***
После той переписки с лидером прошёл почти год, но Ли, как и обещал сам себе, к Хуну больше не обращался за поддержкой. Он перестал напиваться каждый вечер, но вместо этого, раз в несколько дней встречал закаты с разными пассиями. Это можно было бы назвать подростковым протестом, но ведь ему не 15 лет. Однако, его это не останавливало, поэтому очередной раз его обнимала новая девчушка или ожидал у выхода из здания офисов какой-нибудь видный кореец. Так длилось достаточно долго. Он менял партнёров, иногда давал слабину и напивался, периодически ему хотелось набрать лучшему другу и высказаться, но каждый раз он вспоминал то сообщение и слова, сказанные себе. Поэтому телефон благополучно отключался и лежал одиноко на прикроватной тумбочке или в кармане. Кошмары периодически возвращались, но прикосновений больше не было. Это не могло не радовать, но хотелось, чтобы та дрянь вообще не напоминала о себе. Хон понял, что удалить из памяти воспоминания поможет только полная отдача работе. Тогда не останется времени на гулянки. Так и произошло. Парни не могли узнать того Хона, который слонялся без дела ещё несколько месяцев назад. Сейчас он всё время проводил в репетиционной или в студии звукозаписи, ни с кем не общаясь на отстранённые темы, только рабочие моменты и вопросы. Сначала одногруппники даже были рады, что он так отдаётся работе, но когда они начали замечать, что парень стремительно худеет, бледнеет, а в придачу под глазами мешки увеличивались в размерах, все поняли, что ничем хорошим это не закончится. Еще пару недель никто не трогал Ли Хонки, но потом первым сдался Минхван. После очередной репетиции он подошёл к вокалисту и просто предложил ему пойти в ближайшее кафе, чтобы пообщаться. Хон старался изо всех сил отмахнуться от макнэ, потому что ему меньше всего хотелось идти куда-то и обсуждать, что бы там ни было. Тем более, зная Мина, этот ребенок всегда умел залезть под кожу без ножа… Но, с другой стороны, он единственный, кто отличался честностью и естественной заботой об окружающих. Ещё несколько минут вокалист пытался отказаться от этой затеи, но когда понял, что макне не отстанет, всё же согласился на посиделки. Просить Минхвана, чтобы тот не лез под шкуру было бесполезно и об этом знали все, с кем он общался. Так что у Хона не осталось никаких шансов быть нераскрытым в этот вечер. Через небольшой промежуток времени они сидели в кафешке, которая не отличалась от других, но все знали, что именно тут Ли Хонки заливает боль и зализывает раны расставаний. Выбрав один из дальних столиков, они первым делом сели за него и начали выбирать заказ. Но скорее Минхван заставлял старшего выбрать блюда, так как Ли совершенно не хотел есть, он бы напился, но у него же зарок! Так что через полчаса мучительного штудирования меню, Хон выбрал большую порцию кофе, сэндвич и соус. Минхван же заказал порцию кисло-сладких куриных бедрышек, огромную колу и соус. В ожидании заказа Мин какое-то время молчал, но потом приступил к расспросам. Хон сначала отнекивался и выдумывал разные отговорки, но умение Хвана - выпытывать разными подходами, дало плоды. – Хён, за последний год ты очень сильно изменился: сильно похудел, побледнел и выглядишь изнурённым. Что происходит? – Мин вопросительно посмотрел на ХонКи, но ничего не услышав, продолжил. – Мне кажется, что у тебя серьёзные проблемы… На личном фронте, я прав? – Мин смолк и выжидал, пока собеседник созреет для ответа. – МинХван, ты же знаешь, что я не люблю, когда меня чешут против шерсти? – Хон ответно уставился на Мина в упор. – Может, не будем развивать эту тему, и я пойду? – Хон уже вскочил, чтобы уйти. – Ли! Хон! Ки! – Мин произнёс каждый слог раздельно и достаточно резко. – Пока ты мне всё не расскажешь, отсюда не уйдешь! – его голос был ледяным и жутко пугающим. С таким тоном даже старшие не могли спорить и, тем более, сопротивляться. – Йа! Малявка, ты вообще как смеешь так со мной говорить? – Хон готов был