В режиме non-stop

Ровно в пять часов вечера в кафе «Clever» собралось около двадцати человек, представлявших собой сборище слишком серьезных лиц суровой наружности для столь уютного и семейного местечка. Среди этой толпы промелькнула фигура Чонгука, что кивком головы поприветствовал нарядную бывшую жену и указал небрежным взмахом руки в сторону длинного стола, который обычно выставляли в зале для особых случаев. На одном конце место занял сам организатор встречи, а на другом — пожилой мужчина, в глазах которого за стеклами очков читалось лишь нескрываемое презрение. — Добрый вечер, господин Ли, — следуя этикету, поздоровался президент компании JK&KO, кривя губы в доброжелательной, но фальшивой улыбке. — Сомневаюсь, что для вас он будет добрым, господин Чон, — будучи уверенным в своей победе, с усмешкой ответил собеседник. — Давайте решим всё по-быстрому и с максимальной пользой для обеих сторон. — О, поверьте, бывший тесть, я буду только рад покончить со всем этим фарсом как можно скорее, — молодой бизнесмен позволил себе ухмылку и еле скрываемую издёвку в голосе. — Всё-таки мне пришлось покинуть свой пост ради вот этого всего. Хотя мог бы продолжать зарабатывать деньги для обеспечения сына и вашего обнищавшего кошелька. Отец Суён заметно напрягся, когда как сама бывшая Чон побледнела. О финансовом положении в их семье знали только доверенные лица. — Если вы не против, хотелось бы начать с обсуждения всей картины происходящего, — припоминая красивые художественные обороты своего возлюбленного, решил взять слово Чонгук. — Композиция довольно-таки простая: четыре главных действующих лица, что являются двигателями сюжета; двое из них представляют собой нападающую силу, а вторая пара — обороняющуюся; жаждущие насилия и наживы, атакующие угрожают невинным героям компроматом, так что обороняющимся ничего не остается кроме как отплатить агрессорам той же монетой. В возникшую паузу вклинились противный скрип колесиков передвижного экрана и жужжание проектора, который установили поближе к витрине кафе. Ли недоуменно взглянул на своего оппонента, сжимая руки в кулаки с такой силой, что побелели костяшки. Свидетели со стороны Суён и её отца зашептались между собой, прерывая напряженную тишину еле различимым гулом голосов. — Решил идти ва-банк, щенок? — буквально выплюнул фразу пожилой мужчина, намереваясь вскочить со своего места. — Я еще не закончил свою речь, будьте добры сидеть на месте, пока не договорю, — в ледяном тоне президента звенела сталь. — Заканчивать обоюдную встречу мордобоем не входило в мои планы. Ли не смог подавить смешок, скрестив руки на груди и откинувшись на спинку стула. «Хуже детского сада», — мысленно скривился Чонгук, на несколько секунд отрешившись от окружения и пытаясь представить, как в таких случаях Ким успокаивает неугомонных детей. Его присутствие здесь усугубило бы ситуацию, но посмотреть со стороны на работающего возлюбленного тоже хотелось. — «Нет, выговоры от Тэхёна я сейчас точно не осилю». — Осмелюсь предположить, что именно вот такого рода компромат вы подготовили против меня, — секретарь Чхве послушно реагирует на жест хённима, тут же включая подготовленную презентацию. Благодаря приглушенному свету проекция на экране была достаточно отчетливо видна и представляла собой отрывок видеозаписи со скрытой видеокамеры из спальни старшего Чона. Съёмка велась со спины, из-за чего лиц Чонгука и его возлюбленного видно не было. Только видевшие президента полуобнаженным могли узнать в страстном доминанте известного своей суровостью бизнесмена. А таких оказалось совсем мало: лишь сами участники видеосъемки, бывшая жена и секретарь Чхве, что во времена службы в армии видел своего начальника и не в таком виде. Суён зарделась, отводя взгляд, когда как её отец пытался сохранить безучастное выражение на своем морщинистом лице. — То что ты трахаешь всё, что движется, нам и так прекрасно известно, — когда короткий видеоряд завершился, Ли подался вперед, уложив свои руки на поверхность стола. — Лично я не хочу, чтобы моего внука воспитывало такое жалкое животное, как ты, Чон Чонгук. — То есть вот это, — очередной неуловимый жест руки — и включился новый ролик, что был куда длиннее предыдущего, — вы