Школьная проза Лирика

      Наверное, я слишком привыкла к тому, что Соколов рядом. С ним незачем было думать о возможной опасности. Кто в здравом уме ко мне полезет, когда мы вместе?! Вот и потеряла бдительность… А ведь ещё с прошлого ноября зареклась не ходить по темноте одной! Ничему жизнь не учит.       Мне пришлось остаться допоздна с Кристиной после наших занятий, потому что её мама повезла бабушку в больницу — той внезапно стало плохо, сахар подскочил.       Освободилась я только в одиннадцатом часу. На улице темень. Нет бы такси вызвать! Дура жадная, легкомысленно чапала на остановку через дворы, задумавшись как всегда о своём. И нарвалась.       Из-за угла вышли два мужика бухих, я в них почти влетела.       Хотела срулить в другую сторону, но было уже поздно.       — О-о-о! С-сматри, какая киса! Ха-ха!       — Куда пшла?! Иди сюда, — один из них схватил меня грязной лапой за капюшон, дёргая назад.       Я онемела от страха, крик застрял в горле спазмом, но, видимо, мои животные инстинкты сильны. Дико вытаращив глаза, я резко развернулась, с силой нанося удар сумкой прямо в лицо нападавшему. Хорошо, что зашла перед этим в магазин и купила горошек с кукурузой в жестяных банках для салата.       Приём оказался весьма действенным: мужик завопил, прикрывая рожу ладонями, а я рысью помчалась прочь. Ни разу не оглянулась, хотя мне мерещились звуки погони. С бешено бьющимся сердцем неслась по дворам, не разбирая дороги. В один из подъездов зашёл человек. Бежать до него оставалось ещё прилично, но, ускорившись, я всё-таки успела просунуть кисть в закрывающуюся щель. Юркнула внутрь и взлетела вверх по лестнице, спрятавшись за стеной у лифта.       Лёгкие просто горели. Я нагнулась, уперев руки в бока, шумно переводя дыхание. Всё тело колбасило от такого экстрима. Немного придя в себя, стала прислушиваться к звукам в подъезде. «Пожалуйста, только не сюда!» — каждый раз вздрагивая, когда хлопала входная дверь, мысленно молилась, чтобы это не за мной.       Пребывая в какой-то прострации, я вообще потеряла связь с реальностью, не понимая, сколько времени уже прошло. Люди, похоже, легли спать. Наступило затишье.       Со здравым смыслом вернулись и все чувства. Поёжившись от холода, сильнее запахнула пальто, во рту пересохло.       «Может, позвонить кому-нибудь? Такси вызвать?» Я хотела открыть сумку, но только сейчас спохватилась, что запульнула ею в алкашей.       — Чё-ёрт, — горько хмыкнув сквозь слезы, спустилась по стене и присела на корточки.       Только и оставалось рыдать от собственного бессилия. И мобильник, и деньги остались там. «И консервы», — усмехнулась, шмыгая носом. Хорошо, хоть денег было не больше тысячи, за занятие пока не брала.       «А если они отыщут меня с помощью телефона? А пропуск школьный там был? Ключи?»       Выпучив глаза, я стала судорожно рыться по карманам пальто. «Нет, пропуск здесь, слава Богу. И проездной, и… » — сосчитала мелочь на ладони, — «сорок три рубля 50 копеек. Живём!» А вот ключи остались в сумке, твою ж дивизию!       Входная дверь опять стукнула, я вжалась в стену, прислушиваясь. Вошли, громко переговариваясь. Сердце замерло. Лифт двинулся вверх. Второй, третий, четвёртый и… остановился. Я отскочила от стены и пулей слетела на этаж ниже, готовая в любое мгновение выбежать на улицу. Загремели ключи в замке.       — Галь, ну хули ты доебалась? — мужской голос недовольно ворчал.       — А тебе никогда ничего не надо! — раздался в ответ визгливый женский.       Железный засов с шумом захлопнулся, и полилась неразборчивая ругань.       Мой пульс вновь забился с бешеной скоростью от адреналина. Я обхватила голову руками и присела, горячие слёзы залили лицо — меня накрыло.       Ночь прошла как в аду. Я то впадала в забытье, то резко вскидывала голову, просыпаясь. Приходилось периодически подниматься и опускаться по лестнице, чтобы не замёрзнуть.              