Фальшь
13 ноября 2018 г. в 18:10
Утро ворвалось в комнату мальчишки через открытое окно со вздымающейся от легкого ветерка гардиной. Песню птиц перебивало монотонное шарканье метлы по широкой аллее, ведущей к вратам: Ханнес усердно работал, устранял огрехи неосторожных и невнимательных извозчиков, разворотивших ограду клумбы из декоративного камня. Затекшее тело захотело размяться, мышцы вытянуться, издав характерный треск жил и хруст суставов, несмотря на то, что организм молод и полон сил. По привычке Эрен так и сделал, когда перед глазами все поплыло, а резкая боль чуть не лишила сознания. Все же алкоголь не покинул его кровь до последней промилле, что дало вчера возможность крепко уснуть, только голова коснулась подушки, набитой гусиным пухом. Но вот утро оказалось поистине болезненным. И сие чувствовалось в каждом неосторожном движении.
Шипя и охая, парень протер повлажневшие глаза, слез с кровати и подошел к широкой посудине, доверху наполненной свежей водой: похоже, Хистория позволила себе войти в комнату без разрешения на то. Но когда к слуху донеслись грозные куранты находящихся в холле часов, оповещающие о десяти утра, Йегер ужаснулся. Благо мать не посетила его, не увидела бинты и... О боги! Эрен так и не спрятал окровавленную рубашку Аккермана, лежащую на краю постели.
Поторопив себя со сборами, виконт наконец-то соизволил спуститься в столовую. Как-то неожиданно было обнаружить за накрытым столом маркизу, хохочущую и весело щебечущую о чем-то с Карлой. Ясно дело, это на женщину так повлиял приезд ее сына.
Йегер, поприветствовав присутствующих, прошел за стол и занял свое место. Прислуга подала прибор, налила крепкий кофе в небольшую чашечку. Между тем, как бы не был голоден мальчишка, как бы у него не тянул желудок, он не мог обнажить исколотые и перебинтованные руки, а в перчатках употреблять пищу — просто недопустимо. Потому Эрен, сам не зная для чего, сидел и делал вид, будто желает поддержать разговор.
— Как там Ривай? Поди, соскучился по своему дому... — улыбнулась Карла, отпивая свой напиток. Вчера она была поражена внезапным появлением парня, и, наверное, не меньше, чем сама Кушель. — Почему не приехал?
— Ох, Ривай просил передать извинения. Просто герцог Рал пригласил его на ланч… Был настойчив, — пояснила Миледи, отодвинув блюдце немного подальше от края стола.
Эрен вскинул бровь: «Как же, герцог... Трус!» Была бы воля мальчишки, он выкрикнул бы все свои мысли вслух, без стеснения. Но и без того понятно — ничего такого не произойдет — Эрен и рта не раскроет. Обидно конечно. А с другой стороны — разве Аккерман ему что-то обещал? Давал надежды? Йегер сам подбил его на ту глупость, что была совершена спьяну. Поскорее бы забыть.
Злость на себя стиснула юношу в своих объятиях, сипло шептала на ухо. Чертова проказница так и вынуждала что-то да выкинуть. Возможно, дай маркизе молвить еще пару слов о какой-то Петре, и кое-кто взорвался бы, окончательно и бесповоротно. Положение спас переполошенный Ханнес, мявшийся у двери. Старик пришел доложить об устранении беспорядка, особенно в саду. Эрен оторопел, его глаза утратили фокус, а кровь зашелестела и забила в уши. Рука потянулась к чашке кофе, что мигом завязал горечью язык мальчишки с дрожащими от боли пальцами. Пока мать выслушивала садовника, его жалобы, Кушель только охала, дескать, кто мог устроить такой беспорядок? Здесь Эрен почувствовал, как душа его медленно отделяется от изувеченной плоти и следует поспешить удалиться с глаз долой, ибо любой вопрос, любое обращение, кого бы то ни было в данный момент, имело место вызвать панику у юноши. Хм, пожалуй, все могло быть хорошо, если бы глупец умел врать. Или хотя бы не краснеть, отводя виновато взгляд. Сколько бы тогда проблем можно было избежать...
Йегер встал из-за стола и пододвинул за собой стул, обхватив массивное изголовье спинки. Улыбнувшись сквозь боль, якобы ни в чем не бывало, обратился с извинениями к гостье и матери:
— Простите, должен вас покинуть.
— Да, конечно, — кивнула Кушель, улыбнувшись в ответ. При этом она выглядела как-то странно, точно пыталась уловить на лице мальчишки хитринку или еще что-то.