взорваться, но, говоря с ним, не смотрел в глаза. – Тебе жить надоело или как? – он понимал, что сейчас бесполезно спорить с макнэ, но у него было слишком скверное настроение, чтобы молча соглашаться со всем. – Минхван, ты же знаешь, как я не люблю, когда на меня давят? – он всё же посмотрел в глаза Мина со всей строгостью, на какую только был способен, хотя в данный момент Хонки было не по себе от того, что он пытается перечить злому Мину. –Ли Хон Ки, ты же понимаешь, что мне сейчас абсолютно до фени твоё мнение?! – у Минхвана от злости начинали сверкать глаза. –Пока ты не расскажешь, что происходит с главным вокалистом группы, мы не уйдем отсюда! – Мин сжал кулаки и в упор посмотрел на Хона. Во всей его позе, мимике и жестах сообщалось, что как бы Хон ни сопротивлялся, всё это бессмысленно. Макнэ всё решил за обоих и никаких возражений не принималось. – Так что не рыпайся и располагайся поудобнее, у нас будет долгая и изнурительная беседа, – парень расслабил кулак и постучал ладонью по столу, чтобы вокалист присел и успокоился. Как и положено в таких беседах, Мин заказал несколько бутылок алкогольного напитка. Какое-то время Хонки пытался отказываться от соджу, но в итоге сдался. Когда было выпито несколько из заказанных бутылок, Хона понесло. Он детально рассказывал про все обиды, недопонимание, потерянную любовь и, конечно, задел тему с лидером. Минхван очень внимательно слушал, иногда кивал, периодически на лице появлялись намеки на сочувствие и сопереживание. Когда в кафе стало многолюдно, Хон подвёл черту и завершил весь свой монолог. После этого последовало гробовое молчание. Хон несколько раз поправил волосы, потом воротник рубашки, откашлялся от несуществующего кашля, потом всё же посмотрел на макнэ. Он почему-то думал, что увидит презрение или жалость к своей персоне, но вместо этого на лице младшего читалось какое-то чувство, которое Ли никак не мог себе объяснить. Это было похоже на понимание, уважение и сочувствие. Мин прервал молчание первым. – Хён, огромное спасибо, что ты мне открылся! – он выдохнул накопившиеся эмоции и, поправив челку, продолжил. – Это может показаться глупо, но я тебя понимаю. И это не просто слова. Особенно, когда хочется найти своё счастье, а попадаются левые кадры, – Мин как-то совсем поник, о чём говорили его опущенные плечи и грустный взгляд. – Слушай, Минхван, я лучше пойду, – Хон был опустошён, но и одновременно на душе стало очень легко. – Тебе спасибо, что ты смог заставить меня всё высказать, мне стало намного легче. – Он попытался улыбнуться, но вышла только ухмылка. – Я, к сожалению, нарушил табу на алкоголь, но думаю, что не скоро захочу новую порцию, – он развернулся, махнул рукой и пошёл на выход. Уже стоя у обочины в ожидании такси, Хон почувствовал, что его обвили руками со спины. Буквально через секунду он попытался увернуться, но тот, кто его обнял, успел сцепить руки в замок, так, чтобы у Хона и шанса не было на поворот. По силе объятий было ясно, что это парень, а когда вокалист почувствовал запах алкоголя, то всё понял.Все сложно
23 июня 2018 г. в 23:04
Несколько минут Хун шёл, не разбирая дороги. Этот засранец всё же вывел его из себя. Всё построенное равновесие к чертям. Руки сжимались в кулаки с каждым шагом только сильнее от злости, обиды и какого-то странного чувства, потому что он всегда служил подушкой безопасности. Он даже не сразу понял, откуда доносился писк. Но потом вспомнил, что это его телефон жалобно пищит и, похоже, не в первый раз. Хун достал мобильник, разблокировал экран и, прочитав нарочито бодрое сообщение, моментально развернулся в сторону, откуда должен был ползти Хон. Он пристально всматривался в темноту, но оттуда доносился лишь гул ветра и общение одинокой парочки, которая обсуждала что-то личное. И неожиданно для себя, Хун чуть ли не побежал в сторону вокалиста, на ходу перечитывая сообщение, но обратив особое внимание на время доставки. В одну секунду резко остановился посреди пути.
