Когда падал звездный дождь

27 Коридоры были пустынными. — Куда ни иди, одно и тоже, мы его не найдем, — злилась Джордан. — Найдем, — повторяла Арла. Они шли рука об руку и почти не разговаривали о случившемся в Хейвене. Ни об убийце с крепежным пистолетом, ни о жертвах, ни о метеоритном дожде и бедах. МакКи просто радовалась, что она не осталась одна, а как пройдут годы — было наплевать. Ей не нравилось только, что какая-то драная фифа принялась командовать. Ну и она старалась не забывать, что этой фифе не составит труда содрать с нее кожу и напялить на себя, как комбинезон. В нее Арла здесь не превратиться, зато будет расхаживать жертвой доктора Франкенштейна. Однообразность пейзажа угнетала. — Только бы Одри не нашла его раньше меня, — сказала блондинка. Она твердила эту фразу, как заклинание. — Жаль, я сразу не убила ее дружков. С ней одной справилась бы легко. Но они все время стояли у меня на пути. — Ты убила Нэйтана, — напомнила Джордан. — Если бы ты не помешала, я убила бы и Крокера. — Я должна об этом жалеть? — охранница презрительно посмотрела на эту циничную тварь. — Сидела бы сейчас дома и отмечала прекращение бед. Аргумент казался безапелляционным. МакКи не стала дальше спорить. Ей и самой захотелось посмотреть на парня, который знает, как остановить проклятие Хейвена навсегда. Легендарный Дитя Колорадо, об убийстве которого она слышала в школьные годы. Тогда в нем обвиняли Макса Хенсона, настоящего отца Нэйтана, но не доказали его причастность. И особенно часто его имя звучало в городе после появления агента Одри Паркер. Охрану-то сразу оповестили, что никакой она не федерал, а ключевая фигура творящегося вокруг безобразия, и приказали не спускать с нее глаз. Однако Джордан и подумать не могла, что распоряжения отдает безобидный с виду старикан. Судя по масштабам развернутой охраной сети и жесткой дисциплине, во главе должен стоять крутой авторитет, для которого отвернуть человеку башку не сложнее, чем шлепнуть муху газетой. Газетой… Вестником Хейвена, ага. — Джеймс! Джеймс! — крики Арлы вывели официантку «Пистолета и розы» из задумчивости. — Джеймс! Перед ними настороженно опустив голову, с выражением обиды в серых глазах, стоял высокий черноволосый парень. Блондинка с омертвевшей кожей остановилась в паре шагов от него. Она хотела подойти, но Джеймс не подпускал. — Что тебе надо от меня, Арла? — Милый, я так люблю тебя, — любительница человеческого маскарада перешла на сюсюканье. — Убирайся! — голос Когана внезапно стал твердым. — Ты мне лгала! Ты оговорила мою маму. Да ты хотела убить ее! И меня! — Я случайно, — Арла изображала раскаяние. — От отчаяния. Мне пришлось так долго ждать, чтобы увидеть тебя, глупенький. Они хотели помешать… — Прекрати, прекрати! — перебил ее муж. — Я любил тебя другую, а теперь ты сама разрушила нашу любовь. Убирайся! — Джеймс! Он уже уходил в дверной проем, но Арла схватила его за рубашку. Колорадец махнул рукой, вырываясь. — Эй, погодите оба, — подала голос Джордан. Они остановились — Оставьте свои семейные сцены на потом. Парень, ты должен сказать, как выбраться из амбара, если знаешь. — Не знаю я ничего, — буркнул он, отходя подальше от жены и стараясь на нее не смотреть. — Почему я должен вам говорить? Вас я тоже не знаю. Как вы-то попали сюда? — Все это неважно. Но ты ведь знаешь, как остановить беды? Джеймс молчал, глядя исподлобья, а у охранницы кончалось терпение. Ей ужасно хотелось на волю в Хейвен, в город без бед. — Говори! — она подступилась к нему, схватила за руку, — Говори, прошу тебя. Если бы мы сейчас были в Хейвене, тебя бы скрутило от боли от моего прикосновения. Думаешь, мне хорошо жить с таким проклятием? Мне безразличны ваши разборки: я просто хочу знать, как отсюда выйти и счастливо прожить остаток жизни. Кажется, Джеймса проняло. Он опустил глаза и тихо проговорил: — Я уже объяснял Одри. Беды прекратятся навсегда, если она убьет любимого человека. Джордан раскрыла рот, осмысливая услышанное. Коган осторожно высвободил свою руку и отступил на шаг. Арла смотрела на него, как побитая собака, но попыток подойти не предпринимала. — Она никогда не убила бы Нэйтана, — прошептала МакКи и опустилась на пол, закрыла лицо руками. В любом случае Уорнос остался по другую сторону амбара. — Но у нас остался Крокер, — словно прочитала ее мысли коженосец. — Его она тоже любит. Официантка посмотрела на нее, как на умалишенную: с чего бы Паркер любить этого истребителя проклятых? Но возможность выйти наружу делала привлекательной даже самую бредовую мысль, а в этой, по крайней мере, можно было отыскать крупицу истины. 