Проклятие иной крови

       Елена лежала на полу в своей комнате с закрытыми глазами. Её руки были раскинуты в стороны, и создавалось впечатление, что она не жива вовсе. Но её глаза были открыты, а взгляд устремлён в потолок. Она что-то высматривала, пыталась что-то понять. Никто не знал, что именно. Даже она сама.        В последний раз, когда Гилберт видела своего отца, она стояла на маленьком стульчике у плиты в огромном фартуке мамы и пыталась приготовить кашу на завтрак. Ей было шесть лет, и она старалась ничего не сжечь, но у неё не получалось ничего, поэтому на помощь пришёл папа. Он заботливо обработал её руку, которую она обожгла, и помог сварить злополучный завтрак.        Сказать, что её отец убийца… Она просто не могла такого сказать. До произошедшего вчера.        Она не спала всю ночь, ворочаясь в кровати. Тот, кому она доверяла всю свою осознанную жизнь, оказался предателем. Он относился к тем людям, кто судит по своим ошибкам, и Гилберт понимала это. Но она всё равно не могла простить его за Бонни. Он чуть не убил её. Что там убил? Он хотел её казнить. Боже мой!        Елена вскочила на ноги, не обращая внимания на головокружение, и выбежала из комнаты. Ей нужен был Деймон. Она должна была ему сказать самое важное.        Уже у входа в зал она услышала, как мистер Сальваторе разговаривает с директором, который чем-то точно недоволен. Однако чем, она так и не узнала, так как мужчина резко открыл дверь и, усмехнувшись, подмигнул ей. Девушка закатила глаза, но все же прошла к учителю.        Он был озадаченный и даже грустный, что было не свойственно Деймону Сальваторе. Елена уже сейчас поняла, что что-то случилось.        Он был одет в джинсы и большую серую вязаную кофту на пуговицах, которую девушка узнает из тысячи. Учитель говорил, что её связала ему бабушка, которая сейчас живёт в другом городе, а в каком Гилберт не знала. — Деймон, мне нужно с тобой поговорить, — прошептала она, когда он улыбнулся ей, а после заключил в объятия. — Мне тоже. Но то, что я скажу, тебе не очень понравится.        Елена нахмурилась, внимательно смотря на него. Всё же разговор будет не из лёгких. — Меня уволили, Елена. Я уезжаю, — ответил он, и всё внутри неё перевернулось. Он уезжает. Её Деймон уезжает из школы и больше никогда не вернётся. — Но… — из глаз потекли слёзы, и она прижалась к его груди, громко всхлипывая. — За что? За что тебя уволили? — За то, что я вожусь с вами. Он подумал, что у меня роман с кем-то из вас, — грустно ответил Сальваторе, поглаживая её по волосам. — Но ты же понимаешь, что это не так? Понимаешь, что ради тебя я готов на всё?        Гилберт подняла на него удивлённый взгляд, непонимающе хлопая ресницами. Она была влюблена в него с первой их встречи. Он смотрел на неё тогда с такой заботой, отчего казалось, как будто они уже давно знакомы. Она даже забыла, какого это быть брошенной, не вспоминая ни брата, ни мать. — Я люблю тебя, Елена. Люблю больше, чем кто-то может любить, — он взял её лицо в руки, заглядывая в её глаза, и стирая большими пальцами её слёзы. Она продолжала смотреть на него, вникая в каждое слово, от которых её сердце билось всё быстрей и быстрей, норовя вырваться из груди или переломать рёбра. — Всё это время, которое мы провели вместе, я всегда думал, как бы уберечь тебя от всей этой ерунды. И я никогда не смогу разлюбить тебя.        Ноги подкосились, и она готова была рухнуть вниз, но Деймон подхватил её под коленями, придерживая за спину, крепко прижимая к себе. Она зарылась носом в его кофте, открывая рот, чтобы успокоиться, но ничего не получалось. Слёзы текли, ей было слишком жарко, она задыхалась от эмоций, переполняющих её. — Девочка моя, — шёпотом произнёс он, последний раз вдыхая аромат её волос. Они пахли ванилью, и он сам лично всегда покупал ей этот шампунь. Он был её любимым. — Я буду навещать тебя, мы будем встречаться в лесу. Хорошо?        