Рано утром, ещё по темноте, сверху женщина повела хаски на прогулку. Собака, радостно виляя хвостом, обнюхала меня.       — Доброе утро! — поздоровалась я, пытаясь выглядеть как можно менее подозрительно.       — Доброе, — по тому, как строго посмотрела тётка, поняла, что мне это не удалось.       Увязалась за ними следом, с собакой как-то безопаснее. Во дворе было тихо, только одна красная машина тарахтела, выпуская клубы выхлопов.       Быстро зашагала к остановке. Оказывается, я недалеко от неё. Вообще не помню, как вечером бежала и куда.       По ощущениям было около шести часов. Глаза остекленели и лопались от усталости. Я прыгнула в автобус и, доехав до дома, пересела сразу на другой, до школы.       Охранник удивился такому раннему визиту. Отбрехалась, что провожала родственницу и решила не возвращаться, а сразу на работу. Первым делом побежала в туалет, а потом открыла кабинет и облегчённо брякнулась, засыпая на парте.       Уже погружаясь в дрёму, краем сознания подумала, что Соколов будет, наверное, ждать, звонить в домофон и на телефон…              Из забытья меня вырвал стук двери, я резко вскинула голову, тараща в испуге глаза, бедное сердце выбивало мелкую дробь.       — Доброе утро! — удивлённо протянула напарница.       — Доброе!       Нелли Зарифовне представила ту же причину моего помято-болезненного вида. Спонтанно встретились вчера с сестрой, проболтали всю ночь, а рано утром посадила её на поезд.              Решила позвонить с рабочего телефона вечером и вызвать слесаря, чтоб домой попасть. Хозяйка-то в Таиланд укатила, ключей запасных нет. Вот такой у меня был незатейливый план.              — Анна Николаевна, здравствуйте! Вы не заняты? — заглянул Андрей и с ним друг-неразлучник.       «Этих двоих ещё не хватало!»       — Заходите, — я уставилась в журнал, чтобы не встречаться с Соколовым взглядом. — Что ты хотел, Андрей?       — Да мама только сейчас сказала, что Диану к окулисту поведёт. Короче, сестры завтра не будет в школе.       — Угу. Так к какому уроку она придёт?       — Э-э… Её завтра вообще не будет, я же говорю.       — Да? А, ну хорошо, я передам маме.       — Нелли Зарифовне?       — И ей тоже. Всем всё передам, — я рассеянно улыбнулась Кузьмину.       — Вы себя плохо чувствуете?       — Немного не выспалась. Сестру двоюродную провожала рано. Извини, Андрей, я поняла. Сейчас же вот записку напишу и прикреплю к журналу, — прямо чувствовала на себе пристальный взгляд серых глаз.       — С-пасибо, — парень был озадачен, но допытываться не стал. Они оба вышли.       «Фу-ух, пронесло», — облегчённо выдохнула и села на парту, обхватив себя руками.       «Осталось найти телефон слесаря и…»       Вздрогнув от неожиданного хлопка двери, глянула затравленно через плечо.       — Соколов?! — мои глаза широко распахнулись. В его ладони было зажато сиреневое шерстяное пальто.       — Это что? — он потряс грязным подолом и разорванным рукавом. — Сестра тебя по асфальту валяла, а?! — его голос громом пронёсся по пустому классу.       — Положи, пожалуйста, на место. Это мои вещи.       Федька швырнул лапсердак на стол и, подойдя, сел рядом со мной.       — Рассказывай, что произошло.       — Да ничего. Так, ерунда, — я старалась всеми силами сохранять невозмутимый вид.       Соколов нахмурился и недоверчиво просканировал меня взглядом.       — Трубу почему не берёшь?       — Телефон разрядился, а зарядка дома осталась. Прости, что не предупредила, сестра так неожиданно нагрянула, — вымучила улыбку, чтобы отмести все подозрения.       Он постоял над душой ещё немного, и, вроде, мне уже удалось отвертеться, но…       — Я могу помочь, — широкая ладонь накрыла мою.       Резко отняла руку.       — Не трогай меня! — выкрикнула, истеря от усталости и бессилия. — Отстань!       — Бля, я же беспокоюсь! — крикнул Федя в ответ и тряхнул моё безвольное тело.       