Эрен вышел в другую комнату, но подыматься в свою спальню не спешил — притаился сразу за стеной. Ханнес уже закрыл за собой дверь, Карла уселась на свое место, желая продолжить ту самую, прерванную появившимся виконтом беседу. Надо же, Ривай сегодня спустился к завтраку, а на его нижней губе была рана, когда кисти Эрена обтянуты перчатками, коие он даже не соизволил снять, сев за стол. Женщины предположили, что их дети повздорили вчера вечером, а потом строили вид, будто все нормально. Благо ума хватило не раздуть из мухи слона.
Юнец стоял и слушал, где-то внутри ликуя, что обе леди сошлись на одной, хоть и неверной, мысли. А после услышал звонкий смех, что и вовсе улучшило его самочувствие. Последние слова распивающих утренний кофе извещали о вспыльчивости парней, о той далекой обиде, вспыхнувшей заново, по-видимому, из-за острого языка Ривая и неумения сдерживать эмоции в себе Эрена. Да, скорее всего, оно так и произошло.
Шаги тихо отдалялись от залитой солнцем столовой, слышались на лестнице, устланной ковровой дорожкой, а опосля и вообще исчезли за дальней дверью длинного коридора.
— Чертов... Чертов трус! — мальчишка разгневался не на шутку. — Рал... Настойчив...
В глубине души говорила обида. Она сжигала похлеще ночной пытки «нежными» шипами.
Перчатки полетели в одну сторону, лента с шеи в другую. Эрен рухнул на уже заправленную горничной постель, зажмурился от боли. Вновь перед глазами стояли картинки нежданной близости, оголенного тела желанного человека, слышался его стон. Реально ли избавить себя от этих мучений? Как долго они будут преследовать мальчишку? Или безнадега? И каждая новая встреча виконта с графом будет возвращать первого в день присвоения ему титула? Такова расплата за глупость, потерю контроля и самообладания? Как же он мог так поступить, коль не ведает о чувствах Аккермана? Вопросы. Сплошные вопросы и ни единого ответа. Будь все проклято! И будь проклят он сам. Но невзирая на это, рука молодого человека потянулась к тумбочке, где была спрятана рубашка графа. Брови свелись домиком, пальцы почти коснулись ткани, как раздался шорох. Эрен быстро обернулся в сторону окна — огромные глаза округлились еще сильнее. Сейчас он был так похож на того самого пятилетнего мальчика, верующего в правдивость сказки: сказки, которая ожила. Все это время виконт находился в комнате не один — за тяжелой бордовой портьерой, расписанной золотыми вензелями, затаившись стоял молодой граф. Услышав, как скрипнула половица в коридоре, он мигом нашел приют за шторой, а когда внял брань в свой адрес, решил повременить и посмотреть, что же произойдет дальше.
— Милорд? Как вы... — растеряно пожал плечами шатен. Без всякого сомнения, он был поражен неожиданным появлением Аккермана, да еще невольно ставшим свидетелем пьесы. Стыд залил щеки юноши, взгляд ушел в пол.
— Окно, — коротко ответил Ривай, поправляя свой шейный платок. — У тебя, видимо, повязки ослабли — кровь проступила.
Йегер кинул взбешенный взгляд, мол, по чьей вине его тело вообще находится в таком состоянии? Но как только бирюзовые глаза столкнулись с небесными, обида сразу же забылась. Тончайший намек был истолкован верно — Эрен хмыкнул и принялся расстегивать успевшие надоесть вчера пуговицы. Он подошел к шкафу с чистой одеждой, собрался достать тремпель с рубашкой, делая это так, будто не понял, что именно хотел сказать граф. А тот, в свою очередь, поспешил сделать шаг к мальчишке, захлопнуть открытую дверцу и одернуть неумелого актера.
— Я могу сделать новую, — укушенные губы Ривая коснулись пухлых Йегера, затянули их, создавая пошлый чмок и тем самым вырвав из горла мальчишки томный стон. Эрен был счастлив — его не отвергли, не высмеяли. Как долго продлится блаженство он не знал, потому решился отдаться чувствам и держащему его в своих руках парню без оглядки. Да и бояться уже особо нечего.
Влажные поцелуи перешли на шею, ключицы, опустились к груди — это заставляло блуждать мороз кожей, втягивать живот и склоняться все ниже и ниже, с каждым новым прикосновением теплых губ. Рубашка упала на пол, бинты последовали той же участи, а затем и брюки. Ривай не оставил на любовнике ни единого лоскутка ткани, оголив его тело полностью. Пожелание черноволосого смущало юношу, но не останавливало. Он тоже начал снимать одежду с графа, а тот и не возражал.
