Кукушка

Юсси с ноги выбил дверь и сразу, не целясь, выстрелил в проём — миндальничать не было времени, только эффект неожиданности мог дать им преимущество. Диверсанты растерялись лишь на секунду, но Хромому хватило этой секунды, чтобы с размаху перевернуть стол и выстрелить в голову самому массивному финну, который уже успел вытащить оружие, но воспользоваться им не сумел. Юсси тем временем со второго выстрела раздробил колено светловолосому пареньку с хищными глазами, но тот умудрился быстро отползти за перевёрнутый стол, шипя от боли и оставляя, словно улитка, отвратительный кровавый след. Стол придавил третьего, хрипящего и ругающегося старика в охотничьей куртке. Всё произошло в считанные доли секунды, и вот на полу уже лежало два трупа вместо одного, а Юсси и Хромой прятались за дверными откосами, ожидая выстрелов. Но пауза затянулась, а перестрелка всё не начиналась. — МилОчки! Тьфу, пропасть, тяжёл же этот стол! Да вы не бойтесь, заходдьте, я ентого на прицеле держу! — раздался вдруг противный старикашечий голос, тот самый голос, что предлагал перерезать горло детям. Юсси и Хромой осторожно зашли, держа обоих выживших на прицеле. — Чаво, боитесь штоль? Такую развалину, как я? Хе-хе-хе! Это правильно, меня надыть бояться… У старика были придавлены и, возможно, даже перебиты ноги, и от этого в голосе проскальзывали визгливые истерические нотки. В руках он крепко сжимал пистолет и волосы раненого парня, потерявшего сознание то ли от раны, то ли стараниями «развалины». — …даа, меня бояться не грех, я шальной, много чего учудить могу… Енти вон, — он плюнул на трупы, — енти ничего не боялись — эка невидаль, старик, эка невидаль — детишки! Вы ведь небось за ними пришли? — хитро сморщился дедок. — Как ты узнал? — нахмурился Юсси. — А чаво не узнать, небось, за диверсантами не двух бы молодцов выслали, да ещё и, — презрительно-насмешливый взгляд на Даню, — таких славных да сильных молодцов. Даня сжал зубы и подавил желание пнуть старика по придавленным ногам. — Где мальчик? — отрывисто бросил он вместо этого. — А ты, милай, подыми столик, помоги старику, я и покажу, всё-всё покажу, да расскажу, хоть про мальчика, хоть про девочку, хоть про железную дорогу и бомбу, — дедок скалил зубы, смеялся, юродствовал. Юсси вскинулся на последние слова и тревожно посмотрел на Хромого. — Даня, убивать нельзя! Он знает, надо комиссару показать, чтобы он рассказать про бомбу… он наш… kieli… — Язык, — подсказал старик. — Ай верно думаешь, вот не зря ж ты сюда пришёл, умный мальчик, хороший мальчик… — Заткнись! — рявкнул финн. Даня изумлённо посмотрел на Юсси. Впервые он видел его таким взбешённым. Финн подошёл быстрым шагом и выбил ногой пистолет из ослабевших дряхлых рук, потом наклонился к раненому парню и выстрелил в висок — быстро, молчаливо. Даня следил за ним с удивлением, но спорить не стал — оставлять в живых пленных не было смысла. Он бы и старика убил, потому что тащить его, вместе с двумя детьми, было бы слишком тяжело. Из-за стенки послышался то ли хрип, то ли стон. Даня бросился на звук и нашёл за занавесочкой, скрывавшей маленькую тахту, сгорающего от лихорадки Мишку. Лоб его горел, губы запеклись, щёки впали. Ребёнок практически умирал. — На этого шута нет времени. Свяжи и оставь, заберём его позже. — Он знает про бомбу! Это важно! Могут умирать много люди, — нервничая, Юсси начинал забывать про склонения. Данька остановился и мрачно посмотрел на дряхлого предателя. Было в его глазах что-то очень, очень нехорошее, потому что старик заскулил: — Знаю, знаю, да оно подождёт, вы токмо не связывайте, а то ведь с голоду помру, ноженьки-то совсем теперь плохи, далеко не уйду, не уйду! Он наверняка хотел выторговать себе что-то за информацию, а вот пыток не хотел. Данька плюнул: — Перебьёшься и без еды, долго ждать не придётся. Вяжи его и пошли! — и он подхватил Мишу на руки и вышел в ночь.