не считаете проявлением высшей степени аморальности при живом муже и малолетнем сыне? Суён вскрикнула, закрывая лицо руками. На экране отображалась вся её богатая и неугомонная постельная жизнь, уложенная в пять минут беспрерывных сексуальных утех с, казалось бы, бесчисленным количеством мужчин. Локации сменяли друг друга, партнеры отличались телосложением, ростом и даже цветом кожи, ракурсы подбирались куда интереснее чем у Dispatch — но эта порнография не желала кончаться. За размытыми лицами скрывались как подставные люди, так и соблазненные женщиной крупные предприниматели из совета директоров нескольких компаний, включая и JK&KO. Чонгук никогда не поддавался детским мечтам о «великой дружбе» между директорами и всеми теми людьми, что имеют долю влияния на развитие его бизнеса. Компромат хранился уже долгое время на каждого из тех похотливых монстров, что считали себя умнее Чона, бравшие его «благоверную» из раза в раз со всё большим удовольствием, чувствуя на кончике языка свою безнаказанность. «Если есть возможность — необходимо ей пользоваться», — вспоминая слова Тэхёна на свой манер, мужчина позволил себе приподнять уголки губ в легкой улыбке. — Знаете, господин Ли, где-то среди всего этого сброда есть даже несколько сотрудников из вашей компании… О, вот и один из них, — в кадре показалось первое не замазанное лицо какого-то статного мужчины, что позволял себе смачно опускать ладонь на круглые ягодицы своей пассии. — Как его там звали? Господин Ю, не так ли? — Выключите это немедленно! — сквозь слёзы стыда закричала Суён, но после достаточно звонкой оплеухи от отца тут же замолчала. — Заткнись, — зашипел он сквозь зубы, — позже с тобой разберусь… Вы неплохо подготовились, господин Чон, браво. Но даже если вы решитесь опубликовать весь этот материал, то это никак не оправдает вас в глазах общественности. Гомосексуализм в нашей стране — табу. Судьба моей дочери не особо меня волнует в этом вопросе, это полностью её вина, и только ей разбираться с тем дерьмом, в которое превратилась её жизнь. — И вам она собиралась передать опеку над моим сыном, — хмыкнул Чонгук, раздумывая над тем, продолжить ли проигрывание зацикленного ролика или же попросить Мунду остановить его. — Секретарь Чхве, можете выключать. — Да, президент Чон, — проекция пропала с экрана благодаря нажатию одной кнопки, но вот остановить безмолвные слёзы бывшей жены бизнесмена так легко не получится уж точно. — Ваше предположение о компромате является отчасти верным, — пожилой мужчина привлек к себе внимание перешептывающихся свидетелей обеих сторон, коварно улыбаясь. — У меня есть данные куда страшнее гейского хоум-видео. — Надо же, какое совпадение! — наигранно удивился Чон. — У нас тоже есть данные и о ваших личных похождениях, господин Ли. Растление малолетних, наркотическая зависимость, контрабанда через левых поставщиков, фальсификация собственных товаров ради увеличения дохода при сокращении затрат на создании оригинальной продукции… Господин Ким, я что-то забыл? — Имеется перечень более незначительных, но регулярных проступков, господин президент, но их озвучивание займет слишком много времени, — присутствующий на встрече Намджун ёмко отчитался, внимательно следя за развитием событий. Ему совершенно не хотелось упустить даже малейшего изменения в напряженной обстановке, после которого могло случиться непоправимое. Практически все свидетели обеих сторон были вооружены, что настораживало ещё больше. — Благодарю, господин Ким, — наконец маска хладнокровности Чона разбилась, являя оппонентам хищную улыбку. — Как бы общественность ни относилась ко мне, на фоне всех ваших грехов я — непорочный агнец. Зря вы затеяли эту игру, господин Ли. Ваша партия закончилась именно тогда, когда вы с моим отцом заключили сделку, которая и разрушила всю вашу финансовую пирамиду по истечении нескольких лет. Пожилой мужчина трясся в бессильной ярости, выплескивать которую пока что было рано. Подошедший к нему незнакомец в деловом костюме что-то прошептал тому на ухо, отчего нерадивый отец куртизанки слегка успокоился. У него имелся еще один туз в рукаве. Он еще мог отыграться и встретиться с Фортуной лицом к лицу. — Не радуйся раньше времени, зятёк, — выдавил