Догадываясь, что мальчишке будет больно лежать на спине, Аккерман хитро улыбнулся и, устроившись на кровати поудобнее, потянул того на себя, позволяя быть сверху. Что могло выйти с этого он не понимал, ибо Эрен желторотик в любовных играх, в принципе, как и он сам. Знаться на теории — не означает владеть на практике. Но, как говорится, рано или поздно, все приходит. Вот сейчас и выпал шанс испробовать то, о чем не раз думал, с тем, кого не раз вспоминал, просыпаясь на испачканных простынях.
Поддавшись безумию, находясь за запертой дверью, в мире грез и вожделения, молодые люди позабыли обо всем. Наслаждаясь друг другом, казалось, они опьянели сильнее, чем от выпитого вчера вина. Но трезвость их разума только подтверждала — они действительно осознают, принимают и не будут раскаиваться о содеянном.
Смоченная в чистой воде ткань обходила раны на спине. Рядом, на тумбочке, стоял обеззараживающий раствор, мерзко разящий спиртом и травой. Холодная рука продолжала выводить узоры, а уста оставлять следы на лопатках, хорошо виднеющихся шейных позвонках.
— Твоя кожа до сих пор пахнет розами... — тыкаясь носом в спину юноши и жадно вдыхая аромат, усмехнулся Аккерман, чем снова окунул того в краску. А как иначе? Чайная роза имеет, хоть и нежный, но стойкий запах. Сладкий, он впитался в кожу, когда лепестки упругих бутонов рассыпались, падая на бьющееся в судорогах оргазма тело, словно дождь. Когда они были смяты и втерты, чтобы как можно дольше могли сохраниться в памяти предавшихся плотским утехам.
— Зачем вы все это делаете? — не поздно ли задавать сей вопрос? Однако виконта интересовала конкретная фраза, слово, недосказанный слог — все, что связано с «люблю» и «желаю». Остальное попросту не имело значения. Но за всем тем, он прекрасно понимал, что Аккерман упрям и никогда не позволит себе признаться в любви. Наверное, посему, чтобы не расстроиться заранее, Эрен откинулся назад, на грудь парня, уложил отяжелевшую и задурманенную голову ему на плечо. Удрученно вздохнув и прикрыв веки, сразу сменил тему.
Так и выяснилось, что ланч с Рал не состоялся, ибо Аккерман еще вчера вежливо отказался, сославшись на срочные дела, связанные с земельными участками покойного отца. А сегодня он прибыл в особняк Йегеров втайне от своей матери, разумея, что та не даст ему возможности провести время с Эреном наедине. Поэтому лорду довелось взять своего коня и прибыть вслед за маркизой. Оставив жеребца близь на полянке, виднеющуюся из окна виконта, Ривай незаметно пробрался в сад, перепрыгнув никчемный куст туи, и, дождавшись, пока Ханнес не уйдет куда подальше, влез в окно, как это делал вчера.
Больше и спрашивать нет нужды — что, если не взаимное чувство, сподвигло графа проделать все эти вещи средь белого дня? Губы зеленоглазого изогнулись в улыбке, истома снова разлилась по «истерзанному» телу.
Враг влюбленных — время. Нежностям подошел конец, как только бинты стянули торс и предплечья юноши корсетом, а чистая рубашка и костюм с отливом все это скрыли. Спина неимоверно свербела, местами жгла, ибо Ривай постарался хорошо обработать каждую ранку: припухшую, загноившуюся. Граф осознал свою ошибку, что не стоило так жестко обращаться с юнцом, но просто в те секунды все пошло в тартарары — он не смог сдержаться, захотел наказать и вознаградить наглеца одновременно.
Постель убрана, точно к ней и не прикасались. Все спрятано, якобы ничего не было. Парни спустились по лестнице вниз, так как приезд был рассекречен соизволившими прогуляться вдоль погруженных в тень от высоких кустов сирени и цветущего сноуфлек аллей Карлой и Кушель. И вправду, сад здесь всегда благоухал и пестрил красками, будь то весна, лето или осень. Каждый сезон что-то да расцветало, радовало глаз. А зимой можно было любоваться зеленью оранжерей, вдыхать влажный, отягощенный воздух.