Вымотанная физически и морально, я была на пределе. Слёзы брызнули из глаз, я прижалась к Соколову, пряча лицо на его груди. «Вот нафига он допытывался?! Разнылась в итоге».       — Я всё сделаю, только скажи, — прогудело над головой, и от этого, и от крепких объятий стало спокойно, хорошо.       — П-рости меня. Й-й… я, — снова зарыдала, но быстро взяла себя в руки. — Просто… Не хочу тебя впутывать.       Федя присел, поравнявшись, и обхватил ладонями моё заплаканное лицо, заставляя смотреть ему в глаза.       — Расскажи, что случилось, и я помогу тебе, — еле сдерживал он бешенство.       — Ничего ужасного, правда. Я не пострадала. Вчера пришлось задержаться у Кристины допоздна, потому что её бабушку увезли в больницу. Потом, когда я шла на остановку, попались два алкаша, пристали. Кинула одному сумку в рожу и убежала в подъезд. Там и просидела до утра. Вот и всё. Видишь, только зря тебя напугала.       — Ты нахрена шарахаешься по ночи? — взорвался Соколов и дёрнул меня за шиворот. — Дура.       — Сама знаю! Что теперь поделаешь? — раздражённо огрызнулась. — Ты помочь, кажется, вызывался, а не читать мне нотации.       Мы обменялись недружелюбными взглядами.       — Паспорт, документы, карточки, по которым можно тебя найти, в сумке были?       — Нет, только фото на телефоне, но он запаролен. Ключи там остались, я теперь домой попасть не могу.       Соколов тяжело вздохнул, глядя на меня, как на безнадёжную:       — Значит, поступим так: сначала ко мне за инструментами, затем достанем твой замок и установим новый. Буду ждать во дворе, где обычно высаживаю тебя.       — Спасибо, что помогаешь.       Ушёл, не удосужившись ответить.              Я долго не задержалась: закрыла кабинет, забежала в туалет перед дорогой и поскакала к тёмной легковушке.       — Всё, я готова, — примерно уселась и пристегнула ремень.       Соколов повернул ключ зажигания и вывернул руль, отъезжая. Из динамиков грянуло:       «Do I wanna know       If this feeling flows both ways?       Sad to see you go…»       Но Федя тыкнул на кнопку и выключил.       — Оставь. Пусть играет.       Песня продолжилась, но уже тише.       — Мне нравится их стиль. Кто это?       — Arctic Monkeys — британская группа и довольно известная, — улыбнулся Федя.       — Я где-то уже слышала эту песню. Что-то знакомое… Хочу ещё что-нибудь послушать у них.       — Дальше будет.              Настроение поднялось, я довольно подёргивалась, иногда подпевая. Федька же только хмыкнул, внимательно следя за дорогой.       — Кстати, ты в курсе, что больше на подработку не ходишь? — неожиданно срезал он меня.       — А…       — Б!       — Но как же… А Кристина?       — Пусть к тебе водят, в другом месте встречайтесь — вариантов полно.       — У них нет возможности.       — Надо будет, найдут.       — Нет, сейчас не получится. Я не могу резко так им сказать. Неудобно как-то.       — Знаешь, что неудобно? — Федя начал повышать голос, закипая. — Няню оплатят приводить-отводить. Хочешь в канаве где-нибудь валяться? Мало тебе вчерашнего?       Я надулась и отвернулась, рассеянно уставившись в окно.       — Чего молчишь?! Серьёзно тебе говорю. Твоё право требовать подходящие условия. Захотят, подстроятся, выкрутятся как-то, не захотят — флаг им в руки.       — Да я понимаю, но как это сказать?! Мне всегда трудно.       — Что-нибудь придумай, врать-то ты мастерица, — Соколов одарил строгим взглядом.       — Я вру только при крайней необходимости!       — А ты часто у края, — съязвил он, не успев увернуться от моего тычка.       — Ещё хочешь? А? — щипала его за бок.       — Нет! Всё, перестань, я за рулём.              Зашуршала щебёнка, машина повернула к серому дому и остановилась.       — Приехали, выгружайся, — Федька отстегнул ремень и вышел.       Я осталась сидеть на месте. Соколов потоптался у калитки, затем вернулся обратно и открыл дверцу с моей стороны, протягивая руку.       — Извольте, барышня. Я тебе швейцар?!       — Зачем? Я здесь подожду.       — Вылезай давай! — он потянул меня за локоть наружу.       Питбулиха уже сходила с ума, задыхаясь от счастливого лая.       — Сидеть! — рявкнул на неё хозяин.       Псина послушалась, но зад до конца не опустила, готовая в любую секунду броситься к любимому.       — Герда! — неумолимый голос заставил её подчиниться.       Заскулив от досады, собака уселась полностью, перебрав нетерпеливо лапами.       Федька открыл замок и, держа меня за руку, подозвал питбуля.       — Иди сюда! Молодец, — похлопал её по голове. — Хочешь, погладь. Она не укусит.       Я протянула открытую ладонь собаке. Мокрый нос обнюхал мою кожу, исследуя новые запахи. Видимо, Герда осталась довольна, так как подставила мне морду.       — Какая хорошая девочка! Послушная, умница, — почесала ей подбородок, мощную шею. Деваха разомлела, облокотившись на меня всей тушкой, и пустила слюни.       — Герда, всё, отвали. Пойдём в дом.       — А может, я пока с собакой поиграю, а ты возьмёшь инструменты? — было совсем неловко вторгаться в чужое жилище.       Соколов молча впихнул меня внутрь.       — Ванная вон там. Тапки где-то в шкафу валяются, если нужны, возьми. Я на кухню, — быстро скинув ботинки, куртку, он скрылся в комнате.       В доме приятно пахло чистым бельём и едой. Я прошла по коридору в сторону, куда указал Федя. Ванная была совместно с туалетом, просторная, светлая. Сразу бросился в глаза пушистый бежевый коврик для ног. На мгновение забыла, что нахожусь в чужом доме, и вспомнила родительский. Мама всегда умела поддержать уют: коврики, мыльницы, куча полотенец, вкусно пахнущие средства, кондиционеры и т.д.       Из режима воспоминаний меня вывел резкий шипящий звук. Аж дёрнулась с испугу. Блин, распылитель грейпфрутовый. Ну, точно, как дома! Вытерла руки туалетной бумагой, чтобы не марать полотенца, и пошла на кухню к Феде.       Он стоял у плиты, разливая лапшу по тарелкам. На досочке уже была мелко нарезана петрушка, на столе лежал хлеб.       — Чем помочь?       — Овощи можешь помыть. Они в холодильнике внизу.       Я замешкалась.       — Чего застыла? Открывай уже, не церемонься.       — Салат сделать или так?       — Разрежь просто на четвертинки.       — Ага.       Мы уселись за стол. От тарелок поднимался ароматный густой пар. У меня живот сводило от голода. За сутки только пирожок из столовки съела, на что хватило денег.       К дверце холодильника магнитом была прикреплена общая фотография. Где-то на природе они жарили шашлыки. Там много людей. Нашла быстро глазами Федю. С шампуром, деловой такой, загорелый. Шкет. Ему около двенадцати. Маленький мальчик рядом кривляется, повторяет за ним — Славик, наверное.       — Ешь, остынет.       — Я ем, ем. Вкусно, спасибо. А тебе брата забирать из школы не нужно? — хрустнула огурцом.       — Славика старшеклассницы провожают, — хмыкнул он. — У малого сегодня тренировка, скоро будет.       — Чем занимается?       — Гимнастикой спортивной. Акробат, блин.       — Это тяжело.       — Ну, да. Он думал, там сразу вертушки прыгать сможет — нифига. Походил два месяца, а теперь ноет, — Соколов встал, убирая пустую тарелку в мойку. — Я за инструментами в гараж. Телик посмотри пока, на диване поваляйся.       — Я посуду помою.       — Делай, что хочешь, короче.              Уже намылила последнюю ложку, как входная дверь с силой хлопнула. В коридоре послышалась возня, стуки, потом топот, и на кухню залетел мальчишка, сияющий радостью.       — Фе-едь! У меня получи… — он испугался, затормозив в нескольких шагах от меня.       Я тоже вытаращилась от неожиданности.       «Нужно успокоить его, бедный ребёнок».       — Ты Федькина девушка? — быстро пришёл в себя «бедный ребёнок», сверкая наглючими глазами.       