***
В это же время оригинал облика греческого бога не мог сомкнуть глаз вовсе. После прогулки по ночному Сеулу он только и делал, что думал. Очень усердно и долго думал. Так долго, что даже засомневался в своем душевном и умственном здравии. Образ старшего Чона преследовал его, нагло улыбаясь и подобно демону-искусителю нашептывая комплименты грешному художнику. Тэхён не мог уснуть из-за этого видения, уже просто оставив бесплодные попытки и приготовив рабочее место, чувствуя новый прилив сил. На краски его энтузиазма вряд ли хватит до утра, так что в ход пошел обтянутый ватманом планшет, установленный на мольберте, и набор карандашей различной мягкости. — Хватит и наброска, — сам себе прошептал Ким, корректируя свет в комнате, ведь помимо основного освещения у него было еще два торшера. Только вот легким наброском не обошлось. В непривычной для себя технике Тэхён компоновал композицию, очень похожую на то запечатленное мгновение из прошедшего дня. Стрелки на часах перебегали с минуты на минуту, хаотично врезаясь в мысли художника своим громким перестукиванием и сбивая отточенные движения руки с выверенного годами ритма. «Почему этот образ так заворожил меня?» — возвращаясь во времена изучения академического рисунка, думал Ким. — «Почему ты не даешь мне покоя?» Наметки на белоснежном листе темнели с каждой новой линией, с каждым новым построением. Добавлялись детали, местами перетекала легкая штриховка. Писать по памяти — не самое удачное решение, но вряд ли кто-то мог сфотографировать увиденную Тэхёном сцену. Темноволосый мужчина пронзительно смотрит в глаза своего собеседника, наклонившись настолько близко, насколько позволяло расстояние между ними. Перевитые венками руки крепко держат за плечи, боясь отпустить, боясь потерять. В отмеченную родинкой нижнюю губу впиваются зубы, не позволяя словам вырваться наружу. «Что же ты хотел сказать мне, Чонгук-ши?» — рука с карандашом опускается вниз, оставив работу так и незаконченной. — «Почему не сказал? Ты перевернул всё мое мировоззрение одним лишь своим присутствием. Почему я так околдован тобой, несносное существо? Почему продолжаю думать только о тебе? Почему?..» Свет погас ровно в половину четвертого ночи. Ровно в четыре воспитатель Ким лег в постель, чтобы через два часа поднять себя, мучимого все теми же вопросами. Тэхёну казалось, что он сошел с ума… Или влюбился. И лучше уж первое, нежели второе. Потому что с сумасшествием, как он думал, справиться еще можно было с помощью врачей. А вот в случае разбитого сердца — уже никто и ничто не спасет. Тэхён знает. Он уже проходил через это когда-то очень давно и нашел избавление в искусстве. В этот же раз искусство могло сыграть с ним злую шутку, лишь усугубив душевное расстройство. «Господи, если ты есть, избавь меня от очередного глупого поступка» — в мыслях простонал Ким, заставив себя подняться с постели. Совсем скоро ему следовало покинуть свой дом и вернуться к подопечным, где он сможет обрести былые спокойствие и уверенность. О встрече с семейством Чон мужчина, конечно, старался не думать.***
Мелодрамы с морем слез и других неприятных жидкостей оценивались Тэхёном как нечто утрированное и чрезмерно сентиментальное, из-за чего фильмы такого жанра частенько обходились им стороной. Но вот как от этого избавиться в повседневной жизни — он не знал. Началось всё во время открытия дверей в детский сад, когда обычно веселый и активный Юнмин отчего-то был нелюдимым и печальным, прячась за спиной незнакомой Киму женщины. Она отдаленно напоминала одного небезызвестного Чона, который, незнамо по какой причине, сегодня отсутствовал. Среди уже подошедших родителей завязался подозрительный разговор: они шептались друг с другом, изредка поглядывая в сторону Юнмина и его сопровождающей, при этом не позволяя своим детям подойти и поздороваться со своим товарищем. Тэхён сразу же понял, что что-то пошло не так. Что-то изменилось в таком сером и привычном мире, что-то, что в этот раз обошло его стороной самостоятельно. — Доброе утро, прошу всех заходить, на улице холодно! — кто-то из воспитателей тоже вышел из