Так вот — прохаживаясь по саду, Миледи не могла не заприметить жеребца, подошедшего слишком близко к живой ограде. И только она открыла рот, дабы высказать свое удивление, как за спиной послышалось сдержанное пожелание доброго дня графине. Когда Кушель обернулась, Ривай уже стоял в полупоклоне и целовал руку хозяйке поместья.
Ну что же, коль Эрену лгать не с руки, то Аккерман, несмотря на все свое благородство и порядочность, орудовал словом так непринужденно и уверенно, что в сказанном нельзя было усомниться. Однако начало разговора заставило юношу напрячься всем нутром. Без всяких предупреждений, Ривай решился рискнуть — сыграть на отчасти возможных домыслах леди. Йегеру казалось, будто он сейчас поседеет на глазах от ужаса, ежели выдуманная быль продолжала слетать с тонких губ.
Действительно, выход из ситуации был самым что ни на есть простым: «признаться» в драке, в сломанных кустах роз, а после, о примирении и окончательном разъяснении конфликта сегодня утром. Почему Ривай сразу не поехал с матерью, объяснялось тем, что исход беседы мог быть разным, и молодой человек просто не хотел тревожить окружающих его понапрасну. Но теперь все хорошо и нет повода для переживаний.
Аккерман холодно взглянул в сторону побледневшего виконта, точно между ними ничего не было. Мастерская игра, в которую нельзя не поверить. Ибо ничего другого в голову не пришло. И если кисти да спину можно скрыть одеяниями, то не искусанные губы, внушающие ложь.
Кто ты? Какой «из» настоящий?
Мальчишка стоял и молчал, мысленно молясь о том, чтобы увиденная в голубых очах пустота была ошибкой. Хотя... Еще час назад, или более, даже не надеялся на повторение вчерашней истории. Смысл тогда обижаться?
— Больше этого не повторится, — полным уверенности голосом, заверил Эрен, чем здорово удивил рядом стоящего графа. Ведь тот и не надеялся услышать хоть что-то со стороны мальчишки, замершего в прострации.
— Я рада, что вы помирились, — довольно кивнула Карла, взглянув на такую же улыбающуюся маркизу. — Полагаю, это останется между нами и Григорий не прознает, — вмиг взор перевелся на нахмурившегося шатена, вроде он похож на ябеду — только и делает, что доносит и жалуется. Слова матери задели юношу сильнее, нежели вранье Ривая. Ибо его выставили перед любимым человеком не в приглядном свете, ребенком и мелким пакостником. Но Карла не желала уколоть самолюбие сына, а только приструнить в случае чего и указать на то, что виновен именно он, так как позволил себе распустить руки, ударить друга.
— Оставь, они уже во всем разобрались, — подключилась Кушель, спасая юношу от давления на него своей подруги, его матери. Придержав шляпку, поля которой загнулись за потоком ветра, подхватила златоглазую под локоть и потащила по аллее, оставляя парней позади.
Йегер последовал за женщинами, слегка вырвавшись вперед Аккермана. А тот только ехидно усмехался, наблюдая скованные шаги юноши. Как только на горизонте нарисовалась обвившаяся цветами арка, ведущая на выход из сада, Ривай ускорил шаг и схватил семенящего перед собой за запястье и, мгновенно остановившись, дернул его на себя. Эрен охнул и резко обернулся, что аж в глазах потемнело. Тем временем дамы скрылись из виду и черноволосому ничего не мешало совершить задуманное — объясниться перед обиженным до не могу. Нагло втиснув мальчишку в прямоугольный куст и хватко вцепившись в каштановый загривок, Ривай властно поцеловал Йегера, пройдясь своим языком по чужим зубам, деснам и внутренней стороне щек. Только пальцы Эрена хотели коснуться лица целующего его парня, как тот дерзко отпрянул, разрывая тонкую нить слюны.
— До встречи, Ваша Милость, — кончик языка обошел влажные губы, а взгляд пробил насквозь. Граф вышел из сада, оставив юношу одного.
Интересно, что было бы, уйди Аккерман, оставив парнишку думать о том, что все те вспыхнувшие чувства — фальшь и самообман? Скорее всего, ничего не изменилось бы, по крайней мере, на людях — каждый продолжал бы играть свою роль, держа камень за пазухой, кой с каждым днем прибавлял бы в весе, чтоб в конечном итоге раздавить под своим гнетом заботливо взрастившего его хозяина. А может, это был лучший вариант, нежели продолжить встречи, отдаваясь безрассудству вновь и вновь? Гляди, все могло сложиться иначе.