тот из себя, подбирая слова. — Моей власти и связей достаточно, чтобы заглушить твой комариный писк раз и навсегда… — Не только у вас есть связи, господин Ли, — вопреки ожиданиям улыбка Чонгука стала лишь шире. — Наше небольшое собрание было полностью зафиксировано. Аудио, видео и текстовые записи — что вам больше нравится? — Думаешь провести меня своими пустыми словами? — хмыкнул противник, заблаговременно позаботившийся о тщательной проверке помещения. — Отчего же пустыми? — подал голос один из свидетелей со стороны Чонгука. — Выйдет отличная статья на Naver от нашего журнала. — На диктофоне запись ведется в том числе, — вытащив из кармана пальто смартфон, продемонстрировал своё оружие Чон. — С самых первых ваших слов. Вашей роковой ошибкой стала именно надежда на легкую победу. Ещё по прошлому суду вы должны были понять, что так просто я не сдамся и своего сына не отдам. Всё что моё — принадлежит мне. Ваше — тоже моё. Я ни с кем и никогда не делюсь, ибо такова моя политика. Теперь лишь осталось решить, какой путь предпочтете: полёт камикадзе с небоскреба своего безумия или же смирение с действительностью? Я готов к любому выбору, но в случае первого: ваша жизнь висит на волоске. Ли понял, что попался в тщательно подготовленную ловушку своего соперника, лишь усугубив ситуацию до невозможного. И ведь его предупреждали, просили не совать свой нос в жизнь этого чудовища, но у члена совета директоров Li'n'Corporation — в былые времена весьма перспективного предпринимателя — не было иного выхода из ситуации. В погоне за «чистой кровью» наследования, он желал заполучить внука в своё личное пользование, чтобы воспитать подходящую себе замену на будущее. Его жизнь медленно угасала, а преемника не было… И мужчина пошел на столь безрассудный поступок, как война с отчаянным и безжалостным зверем под именем Чон Чонгук. Отец-одиночка держался за своё руками, ногами, и даже зубами, готовый разорвать любого, кто посягнет на святая святых президента — на его семью и близкий круг общения. — Если ты гарантируешь мне конфиденциальность собранной тобой информации, то твоя взяла, мальчишка, — сухие губы исказились в усмешке. — На этот раз взяла. — «Судьба и тень следуют за нами повсюду», — произнес Чонгук японскую поговорку, которую с детства вдолбил в него отец. — Не обольщайтесь легким побегом из мышеловки, господин Ли. За поворотом вас может поджидать изголодавшаяся кошка. Но в этот раз я вас отпускаю с миром. В последний раз. Стороны конфликта заключили временное перемирие и разделились перед входом в кафе «Clever» на две группы, надеясь не увидеть лиц друг друга еще очень долгое и долгое время. Свободно вздохнуть свидетели и главные участники переговоров смогли лишь на территории своей компании, добравшись до многоэтажного здания в полном молчании. Намджун сразу же откланялся, чтобы позвонить Сокджину и сообщить последние новости, в то время как секретарь Чхве решал вопрос с приглашенным репортером и телохранителями. Сам же президент JK&KO поспешил скрыться в своём кабинете и перевести дух — нервное напряжение накрыло его с головой именно в тот момент, когда его тело безвольно рухнуло в рабочее кресло. Пальцы мелко подрагивали, а с языка то и дело норовили сорваться всевозможные и известные Чонгуку матерные слова, хоть в сознании и засело единственное слово: «Блять… Блять! Блятьблятьблятьблять…» В течение часа Чон не нарушал тишину собственной обители, дожидаясь бог знает чего. И дождался прихода Намджуна, что несколько раз постучался в закрытую дверь, после чего зашел в кабинет, довольно улыбаясь. — Пой, Чон Чонгук, — радостно возвестил он, красуясь ямочками на щеках, что омолаживали лицо тридцатилетнего финансиста порядком на десяток лет. — Статья будет выпущена через час после окончательной редакции, а самого господина Ли уже доставили в главное управление для допроса. Экспертиза подтвердила достоверность присланных нами улик… Мы выиграли в этой войне, Чонгук-ши. — Впереди ещё суд, — передернул плечами мужчина, явно не думая радоваться. — Суд. Надеюсь, последний. Больше не хочу ввязываться во всё это дерьмо. Коллега понятливо покивал головой, после чего безмолвно удалился, оставив президента наедине со своими мыслями.

