Когда падал звездный дождь

38 Арла рассмеялась ему в лицо. В сочетании с мертвой кожей это выглядело отвратительно. — Сам заткнись, Крокер. В эту глушь забредет разве что гризли. «Ну и хорошо», — подумал Дюк. Он жалел, что путешествие по потусторонним мирам так быстро закончилось. Особенно после того, как Одри подарила ему половинку своей любви. Если бы они провели вместе реальных двадцать семь лет, оставаясь такими же молодыми, сколько ночей он дарил бы ей свою страсть, свою нежность в обмен всего лишь на половинку ее любви. Половинку, потому что вторая половина принадлежала Нэйтану, и когда-нибудь коп воспользуется своей долей. А потом потребует отдать и вторую. — Мы будем ждать, — оборвала их препирательства Паркер. — Повторяю, у нас нет другого выхода. Арла, ты тоже умирала, когда исчезал амбар… — Уж я помню. — Кто-нибудь сюда придет. Если в Хейвене опять начались беды, там должны ждать моего появления. Нэйтан должен ждать. Одри говорила с такой убежденностью, что Джеймс и Джордан смотрели на нее, как индейцы на белого человека. Коженосец по-прежнему ухмылялась. Верил ей и Дюк. Неприятное чувство вины изнутри глодало его, как будто он взял чужое, украл у лучшего друга. Это противно, но… Господи, оттяни момент встречи с этим парнем! Дверь за его спиной дрогнула, по полу, расширяясь, пополз клин яркого света. Глаза его товарищей по несчастью стали округляться… 39 Створка сначала не поддалась, и он подумал, что все задуманное безумно и бесполезно. С амбаром ничего нельзя сделать, так сказал Говард. Дуайт стоял рядом, с каменным лицом палача наблюдал за его потугами. Нэйтан посмотрел на него в поисках поддержки, но у чистильщика не дрогнул ни один мускул. Уорнос трясущимися руками снова взялся за прибитый к краю брусок. Его знобило, ноги вдруг стали ватными, нестерпимо захотелось помочиться. Он потянул на себя. Воротина издала неприятный звук трения дерева о дерево и стала отходить в сторону. Щелочка, щель и… Первое, что он увидел — широкая мужская спина, одетая в белую майку, голые мускулистые руки с синими рисунками татуировок, черные спутанные волосы. Кто-то внутри тихо ахнул. Фигура начала разворачиваться, но шефу не надо было видеть лица, чтобы понять, кто загородил вход в амбар. От неожиданности полицейский отшатнулся, ладонь неуклюже скользнула вниз по доске. Под кожу впилась заноза, из ранки выступила теплая кровь и каплями стала скатываться на траву. — Дюк? — комок встал в пересохшем горле и он никак не мог его сглотнуть. — Нэйтан? — Крокер выглядел каким угодно, но только не обрадованным: раздосадованным, испуганным, изумленным. Он мерил Уорноса взглядом, и рот его приоткрывался в непонимании. Глаза наливались отчаяньем. Почему он так реагирует? Позади Дюка появилось движение. С шефа, наконец, спал ступор, он бросился вперед, намереваясь отодвинуть с дороги и посмотреть, ЧТО он пытается от него скрыть. …Паркер… Жуткое предчувствие врезалось в нервы, желудок скрутило… Одри! Но тут Крокер отодвинулся сам. Нэйтан заметил маленькую ручку с аккуратными ноготками, скользнувшую по его обнаженному плечу, побуждая к этому действию. Теперь Уорнос видел всех. И Арлу с распухшей кожей, и Джеймса, сгорбившегося у противоположной стены, и Джордан, прижимающую руки к груди… И Одри, стоящую прямо перед ним. Прямо перед ним, всего в одном шаге. Одри, прищурившую огромные серые глаза. Одри, недоуменно приоткрывшую нежные розовые губки. Одри, чьи белокурые волосы в беспорядке рассыпались по плечам. Он видел только ее. Та же коротенькая курточка, те же джинсы и туфли… Такая, какой он ее потерял. Такая, за какой он бежал во снах, о которой грезил наяву. Однако… На мучительно долгий миг ему показалось… ему привиделось… что она не узнает его… Но… Ее глаза засияли и она… Она шагнула навстречу, вскинула руки, обвивая его шею и закрыла его губы своими. Он выдохнул, расслабляясь, наклонился вперед, чтобы ей было удобней. Руки сами потянулись к ее лицу, к ее всклокоченным волосам, приглаживая их. Он чувствовал, как ее тело трепещет от его прикосновений, наверное, он трепетал и сам… 40 Они стояли на пороге амбара, жадно прильнув друг к другу. Солнце золотило их кожу. За спиной Уорноса маячил Дуайт с традиционным для средневековых викингов арбалетом. Он тактично рассматривал птиц в сине-белом, из-за облаков небе. Дюк оказался в двух футах от целующихся, мог слышать их частое дыхание и тихие стоны или всхлипы. Он стоял, опустив глаза, закусив нижнюю губу. И его сердце отказывалось перекачивать кровь. Когда дверь открылась, и в пришельце он узнал своего друга… Если бы не строгий костюм вместо бесформенной полицейской куртки, он бы подумал, что они вернулись в тот самый день, что они никуда и не исчезали… Нэйтан такой же молодой. Не располневший обрюзгший старичок с сигаретой в пожелтевших зубах, каким он ожидал его увидеть по прошествии двадцати семи лет. Молодой. Может, морщинки, отходящие от крыльев носа к уголкам губ стали немного глубже и волосы чуть длиннее, и белого