Когда падал звездный дождь

12 Одри шлепнулась на пол, после того, как кушетка и Джеймс испарились. Дюк бросился к ней. Они снова находились посреди стерильного коридора, на этот раз в срединной его части. Паркер озиралась. На ее лице отражались и испуг, и растерянность, и гнев. — Где он? Где он, Дюк? — она вскочила на ноги и стала бегать вдоль стен, то и дело выскакивая в разные дверные проемы. Джеймса не было. — Наверно, это проделки Говарда, — предположил Крокер. Он вертелся на месте, следя за передвижениями девушки. — Или кто-то еще управляющий здешними фокусами. Копперфильд, например. — Говард! Он не хотел, чтобы я вспоминала! Говард снова спрятал моего сына, чтобы он не рассказал мне, что произошло в восемьдесят третьем. — Она остановилась. Ее грудь высоко вздымалась, дыхание было учащенным. Дюк нервничал от собственного бессилия, но происходящее ему не подчинялось. — Потребуй вернуть Джеймса, — посоветовал он. — Недавно это сработало. — Да, да! Точно! — Одри металась, как барсук в горящем лесу. — Покажи мне его, гад! Верни Джеймса! Говард, я хочу его видеть! Но ничего не происходило. Ни колышущегося марева, ни внезапного появления комнат, ровным счетом — ничего. Паркер перестала бегать туда-сюда, целеустремленно зашагала вперед, если в этой противоположности лабиринта существовали понятия «вперед» и «назад». Дюк еле успевал за ней. Они больше не заглядывали в каждый дверной проем, просто двигались вдоль стены, выплескивая бушевавшую внутри энергию. — Подожди, Одри, невозможно так идти целый день, — парень пытался ее образумить. — День?! О чем ты говоришь, Дюк? — упорствовала она. — Здесь проходит день, а там? Там люди стареют. Дюк ничего не ответил, лишь отвернулся к безжалостно белеющим окнам. Недавно ему показалось, что возлюбленная обратила свое внимание в его сторону, но действительно — показалось. Почему он предположил, что за два часа ее любовь к Нэйтану поблекнет? Пора переставать тешить свое самолюбие. Ни за пару дней, ни за два месяца, ни даже за два с лишним десятка лет Одри не отдастся ему, будет любить полисмена-неудачника, пока ей не сотрут память агента ФБР из Бостона. Что ж, значит, поделом жалкому нарушителю закона не достался выигрышный билетик. Только душу против воли наполняла тоска. Нет, если они покинут амбар самими собой раньше отмерянного срока, он еще потягается с Уорносом за право быть счастливым. Но глядя на изможденную Паркер, он в который раз понимал, что забудет про свои мечты ради ее радостной улыбки, обращенной к сопернику. Крокер споткнулся о последнее слово. Оно резало слух, представлялось чужеродным, враждебным, неприменимым к Нэйтану. Офицер мог быть его партнером, другом, но никак не соперником. Даже то, что они долгое время играли в «кошки-мышки» — «я правильный коп — ты лживый преступник» никогда не делали их врагами, а любовь к одной девушке не сделает их соперниками. Только не по его, Дюка, инициативе. Ведь он уже отошел в сторону, с самого начала отказался от битвы за сердце Одри Паркер. Почему же сейчас так сильно хочется, чтобы она стала другой — Мэри Смит, Кэйт Браун, Пенелопой Круз и забыла, забыла, забыла шефа Уорноса. Сам бы он оказался рядом и тогда… Дюк до боли сжал кулаки, кляня себя за такие отвратительные, недостойные мысли, ведь его влечет именно Одри. Глядя на Сару, пылких чувств он не испытал. Они всё еще шли по коридору. Девушка впереди, Крокер следом. 