Решила сменить тему:       — Твой брат в гараже, скоро придёт, — вытерла об себя руки. — Ты на тренировке был, да?       — Ага! У меня фляк вперёд получился сегодня! Хочешь, покажу?       — Не знаю, что это, но покажи, — засмеялась в ответ.       — Пойдём, места нужно больше.       Мы передвинули с ним кресла и стол к стене в большой комнате, расчищая паркет.       Славик натянул шорты и приготовился.       — Может, тебя подстраховать? Скажи, как.       — Не, не надо! Я сам.       Он сделал несколько шагов, разгоняясь, и оттолкнулся. Руки упёрлись в пол, мальчик выгнулся дугой, перекидывая ноги.       — Ва-ау! Круто!       Разулыбавшись, Славик смахнул в сторону отросшую чёлку.       Очень красивый пацанёнок, светлый такой.       — Я ещё на руках ходить умею, смотри, — гибкий, как обезьянка, он стал на мостик и задрал ноги кверху, балансируя. Зафиксировав положение, пошёл прямо на меня, быстро перебирая ладошками.       Я засмеялась и стала убегать.       — Ой, аккуратно! — придержала его — чуть не влетел в стол, увлёкшись баловством.       — Потом назад научусь, покажу тебе. Фе-едь, я фляк вперёд делаю! — закричал он подошедшему брату.       — Показывай.       — Не-е, я устал. Вечером, — Славик шумно выдохнул, вытирая мокрый лоб.       — Отмазы.       — Я сделал, скажи! — голубые глазки попросили моей поддержки.       — Сделал, ещё как! Я свидетель, — выступила в защиту Славика.       — Если б умел, показал бы. Это не разговор, — ломался Федька, доводя брата.       — Сам ты трепло! — закричал мелкий, почти срываясь на слёзы, и налетел на старшего с кулаками. — На, получай! Сдохни!       А тот довольный, ржал как конь, отпихивая Славика, зля его ещё больше.       — Ладно, ладно. Верю, — сдался, наконец.       — Федя, кто из вас во втором классе, понять не могу? — я покачала головой, еле сдерживая смех.       Гимнаст тем временем решительно размазал скупые слёзы по лицу, громко сопя:       — Вот, обломись! Я тебе сейчас покажу… — он уже приготовился к разбегу.       — Эу-эу, потом, всё потом, — перепугалась за Славика и строго глянула на Федьку. В таком состоянии и спину сломать можно. — Ты мне лучше расскажи, Герда ваша знает какие-нибудь другие команды, кроме «Сидеть!»?       — Конечно, — завёлся Славик. — Она и лежать, и палку приносить умеет, и через бочок переворачиваться.       — Ух ты!       — Да. А ещё, когда мы в лесу гуляем, Герда ищет меня, и папа скажет «Защищай!», садится рядом и рычит, никого не подпускает.       — Пойдём во двор, хочу посмотреть. Только оденься теплее.       — Я ща, — он уже натягивал обратно штаны поверх шорт.              Мы вышли на улицу, зубатый кабанчик тут же закрутился вокруг Славика, не зная, куда деть неуёмную радость.       — Она тебя так сильно любит, больше всех, наверное.       — Да, это моя собака, — ревностные объятья сдавили шею псины. — Герда, танцуй!       Собака охотно завертелась на своих коротеньких задних лапках.       — Нужно ей балетную пачку сделать, будете вместе выступать с номерами. На афишах ваше фото и надпись «Мальчик, который ходит на руках, и танцующий питбуль Герда!»       — Огонь! Давай ты нас сфоткаешь так?       Кто меня за язык тянул? Вляпалась.       — Ну… Потом, как-нибудь.       — Как ты в сети зарегена? — пацан достал телефон из кармана.       О-о, этот фокус он и с Женей уже проворачивал, шустрый.       — Э, малой, отвянь. Нам некогда, — Федька подтолкнул меня к калитке и, нажав кнопку на брелоке, разблокировал дверцы машины. — Садись, я сейчас приду.       — Пока! — помахала Славику на прощание.       Закрывая за собой, услышала отрывок диалога.       — Ты с учительницей встречаешься?! — воодушевлённо воскликнул Славик, изобличая старшего брата, как только я скрылась из виду.       — С чего ты взял, что она училка? — наезжал Соколов.       Видимо, этот прохвост состряпал понимающую, всезнающую рожицу в ответ.       — Не болтай! — пригрозил ему Федя.       