*пара дней спустя*
POV Минэко И вот я стою перед собственными дверями, стуча в них костяшками пальцев, будто бы я тут совсем чужая. Спустя несколько мгновений за ними послышались спешащие шаги. Звук открывающегося замка, скрип. — Мико?! — вскликнула женщина, прикрывая рот ладонью. Юно не ожидала увидеть меня так скоро, — Мико! — и она бросилась душить меня объятьями. За её спиной показался Нацуки, который тоже явно не ожидал увидеть Мико на пороге спустя лишь неделю с лишним. Я криво-косо улыбнулась, дабы не вызывать никаких подозрений. — Мотидзуки Мико? — послышался мне голос, как только дверь в мою палату была открыта. Это была всё та же медсестра с чёрными прямыми волосами, завязанными в конский хвост. Она неизменно постоянно поправляла свои круглые очки на переносице и, как только заметила меня, лежащую на кровати, продолжила, — Завтра Вас выписывают из Р.Ц.П, готовьте вещи. — Что? — мои глаза заметно округлились, — Как это? — Наблюдение за Вами не показало ничего, а значит, что держать Вас здесь более нет смысла. Можете пока попрощаться со всеми, с кем успели познакомиться. После этих слов она вышла из палаты, тихо закрыв дверь. Я неспеша зашла в свою комнату, осматриваясь. Такое ощущение, будто меня тут не было целую вечность. Сейчас она казалась мне какой-то чужой и холодной. Бросаю сумку с вещами на кровать, плюхаясь следом. Слишком уж я устала за последнее время от всего этого. Только я… Меня мучает кое-что. Очень сильно. Мико… Она не появилась до сих пор. Она не возвращает контроль над телом, а я не могу его вернуть ей, ибо просто её не чувствую. Её воля будто бы сломилась и она перестала сопротивляться. Я не понимаю… Казалось бы, что такого? Наконец-то я стала обладательницей тела, а Мико канула в лету, однако это означало то, что мне прибавилось до кучи проблем. Да и… к ней я слишком привязалась за столь короткое время, что очень страшно и странно признавать. Такая плакса, столь эмоциональная девчонка, но такая открытая для окружающих. Она безусловно смогла завоевать доверие у многих людей лишь только своей добротой и веселостью, да и искренние эмоции в народе ценятся, ибо являются редкостью. Что же до меня? Я лишь часть Мико, что внезапно от неё была отделена. Грубая и черствая? Злобная и холодная? Издевающаяся и саркастичная? Да… много таких эпитетов с точностью меня и описывают, но в этом я не вижу ничего постыдного. Я такая, какая есть, и если бы не я, Мико и её доверчивость могли бы уже быть погребены под землю. Кто знает, быть может, моё пророчество могло бы быть истинным, а?.. Однако теперь это неважно. Мико нет. Похоже, что теперь она не вернётся. Какое-то время я на полном серьёзе комплексовала, если можно так выразиться, и была озабочена мыслью, что это тело, эти мысли и всё, что меня окружает — это не я и мне не принадлежит. Ну, как бы правильнее выразиться… Всё, что есть у Мико — это её, а я, что появилась лишь месяца полтора-два назад, не имею ничего. У меня ничего нет. Я была лишь чем-то вроде питомца у Мико, вроде сторожевой собаки, что бросалась на тех, кто собирается тронуть хозяйку. От этих мыслей мне становилось паршиво, мерзко. Я завидовала Мико и тому, что у неё есть всё, а у меня нет ничего. Но теперь, когда её нет, я поняла, что теперь не знаю, как мне быть. Что мне делать с тем, что она оставила после себя?.. — Мико, ты уже вышла из ванной? — послышалось за дверью. Юно сказала принять ванну. Она купила какие-то особые примочки туда для успокоения и антуража, так сказать. Голову прошибло этими словами, ибо об этом я вовсе забыла. — Нет, сейчас пойду. — ответила я в своей манере. Не получается у меня разговаривать с той теплотой, с какой разговаривала она. От этого зубы злобно стискиваются на автомате и меня берёт злоба. Почему я пытаюсь ей подражать?! Вздыхаю, когда слышу, как шаги за дверями отдаляются. Встаю с кровати, направляясь в ванную.***
Обхватив коленки руками, я прижимаю их к себе, положив на них же голову виском. Вся ванна была наполнена большим количеством пены, где-то под ней виднелась жёлтая резиновая уточка, а где-то стояли ароматические свечи с запахом ванили. Мысли об исчезновении Мико не давали мне покоя и здесь. Казалось бы, что хотя бы здесь я должна была расслабиться, но нет. Всё напоминает мне о ней. Взгляд невольно сам падает на зеркало. На новое зеркало. Прошлое я разбила её руками, чтобы напугать. Напугала, называется, потеряв полторы недели в Р.Ц.