13 Когда же эта чертова стена закончится? Джордан уже в трехтысячный раз задавалась этим вопросом. Она все шла и шла, останавливалась, подходила к беспросветно яркому окну (или это не окно?), жмурила воспаленные глаза и снова отправлялась в бессмысленный путь. — Эй, кто-нибудь! — кричала она в отчаянии, но только гулкое эхо отскакивало от голых стен и больше не звука. В приступе психоза, МакКи сдернула с рук перчатки, швырнула на пол и растоптала. Кинулась дальше бегом, никогда еще в жизни она не была так напугана, но может это уже и не жизнь вовсе. Давясь слезами и всхлипывая, охотница не сразу расслышала голоса, вернее — поначалу сочла их галлюцинацией взвинченного до предела разума. Она побежала, что есть сил, боясь, что люди (или призраки) исчезнут, словно туман над Кендускигом. Она заскочила в дверной проем, пересекла средний коридор и выскочила с другой стороны. Увидев их, она чуть не одурела от радости. 14 Арла смотрела на свои руки, одетые в грубо сшитые куски человеческой кожи, с приклеенными к ней чужими ногтями. В ней горела ненависть к потаскухе, которая злой волей судьбы оказалась матерью ее обожаемого Джеймса. И теперь он верил вечно молодой ведьме, а не ей — законной жене. Делить его с кем-то еще — что за чушь? Они венчаны перед богом, они были счастливы и будут еще счастливее, как только амбар отпустит их. А уж она постарается… Конечно, не так все двадцать семь лет она представляла себе поход сюда, но что поделать? Одри заплатит за ее разбитую семейную жизнь, и муж снова будет с ней. 15 За окном сгущались сумерки. На столе остывала большая чашка черного кофе. Шеф полиции Хейвена сидел в своем кабинете и перечитывал отчет о работе за последние пять месяцев (долгие пять месяцев без Одри): завтра его вызывают с докладом в Бангор. Ничего интересного — пять краж, восемь нападений, одно проникновение на частную территорию, два угона автомобиля, ноль убийств — хоть это хорошо. Раскрываемость девяносто два и три десятых процента — позавидуешь. Он ждал одобрения от начальства. Закончив чтение, Нэйтан отложил бумаги, посмотрел на фотографию на своем столе. Отец с десятилетним сыном на рыбалке: Гарланд и он сам смеялись. Потом он выдвинул верхний ящик, достал оттуда два снимка в простых деревянных рамках. С одного улыбалась Паркер. В руке у нее был пистолет. Он сам щелкнул ее во время занятий в тире. А на другой — они втроем в «Серой Чайке», когда Дюк еще не стал особенным, а Одри не бежала от «Охотника». Фотограф застал их за распитием пива, а карточку в участок принес Крокер. Уорнос нашел ее в рабочем столе девушки, когда освобождал место для нового сотрудника детектива Стива Льюиса. — Дорогуша, к тебе посетитель, — проворковала по громкой связи Лаверн. — Так поздно? — возмутился шеф и захлопнул ящик, хороня там фото. Дверь открылась, и он не сразу узнал вошедшую молодую женщину. На ней были короткое черное платье с белым цветочным принтом и джинсовая курточка поверх него. Черные пушистые волосы едва достигали плеч. Легкий, едва заметный макияж, изысканный аромат духов. В руках помимо сумочки большой бумажный пакет. — Привет, — сказала гостья, обнажая в улыбке ровный ряд идеально белых зубов. — Джесс? — наконец выдохнул Нэйтан. — Ты как здесь? — Он уже не испытывал растерянности перед ней: то ли потеря Одри, то ли год в руководящей должности сделали его смелее и, он бы сказал, черствее. — Я приехала три дня назад, — она села на стул перед ним. — Соскучилась по здешним местам. Ох, нет, услышала, что беды закончились и вернулась. Нехорошо, да? — Нет, что ты, — коп рассматривал ту, в которую когда-то был влюблен. Глупый, ведь Паркер уже тогда была рядом. — Подумала, вдруг ты захочешь меня увидеть? — Джесс обольстительно улыбалась и сразу открещивалась от сказанного. — Прости, я опять ерунду говорю. — Я рад тебя видеть, — Нэйтану приходилось быть галантным. В глубинах его души еще таилось чувство вины за историю с человеком тьмы, и чувство стыда за так и не состоявшийся секс. — Можем вместе перекусить, — шла в атаку Джесс. — Я тут вкусненького купила. Она положила пакет на стол. Отступать было поздно. Нэйтан одобрительно кивнул.