В режиме non-stop

Тяжелый и отчаянный вздох. Губы приникают к чашечке кофе, после чего терпкий напиток вязкой паутиной обволакивает язык и нёбо, и подобно растопленному горькому шоколаду стекает в горло. Пальцы привычно загибают уголок листа очередного наспех составленного отчета, а глаза, спрятанные за тонким стеклом очков, бегло перескакивают со строки на строку, вылавливая из толщи воды необходимую информацию. Очередной вздох. Он начинает раздражать чувствительный слух финансиста, но тот терпит, прекрасно зная собственные границы самообладания. До точки кипения было далеко, но еще несколько шумных сокращений диафрагмы — и от надоедливого президента останется лишь груда переломанных костей. Не то чтобы гениального предпринимателя было так легко вывести из себя, только вот молодой мужчина напротив него уже минут десять, если не больше, мерил кабинет шагами, отбивая четкий ритм каблуками лакированных туфель. А ещё этот самый молодой человек пытался задать какой-то вопрос, и как только решался это сделать — тут же закрывал открывшийся было рот и продолжал свою «вздыхательную» медитацию. — Чонгук-ши, усади свой беспокойный зад куда-нибудь и не мозоль мне глаза, — всё-таки негромко произнес он, отрывая взгляд от папки с документами. — Прости, хён, не могу найти себе места, — остановившись, мужчина пожевал губы, после чего возобновил своё мельтешение. — Эти ублюдки караулят мою машину и, судя по звонку от людей секретаря Чхве — садик тоже находится под надзором. Им нужна свежая сплетня с моим участием, чтобы отыграться… — Позвони своему воспитателю и предупреди, что заберешь сына ровно в десять, — логическое мышление финансиста вновь дало о себе знать, — но выведет его Джин-хён. Усадишь ребенка в машину и тут же поедешь домой. Без всяких лобызаний и игр в гляделки. — Ты прав, хён, как всегда прав, — кивал головой Чон. — Но не буду же я бегать от них до конца своих дней? Да и как они только умудрились подобрать момент для преследования?! У нас только-только с Тэхён-ши дело сдвинулось с мертвой точки… — Без подробностей, пожалуйста, — фыркнул собеседник, поправляя сползшие на нос очки. — Мне хватает и того, как о нём отзываются Джин-хён и Хоби. Твой Ким буквально порабощает чужие умы одним лишь своим присутствием, не то что общением. И как ты умудрился с такой легкостью поддаться его очарованию? Чонгук молчал. Не потому, что не мог найтись с ответом, а потому, что только сейчас осознал, насколько серьезными стали отношения между ними за столь короткий промежуток времени. Буквально позавчера он мило ворковал со своим возлюбленным в машине, а этой ночью чуть не растерзал его, такого возбужденного, раскрепощенного, горячего, опьяненного… — Выйди из своих мыслей ненадолго, Чонгук-ши, — вновь позвал того член совета директоров. — Звони своему ненаглядному и объясняйся. И на твоем месте я бы не стал скрывать от него правду… Но это тебе решать. А теперь, господин президент, будьте добры покинуть мой кабинет. — Ну Намджун-хён! — Чон притопнул ногой, неуловимо напоминая капризного Юнмина. — В твоём кабинете лучше думается. — И сплетни о наших отношениях быстрее расходятся, — заметил директор Ким, захлопывая папку и указывая оной на выход. — Уходи, чтоб глаза мои тебя не видели. Чонгук что-то буркнул себе под нос, но послушно вышел из кабинета, аккуратно притворив за собой дверь. Ему нужно было еще немного подумать. Хотя бы ненадолго погрузиться в пучину мыслей и понять, какие следует внести изменения в ход событий, чтобы эти самые события не сожрали его с потрохами. Он бы не стал так волноваться из-за активности журналистов, если бы «голубая измена», удаление которой и разворошило этот улей, не повисла дамокловым мечом прямо надо его головой. «Явно кто-то из этих ищеек дежурил у моего дома вчера», — быстрым шагом направившись в родной кабинет, президент перебирал мучившие его мысли. — «С моей стороны было неосмотрительным приезжать к Тэхён-ши на собственной машине. Неизвестно даже, просидели ли эти безумцы до самого утра, чтобы сделать несколько снимков?..» Не то чтобы Чон был паникером или параноиком, но по личному опыту он понимал, что так просто эта история не закончится. У него были подозрения насчёт бывшей жены, что с легкостью могла рассказать о бисексуальности президента крупной компании, которую тот про себя называл «маленькой проблемой». Эта самая «маленькая проблема» уже не казалась такой безобидной на фоне причастности ко всему творящемуся незримому хаосу жизни. Даже в современном мире нетрадиционная ориентация в развитии культуры их продвинутой страны до сих пор была запретным плодом, к которому активно тянулась молодежь. И мужчина прекрасно понимал этих юнцов с необсохшим молоком на губах, стремившихся доказать себе и людям вокруг, что они особенные, что они знают правду, что они умнее механического монстра под именем «Общество». Шестеренок-людей всегда можно заменить, чтобы чудовище продолжало жить, но вот стоит только сменить пластинку в проигрывателе мозгового центра — и футуристическое существо перевоплощается в сказочную фею, неимоверно добрую и всепрощающую. Но вряд ли такая подмена понятий поможет корейскому обществу. «Потому что мы все — латентные пидорасы и гомофобы в одном лице» — невесело усмехнулся Чон, падая в своё рабочее кресло и откидываясь на мягкую спинку. Перед его глазами предстал серый Сеул, разбавленный яркими пятнами огней высотных зданий мегаполиса и укрытый плотной вуалью свинцовых туч. Вчера этот город казался куда красочнее и теплее через призму искрящегося рубина в гладкой чаше из стекла. Эта коробка, забитая пластмассовыми домами и отсыревшая от времени, казалась такой несущественной в поддернутых дымкой желания глазах. Воспоминания о художнике вновь овладели мыслями президента, вырывая из легких очередной тяжелый вздох. «На что я подписал тебя, Тэхён-а?»

