя заколдуй! — Обойдусь без Мордреда! — он смотрел на меня, и это было ужасно… Северус втащил меня внутрь и захлопнул двери за моей спиной. Его тяжелый, нечитаемый взгляд сверлил мои зрачки. Но он не намеревался узнать, что приключилось в моей голове, чтобы добровольно явиться в "гости", - территориальная обособленность соблюдалась свято. Он просто поглощал меня взглядом. Рассматривал, смакуя даже свежий прыщ на подбородке. Будто опасаясь бегства, он зафиксировал мою голову меж своих ладоней, надавливая пальцами на затылок. — Что ты снова затеял? Что у тебя на уме? Сев, я могу только помочь тебе, потому что люблю… Как всегда я шла хвастаться, журить своего вероломного возлюбленного, а вымолвить смогла только признание. Он резко сократил расстояние, прижал меня и обнял, тяжело вздыхая. Кажется, мы стояли так целый час. Но это были шутки времени. Внезапно я почувствовала движение рук за спиной. Северус обернулся к мальчику, прикованному зрелищем нашей по-детски безысходной страсти, направил палочку и произнес коротко и четко: «Обливиэйт». После чего мы пулей вылетели в коридор, продолжая забиваться вглубь подземелий, все дальше от человеческих глаз. Я уже начала думать, что мне мерещится - Северус определенно толкнул в одном месте глухую стену. Но я не успела услышать звук и увидеть провал. Как будто мы находились в несуществующем мире. Своды будто упали на голову. В спертом воздухе паутина колыхалась только от движения, создаваемого нашими телами. — Что это за несуществующее место? — спросила я полушепотом. В слабом отсвете Люмоса на кончике палочки видны были какие-то ниши. Внезапно Снейп остановился и резко обернулся в мою сторону. Светящееся острие палочки почти упиралось в мой нос. А выражение лица у него было обреченное и горестное. В этой темноте, под давящей на плечи громадой сооружения он казался не просто взрослым, а смертельно уставшим от жизни Темным Духом. — Рано, Лидия, слишком рано… — О, ты так говоришь, будто я знаю, что у тебя на уме! Это ты у нас мастер копаться в чужих мыслях. Но, знай, люди не только говорят не то, что думают, но и собственные мысли подделывают, не говоря уж о воспоминаниях. — Думаешь, я тебя бросил? Я просто из кожи вон лезу, чтобы отвечать за себя самостоятельно. И ты мне в этом не помощник. — А я? Между прочим, я сдала экзамен по трансгрессии… — я вспомнила, чем хотела похвастаться. — Немудрено для человека, умеющего летать без метлы! — он подмигнул мне, и все встало на свои места, будто морок рассеялся. Передо мной вновь был самый обычный парень, страшненький до умиления на лицо, с бледной, словно фарфоровой, кожей и с неудачными, вечно как бы жирными, черными волосами. — Так где мы? — я чувствовала, что вновь можно говорить запросто. — Не знаю, что это было прежде. Судя по всему — казематы или кельи. Тут кое-где сохранились скамьи в человеческий рост. Но дверей нет, да и дверных петель тоже. Должно быть, камеры запирались магически. Я бы не советовал в них заходить, вдруг опустится какой-то щит, — прочитал он очередную лекцию. — Ладно. Но я все равно не понимаю, что можно сделать с годами, кроме как подождать. Старильное зелье здесь слабый помощник, — Северус интенсивно закивал в ответ. — Время не обманешь, а отношение к нему как раз можно подкорректировать, как и все, что касается разума. Я прохожу процедуру перехода в гражданство Шотландии, где совершеннолетие наступает с шестнадцати. — Так просто?! — я усомнилась. — Нет, это совсем не просто! — Но, что это даст? — я не унималась. Особенных препятствий отказаться от сотрудничества с этим странным психованным «повелителем» я не видела. Если Снейп теперь чем и занимался, то точно не травлей инакомыслящих в стенах школы. А выходил ли он за ее пределы, я не знала. И не так уж активно вербовались новые члены этого отвратительного общества. Все это было далеко от нас. — Мы спрячемся! — отвечал он коротко с серьезной миной. — Как? Как это — мы? Куда? — я готова была трясти его за плечи, щипать, чтобы вернуть с небес на землю. Но он вдруг закрылся… — Посмотришь… Насупленный Северус был смешным. Густые брови, сошедшиеся к переносице, делали его похожим на нахохлившегося вороненка. Он видел, как я смотрю на него. Кончик носа порозовел и на щеках заалели два пятнышка - Снейп заволновался. — Так и что трансгрессия? Классная же штука. Хотя и страшно. А я все не попрошу тебя научить меня летать. Я чертовски боюсь летать на метле, но если сам буду контролировать все, мне будет легче. — Проще простого! Смотри: я просто думаю, что метла — это я. — Ты не похожа на метлу… В смысле ты не толстая, но, просто… Просто меня точно можно сравнить с метлой. Северус рассмеялся. Следующие минут двадцать мы потратили на