Он аккуратно поставил её на пол, убеждаясь в том, что она в состоянии самостоятельно стоять. А по её щекам текли крупные слёзы. Его сердце разрывалось на кусочки, когда он видел, как от слёз набухают её глазки и становятся красными. — Пожалуйста, — захлёбываясь в слезах и соплях, она снова кинулась к нему. — Пожалуйста, не оставляй меня здесь одну. — Я не могу, малышка.        Кое-как освободившись от рук девушки, он прямиком направился в свой кабинет, собираясь там закрыться. — Деймон! — крикнула она, подбегая к нему, снова крепко обнимая. — Я тоже люблю тебя. Люблю сильнее, чем могла себе представить.        И он, не раздумывая, хватает её под бёдрами, впиваясь в губы страстным поцелуем. Они солёные от слёз, но он продолжает изучать её рот языком. Она обмякает в его руках, становясь как мешок, и он внимательно смотрит на неё, замечая, как её мокрое лицо стало ещё бледнее. — Тебе плохо? — обеспокоенно спрашивает он, ставя её на ноги. И она стоит. Стоит на подкошенных ногах. — Да, — коротко отвечает она, а потом убегает прочь, спотыкаясь о порог зала и падая вперёд. Но потом снова поднимается и убегает. — Елена, — шепчет он, прикасаясь к своим губам.

***

       Гилберт столкнулась по дороге с Джоном, впечатавшись в его грудь, из-за чего потом резко отлетела назад и упала на пол, ударившись головой. Она потёрла ушибленное место и собиралась уже подниматься, но парень поставил ногу ей на живот, несильно надавив.        Сердце девушки ушло в пятки, когда до неё, наконец, дошло, что это никто иной, как Джон. — Пожалуйста, не надо, — сквозь пелену слёз говорила она. Она видела его размывчиво, но уже представляла выражение его лица. — Вот так встреча, Гилберт, — усмехнулся он, надавив ещё сильнее, а потом ещё и ещё до тех пор, пока она не начала кричать и рыдать, захлёбываясь в слезах. — Ты такая жалкая, — он поднял её за ворот блузки, которая была вся мокрая от слёз, и со всей силы впечатал в стену. Пуговицы разлетелись в разные стороны, оголяя её грудь, отчего парень тут же облизнулся, всматриваясь, как она вздымается вверх, и слыша, как громко стучит её сердце. Его глаза вдруг потемнели, а потом он со всего размаху ударил в стену возле её головы, отпуская руки и уходя прочь. Елена сползла спиной по стене, отчего блузка сзади задралась, а её спина коснулась холодной поверхности. Кое-как застегнув оставшиеся пуговицы на блузке, она убежала в свою комнату.        Она упала на кровать, лицом зарываясь в подушки. Это был самый ужасный день. Джон только что чуть не изнасиловал её, Деймон уезжает. А всё почему? Потому что директор заподозрил их в романе. Отлично. Теперь она останется наедине с директором, который ещё недели две, может больше, назад заставлял её раздеваться, считая это таким наказанием. Можно ли думать о том, что такого больше не повториться? Особенно когда Деймона не будет. Её просто некому будет защитить.        А самое ужасное в этой ситуации то, что чувства, которые она испытывала к учителю физкультуры, оказались взаимными, и он признался ей в этом только тогда, когда решил уехать, когда было уже поздно, и они больше, наверное, даже не увидятся. — Елена! — счастливая Кэролайн ворвалась в комнату, запрыгивая на кровать, даже не обращая внимания на захлёбывающуюся в слезах Гилберт. — Меня домой заберут за две недели до Нового года. Мой дядя решил взять меня с собой на Бали. Представляешь?! Елена? — взглянув на подругу, она замерла. Её глаза округлились, замечая, как тело Гилберт содрогается от истерики, которую она пытается спрятать в подушке. — Боже мой. Елена, что случилось?        Шатенка молчала, кусая подушку. Она пыталась сдержать отчаянный крик, чтобы никто больше её не слышал. Внутри всё сжималось, хотелось просто кричать, отключить чувства. Ничего не чувствовать. Быть просто никем. — Он…он… — воздуха не хватало, она всхлипывала, задыхалась, пытаясь сказать хоть слово. — Кто он? Что он? — Форбс схватила шатенку за плечи, встряхнув её. — Успокойся. Слышишь? Объясни. Что случилось?        