***

Измазанные высохшей краской пальцы нервно дергали ворот кофты, что так неприятно колол кожу шеи. Красные метки прожигали насквозь, хоть и не казались мужчине дискомфортным дополнением на ближайшую неделю. Его больше всего раздражал всезнающий взгляд Сокджин-хёна, что с самого утра как-то странно улыбался, следя за своим тонсеном на общих приемах пищи и переменах. Старший Ким не спешил подходить к нему и набрасываться на младшего со своими вопросами и нелепыми шутками, но Тэхён точно знал, что как только у них совпадет окно в расписании, то это самолюбивое чудовище обязательно исполнит свою прихоть. Как же он был прав… — Мне необходимо с тобой поговорить, Тэхён-ши, — подхватив преподавателя по рисованию под руку, шепнул тому на ухо куратор третьей группы. — Наедине. Общее окно образовалось во второй половине дня ровно в четыре часа, когда у группы Сокджина так нежданно по расписанию наметился свободный урок. Дети были предоставлены сами себе на это время, что их радовало даже больше, чем воспитатели могли себе представить. А вот Тэхёна это не радовало. От слова «совсем». — Что случилось? — как только дверь кабинета по рисованию закрылась, тут же спросил младший воспитатель. — Да так, хотел сделать комплимент насчет кофты и кое о чем рассказать, — пожал широкими плечами тот. — Огромное спасибо, — сощурив темные глаза, холодно отозвался художник. — Не за что, — старшего Кима отчего-то веселила эта ситуация, и скорее всего именно поэтому он не обращал внимание на столь непочтительное к себе отношение. — А теперь о новостях. Ты уже слышал от охранника о подозрительных личностях, что кучкуются прямо у ворот к саду? — Даже лично видел, — фыркнул мужчина. Ему пришлось на перерыве покинуть пределы учреждения, чтобы покурить, иначе бы он просто сошел с ума. — И прекрасно понимаю, что они там забыли. Моё лицо им ни о чем не сказало, значит пришли ради компромата на господина Чона. — Иногда я забываю, какой вы у нас сообразительный, воспитатель Ким, — пару раз хлопнув в ладоши, деланно восхитился тот. — Премного благодарен, воспитатель Ким, — в отместку произнес художник. — Это всё, что ты хотел мне сообщить? — Нет, не всё. Намджун-ши сообщил, что передать Юнмина из рук в руки господину президенту сегодня нужно именно мне, после чего тот сразу уедет домой. Просил предупредить, чтобы ты не полез с разборками, и вы оба не наделали глупостей перед столькими журналюгами. — По-твоему я совсем лишен способности мыслить логически? — возмутился Тэхён. — Судя по тому, что вы с господином Чоном начали встречаться — да. — Я не лезу в вашу с господином Кимом жизнь, так что и вы не суйтесь в нашу! — раздражительность младшего воспитателя дошла до пика, из-за чего глубокий и ровный голос превратился в шипение. — Я бы не лез, Тэхён-ши, но не могу, — грустно улыбнулся Сокджин, вновь пожав плечами. — Ты же мой любимый намтонсен, за которым я присматриваю уже больше пяти лет. Преподаватель рисования тут же притих, смутившись из-за своего поведения и неподобающего отношения к старшему. Этот мужчина и правда довольно давно начал присматривать за ним, во времена кризиса и вовсе не отходя от него и на шаг. Но около года назад отношения между ними усложнились из-за появившихся на горизонте Ким Намджуна и его приемного сына Чон Хосока. Какое-то время Тэхён ревностно относился к их общению, но потом в садик поступил Юнмин-и, который так легко и просто стал центром внимания для вредного воспитателя, а там и знакомство с его отцом сыграло свою роль и теперь… «И теперь я вообще не понимаю, что со мной происходит». — Прости, хён, — выдавил из себя молодой мужчина, поникнув. — Кажется, моя психика ломается. — Со мной было тоже самое, когда я познакомился с Намджун-ши, — как-то мечтательно вздохнул его собеседник, предаваясь воспоминаниям. — Сложно за короткий промежуток времени изменить свое представление о мире, о собственной ориентации, о самом себе… Сложно собрать себя по кускам, когда всё, о чем ты знал — разбивается вдребезги. Тэхён согласно кивал головой в такт словам хёна и думал, что ему делать со всем этим дальше. Ночные пляски на полу в горизонтальном положении он помнил смутно и знал лишь одно — ему понравилось. Можно было, конечно, оправдать себя алкогольным опьянением, но как считал сам художник — только в состоянии полного помутнения рассудка наружу выползает наше истинное «Я». Побитое жизнью и моральными принципами, мучимое запретами и ограничениями оно начинает буйствовать, агрессивно реагируя на всё, что может загнать это животное обратно в клетку. А Тэхён привык быть свободным от рамок и предрассудков, он терпеть не мог все те ярлыки, которыми его с особой любовь обвешивали незнакомые люди с начала учебы в средних классах. Панк, гомик, кукла, инопланетянин, ольджан… Только вот времена изменились. Он все еще не мог причислить себя к определенному направлению ориентации, но был уверен в одном — Чон Чонгук привлекает его настолько, что можно стать кем угодно, если потребуется. И если сам господин президент не желает кардинально менять положение, то воспитатель возьмет ситуацию под свой контроль. — Хён, мне нужен твой совет…

