Когда звёзды падают

      Воскресенье пролетает, как один вздох, а в понедельник, забив на свои пары в универе, Иван снова у Политеха в ожидании «парня своей мечты». Несмотря на своё клятвенное обещание Генке разобраться с Артёмом и всё объяснить брошенной на произвол судьбы лисичке, Иван так и не смог заставить себя хотя бы позвонить ему.       Артём маячил на периферии сознания смутной занозой, вроде бы и не мешающей, но доставляющей болезненное беспокойство — рано или поздно встанет необходимость сделать больно осознанно, и чем скорее это произойдёт, тем будет лучше. Да, Иван понимает это, но сознательно приблизить этот момент не хочет… даже испытывает потребность совсем вычеркнуть из памяти то, что, в принципе, так и не случилось.       Артём — тот самый герой, который в самом начале фильма должен показательно погибнуть, чтобы создать интригу, чтобы раскрутить действие. Никому не хочется быть на вторых ролях, а тут даже не вторая… десятая, такая незначительная, что и имя герою давать было не обязательно… просто парень, который мелькнул в кадре пару раз.       Иван снова и снова убеждает себя, что не давал никакой надежды, ничего не обещал — ни одного разговора об отношениях, ни одного намёка… убеждает и сам себя прерывает. Не хочешь — не делай, встречался — отвечай. Надо делать так, как надо, а как не надо — делать не надо. Что ж снова всё через одно место…       Потом, потом… встретится с Яном, удостоверится, что всё у них хорошо, что незачем больше волноваться, и сразу к Артёму… объяснит, убедит, извинится. Артём хороший парень, он поймёт, должен понять… да и насильно нельзя заставить кого-то любить. Любовь приходит сама, внезапно обрушивается на человека всей своей мощью, подчиняет своей воле, заставляет совершать бессмысленные и нелогичные поступки.       Так хочется совпасть с кем-то, совпасть до мельчайших фрагментов, зазор в зазор — редко получается, чаще выходит так, что только кажется, что свыкнется — срастётся. Нет, по факту люди в итоге мучают друг друга, потому что если нет настоящей любви, то нет ничего.       Иван в раздражении пинает попавшийся под ногу камень — уже второй час, как он высматривает Яна в надежде, что тот вот-вот появится с очередным потоком выходящих из здания главного корпуса студентов.       Кто ждёт, имеет возможность дождаться. Кто надеется, имеет шанс обрести.       И вот оно… то, что даже в мечтах не представлялось. Ян — яркая вспышка среди серой обыденности, идёт прямо к нему по асфальтированной дорожке, смотрит прямо в глаза и… улыбается?       «И моя жизнь словно солнцем озарилась»…       «Обычный же», — утверждает сознание.       Джинсы, белая футболка…       «Нет, не обычный — мой!» — надежда, всё ещё робкая, но всё смелее с каждым его шагом, расправляет радостно и восторженно свои крылья.       Джинсы, белая футболка…, а поверх футболки его, Ивана, рубашка.       Волошину не надо сейчас представлять, как он выглядит со стороны, он знает: совершенно идиотская улыбка во весь рот, и ничего поделать он с ней не может — чем ближе подходит Ян, тем шире она становится.       — Привет, — так близко, глаза в глаза, невыносимая близость — дыханием по лицу.       «Такая сила притяженья»…       — Привет, — и его лицо так рядом, и чувствуется тепло чужой кожи.       Это Ян — не холодная и бездушная звезда смерти, это Ян — тёплое и живое Солнце. Не прячется, не возводит неприступные бастионы… незнакомый Ян, и так хочется познакомиться.       — Меня ждёшь? — ресницы опускаются вниз, прикрывая глаза, а губы трогает лёгкая улыбка.       — Только тебя, — руку на плечо — невозможно сохранять дистанцию.       — Я тоже ждал тебя, — неожиданное признание жаром по телу.       Рука тянется выше, погладить, почувствовать, что это не морок, что это на самом деле. Губы так рядом, а весь мир исчезает, и вот-вот вырвутся такие важные слова, после которых пути назад нет…       — Поедем ко мне? — полувопрос-полупросьба.       — Поедем, — полуулыбка-полувздох.       — Твоя девушка не будет против? — пробный ход, шаг наугад по топкому болоту.       — Аня? — смеётся, наклоняет голову чуть вбок. — Она не…       — Иван! — громкий, возмущённый и требовательный голос за спиной.       Очарование тут же рассеивается, будто и не было. Ян отстраняется, хмурит брови. Иван, всё ещё притягивая того за плечо к себе, оборачивается.        — Ваня! — Артём чуть ли не подскакивает к ним с выражением такого серьёзного настроя, что ничто его остановить сейчас не сможет.       — Что ты тут де… — начинает говорить Волошин, но не успевает закончить фразу.       — Я учусь тут, мог бы и запомнить, — в тоне Артёма проскальзывают истеричные нотки, а сам он не сводит взгляда с Яна. — А вот что ты тут делаешь? Меня встречаешь?       И тут же быстро, не давая Ивану вставить ни слова, обращается к Яну:       — Что, Баженов, своего счастья не нашёл, решил чужое отбить? У нас с Иваном отношения, что ты лезешь?       Лицо Яна каменеет — лампочка внутри выключена — непроглядная ночь, а на небе ни одной звезды:       — Отношения? — он переводит взгляд, полный знакомого безразличия, на Волошина. — Я искренне рад за вас. И, действительно, что я лезу?       — Ян, — земля уходит из-под ног, но Иван пытается спасти ситуацию, — всё не так…       Ян кивает:       — Верно, всё не так.       Артём с торжествующим видом победителя продолжает наступление:       — И чтобы я тебя рядом не видел со своим парнем.       Ян усмехается — дёргаются только губы, на лице по-прежнему ни одной эмоции:       — Если это твой парень, детка, то он только твой. Мне чужого не надо, — он кусает нижнюю губу, думает и тут же тянет с плеч рубашку. — Держи, детка, можешь в это поплакать, когда твой парень в очередной раз сбежит от тебя.       Суёт скомканную ткань в руки Артёма и, больше не глядя ни на кого, поворачивается в сторону универа и быстрым шагом идёт туда, откуда совсем недавно вышел.       — Ян… — горечь разливается по венам — Иван готов рвануть следом, но Артём мёртвой хваткой цепляется за его рукав. — Зачем ты влез сейчас? — хочется схватить Артёма за плечи и трясти до тех пор, пока тот не придёт в себя. — Ты понимаешь, что ты наделал?       — Что я наделал? — Артём всхлипывает и уже почти с ненавистью бросает. — Это я наделал? А ты ничего не наделал? Ты бросил меня. Ты вообще понимаешь, в каком я был состоянии?       — Я не просил тебя.       — Конечно, — накал эмоций растёт, ещё немного и волну будет не остановить. — Ты не просил. Что у нас с тобой? Скажешь?       Вот. Теперь. Сейчас.       — Ничего, — устало отвечает Иван. Постепенно подступает та форма отчаяния, когда уже не важно, а что там дальше. — У нас с тобой ничего, Артём. Ничего и не было.       — Как не было? Совсем? Но мы же… — растерянно начинает Артём.       — Но мы же что? — Волошин опускается на скамью. — Сходили в кино да в кафе посидели? Да, я не должен был, но я думал, что смогу заменить одно другим, забыв, что есть то, что заменить невозможно.       — Откуда у него это? — Артём мнёт в руках рубашку Ивана.       — Я с ним уехал с карнавала.       — Куда?       — Ко мне…       — Почему он? — Артём шмыгает носом, пытаясь сдержать слёзы, вот-вот готовящиеся пролиться вниз по щекам рваными дорожками. — Почему? Я лучше. Я бы всё сделал, чтобы тебе со мной хорошо было.       — Прости, — что тут ещё скажешь.       — И это всё, что ты можешь мне сказать?       — Прости, — да, больше сказать нечего.       — Ты — скотина, — не выдерживает Артём, он уже не пытается скрывать свои слёзы, он уже не обращает внимания на проходящих мимо людей. — Ты разрешил мне думать, что я тебе интересен, а сам в это время с ним? С самого начала с ним?       Он пытается рассмеяться сквозь рыдания:       — А знаешь, что меня радует сейчас? Он об тебя вытрет ноги так же, как ты об меня сейчас. Так что держи, — смятая рубашка летит Ивану в лицо, — и тебе надо будет чем-то утереться, когда поймёшь, кого ты потерял. Когда ты вспомнишь обо мне, потому что с ним у тебя ничего не будет.       — Прости, — только одно слово на выдохе.       — Засунь своё «прости», знаешь куда? — Артём шипит с такой искренней злобой, словно не он пару минут назад готов был на всё ради него. — Я тебя ненавижу, понял?       Куда уж понятнее. Тут не поспоришь. Имеет право.       Иван не отвечает на очередной выпад — единственное желание, чтобы Артём, высказав все свои претензии, просто ушёл. И тот, не видя больше никакой реакции, и в самом деле уходит, Волошин и не успевает отследить этот момент. Вот минуту назад стоял Артём напротив него, и нет его.       И только тогда Иван сжимает в кулак многострадальную рубашку, и ему кажется, что та всё ещё хранит тепло и запах такого возможного и так неожиданно растаявшего счастья с горько-сладким именем Ян.