Елена прерывисто хватала воздух ртом, пытаясь рассказать всё, как было. В горле всё пересохло. — Деймон… — блондинка упала рядом с Еленой на кровать, всматриваясь в стену. Она представляла всё, что угодно, но так и не могла понять, что случилось. — Его уволили. — Уволили? — девушка удивилась. — За что?        Вытерев руками глаза, проводя по лицу, она глубоко вздохнула, набрала как можно больше воздуха в лёгкие, но всё равно сдавленно и задыхаясь. — За-за то, чт-то он в ме-меня влю-влюблен.        Форбс ахнула, аккуратно обнимая её за плечи. Мистер Сальваторе. Конечно. Она же видела, как он смотрел на подругу. Она же понимала это уже давно и знала, что чувства этих двух идиотов взаимны. Однако осознание того, что он их учитель, давало понять, что лучше бы Елене не знать об этом. Как показала практика, лучше бы она узнала об этом раньше. Хотя всё равно бы реакция была такой же.        В комнате становилось душно, лицо шатенки стало красным, и казалось, что она сейчас взорвётся. Ей было жарко, и она успела уже вспотеть, что заметила Кэролайн, когда дотронулась до её горячего лба. — Ничего. Ничего страшного. Мы что-нибудь придумаем. — Что? — безнадёжно спросила Елена, внимательно смотря на блондинку. Та лишь улыбнулась, подмигнув ей. — Тебе надо отдохнуть.

***

       Елена была подавлена, но не только из-за того, что учитель физкультуры уходит из школы. Что-то ещё произошло, что-то, что напугало её. И Кэролайн это видела. Она должна была это выяснить, чтобы понимать, куда дальше «копать».        Гилберт была её лучшей подругой. Почти что родной сестрой. И она не собиралась просто так сидеть и смотреть, как её глаза набухают от слёз. Елена должна быть счастлива, она заслуживает этого больше, чем кто-то другой.        Войдя в зал, она подошла к кабинету учителя и три раза постучала. Ещё когда они начали изучать все эти тайны, они придумали, что к Деймону будут заходить именно так. Три стука. И преподаватель уже понимал, что это Елена или Кэролайн.        Отворив дверь, девушка вошла внутрь и заметила учителя, сидевшего за столом с фотографией Елены в руках. Это была фотосессия на карточки для входа в школу, и она помнила, какой Гилберт была тогда счастливой. Это был второй день после знакомства с учителем. На фотографии шатенка улыбалась, а её волосы локонами спадали с плеч. На снимке не было видно, какой они длины, так как нужно было лицо. — Она рассказала тебе, не так ли? — не поднимая глаз, спросил Сальваторе. Сердце билось в два раза быстрее, разрываясь на части оттого, что он узнал. Он не мог оставить её здесь одну, но и забрать с собой тоже не мог. Его же, чёрт возьми, посадят. — Я знала это с самого начала, — не раздумывая, ответила Форбс. — Это было очевидно. То, как ты смотрел на неё и как она бредила о тебе… — Я не хочу оставлять её здесь одну. Слишком опасно, — он поднялся с кресла, положив фотографию три на четыре в свой кошелек. — Но я знаю, что ты не дашь её в обиду. Поэтому ты должна мне пообещать, что, если что-то случится, ты сразу же позвонишь мне. Сделаешь всё, чтобы я узнал и пришёл на помощь. — Конечно, — грустно ответила девушка. — А ты пообещай мне, что будешь хоть как-то связываться с Еленой. Пообещай, что не бросишь её, как сделала это её мать. — Конечно. Я не смогу так поступить. Не с ней.        Оба замолчали. Больше не о чем было говорить. Они понимали, что прошлое уже не вернуть, и уж тем более ничем не помочь Елене. Она будет грустить, будет скучать, но, к сожалению, так должно было произойти. — Кто придёт на твоё место? — Кэр поправила свой хвост, улыбнувшись, чтобы поднять настроение учителю. Хотя это, наверное, было нереально. — Его зовут Энзо. Это всё, что я знаю о нём. Ещё уволили зачем-то математика, поэтому ему тоже нашли замену. Клаус Майклсон. Знаю этого придурка. Тот ещё хрен. Лучше заниматься, а то у него свои методы наказания. — Так понимаю, второй мистер Фельдшер? — Даже не знаю, кто лучше, — прошипел он, вспоминая «друга» не в лучшем свете.        