***

Вечером, стоя у закрытых дверей детского сада, Тэхён крепко сжимал в своей ладони детские пальчики подопечного, о чем-то негромко с ним переговариваясь. Ребенок переминался с ноги на ногу, но упрямо терпел проказы осенней погоды, не собираясь жаловаться или проситься на руки, потому как знал, что его аппа (а именно так теперь ребенок всегда называл любимого воспитателя в мыслях) и так очень устал после трудового дня. От милой беседы ни о чем их отвлек скрип колес автомобиля, плавно затормозившего у крыльца здания. — Простите, что задержался, — выскочил из механического зверя улыбающийся Чонгук, что тут же подхватил на руки соскучившегося сына. — Поехали домой. — Куда именно? — получив свою порцию объятий и короткий поцелуй, спросил Ким. — Давайте к нам, — предложил Юнмин, которого быстро усадили на детское сидение и как следует пристегнули. — Завтра мы будем учить особенную песню, и Сокджин-сонбэним сказал, что нужно обязательно перед сном надеть теплые носки, на которых есть зелёный цвет. Сонбэ сказал, что благодаря этому цвету мы обязательно будем петь её лучше других групп! — Хён как обычно, — тихо рассмеялся Тэхён, и старший Чон внезапно поймал себя на мысли, что очень соскучился по смеху возлюбленного. — Хорошо, поехали к вам, я совсем не против. — Нужно будет что-то решить с жильём и не мотаться туда-сюда, словно неприкаянные души, — Чонгук поймал заинтересованный взгляд воспитателя, что придало ему больше уверенности в недавно зародившейся идее. — Думаю, мы вполне готовы к совместному проживанию под одной крышей. — Тэхён-аппа будет жить с нами? — изумленно спросил ребенок, тут же заерзав на своем сидении. — Правда? — Тэхён-аппа? — губы главы семейства расплылись в теплой улыбке, точно такой же, что освещала лицо Кима. Хитрые художник и его подопечный мастерски скрывали результаты своего разговора недельной давности, что вызвало в Чоне странный приступ ревности. И он не мог определить, к кому и кого ревнует больше всего. — Да, — с видом ученого, объясняющего известные каждому, по его мнению, аксиомы, ответил Юнмин. — У меня два аппы и я очень этому рад! — Ты сам-то рад этому, Тэхён-а? — обхватив сильными пальцами шершавую ладонь воспитателя, спросил бизнесмен. — Более, чем просто рад, Чонгук-и. До дома семейства Чон они добирались в уютной тишине под сопение быстро уснувшего сына. Юнмин сегодня был активнее обычного, крутясь возле нового члена семьи чуть ли не каждую свободную минуту, что, на самом деле, как-то по-особенному умиляло Кима. Мужчина старался воспринимать ребенка как родного, отчего его сердце совершало новые кульбиты всякий раз, когда малыш запинался на ровном месте или же хвастался своими достижениями в математике, в кои-то веки не сбегая с занятий. Он чувствовал, что некогда серая и вязкая жизнь плавно замазывалась новым слоем краски, яркими и плотными мазками ложась на холст судьбы. Да, за несколько месяцев его жизнь круто изменилась, заставила о многом задуматься и поменять приоритеты, но… Тэхён был уверен, что всё было сделано правильно и время расставило всё по своим местам. — Я люблю тебя, Ким Тэхён, — когда машина остановилась на территории жилого комплекса, тихо, но отчетливо произнес президент, касаясь губами тыльной стороны ладони возлюбленного. Подобный жест уже являлся ритуалом, к которому они быстро привыкли. — И я люблю тебя, Чон Чонгук, — широкая улыбка на миловидном лице и только его отражение в темных глазах. Ради этого глава семейства пошел на безумные и отчаянные поступки. И ради этого совершит бесчисленное количество подвигов, как хороших, так и не очень, чтобы этот невероятный воспитатель продолжал дарить ему своё тепло. «Разве когда-нибудь я был так счастлив, как сейчас?»