28 Они не стали повторять, просто лежали, прижавшись друг к другу. Одри лежала на спине, Дюк повернулся к ней лицом, аккуратно и нежно обнял ее рукой. Они не говорили, слова все еще были лишними. Каждый осмысливал произошедшее между ними. К Дюку вернулась неуверенность в правильности его решения. Он был счастлив, за спиной словно выросли крылья, на которых он мог взлететь на седьмое небо и взять с собой любимую. Сердце трепетало в груди, в животе порхали бабочки. Он оказался в сказке и не может выбраться в реальность. Но… Всегда это долбанное «но» испортит любой восхитительный момент, а у него «но» было несколько. Во-первых, ну не может Одри так быстро выкинуть из головы Уорноса. Она сказала «люблю», это грело душу, но чего только не скажет девушка на пике блаженства… Он верил в чудо, да только маленький тоненький червячок неверия вгрызался в сладкое яблоко его счастья. Крокер не представлял, как после проведенной ночи (вечера, утра, да какое сейчас хоть время суток?!), они с Паркер снова станут просто друзьями. И ему придется мириться с тем, что его чувства для Одри ничего не значат. Второе волновало его гораздо меньше. Как он посмотрит Нэйтану в глаза. Молодому, старому, какому угодно. Шеф полиции отправил его сюда, дал возможность не страдать от расставания, пока будет страдать он сам, а друг оказался подлецом и так жестоко предал его. Недостойный поступок, черт возьми. «О чем я думаю?» — Дюк оборвал поток тяжелых дум. В его объятиях лежит самая замечательная женщина, которая только что стонала от наслаждения под его поцелуями, шептала слова любви. Если она отдалась ему, значит, ей этого хотелось, и значит, он вправе сделать ее счастливой. Он вспомнил, какими горячими были ее губы, как она подавалась навстречу ему всем телом и улыбнулся. Дальше пусть будет, как будет, а сейчас никто не отнимет у него маленького кусочка волшебства. Одри представляла Нэйтана: серые прищуренные глаза, слегка улыбающиеся губы, недельная щетина на щеках… Робкий, наивный, ищущий ответы, которых нет. Откуда возникла их любовь? По-настоящему они никогда не были близки: не доверяли, не договаривали. Между ними всегда стояла ревность и другие люди… женщины. Но да, она любила его. Ей без него было плохо. Он, как бесконечный космос. Манящий, загадочный и… холодно-недостижимый. А Дюк… Дюк — огонь, ураган, извержение вулкана. Жаркий, неутомимый, мчащийся напролом. Пора признаться самой себе: она обожала их обоих и не знала, кого выбрать. Хуже того, она не хотела выбирать. «Не заставляй меня делать этого, они нужны мне оба!» — кричало в груди истерзанное сердце. Боже, как много девушек оказывалось в похожей ситуации. Двое мужчин, разные и одинаковые, дополняющие друг друга, притягательные и необходимые. Одного нельзя вычеркнуть из жизни ради другого. Правильно ли она прожила свою маленькую самостоятельную жизнь в образе агента ФБР? Отталкивала их двоих вместо того, чтобы придаваться радостям любви (раз уж таково ее предназначение и наказание). Так стоит ли отказывать себе в праве быть счастливой сейчас, когда рядом остался только один любимый мужчина, и век Одри Паркер скоро подойдет к концу? Быть может, «новой» ей еще удастся подарить частичку себя Нэйтану Уорносу. Если ему это будет надо. Паркер надеялась, что напарник не станет долго тосковать о ней, как тоскует о нем она. 29 Рука Одри поймала ладонь Крокера, сжала ее. Уголки губ поднялись в полуулыбке. Глаза озорно прищурились. — Я люблю тебя, Дюк… От волнения у него закружилась голова. Он сжал ее в объятиях: нежно и страстно. Потянулся к любимой щеке, чтобы поцеловать. Ему это снится, ей-богу! Кожа… Такая теплая мягкая кожа… Так приятно к ней прикасаться… — Дюк! — вскрикнула девушка, встрепенувшись всем телом, вырываясь из его рук. — Смотри! Он понял, что произошло что-то важное, из-за чего Одри разрушила таинство момента. Крокер тоже подался вперед, прослеживая взгляд и направление движений Паркер. Двери, отделяющей их комнату от остальной части амбара, больше не было. На ее месте снова зиял стандартный прямоугольник, за ним виднелась часть стены с молочно-белым провалом окна. В спальне теперь не было уютных сумерек, ее наполнял обычный люминесцентный свет потолочных ламп. Интимное волшебство рассеялось. Добро пожаловать в реальный мир (хотя, какой уж он здесь реальный?) Одри начала одеваться. Дюку пришлось последовать ее примеру. Через две минуты они стояли на ногах в полном убранстве возле дверного проема, выглядывая из комнаты в