шрама в четверть дюйма на щеке не было, но в остальном он не изменился. А это значило для Дюка, что шансы остаться с Одри стремительно скатываются к нулю. Нет, это очень хорошо, что амбар сломался, и они пробыли в нем совсем ничего… Дюк вздохнул и отошел подальше. Арла цинично скривила рот, следя за его страданиями. Терзания Джордан никого не интересовали. — Нэйтан… — Одри… Они разорвали поцелуй и теперь стояли, глядя друг другу в глаза. Девушка держала руки перед грудью, а мужчина сжимал их в своих ладонях. Такая трогательная сцена, если бы кто-то из присутствующих здесь ей радовался. Увы. — Нэйтан, — не выдержала МакКи, подбежала к нему, но обнимать побоялась. — Нэйтан, прости меня. Полицейский повернулся к ней, не выпуская ладошек Одри. Взгляд его сразу стал жестким, холодным. Дюк подумал, что такого безжалостного взгляда у Уорноса еще не встречал, так смотрят на молящего о пощаде грешника, прежде чем отправить его в преисподнюю. «Все-таки в чем-то ты стал другим, дружище», — сделал вывод контрабандист. Ему хотелось, чтобы и Паркер заметила эту крошечную перемену, но Одри не видела. Зато от Джордан она не укрылась. — Прости, что стреляла, — пролепетала охотница, — Я испугалась. Прости. — Мы еще поговорим об этом, — сурово ответил шеф. Джордан резко развернулась, пряча от него слезы. Арла ухмылялась. Его взгляд наткнулся на взгляд Дюка. Крокер улыбнулся, повел рукой в воздухе, изображая приветственный жест. — Привет, чувак, — насколько возможно весело сказал он. — Неплохо выглядишь. По какому поводу парад? Уорнос смутился, через плечо взглянул на неподвижно стоящего снаружи Дуайта. Одри тоже ждала. Наступило время вопросов и ответов. — Да так, — промямлил Нэйтан. — Это неважно. — А мы-то чаяли тебя в доме престарелых увидеть, — продолжал ресторатор, скалясь во все зубы, — думали двадцать семь лет прошло. — Да, Нэйтан, мы ничего не понимаем, — присоединилась к допросу Паркер. Они, наконец, разъединили руки. Одри отошла в сторонку и вновь стала серьезной, пытающейся разобраться в ситуации. У Дюка немного отлегло от сердца. — Нет, нет, — тут копу увиливать не требовалось, он улыбался, но нервозность присутствовала. — Не так много. Прошло только… год пять месяцев и шестн… семнадцать дней. — Значит сегодня… — начала прикидывать Паркер. — Восьмое сентября две тысячи тринадцатого года. Он смотрел только на свою любимую и не мог поверить в реальность ее образа. Его губы сами собой растягивались в улыбке. Теперь все тревоги и страхи позади. Он увезет ее, спрячет, и остаток жизни они проведут, наслаждаясь своими чувствами. — Ух ты, — иронично поднял брови Крокер. — Классная машина времени. — Просто надо было что-то сказать. Они много пережили за эти три (?) дня, а Нэйтан пережил еще больше за полтора года. Они мысленно готовились к встрече, думали, как много скажут друг другу и вот сейчас все речи забылись. Вопросы были, много вопросов, горы… Да разве скучная проза жизни соответствовала моменту? Разве можно за десять минут узнать все, что длилось месяцами? Разве важно, где сейчас его лодка, когда эти двое только и знают, что пялиться друг друга? — Одри, рад тебя видеть. Почему вы не выходите? — спросил заглянувший в амбар Дуайт. Он прошелся взглядов по каждому, деловито отслеживая обстановку. Дюк облегченно вздохнул: хоть кто-то не пускает розовые сопли и трезво мыслит. Он помахал викингу рукой. — Привет, Дуайт, — откликнулась Паркер. — Мы не можем выйти. — Почему? — встревожился Уорнос. Одри вкратце обрисовала ситуацию. Шеф и Хендриксон задумчиво поглядывали на Джеймса, главную причину отказа девушки покидать амбар. — Да, проблемка, — согласился чистильщик. — Раз вы нас нашли, мы можем спокойно оставаться здесь и видеться в любое время, — сказала Одри, бодро, будто ее это вполне устраивало. — Ты будешь приходить… — Приносить нам еду и теплые вещи, — вмешался Дюк. Он понимал, что Паркер тоскливо от своих же слов. — Нет, Одри, снежный человек прав, мы должны что-то придумать. Например, кто-то останется здесь, а ты пойдешь в город… — Он вдруг заметил, как напрягся главный полицейский. Сейчас и от бывшего агента ФБР это изменение не ускользнуло. Она насторожилось. — Нэйтан? Что случилось? Беды? Шеф был рад провалиться под землю. С первой минуты ему приходилось лгать девушке, которую так долго ждал. Лгать, иначе она не захочет выйти из чертова сарая. Лгать, чтобы снова не потерять. Потом он все ей объяснит. А Джеймс… Ну не питал он к нему никаких нежных отеческих чувств, ему нужна была только Одри. Лгать трудно, но он солжет. Еще и Дуайт стоял над душой и корчил из себя инквизитора. И Джесс ждала его в поместье… — Нет, беды ушли. И не возвращались. Лицо Паркер немного прояснилось, хотя морщинки на лбу оставались. Она кивнула, успокаиваясь. — Зачем вы обманываете ее, Нэйтан? — голос послышался откуда-то сбоку. Все обернулись. У дверного проема, прислонившись к стене и скрестив руки, стоял Говард. На нем были светлые брюки и рубашка в клетку. Он чуть улыбался.