здания, открывая двери. — О, госпожа Пак, прекрасно сегодня выглядите! Неужто у вас свадьба, а вы меня не пригласили? Всё шло, как обычно, всё было, как обычно. Ничего нового, ничего странного. «Да, блять, ничего обычного и старого, всё не как обычно и всё странное!» — матерился в мыслях Тэхён, что мог смотреть только на ведущую отпирающегося Юнмина женщину, губы которой были поджаты, а сама она приняла суровое выражение лица, словно намеревалась совершить немыслимый поступок. — Воспитатель Ким, верно? — остановившись на верхней ступени крыльца, когда все родители вместе со своими детьми уже зашли в здание, произнесла она. Мужчина заторможено кивнул головой, опешив от властного голоса незнакомки. — Я мама Чонгук-и и бабушка Юнмин-и. Сын сказал, что я сразу узнаю вас, и он оказался прав… Сегодня он не смог завезти Юнмин-и, так что это пришлось сделать мне. У меня к вам большая просьба — уделите моему внуку как можно больше внимания в этот день, хорошо? Ему это необходимо… — Простите, возможно меня это совершенно не касается, но, госпожа, что-то ведь случилось, верно? — голос Тэхёна дрогнул, когда в суровом выражении лица на мгновение проступила всеобъемлющая печаль. — Я могу чем-то помочь вам? — В этом деле могут помочь лишь связи, — грустно добавила она и, погладив внука по волосам, быстро спустилась по ступенькам вниз. — Проследите за этим малышом, пожалуйста. Мой сын рассчитывает на вас. — Да, госпожа, — воспитатель почтительно поклонился, после чего вздрогнул, когда мальчишка вцепился своими маленькими пальчиками в кофту Кима. — Всё будет хорошо, Юнмин-а. Пойдем выпьем чаю. Если захочешь, можешь рассказать мне всё, что тебя так тревожит, а я никому об этом не расскажу, договорились? — Никому-никому не расскажете, Тэхён-сонбэним? — поднимая покрасневшие от слёз глаза, шмыгнул носом ребенок. — Я тебе когда-нибудь врал, Юнмин-а? — младший Чон резко замотал головой, а губы его задрожали. — Иди ко мне, — подхватив малыша на руки, мужчина направился вглубь здания, собираясь взять подопечного под свою опеку до конца этого дня. На сегодня в расписании стояло только три часа рисования и два часа лепки, что, на самом деле, влияло на занятость воспитателя, так что отпроситься с работы или же раскидать эти часы на другие дни не представлялось возможным. Помимо Тэхёна был еще один преподаватель рисования, но под его руководством уже имелась группа, поэтому подменить своего коллегу чисто физически было невозможно. Единственное, что радовало Кима, так это разрешение от руководства освободить младшего Чона от занятий, чтобы тот мог провести весь день под надзором одного единственного воспитателя. Скорее всего здесь уже постарался сам Чон старший, поэтому вопросы отпали сами собой. Первого урока у Тэхёна не было, так что они вместе с Юнмином заперлись в кабинете рисования на ближайший час с чаем и вазочкой конфет, которая на всякий случай всегда была припрятана в преподавательском столе. Ребенок не спешил налетать на сладкое, да и чай его не особо интересовал. Он был настолько расстроен, что даже не мог поднять взгляд на воспитателя, долго и упорно что-то обдумывая. — Тэхён-сонбэним, аппа сегодня очень занят, — все-таки прервал тишину малыш, подняв глаза на мужчину и начав свои путанные разъяснения. — Аппе утром позвонили с работы, и он долго ругался с кем-то. Очень громко ругался. Его даже бабушка хотела стукнуть, но не смогла, потому что случилось что-то плохое. Аппа уехал очень рано, поэтому бабушка отвезла меня на такси… Когда мама с аппой ругались, тоже было так громко. Я не хочу, чтобы опять что-то плохое происходило… Не хочу!.. Мальчик горько заплакал, пытаясь тут же стереть слезы рукавами кофты, но они всё текли и текли, капая с подбородка. Тэхён спешно опустился на пол у табурета подопечного, притягивая того к себе и негромко повторяя одно и тоже: — Ничего плохого не произойдет, Юнмин-а, — поглаживая малыша по голове, говорил он. — Ничего, с чем не смог бы справиться твой аппа. Ты же веришь в него, верно? И он верит в тебя, в своего умного и надежного сына, который будет поддерживать своего отца до