– Значит, решил вот так уйти и отделаться сообщением?! Ну что же, может это и правильно. Наконец-то мозги на место встанут, – выдох в пространство и немного задумчивый взгляд в небо, после чего мысли вернулись на место. –Так, Хун, а какого чёрта ты вообще погнался за ним? Чего ты как псих себя ведёшь? Он не барышня кисейная, сам разберётся и решит свои проблемы. Ты уже ему и так помог, успокойся! – эти непонятные и спонтанные чувства немного испугали ДжонХуна, но встряхнув головой, он пришёл в себя. – Всё отлично сложилось и мне не придётся выслушивать полночи о его тяжелой судьбе, – на лице Чхве мелькнула счастливая улыбка освобождения, но уже через несколько секунд эта улыбка сменилась странным волнением и переживанием. – Блин, почему я так переживаю, он же взрослый мальчик и ничего не сделает с собой? Правда ведь? – Хун ещё раз перечитал сообщение, пытаясь найти намеки и, ничего такого не найдя, решил ответить:
«Дерзай и больше не хнычь! Ты ведь не ребенок! Удачи!».
Пробежав взглядом по строчкам, не думая, он нажал отправить, после чего положил гаджет в карман и спокойным шагом пошёл домой.
Чтобы не думать о Хонки, он построил план действий и, мысленно подтвердив, ускорил шаг. Через какое-то время он был дома и, наскоро поужинав, начал воплощать план.
Тем временем мистер Хон практически спокойным шагом дошёл до трассы и, поймав такси загрузился на заднее сиденье. Как только машина тронулась, его сотовый затрещал голосом Хуна. Эта мелодия стояла только на сообщениях от лидера. Хон нехотя достал мобильник и, нажав на конвертик, прочитал содержание.
– Значит, ты меня поддерживаешь и одобряешь действия?! – Хон заблокировал экран и бросил телефон в карман. – Я тебя услышал, лидер! Больше я не буду тебе жаловаться и просить поддержки, – несильно, но заметно он пнул ногой пассажирское переднее сидение и, откинув голову на подголовник, закрыл глаза.
До окончания пути Хон дремал, ничего не замечая. Иногда ему что-то виделось, но силуэты были размытыми.
Придя домой, парень завалился на диван и уснул крепким сном до утра. В эту ночь ему ничего не снилось и он не просыпался от жажды или каких-то непонятных толчков, хотя за последние полгода такое бывает редко: то кошмары сняться, то просыпается от неясного толчка в бок или нежных поглаживаний по лицу. Это напряжение с каждым днём нагнетало всё сильнее.
Через пару недель мемберы начали волноваться и спрашивали, что происходит. ХонКи, отмахиваясь от всех вопросов, говорил, что просто устал и не высыпается. Но на самом деле последнее расставание он еле пережил. Именно из-за той, что его бросила, у парня и начались те самые странности, которых никому не расскажешь, а то мало ли отправят к психологу. Но ему было страшно, потому что чувство чьего-то присутствия или странные сны его иногда пугали. Как следствие: бессонница, изнеможение и отсутствие аппетита.
Иногда всё же удавалось уснуть, но приходилось напиваться снотворного. Это помогало отключиться до утра. Периодически посещало желание навестить психолога, но каждый раз эта мысль благополучно откладывалась на потом.
"Вот ещё немного времени пройдёт и всё устаканится!" – эту фразу Хонки повторял себе всё чаще, она его начинала настораживать.
"– Тебе надо найти новую пассию и, желательно, не однодневку!" – заверил себя Ли и с твердой уверенностью в своих словах в очередной раз выпивал снотворное и шёл спать.