23 декабря (день)
Женя пошла к Кристоффу (от лица Кудрявой)
Я звякнула в домофон. — Кто? — неожиданно раздалось из динамика. — Эм-м… Я. Завизжало прерывистое «пик-пик-пик-пик», запуская меня в подъезд. Чё это с Тоффиком? Он же знал, что приду сегодня вечером. — Ах, Женечка! — не успела занести руку над звонком, как волна безудержного позитива выплеснулась на меня и затащила в комнату. — Tu es très jolie, chérie! Enchantée! Как я счастлив! Какой-то мужик уже звонко чмокал меня в обе щёки, до усрачки стискивая в объятьях. — Ми скузи… — выдавила первое, что пришло в голову. — Да отпусти ты бедняжку! Она еле дышит, вон, позеленела вся, — второй бугай вызволил меня из цепких лап и похлопал по плечам. — Владимир Иванович, будем знакомы, — его раскатистый голос пронёсся по всей комнате, а широкая улыбка больше походила на оскал, но, кажется, этот громила был на моей стороне. Я быстро прикинула, что лучше держаться к нему поближе, чем к восторженному любителю лобзаний. — Волёдья, как ти невежливо сейчас это! Ми дольжны познакомиться, ньет? — надулся первый, тыча пальцем в нашу сторону, и тут я узнала в нём мужика с фотки, который целовал там Тоффика. «Точно! А второй, этот Волёдья, — жопохлоп. И чё они здесь делают? Где Медовый?! Надо сматываться по-тихому». — Это… Хэ-э… Я схожу ненадолго, выйду, — однако тяжёлая пятерня на плече не позволила мне ни на сантиметр сдвинуться. — Вот видишь, напугал человека своими выходками. Бросаешься с порога. Всё в порядке, мы родители Кристоффа. — Оui! Ми приехали только сейчас на Рождество к сину. Это немножко сюрприз для него, — захихикал нерусь, уволакивая-таки меня на диван. — Это вон, — отшвырнул он в сторону шарф, валявшийся на спинке, и только тут я обвела взглядом комнату: у двери стояли два чемодана, ещё один лежал на другом конце дивана раскуроченный, с вываленным наружу бесформенным комом вещей. Я нервно сглотнула: «Да он камикадзе! У Тоффика бомбанёт от такого беспредела сразу». — И так, chérie, пока наш красавчик ушёль, ми можем секретничать, — заговорщицки подмигнул мне папа, хихикая. — Но скажи, дорогая, он что, пригляшает тебя сюда? — Ну, да. А куда ещё? — Oh, la-la… Il est impossible! Ужас! Как такое возможно? — А что? — тупила я. — Это дыра. О чём он только думает? — А-а, вы в этом смысле. Ну, здесь довольно уютно. — Робер, не приставай к детям. Они взрослые и сами разберутся. — Тебье всегда всё равно, — отмахнулся тот, — рюсский медведь. Послушай, милая, никогда не позволяй себья обижать! Кристофф он бивает такой грубий, капризний со своим порядком, ти не мольчи. Ясно? — Угу! — быстро закивала, соглашаясь. Голова шла кругом, я всё ещё не понимала, что происходит. Как будто провалилась в бездонную кроличью нору и лечу вниз. Входная дверь с шумом захлопнулась, послышались быстро приближающиеся шаги по коридору, и, наконец, в комнату ворвался запыхавшийся Медовый с маленьким пакетом. — Voilà, — радостно затряс меня папа, но Кристофф тут же ревностно оттеснил его, усаживаясь между нами. — Какой ти жадный, Фифи! Ми тебя так не воспитывали. — Хи-хи, Фифи… — смеясь повторила я, но тут же скисла под убийственным взглядом ледышек. — Почему ты телефон не берёшь? — процедил Медовый сквозь зубы. — Я уже час не могу до тебя дозвониться! — Так это, он у меня разрядился дома ещё, а я не заметила. — Я хотел тебя предупредить, мне пришлось выйти в аптеку. — Ой, не страшно, знаешь. Ми не сьели никого, — буркнул папуля. — Ми тут очень хорошо без