Кэролайн вышла из кабинета бывшего физрука вместе с ним, когда он уже собрал свои вещи. Около зала стояла зарёванная Елена, сжимающая в руках баскетбольный мяч. Казалось, она сейчас порвёт его своими ногтями, но вместо этого он выпал из её рук.        Блондинка прошла мимо неё, легонько похлопав по плечу. А она лишь поджала губы. Её глаза уже успели слипнуться от слёз, и Деймону в какой-то момент показалось, что она похожа на маленького котёнка, который только родился и не может найти свою маму. — Я не хочу, чтобы ты уходил, — прошептала она. Её нос стал красным, и она то и дело им шмыгала. — Пожалуйста, Деймон.        Её начало трясти оттого, что она ничего не может сделать. Она билась в истерике уже часа два, пытаясь что-то придумать, но в голову ничего не приходило.        Деймон поставил сумку на пол, подходя ближе к девушке, и поднял её, крепко прижимая к себе. Она обхватила его шею руками, положив голову ему на плечо. Ей хотелось, чтобы он её забрал с собой, если уж не может остаться сам. Но она понимала, что не может оставить Кэролайн, да и тем более её с ним никуда не отпустят.        Сальваторе наклонился за сумкой, не отпуская Гилберт, потому что она не собиралась его отпускать, а ему пора было отчаливать из школы, и вышел из зала, где уже столпилась толпа учеников. Они все внимательно рассматривали, как учитель несёт свою «ученицу» и уже были в предвкушении новых сплетен. Однако Елену это уже больше не волновало. Больше всего она сейчас хотела, чтобы он был рядом. — Ты можешь проводить меня до ворот, — улыбнулся он, опуская её на пол около лестницы. — Я могу сходить с тобой, чтобы ты оделась.        Она кивнула, вытирая слёзы рукавом школьной кофты, и они поднялись наверх, откуда вернулись спустя пятнадцать минут. Шатенка очень долго пыталась найти свою куртку, а потом Деймон просто повалил её на кровать, нависая над ней. Он смотрел в её разбитые горем глаза и понимал, что улыбнётся она ещё совсем нескоро. Это убивало его.        Во дворе также столпился народ, все ученики вышли проводить своего учителя, и он поочерёдно давал им наставления, чтобы они больше занимались. Но с каждым разом ему становилось всё сложнее и сложнее смотреть на всех своих учеников, в частности на Елену, которая уже даже не плакала. Наверное, слёзы кончились. Но её глаза… Они больше не изучали того счастья. Её взгляд был устремлён куда-то вниз. — Котёнок, — прошептал он ей на ухо, — я обещаю тебе, что, как только появится возможность, я заберу тебя к себе. Честное слово.        Она подняла на него глаза, крепко обнимая. Они стояли у ворот, которые уже были открыты, а рядом стояла машина учителя. Он больше не мог смотреть на то, как ей плохо, поэтому, коснувшись её губ своими, он запустил свой язык в её рот, вырисовывая сердечко. И она задохнулась от переполняющих её чувств. — Я люблю тебя, малышка, — оторвавшись, произнёс он и поцеловал её в лоб. После этого он подобрал с пола свою сумку и направился к машине, усаживаясь в неё. Все уже разошлись в школу, но Елена продолжала стоять и наблюдать, как машина преподавателя удаляется всё дальше и дальше от школы. Ноги подкосились, и она упала в снег на колени. Это был конец. Это было начало и конец их отношений. Она знала, что они больше не встретятся. Она знала, что там, за пределами школы, его ждёт жена и что через месяц, а то и меньше, он забудет её. А он останется в её сердце навсегда.        Она легла на спину, раскидывая руки в стороны и всматриваясь в небо, как будто чего-то там сейчас увидит. Какая ирония, ведь ещё с утра она так лежала на полу в комнате и совершенно не думала о том, что произойдёт дальше. Её глаза закрылись, и она погрузилась в сон. Она устала от всего этого. Она устала бороться. А сверху на неё хлопьями сыпался снег.