самого конца. И я тоже буду помогать тебе, Юнмин-а. Вместе мы справимся. Вместе мы со всем справимся. Обязательно справимся… Позже Ким узнал правду — с чего вообще начался весь сыр-бор. Сокджин прибыл в садик после второго урока, доверив свою группу другому преподавателю, и привез с собой Хосок-ши, что тоже был освобожден от занятий и теперь сидел вместе с Юнмином в кабинете рисования. Мужчина рассказал Тэхёну, что утром на Naver'е появилась статья от Dispatch, в которой раскрывалась «правда» о причине развода президента компании JK&KO с госпожой Чон Суён. Автор статьи назвал эту ситуацию «голубой изменой», ссылаясь на нетрадиционную ориентацию Чона, и прикрепил фотографии, где тот был якобы пойман с поличным. Чонгук бы не стал обращать внимание на такую статью, если бы не одно очень веское «но». На этих фотографиях не было замазано лицо Тэхёна. Тайная слежка проводилась именно в воскресный день, когда мужчины наслаждались обществом друг друга вне пределов COEX, так как съемка в комплексе была запрещена. И ракурсы выбирались особым образом: в одном случае казалось, что они целуются, в другом — словно держатся за руки, а в третьем — вообще нечто неприличное. — Если бы господин Чон не потребовал замазать твоё лицо на фотографиях, грозясь засудить журналистов за несоблюдение законов, то эта статья быстро бы потеряла свою актуальность, но… — Сокджин неопределенно пожал широкими плечами, на мгновение бросая взгляд на играющих подопечных, после чего вновь вернулся к рассказу. — Намджун-ши тоже с утра на ногах, пытается поскорее замять дело и добиться удаления статьи. Лицо твое уже замазали, так что тебе беспокоиться не о чем, а вот господину Чону… По сравнению с ажиотажем из-за развода и суда родителей Юнмин-ши, это может стать настоящей катастрофой. Не хочу преувеличивать или пугать тебя, Тэхён-а, но судя по краткому объяснению Намджун-ши — они в финансовом плане могут многое потерять. Не говоря уже о предпринимателях и поставщиках, которые могут разорвать договоры, ежели история начнет набирать обороты. А она начнет, если рейтинг статьи поднимется выше предыдущих новостей с господином Чоном… Преподаватель рисования усмехнулся, вспоминая прошлый день. «Голубая измена», надо же… — И всё же я не вижу повода для паники, — спокойно ответил Тэхён, скрестив руки на груди. — Был бы смысл паниковать, если бы он реально оказался человеком нетрадиционной ориентации. А так — детский лепет, не больше. — Не был бы я так уверен на твоем месте, Тэхён-а, — поднимаясь со своего места, высказал свою мысль Сокджин и засобирался на выход. — В нашей стране умиляться бромансу способны только фанатки всяких там айдолов, а вот простому народу подобное претит. Посмотрел бы я на тебя, если бы в статье лицо твое не замазали… — Хён, давай без бессмысленных перепалок, ладно? — помассировав виски, выдавил из себя тот. — У меня скоро урок рисования, так что сгинь с глаз моих, пожалуйста. Мне нужно обдумать всю ситуацию. — Никакого уважения к старшим, — вспылил Сокджин, подходя к своему подопечному. — Хосок-а, ты слышал? Вот таким, как Тэхён-сонбэним нельзя подражать! Они не слушаются старших и хамят, позор таким воспитателям! — Сокджин-сонбэним, вы не правы! — заступился за любимого преподавателя младший Чон. — Тэхён-сонбэним вежливый, умный и талантливый, он очень заботливый! Прям как мой аппа! — Айгу… — протянул Сокджин, подхватывая Хосока на руки. — Даже Юнмин-и против меня! Что за несправедливость?! И с этими словами он покинул кабинет, унося своего подопечного, что помахал рукой своему другу и сонбэ на прощание. Тэхён после слов мальчишки зарделся, услышав такое отчетливое сравнение с родным отцом и облагороженный комплиментами. Мужчина даже подумать не мог, что когда-нибудь подобные речи заденут потаенные струны настрадавшейся души. — Юнмин-а, — позвал своего подопечного Ким, поманив того рукой. — Знаешь, вы со своим отцом очень похожи. И мне это нравится в вашей семье. Вы все очень сильные и упрямые, так что ничего не бойся и доверься своему аппе и мне, хорошо? Мы всегда поможем тебе, Юнмин-а. — Хорошо, Тэхён-сонбэним, — на лицо ребенка наконец-то вернулась счастливая улыбка.***