тебья поговорили с Женёй. Что, кстати, как мои лекарства? Ти купиль всё? — Всё, — Кристофф всучил пакет неугомонному мужику и обнял меня за плечи. — Что ти такой грубий? Папа не каждый день к тебе приежает. Ти вот к папа не ездишь и даже, когда ти в Бельгии. — Ну ничего, скоро же будем часто видеться, — ляпнула я без всякой задней мысли, и все молчаливые, но от этого не менее выразительные, попытки Кристоффа притушить мой фонтан остались незамеченными. — Норвегия, Бельгия — рукой подать. Казалось бы, радостное событие, однако никто моего веселья не разделил: Кристофф помрачнел, у папа вытянулось лицо, даже Владимир Иванович оторвался от чтения прессы, смотря на разворачивающуюся сцену поверх очков. — Это как называется? Заговор! И ти знал? Да оставь уже свою газету! Уткнёшься вечно, — вихрем налетели на бедного Владимира Ивановича и вырвали из его рук раздражающую бумагу. — Только Женя меня понимает! Оскорблённый в своих чувствах бельгиец обиженно отвернулся, глядя в окно. — Почему ты не сказал ему? — прошептала я Тоффику. — Я хотел потом, — тихо буркнул он в ответ. — Что теперь делать? — кивнула в сторону сгустка чёрной энергии. — Ничего. Лучше его не трогать. Минут пять в комнате царило напряжённое молчание, затем, шумно поднявшись из кресла, Владимир Иванович подошёл к супругу и приобнял сзади. Они о чём-то шептались, бельгиец возмущался, потом цокнул и, наконец, захихикал, примирительно хлопая мужа по бедру. — Сразу видно, что вы давно вместе живёте. Такое взаимопонимание, — я уважительно покачала головой. — Больше 25 лет, — улыбнулся Владимир Иванович, не выпуская из рук своё сокровище. — Душа в душу. — Ха, ну ти уж не ври так детям. Не помнишь битие тарельки, скандали каждый день? — Хм, было по молодости. Мы даже расходились. — Вот-вот! Кто меня оставиль, не скажешь? — Так ты сам меня выгнал и чемодан ещё выкинул в окно, — бельгийца слегка сдавили. — Трусы снимать с ёлки — не самое приятное занятие. — И правильно сделяль, ти заслюжиль. — Ну так я и не спорю, любовь моя. Кстати, сын, вы что-нибудь уже запланировали на Рождество? — Сняли коттедж у озера, там две комнаты, мы все поместимся. Вы же с нами? — Отлично, я удочки захватил - порыбачим, - Владимир Иванович довольно потёр руки. — Конечно ми все вместе. Родители Жени тоже будут? — загорелись небесные глаза папа. Он уже совсем простил всех нас и вновь повеселел. — А-а, нет. Мои родители живут в другом городе, мы к ним поедем в январе. Но будет моя сестра, — поспешила утешить его. — О, это замечательно! Я очень хочу познакомиться с семьёй. Когда ви едете? — Вечером забираем Аню после работы и выдвигаемся. — М-м, значит, сегодня хата свободна, — бельгиец игриво подмигнул Владимиру Ивановичу. — У Робера давно уже было желание пожить в коммуналке, — пояснил тот. — Да, да! Общая кухня и душ, эти тазики для стирки. — Пап, у меня стиральная машинка в комнате. Какие тазики? — Фифи, я ещё не простиль твой обман, не зли папа.24 декабря