коридор: какие еще сюрпризы преподнесет им паранормальная горница? — Расслабься, Одри, — посоветовал Крокер, глядя на ее растерянное лицо. Он положил ей руку на плечо, успокаивая. Черт, он не знал, как себя теперь вести. С ним впервые такое. Обычно после секса любая становилась либо лучшей подругой, либо неинтересной, а тут… Он терялся, как мальчик. Он не хотел быть другом. — Да, — она кивнула, изображая улыбку, и двинулась в коридор. Дюк сделал шаг за ней, но Одри вдруг повернулась к нему и поцеловала в губы, запустив пальцы в его всклокоченную шевелюру. Долгий, сладкий поцелуй. Мужчина подхватил ее за талию и крепко-крепко сжал, прижимая к себе. Потом она отстранилась, провела по его шее, ключицам, мускулистым рукам, отмечая их силу, и остановилась на ладонях, несильно их пожимая, словно набираясь энергии. Паркер снова кивнула и вышла в коридор. Крокер, тяжело вздохнув, вышел за ней. Будет ли у них еще одна ночь или?.. Он не успел додумать. Пол завибрировал. Затем завибрировали стены. Лампы на потомке мелко качались. Появился гул. Гул нарастал. 30 Зеленая лужайка в небольшом загородном поместье была идеально пострижена. Уже неделю здесь работали специально нанятые люди: уборщики, садовники, декораторы и прочие устроители торжеств. Сегодня к ним присоединились официанты и повара. — Вон там, посмотри, это сам мэр Моррисон приехал, — ахнул Дэйв, отпивая немного белого вина из высокого бокала. — А чему ты удивляешься? — остудил его раболепие Винс, поднося ко рту бокал с красным вином. — Нэйтан же не простой человек, не то, что ты. Он шеф полиции, пора бы запомнить. Почему бы на его свадьбу не прийти всем высоким городским чиновникам? — Но это же только репетиция свадьбы, — ехидно напомнил лысый. — А есть какая-то разница? Ты смотри в оба: нам надо преподнести материал в лучшем виде. — Когда начнется, тогда и буду смотреть, а пока могу наслаждаться хорошим обществом, — Дэйв поставил пустой фужер на круглый столик и ушел в сторону группы людей, среди которых были новый преподобный Макс Рэнделл, босс пожарной охраны Ник Фалуэй, директор старшей школы Бэн Лорекс и много других интересных и полезных людей. Брат проводил его негодующим взглядом, потом повернулся к столику, чтобы тоже оставить опустевший бокал, и наткнулся на подошедшего Нэйтана. На нем был прямой серый костюм из тонкой ткани, белая рубашка и галстук в косую полоску. Этакий модный франт. — Как дела, Винс? — хмуро поинтересовался Уорнос. У газетчика забегали глаза: каждый раз его мучила совесть за сокрытие от полицейского информации о приходящей во время тревожных лет девушке, но открывать карты он пока не собирался. Нэйтан давно перестал спрашивать, однако каждый раз это подразумевалось. — Почему не начинаете? — спросил журналист. — Все вроде бы в сборе, даже мэр не задержался. — Дуайта нет, — процедил сквозь зубы шеф. — Я ему звонил, он не отвечает. Ладно, я пойду. Джесс просила принести вина. — Да-да, конечно, — произнес Винсент. Он был рад избавиться от такого собеседника. Он любил Нэйтана, которого знал с младенческих лет, но в своем желании докопаться до правды, коп стал непредсказуем. Со стороны сын Гарланда выглядел довольным судьбой женихом. Возраст приближался к сорока, он достиг прочного положения в хейвенском обществе, начальство прочило ему повышение и перевод в Бангор. Семья была еще одним положительным пунктиком к его репутации. С Джесс они смотрелись великолепно и… в городе поговаривали, что будущая жена уже находится в интересном положении. Отличный сценарий дальнейшей беспечной жизни. И только узкий круг посвященных знал, как одержим Нэйтан идеей вернуть Одри. Дождаться и не отпустить. Он как-то в изрядном подпитии обмолвился, что убьет любого, кто расскажет новому обличью Паркер об амбаре, охотнике, о прекращении бед. Уорнос считал, что если она не будет знать, она не будет готова уйти. Амбар просто не появится. Он ее увезет, спрячет подальше от Хейвена. Ждать оставалось каких-то двадцать пять с хвостиком лет. Точную дату никто угадать не мог: она приходила в разное время, чуть раньше, чуть позже, как и сами старые беды. Трезвым он говорил только о своей невесте, с которой уже на протяжении нескольких месяцев делил общий кров. — Ладно, господа, начинаем без мистера Хендриксона, — объявил распорядитель, высокий мужчина с длинными светлыми волосами. — Всем занять свои места. Гости двинулись к увитой искусственными цветами (во время свадьбы их место займут живые) открытой беседке, где уже находились будущие молодожены, священник и подружки невесты.