попытки обуздать природу его смеха - все-таки страх здорово мешал. Но по натуре Сев был экспериментатором, и терпения ему было не занимать. Однако, получаться стало, как только он перестал быть слишком серьезным. С десятой попытки его напряжение лопнуло, словно мыльный пузырь. Он расхохотался, не боясь показаться каким-то не таким рядом со мной, и завис в воздухе. Это было так здорово! Мне нестерпимо захотелось целоваться. Но я и так еле доставала ему до плеча, а он упирался головой в низкий потолок. Я привстала на цыпочки и попыталась стянуть его вниз. Но он словно опирался на воздух. Тогда я, не тратя сил на полет, вскарабкалась по его ногам, заставив брови на его лице взметнуться не то от удивления, не то от возмущения моей фамильярностью. Наши губы встретились, проскочила болезненная искра, а сами мы начали медленно вращаться вокруг своей оси. И надо же было в этот романтический момент возникнуть легкому ветерку, обдавшему нас прохладой, а в конце коридора — тусклому свету, с Люмосом ничего общего не имеющем… — Что это может быть? — я воскликнула, а Снейп согласно охнул, потому что я наступила на его уже стоящие на полу ноги. — Можем глянуть, — протянул он недоверчиво, — но лучше нам смыться поскорее. Раньше такого не было. — Только не говори, что тебе не интересно! — я уже тянула его, чувствуя странный подъем. Идти оказалось совсем недалеко. Свет разливался над лежащим в неглубокой нише деревянным щитом. С виду тому были тысячи лет. Он не истлел, но выглядел почтенно. Да и рунический текст на нем был такого старого образца, что еле читался. Конечно, Северус взялся немедленно переводить. А я понимала, что ничего не разбираю, кроме некоторых слов, которых мне с лихвой хватило. Достаточно было того, что в них упоминалась ведьма. — Здесь сказано, что настоящая ведьма и с помощью деревянного щита отразит любую магию, а сотворит ее даже веткой, поднятой с земли. Что это значит? — он недоуменно пожал плечами и глянул на меня недоверчиво. Не Снейп ли сделал из меня ту, кем я теперь являлась?! Он сам невольно применил древнейшую магию, нарекая меня правильным именем. — Это о законах сохранения энергии… — пошутила я недобро. — Ты должен понимать! — То есть это о том времени, когда колдовали просто так. Когда были только ведьмы и ведьмаки. А потом пришли волшебники с их ограничениями. Это считается прогрессом магии, но только для тех, кому это выгодно. Иногда ведьмы являли себя и после реформ, становясь на защиту магов… Он присел на корточки и прикоснулся к дереву пальцем. — Холодный и вроде как не злой. Я поставил несколько щитов и охранных заклятий, просто молча, - заверил он на всякий случай. - Не хочешь его взять? — Не-а, — я помотала головой для убедительности. — Пусть лежит. Да и тут сказано, что он мне теоретически не нужен. — Тогда пойдем, зябко тут. Он взял меня за руку. Пальцы были холодны, как лед. Я испугалась и потащила его скорее вон. Но уже у потайного входа рука Северуса снова согрелась. Мы стояли словно у черты, готовясь покинуть фантасмагорический сон наяву. — Я ужасно соскучился! — признался он внезапно, поднося к лицу мою руку. Он целовал ее, каждый палец, переходя на запястье. Я совсем не понимала, как отвечать, поэтому запустила свободную руку в его волосы, ощущая их тонкую структуру, путая и ероша их. Поцелуй вышел жадным, душным, глубоким и таким бесстыдным. Отстранившись, я дышала тяжело, как марафонец, слизывая его слюну со своих губ. Но у меня не было сил прекратить это. И вновь мы поглотили друг друга. Руками, лихорадочно шарящими по спине, он выдернул рубашку, заправленную в юбку, и увяз, как в глине, между лопаток, сминая кожу. Пальцами правой руки, мелко перебирая, как будто читая по азбуке для слепых, сбежал вниз и проник под все слои одежды, поглаживая крестец. Я понимала, что вот-вот взорвусь, наделаю глупостей, что он настолько возбужден произошедшим, что отпускать надо бережно, как раскаленное стекло. Что оторвать надо бы прежде всего саму себя... Наверное, он чувствовал и меня, и мои мысли слишком тонко, потому что вдруг остановился, потяжелел, наваливаясь на секунду всем весом, давая ощутить себя настоящей опорой, чуть отступил и прижался затылком к невидимой двери. — Я больше так не буду, — проговорил он глухо. — Почему? — я чувствовала, что почти не могу дышать, что губы дрожат от нервного перевозбуждения и обиды. Но он не собирался ссориться. В слабом свете от палочки, лежащей на полу, все было видно отчетливо. — Я же говорил, что рано… И дело не в этом месте дурацком и не во всех артефактах разом. Я просто больше не удержусь… Я… Мы… Мы наделаем глупостей! — Фу-ух… — я протяжно выпустила воздух из легких. — Это точно! Точно, натуральные глупости!