Место это действительно было сказочным! Мне и в ноябре тут понравилось, но сейчас, когда жухлая листва облетела полностью, а деревья и землю припорошило пушистыми хлопьями снега, я влюбилась в него окончательно. Прекрасный уголок природы, сокрытый от городского шума, где можно отдохнуть от людей, тихо побродить без суеты, поразмыслить. Дух грядущего большого праздника полностью соответствовал моим ожиданиям: я была в приятной компании, мы болтали, гуляли на морозном воздухе, пили терпкий горячий глинтвейн и ждали Рождественской ночи с подарками. Меня Женя уже морально подготовила к встрече с новой семьёй, поэтому неуёмная энергия папа при встрече не удивила. Процесс знакомства прошёл бурно, на позитивно-эмоциональной ноте. Окрестили меня Аннеттой, что куда лучше, чем Фифи и Женя, можно сказать, что у меня было бесспорное преимущество перед ними. Вечером мы пошли в небольшое кафе при комплексе, где был заказан праздничный стол. Папули плюхнулись на диван, а мы разместились на уютных мягких стульях. Мой оказался напротив этой сладкой парочки. — Как вы познакомились? — спросила я, невольно засмотревшись на их такое трепетное, внимательное отношение друг к другу. Мне нравится слушать истории о том, как люди встретились, о зарождении чувств. Особенно интересно наблюдать за ними во время рассказа, как путешествие по реке памяти или в машине времени. Волшебство. — О-о, это очень романтик история! — сразу воодушевился папа. — Я биль молёдой и красивий, с очень упругой попкой. Ха-ха, — он бросил шаловливый взгляд на Владимира Ивановича, глаза которого заблестели в ответ. — Аппетитная штучка, — подтвердил «Волёдя» и улыбнулся нахлынувшим воспоминаниям. — Оh, merci, mon сoeur. Да, и так полючилёсь, что я работаль электриком в отеле в Осло. Я пришёль в номер Волёди починить люстру, и на мне биль комбинезон — очень сексуально! — Тебе безумно шло, но вот с электрикой ты совсем не дружил. Он даже не подумал обесточить сначала. Владимир Иванович добродушно засмеялся, ущипнув бельгийца за щёчку. — Зачем мне дрюжить с ней? Мама сказаля: «Робер, ти будешь учиться электрике, будешь полючать много денег. Сейчас это очень престиж». А я челёвек искусства! — В итоге мне пришлось согнать со стула этого красивого мальчика и сделать всё самому. — Ти меня бессовестно клеиль! Но Робер Валентайн не такой доступний. — Короче, у нас завязались отношения, мы стали встречаться. — Я только развёлься, жена укатиля с каким-то макаронником. — Робер! — Владимир Иванович осадил увлёкшегося супруга, обеспокоенно глянув на Кристоффа. — Да! И оставиля нас с моим мальчиком. Фифи билё всего три. Папа крутилься как белька в колесо. И что? Она хотя би раз обьявилясь? Может написаля, позвониля? Ньет! Она обьявилясь только, когда Фифи поступиль в университет. — Пап, давай сменим тему. — И что, ви обьщаетесь сейчас? — завёлся тот не на шутку. — Да, мы созваниваемся, — раздражённо процедил Кристофф в ответ. — И встречаетесь к тому же. Я би вообще на порог не пустиль эту женчину. — Она моя мать! И мы сами с ней решим, общаться нам или нет. Женя в растерянности, не зная, что делать, схватила Тоффика за локоть и прижалась к нему. — Пф-ф, мама… И где она биля, когда нужна ребёнку? Когда син вырос — voilà, - бельгиец картинно развёл руками. - Очень хорошё и удобно придумаля. Она всегда биля хитрая женчина, молядец. — Робер, всё, заканчивай, мы же договорились не затрагивать эту тему. Вон, девчонок засмущали, они притихли. Кристофф взрослый, сам за себя может постоять. Не рви себе сердце, — Владимир Иванович придержал его, разбушевавшегося. — Обидно, знаешь, он к ней едет, а к папа не едет. И между прочим, ти со своей мама не общалься. — Ну не сравнивай. Моя мать сама от меня отреклась, когда узнала, что я живу с мужчиной. — La barbarie! Дикость! Только посмотрите, её три сина натураля уже спились давно. Я поняла, что это самый подходящий момент направить разговор в другое русло, иначе бедного Кристоффа заколупают окончательно, и