Тэхёна пробрала нервная дрожь именно тогда, когда на экране мобильного телефона высветилось пять минут одиннадцатого. Детский сад уже закрыли, а Чонгука всё еще не было. С прошлого раза занятой бизнесмен старался приезжать за сыном как можно раньше, в том числе пытаясь уговорить вредного воспитателя на совместную поездку до дома последнего, но Ким всегда отказывался. Сегодня же он мог согласиться на что угодно, лишь бы леденящая душу паника отпустила его из своих когтистых лап. Воспитатель боялся, что мужчина не приедет, что что-то произошло, что-то непоправимое, такое страшное, ужасное, кошмарное… «Не накручивай себя, идиот» — кусая губы, пытался совладать с собственными эмоциями мужчина. — «Он просто задерживается. Это же какие-то жалкие пять минут в пробке, а не целый час… Верно?» Заскрипели колеса автомобиля, холодный белый свет от фар облизывал асфальт, освещая путь запоздалому водителю. Знакомая машина остановилась прямо у крыльца, после чего дверь со стороны водительского кресла открылась, являя подмерзающей парочке самого Чон Чонгука, на лице которого расплылась робкая улыбка. — Простите, немного задержался, — голос его был хриплым и каким-то по-домашнему уютным, отчего у нервного Кима сразу отлегло от сердца. — Аппа! — Юнмин бросился к отцу, привычно устраиваясь в таких надежных и сильных руках. — Я уже подумал, что ты снова про меня забыл! Мы с сонбэ тебя долго ждали. — Прости, Юнмин-и, — чмокнув сына в пухлую щечку, повторил нерадивый отец, после чего обратился к воспитателю. — И ты меня прости, Тэхён-ши. — Честно признаюсь, я даже разволновался, — подходя ближе, выдавил из себя уставший за день Ким. — Можно в наглую напроситься на поездку до моего дома? — Я сегодня думал тебя силком в машину запихнуть, — признался радостно заулыбавшийся Чонгук, кивая в сторону переднего сидения. — Садись. Перекочевавший в детское кресло Юнмин в скором времени уснул от негромкого разговора между мужчинами и плавного движения машины по постепенно пустеющим дорогам. Чонгук периодически прочищал горло, которое было на грани срыва множество раз, ведь приходилось добиваться желаемого исполнения поручений чуть ли не взбешенным криком, когда подчиненные говорили, что не могут выполнить указания президента. Как оказалось — могут. Абсолютно всё могут и даже в кратчайшие сроки, если правильно их мотивировать. Тэхён слушал последние новости от непосредственного участника создания этих самых новостей и не мог понять, почему этот мужчина так сильно и отчаянно боролся за инкогнито Кима. Зачем ему это нужно было? Ведь он для президента крупной компании практически просто знакомый, который так не вовремя появился в его загруженных работой и сыном буднях. — Тэхён-ши, прости меня, — уже в который раз произнес Чон. — За что? — недоуменно спросил воспитатель. — За ту нелепую историю, что сочинили Dispatch. Они всегда любили приукрашивать действительность. — Было бы что приукрашивать, — фыркнул мужчина. — Я даже фотографии посмотреть не успел, а ведь их так нахваливали. — Там смотреть практически не на что было, но вот ракурсы подобрали просто мастерски, — прошипел Чон, с силой сжимая руль. — Этот грязный новостной портал всю жизнь так испортит мне и моим близким. Тэхён не знал, что следовало сказать и как утешить Чонгука, поэтому безмолвно положил свою ладонь на предплечье мужчины, так легко и практически невесомо. Напряженные мышцы резко расслабились, а сам Чон старший как-то вмиг успокоился, почувствовав себя словно под невидимой защитой. «Магия какая-то» — заворачивая к дому воспитателя и останавливая машину у подъезда, Чонгук позволил себе перехватить руку Тэхёна, пальцами сжимая теплую ладонь. Ким был удивлен, но не стал вырываться, позволив Чону делать то, что тот хотел. Секундное помутнение рассудка — на тыльной стороне ладони запечатлелось едва ощутимое прикосновение губ. — Тебе нравятся мужчины, Чонгук-ши? — шепот нарушает тишину, а в черных от слабого освещения глазах читается лишь детское любопытство. И Чону придется ответить, хочет он того или нет…