***

Стрелки на часах сошлись на одиннадцати. Чон ходил по квартире с сыном на руках, поглаживая ребенка по спине, пока тот шмыгал носом и размазывал по лицу слезы. Отец зареванного чада и сам был не в самом лучшем расположении духа из-за того, что не смог повидаться с Тэхёном и объяснить всё лично. Юнмин, конечно, плакал совершенно не по такой глупой причине, но отчасти тоже был расстроен из-за сонбэ. Ребенок не мог понять, почему дорогие сердцу люди не поехали вместе, как делали это последние несколько недель. Да и почему сонбэ ушел с работы пораньше, даже не попрощавшись с подопечным — не было ему известно. Мальчик мучился от этих вопросов, потому что не мог понять, виноват ли в том, что сейчас происходит. — Может быть Тэхён-сонбэним обиделся на меня? — подняв голову с плеча отца, спросил малыш. — Если на кого и стоит ему обижаться, так только на меня, — тяжело вздохнул мужчина, легонько похлопав сына по спине. — Разве Юнмин-и мог обидеть нашего умного и доброго сонбэ? — Не знаю, — вновь шмыгнул носом мальчик, приникая к надежному плечу. — Завтра спросишь у него лично, — ободряюще произнес Чон старший, направившись в детскую комнату. — И чем раньше Юнмин-и ляжет спать, тем раньше наступит завтра. — Хорошо, аппа, — мальчик и сам понимал, что скоро уснет, так как на эмоциональный всплеск тот потратил последние силы. — Спи, мой маленький гений, — поцеловав сына в макушку, он уложил ребенка в кровать и укрыл одеялом. Выходя из детской комнаты, мужчина в последний раз посмотрел на засыпающего Юнмина и оставил дверь приоткрытой, чтобы в случае чего мальчик мог прийти ночью к отцу и поспать на его кровати. Когда Чон устало поплелся в свою спальню, то услышал тихую трель телефона и поспешил ответить на звонок. На дисплее смартфона высветилось заветное «Тэхён-а». — Ты почему не спишь? — сразу же спросил Чонгук, поднимая трубку. — К тебе приехал… Какой номер у твоей квартиры?