спросила: — Кстати, интересно, как ваше окружение отнеслось к тому, что вы стали встречаться? Даже сейчас, не только в России, на однополые пары, мягко говоря, смотрят предвзято, а уж в восьмидесятые-девяностые… — Но-о тяжелё. В Европе дикарей оказалёсь тоже немалё. Волёде пришлёсь нелегко совсем. Билё время ми не виделись месяцами. Хотя, это не так уж плёхо, чем у других. Но за все страдания судьба подариля мне настоящую любовь, — он потянулся, чтобы чмокнуть своего «рюсского медведя». Стакан торжественно взметнулся вверх. — Тост! Всем нам я желяю найти настоящую любовь и сохранить до глюбоких седин! Вздрогнули! — папуля звонко чокнулся со всеми и разом опрокинул запотевшую стопку беленькой. — А?! Как я! — Очень пламенно, mon amour. Девчат, чего вам положить? Давайте поухаживаю, — Владимир Иванович схватил своей лапиной тарелки и принялся щедро наваливать на них еду.***
Папули вышли на свежий воздух покурить, оставив «молёдёшь» одну. Женька совсем наклюкалась, всё бурделя себе «коктейли», Кристофф закис... — А-а, слушай, — Женя ткнула Медового локтем, — ты можешь 27-ого заплести Аньке косу на утренник? Я тут же дотянулась и двинула её под столом ногой. — Отстань! — огрызнулась она в ответ. — Я ж заплету так, что получится не гспжа Метелица, а ебанько из сказки Морозко, гы-гы, — ладонь энергично застучала по столу, пробуждая дребезжащий хор бокалов и вилок. — О-о, да вам, Евгения, больше не стоит налегать на красненькое. — Ты мне не мать, — высунула подруга синий от вина язык. — Ну так что, Фифи, ха-хах-ах, залпетёшь? Не, не так. Зап-м-м… Кристофф не выдержал этого представления и засунул ей в рот кусок батона. — Заплету. — У меня стрЕсс, ик. А ты такой грубий! — Мне кажется, нам пора идти спать. — А я не хоч-м-м, — широкая ладонь накрыла Женькин рот. — Помолчи. — Ты её отнесёшь к себе или ко мне в комнату? Твои родители где будут ночевать? — Я её заберу к себе, родители поедут в соседний отель. — Стоп-п! Минутчку, не надо меня никуда забирать, — указательный пальчик грозно взмыл вверх. — Мне тут хорошо. — Нигде не видишь её вторую туфлю? — нахмурился Кристофф, вертя головой по сторонам. — Эй, ал-лё-ё, я тут, — неугомонная Женя пьяно помахала руками перед самым норвежским носом. — Сейчас под столом посмотрю, — я нагнулась в поисках пропажи и захихикала, когда сверху донёсся недовольный Женькин возглас. — Ваабще-то, некрасиво говорить о человеке в третьем лице в его присутствии! — Я обязательно это запомню. Давай-ка вставай потихоньку, — шепнул он ей, приподнимая за локоть. — Не-эт! Возьми меня на ручки! — Женя! — Возьми! Во-озьми! Ша-айбу! Ша-айбу, хи-хи. — Хорошо. Да понесу я тебя! — Женька резко взмыла вверх, пьяненькая и счастливая. — Подожди, Кристофф, куртку накинь на неё, сумку я захвачу потом. — О ревуар! До видженя! — полетел воздушный поцелуй папулям, застигнутым в дверях. — Oui, à bientôt, ma bichette! — Удивительно, он сделяль правильный вибор. Какая живая девочка! — Хороший вкус — это у него от меня. — Вова, опять начинается, да? — взвился бельгиец. — Я же выбрал такого прекрасного мужчину, — Владимир Иванович подмигнул расцветшему на глазах возлюбленному. — Ха-ха, эти твои штучки всегда… О, Аннетт, ти ещё здесь, как хорошо. А ми идём погулять в лес. Ти с нами? — Я с удовольствием. Только оденусь потеплее. — А ми ждём на улице. Аh, charmant! Какая сказочная нёчь!27 декабря