Дальше уже не слышала их.              Вот дьяволёнок с ангельским ликом. Женя верно подметила. Ты посмотри, как он шарит в отношениях и людей сканирует!              Хмурый, недовольный Соколов хлопнул дверцей машины и сдал назад.       — Федь, слушай, не доводи ты его до бешенства. Он же, как искра, моментально вспыхивает, а в таком состоянии можно и шею свернуть. Потом жалеть будешь.       — Да нифига с ним не случится. Подрыгается и успокоится.       — Я просто предупредила. Уступать тебе он ни в чём не собирается. Побереги брата.       — Мы сами разберёмся. Не встревай, — огрызнулся Соколов.       Молча посмотрела на его рассерженное лицо. Было неприятное чувство, порыв выйти из машины. Хотелось послать Федьку подальше с его помощью. Я просто очень сильно устала, не спала больше суток, и хамский тон выводил из себя. Ещё, наверное, вся эта ситуация напомнила немного прошлое, детство, когда старший брат доставал меня так же.       Паршивое состояние.       Соколов обратился ко мне, но я закрыла глаза и сделала вид, что сплю. «Пошёл ты!»              Наконец, я дома! Теперь крутилась на кухне, обслуживая перепуганных, голодных котов. Федька достал замок и пошёл в хозяйственный за новым. Деньги мои не взял, типа не надо ему, а я не хочу быть должной. Засуну по-тихому в карман куртки «хабаровск».              — Чай будешь? — натянутым голосом предложила Соколову, пока тот возился с дверью. Я всё ещё была обижена.       — Плесни, — он не заметил моего пренебрежительного тона, даже не повернул головы.       — Осторожно, горячий! Я ещё лимон добавила.       — Угу, поставь пока, — Федька взял отвёртку.       «Бесит!»              — Готово, — подёргал он ручку через пару минут. — Проверяй, как закрывается-открывается.       — Отлично, спасибо!       — Спасибо на хлеб не намажешь.       «Опять эта развязная самодовольная ухмылочка, руки в боки. Сказала бы, что тебе на хлеб намазать нужно!» — пронеслось в голове.       — Ну, ты же от денег отказываешься, богатый. Чаёк пей, — я шумно отхлебнула свой.       — Можешь поцеловать меня в знак признательности.       — Не буду.       — Жалко, что ли?       — Просто не хочу, — я пожала плечами, мило улыбаясь.       — Ну и хрен с тобой.       — Я тоже так думаю. Всего хорошего! Ещё раз спасибо за помощь.       — Ага, — Федька напялил куртку и помахал в ответ.              Вечером, умываясь перед сном, потянулась к ручке шкафа, которая раньше держалась на честном слове — она была плотно прикручена. Резко перевела взгляд на полочку — висит ровно. Когда успел?!       

***

      Вот не зря меня беспокоило плохое предчувствие по поводу выходки с деньгами. В итоге столкнулась с Федей на большом перерыве. Шёл навстречу, прожигая взглядом. Бежать было некуда. Попыталась проскочить мимо, но он зло схватил мою ладонь и, на глазах у всего честного народа, сунул пятитысячную купюру:       — Забери. Свои. Деньги! — прорычал прямо в лицо и унёсся вдаль.       Я просто потеряла дар речи, густо покраснев.       «Скотина! Ну всё, Соколов, ты меня разозлил!» — кажется, даже зубами заскрежетала от бешенства.              Подкараулила его возле машины и налетела.       — Ты охренел?! Ещё бы в лифчик мне деньги запихал! А чё?! — заорала, как истеричка.       — Нахуя ты мне их подсунула? Я сказал, не надо.       — А мне не нужна твоя благотворительная помощь. Сделал дело — я заплатила за работу. Всё.       — Не припухла? Наёмщица, бля.       — Сам ты бля. За языком своим следи! Это твои деньги, забери, — протянула ему мятую красную бумажку. Меня аж трясло от ярости.       — Засунь их себе в… Карман.       — Сам себе засунь, куда хочешь!       — Это ж половина твоей зарплаты, — серые глаза издевательски сузились. — Не хочу обкрадывать нищих.       — Не половина! Свои считай!       