Когда звёзды падают

      День первый — отрицание.       Хватит. Сколько можно. На нет и суда нет. Не хочет — не надо. С какого он за ним бегать должен?       Есть такое понятие — не судьба. Не сложилось, не срослось, не твоё. Хорошо, когда люди, которые тебе не подходят, к тебе не подходят. И не надо. И хорошо. Лучше жить спокойно и стабильно, пусть и невыносимо скучно, чем так, балансируя на тонкой проволоке над рекой с крокодилами. Адреналин. Драйв. Нервы лопаются, и взрывается разум.       День второй — торг.       Но ведь другого такого не найти. А как же истина, что за счастье надо бороться? И пусть над пропастью, и пусть крокодилы, и пусть сегодняшний день будет последний, но с ним. Потому что с ним один день длится «дольше века».       Ещё один шанс, всего один, решающий разговор. Не может быть, чтобы ничего между ними не промелькнуло. Не может быть, чтобы и во второй раз Ян выбрал его случайно. Не может быть, чтобы у человека была настолько плохая память, чтобы не запомнить того, с кем провёл уже не одну, а две ночи. И им было так хорошо вместе.       День третий — принятие.       Пусть будет так, как будет. Если он скажет, что не хочет продолжения, значит, Иван отступит. Будет больно, всегда больно, когда находишь своего человека, для которого оказываешься чужим. Всегда больно, когда тебя отвергает тот, кто стал Солнцем твоей Вселенной. Всегда больно, когда понимаешь, что вот она — настоящая любовь, которая вспыхнула в твоей жизни, и другой такой не будет. Любовь, что коснулась твоего сердца, одной сплошной раной открытого перед ней. Сердца трепещущего, обнажённого, пульсирующего в рассечённой груди. И всё, одно мгновение — любовь поцеловала тебя случайно и тут же, испугавшись своей смелости, растаяла, притворившись иллюзией.       Иван сидит на скамье возле Политеха и внимательно вглядывается в лица проходящих мимо него студентов, чтобы не пропустить того единственного, ради которого он пришёл сюда, из-за которого вот уже несколько дней ведёт ожесточённый спор с самим собой. Это всё так глупо, что и рассказывать никому не хочется. Даже с Самойленко, с которым можно поделиться всем и всегда, даже с ним Иван не может разговаривать о Яне. Кажется, что Генка поднимет его на смех, узнав, что после пары перепихов по пьяни, Иван так глубоко и бесповоротно увяз в своём случайном партнёре по такому же случайному сексу.       Влюбился? Когда эта мысль первый раз посещает его, Волошин с негодованием крутит головой. Так не бывает. Какая любовь. Та самая, что ли? С первого взгляда, с первого вздоха, и в омут с головой? Так что ли? Так это ведь только в сопливых фильмах для домохозяек. В жизни такое не случается. Да и что это за любовь — потрахались без излишних экивоков и разбежались в разные стороны. Но нет же, заноза осталась. Болит, требует к себе внимания. Сладкая боль. А вытащишь — начнёт болеть ещё сильнее, начнётся абсцесс, сердце придётся удалить, а как дальше жить без сердца?       У кого-то получается. Такое впечатление, что у Яна как раз такая ампутация и случилась когда-то: случайно ли, намеренно, но дело сделано — как вернуть сердце обратно?       Мальчик-звезда, у которого нет сердца.       Иван усмехается. Романтично, мать вашу. И когда он успел стать романтиком?       — Иду и надеюсь, что у меня галлюцинации. Подхожу — а нет, не галлюцинации, — усталый голос сверху заставляет задумавшегося на несколько минут Ивана поднять голову.       — Привет, — он улыбается. Это уже ощутимый шаг вперёд — Ян помнит его.       — Скажи, что ты тут случайно или по каким-то своим, не касающимся меня, делам, — просит Ян, но по его тону становится ясно, что он не очень верит в подобную перспективу.       — Нет, — Волошин качает головой и снова улыбается. — Я ждал тебя.       — Ждал меня, — задумчиво повторяет за ним Ян. — Счастье-то какое. И зачем ты ждал меня?       — Поговорить… — начинает Волошин, но закончить фразу не успевает.       — Вот о чём нам с тобой говорить? — Ян кривится и переминается с ноги на ногу. Иван в который раз убеждается, что дневной Ян очень сильно отличается от Яна ночного. Спокойный, говорит как через силу — похож на пустую комнату, в которой выключили свет. — Мы отлично провели время вместе, тебе было хорошо — мне было хорошо — никаких претензий. Сейчас ты что от меня хочешь?       — Тебя.       Ян удивлённо приподнимает брови и насмешливо смотрит на Волошина:       — В каком смысле ты меня хочешь? Я не в полной мере удовлетворил тебя?       — Я во всех смыслах тебя хочу, — упрямо продолжает Иван, глядя на Яна так пристально, что тот не выдерживает и на секунду опускает глаза вниз.       — О как, — усмешка на лице Яна становится ещё более заметной. — Во всех смыслах. Что ж ты такой неугомонный?       — Почему ты не хочешь дать нам шанс?       — О каком шансе речь? — раздаётся громкий и преувеличенно весёлый голос за спиной Яна, и Волошин с неудовольствием морщится. Девушка, что в прошлый раз не дала им поговорить, подошла так незаметно, будто мгновенно переместилась из какого-то другого места. — А, это опять ты? — Она поджимает губы и с вызовом смотрит на Ивана, а потом вопросительно на Яна:       — Что ему надо?       — Хочет меня, говорит, — с непонятной эмоцией на лице отвечает ей Ян.       — Какой ты у меня востребованный, милый, — улыбается девушка и собственически вплетает свои пальцы в пальцы Яна. — И все-то тебя хотят. Не выйдет, — обращается она к Волошину. — Все билеты раскуплены, вам придётся выйти из зала.       — Давай, ты мне указывать не будешь, — Иван встаёт со скамьи и хмуро смотрит на неё сверху вниз.       — А давай я буду тебе указывать, — девушка, ничуть не смутившись, всё так же с вызовом задирает на Волошина голову.       — Право есть мне указывать?       — Насчёт указывать не знаю, — Ян обнимает её и прижимает к себе. — А права у неё есть. Это моя девушка. Пойдём, Аня.       Аня победоносно улыбается, всем своим видом говоря: «Ну что, выкусил?»       — Пойдём, милый. Устал?       — Есть немного. Домой хочу.       И тут же, словно забыв о существовании человека, с которым только что разговаривали, они идут дальше, тихо переговариваясь о чем-то между собой.       Иван тупо смотрит вслед удаляющейся паре, пытаясь собрать разбежавшуюся в разные стороны логику в единое целое.       В смысле, девушка? Девушка, которая в курсе предпочтений своего парня? Что это за девушка такая, и что у них за отношения? То, что она и в самом деле в курсе, сомнений не оставляет. Да и Ян совсем не смутился, сообщая, с какой целью появился неожиданный визитёр.       Вот и поговорили.       Понятнее не стало.       Детская игра с наспех придуманными правилами.       «Да и нет не говорить…»       И ведь, действительно, Ян не ответил ему категоричным отказом, он говорил неясно и размыто, и итог этого разговора представлялся теперь тоже не менее размытым.       И девушка. Чёрт, информация, что у Яна есть девушка, стала полной неожиданностью. Наличие девушки значительно осложняло и без того трудную ситуацию. Почему-то, размышляя об их с Яном взаимодействии, Иван и предположить не мог, что у того вообще кто-то есть. Что он не один.       И в самом деле смешно.       Смешно до истерики.       До спазмов в горле.       Смешно до одного шага от нервного срыва.       Ян — ядовитая заноза в сердце.       Звезда, мать его, смерти.       Забыть, плюнуть и растереть?       Вот она, человеческая психология во всей своей неприглядной красе — дотянуться до недосягаемого, схватить ускользающее, взять то, что нельзя — как в детстве, когда так хочется чем-то острым и металлическим и в розетку.       «Не ходи, деточка, по тонкому льду — провалишься».       А деточка улыбается и прёт напролом.       Иван глухо матерится, сжимая кулаки до побелевших от напряжения пальцев.       Больше инфы, надо больше инфы. Кто может что-то знать об этом парне?       Артём.       Волошин раздумывает некоторое время, потом решительно набирает номер.       — Привет, — сухо, по-деловому.       — Привет, — голос по ту сторону недоверчиво радостный.       — Встретимся?       — Конечно, — радости в голосе становится на порядок больше.       — Кафе «Сакура» знаешь?       — Конечно.       — Подъезжай.       Каким-то неведомым образом Артём успевает добраться до места раньше Ивана.       — Тут неплохо кормят, — сообщает он, разглядывая меню.       — Заказывай, что хочешь, — предлагает Волошин.       — А ты?       — Я не голоден.       И в самом деле — кусок не полез бы в горло, даже если бы Ивану за это приплатили. Артём довольно кивает и водит пальцем по позициям.       — А откуда ты Яна знаешь?       — Баженова? — Артём хмыкает и тянется к стакану с водой. — Учимся мы с ним в одном универе, мелькает перед глазами.       — Ты сказал, что у него крыша протекает. Что это значит?       Артём прекращает есть и с подозрением косится на Ивана:       — Ты ради этого меня пригласил? Чтобы о нём потрепаться?       — Мне просто интересно, — Иван пожимает плечами.       — Ну, точно, так я и поверил, — Артём кривится, но, тем не менее, говорит.— Высокомерный, эгоистичный, с завышенным ЧСВ ублюдок. Корона ему не жмёт, как ни намекай. Ему плевать на людей, сегодня он тебе улыбнётся, а завтра пройдёт мимо и так посмотрит, будто ты не человек, а привокзальный бомж с последней стадией проказы.       — Не преувеличиваешь? — с сомнением в голосе спрашивает Волошин.       — Наоборот, это я ещё углы сглаживаю.       Иван постукивает черенком чайной ложки по столу — последний вопрос, самый главный вопрос.       — Он с девушкой ходит…       — А, ты про Рудакову, что ли? Ну да, говорят, они вместе. По крайней мере, они всегда рядом, — тут Артём тянется к Ивану и кладёт свою руку на его. — Может, хватит о посторонних, может, поговорим о нас?       — Хочешь в кино? — предлагает Иван первое, что приходит ему на ум.       Артём улыбается и покладисто кивает, не замечая задумчивого вида Волошина, не замечая, что мысли его где-то совсем далеко.