У Медового, конечно, золотые руки! Он мне сделал королевскую причёску, ещё и сверху покрыл волосы и ресницы каким-то сверкающим серебристо-синим порошком, имитируя иней. — Ваще класс! Спасибо! — крутилась я перед зеркалом. Женька в это время скакала вокруг Кристоффа и радостно щебетала ему, что раньше не хотела рожать девочку, потому что не умеет заплетать косички, но теперь она спокойна — папа всё сделает сам, на что тот довольно улыбался. Глядя на эту возню, я мысленно резюмировала в голове: папа у них будет петь песни на ночь, причёсывать, делать поделки, гербарии с детьми в сад и школу тоже придётся ему, но он ещё не в курсе. Хм-м, хорошо устроилась, стрекоза.***
Утренник прошёл отлично, что неудивительно, так как дети ждали его с нетерпением, готовили номера. Получилось весело, динамично. Поезд у меня был сегодня же вечером, поэтому сразу после ёлки я забежала в магазин за подарками родителям. Как всегда оставила всё на последний день! К счастью, 27 декабря ещё что-то осталось. Довольная и красивая я прошлась до следующей остановки и впорхнула в полупустой автобус. Сзади места оккупировала шумная компания парней, среди которых был Соколов и ещё несколько его одноклассников. Я слегка кивнула на их приветствие и улыбнулась, поймав на себе заворожённый Федин взгляд. Приятно, чёрт. Села у окна, запотевшего от тёплого дыхания, и принялась очищать себе перчаткой обзор. С другой стороны стекло было сковано тонким морозным узором. Зима здесь в этом году красивая, снежная — настоящий Новый год, а я домой еду. Небось, ещё и дождь пойдёт… Зато тепло. — Как настроение? — плюхнулся рядом на сидение Соколов, уводя меня в реальный мир. — Да было хорошее. — Будет ещё лучше. Я засмеялась, глядя на его выражение лица — строит из себя такого разбитного, а сам дёргается. — Ну, не знаю, с тобой не угадаешь. Куда едете целым табором? — На каток, — он пнул ногой спортивную сумку. — В хоккей погоняем. — Хм, значит, выходишь через две остановки? — Ждёте, когда я свалю. — Ха-ха, нет. Нужно быстро придумать, что пожелать тебе в наступающем году, а на ум ничего не приходит. — Да стандартно, что там обычно: денег, здоровья, удачи в личной жизни. Мы переглянулись и рассмеялись. — Не годится. Ладно, тогда-а… Давай в новом году будем видеться только при хороших обстоятельствах. Ну как? — Нет, — авторитетно заявил Соколов, загоняя меня в тупик. — Это плохая формулировка. — Но почему? — Она предполагает, что, если у кого-то из нас проблемы, то видеться не надо. — Нет, я имела в виду, что у нас обоих год будет без серьёзных происшествий. — Так не бывает. — А ты сделай! — резко развернулась к нему. — Без приключений жить скучно. — Ну, тогда денег тебе, здоровья и удачи в личной жизни! — буркнула в ответ. — Вот видите, к тому и пришли. Я же сразу сказал. — Да, да, конечно. — У вас ресницы посинели, — серые глаза нагло «смеялись», беззастенчиво разглядывая моё лицо. — Пф-ф, твоя манера делать комплименты очаровательна, конечно, но не всем придётся по вкусу. Имей в виду. — Это был не комплимент. — Нет уж, это был именно он, — я вздёрнула указательный палец вверх, подтверждая свои слова. — Не-а. Не могла сдержать победоносной улыбки: — Лучше обрати внимание на свои покрасневшие уши, а не на цвет моих ресниц. «Съел, дерзкий-резкий?!» Мы ехали молча минуты две. — Я пошёл, — он повесил сумку на плечо и встал у двери вместе с остальными. Когда автобус затормозил, повернула голову в сторону этих коней, Соколов подмигнул мне, и я растаяла, улыбаясь в ответ, но погрозила кулаком, чтоб не забывался.