Мы стояли лицом к лицу, ощетинившись, сверля друг друга взглядом, как мартовские кошаки в палисаднике. Я чувствовала, как мои ноздри дрожат от возмущения.       — Значит, не возьмёшь?       Он промолчал, только желваки бегали.       — Что ж, тогда, — я равнодушно смяла купюру и зашвырнула в кусты, — буду сорить деньгами.       — Ну и дура. Какой-нибудь обдолбанный нарик потратит их вместо тебя.       — Нет, они не мои, не мне ими и распоряжаться, — помахала пальцем в воздухе.       — Хули ты бесишься? — Федя скривился, пытаясь понять.       Хороший вопрос! Меня уже начинало заносить, но остановиться сама не могла.       — Я в полном порядке. Это у тебя абсолютно нет чувства субординации. Будь добр, держи дистанцию и не забывайся.       — Ты затрахала меня этой фигнёй!       — Я тебя не трогаю. Это ты пристал, как банный лист к жопе! Не подходи и даже не заговаривай со мной больше. Ясно?       «Нужно порвать сейчас, эта история и так слишком затянулась!»       Вместо ответа Соколов глянул по сторонам и подошёл вплотную.       — Что теб… Пусти! — он больно схватил меня за плечи и, открыв дверцу машины, запихнул внутрь. — Убери лапы, слышишь?       — Не надо было меня злить. Сиди теперь и не пикай! — прилетел шлепок по моей торчащей вверх заднице.       Федя быстро прыгнул за руль и завёл мотор. Я попыталась, но не успела дёрнуть ручку — он заблокировал двери.       — Ха-ха, защита от детей и истеричек.       — Не скалься там! Это похищение, между прочим. Совсем свихнулся? — я уселась, принимая вертикальное положение на заднем сидении, и двинула ему кулаком в плечо.       — Эй, разбиться захотела, шизанутая? Свяжу сейчас.       — Сам ты ненормальный! Маньяк!       Потянулась к сумке и схватила мобильник.       — Наряд полиции вызываешь? — заржал злодей, наблюдая через верхнее зеркало.       — Нет! Сейчас напишу Жене, что ты меня похитил и номер твоей машины.       — И что дальше?       — Если со мной что-нибудь случится, будешь главным подозреваемым.       — А что ты хочешь, чтобы я с тобой сделал? — хитрые глаза бессовестно блестели.       — Ничего! Отвали, — отвернулась, чтобы скрыть улыбку.       — Тётке позвонила, к которой ходишь?! — спросил он серьёзным тоном, строго глянув на меня.       — Нет ещё, — промямлила я, оправдываясь. — Не успела.       — Сейчас звони.       — Да потом. Не к спеху. Мне в воскресенье к ним, ещё два дня. На месте и скажу, занятие днём.       — Раз такое дело, я тебя подвезу в выходной и заберу.       — Зачем? Я ж не маленькая. У тебя свои дела.       — Во сколько занятие?       — Федь!       Он молча, упрямо ждал ответа.       — В 14:30, — сдалась я.       — Уже лучше.       — Куда ты свернул? Там же выезд из города.       — В кругосветку махнём, — Соколов подмигнул в зеркале.       Чёрт, какой он красивый! Не могу глаз отвести. Ну что ж такое? Я должна сердиться на него, а вместо этого любуюсь, слюни пускаю. Нет, раз решила не мутить с ним, держаться на расстоянии, значит, так и будет! Я кремень! Скала!              Через полчаса эта скала плавилась, как восковая свеча, от горячих Фединых губ.       Боже мой, целуюсь и зажимаюсь по кустам, школота. Но так не хочется отпускать! Только бы чувствовать его прикосновения, запах, слышать дыхание, биение сердца… Эти волшебные мгновения, каждая мелочь навсегда запечатлены в памяти.              Мы стояли на берегу реки, держась за руки. Я озадаченно повернулась к нему:       — Федь, давай не будем усложнять. Пусть сегодня последний раз.       — Нет. Фигнёй не страдай.       Я тяжело вздохнула.       — Я устала с тобой бороться.       — Сдавайся, — прошептал Соколов, притягивая меня, целуя в шею.       — Это неправильно. Тебе нужно…       — Ты в себе разберись, а я сам знаю, что мне нужно.       Я ничего не могла придумать в ответ.       — Ну, вот и всё. Мы вместе! Завязывай с этой хренью.       Крепко прижалась к нему, счастливо жмуря глаза.       «Люблю этого сумасшедшего!»