П. Когда я только-только появилась, я не чувствовала ровным счётом ничего. Я была лишь наблюдателем от лица Мико, иногда получавшим власть над её телом. Когда мне это удавалось делать, я отрывалась на всю катушку. И злодеев пачками складывала, и дерзила самому Бакугоу устами такой невинной девчонки, как Мотидзуки Мико. По-началу мне всё казалось такой невинной шуткой. Все эти издевательства над её рассудком и впрямь были занимательными, но теперь, когда такая дура, как она, исчезла, внутри меня будто бы какая-то пустота. Теперь мне даже поговорить не с кем. Нет, те придурки, с которыми общалась она, мне не подойдут. Общение с ней было куда интереснее, ибо мы были одним целым, потому понять друг друга могли с большей вероятностью. Вы скажете, что, мол, «Нет! Интереснее общаться с другими людьми, ибо ты узнаёшь много нового!». Нет. Нет и ещё раз нет. Мне не нужны те, кто навязывают свою точку зрения, вроде Шото. Кстати говоря, о нём… Как мне сказали позже, благодаря ему и его семье меня и вытащили из Р.Ц.П. Вот оно, влияние героя номер два.*этим утром* *
И вот я покидаю свою палату, в которой успела обжиться. Последнее, что я кладу в свою сумку, — блокнот с зарисовками. Это было и окно, и стол, и ваза с цветами, и много чего, что рисовала Мико. Я лишь со скукой наблюдала за этим, не находя ничего интересного в рисовании в целом. Недовольно цокаю языком и закрываю дверь палаты с той стороны. И вот я иду по коридору, держа сумку с вещами. Ох уж это дежавю. Когда-то мы шли здесь вместе с ней, ещё не зная ничего, а теперь я возвращаюсь обратно. Только я.***
И вот я уже отхожу от регистратуры с лёгкой улыбкой на лице. Наконец-то свобода. И тут предо мной возникает силуэт. Поднимаю взгляд и вижу перед собой… — Сэтоши-сан, — наигранно улыбнулась я, увидев его. На него даже жалко было смотреть. У него были мешки под краснющими уставшими глазами, а на лице его виднелись два пореза, сделанных, скорее всего, вчера. Сам он был слегка ссутулен, а обычно зачёсанные назад волосы сейчас были взъерошены, — давно не видела Вас. А меня вот выписали, здорово, правда? — Мотидзуки Мико, — его голос звучал механически, а взгляд был пуст. Серые глаза, которые раньше пронзительно смотрели в душу, сейчас больше напоминали глаза мёртвой рыбы, как бы жутко это не звучало, — прошу у Вас прощения за всё содеянное с Вами. Прошу, примите это, — достаёт из кармана своего халата маленький флакончик с тёмно-красной жидкостью, протягивая мне, — меня просили передать это Вам. Медленно принимаю этот дар из его дрожащих рук. Ещё пару секунд они висели в воздухе, а потом снова повисли на уровне карманов. — Что это? — задала вопрос я, вытягивая флакон к свету, чтобы рассмотреть содержимое. — Простите меня, но я не знаю. Это мне дала та женщина, одетая во всё чёрное, а её лицо… не помню… не помню лица… но… я помню, что она сказала отдать это Вам. Тогда я поняла, о ком он. Этот флакон передала мне Мария, но, что это?.. — Но зачем это?.. — Она сказала, чтобы Вы приняли это, когда прибудете домой… — после этого он обошёл меня и медленно пошёл прочь. Когда я звала его, он даже не оборачивался. Скорее всего, Мария с ним что-то сделала. Поделом. Краем глаза замечаю стоящую на углу девушку. Это была Юи Андо. Она с ужасом вжималась в стенку, глядя на меня. Когда она поняла, что я её заметила, она мигом убежала прочь. Продолжаю сидеть в ванной, только уже рассматривая этот злосчастный флакон с красной жидкостью. Я прихватила его ранее из комнаты и всё время держала в руке, но сейчас, вспоминая слова Сэтоши Андо… Что же она сделала с ним? Какой бы он не был подлый человек, он держался прямо и выглядел столь, я бы сказала, элегантно, но этот Сэтоши Андо, которого видела я сегодня… больше был похож на бомжа, чем на наёмника. Как только я была готова открыть пузырёк, Юно позвала меня на кухню. Ладно, потом. Откладываю его, собираясь выходить.***
Сажусь за стол. Предо мной Юно ставит тарелку с любимыми блинами Мико, а напротив меня сидит Нацуки, читающий газету. Спустя минуту за стол садится и Юно. У меня же вовсе не было аппетита, не хотелось есть. Я ковыряла блины вилкой какое-то время, пока не заметила на себе вопросительные взгляды Юно и Нацуки. — Почему не ешь? — спросила Юно как-то озадаченно. — Я не голодна. — отвечаю я, кладя вилку зубцами на тарелку, а ручкой на стол. Смотрю куда-то сквозь тарелку. — Тебя разве кормили в Р.Ц.П прежде, чем выписать? — удивлённо спросил Нацуки, поедая блины. — Нет, — отрицательно махнула головой, — просто не голодна. Поднимаю взгляд и вижу глаза Юно и Нацуки. Такие обеспокоенные. Пускай я и являюсь более наплевательской частью Мико, но то, что мы все втроем сидим на кухне и едим приготовленные Юно блины с джемом, — это по-настоящему удивительно. Если бы это видела Мико, она бы, наверно, разрыдалась, как пятилетка. От этой мысли я непроизвольно усмехнулась, тем самым вызвав непонимание со стороны Юно и Нацуки. — Что смешного? — спросил Нацуки, глядя из-под своих густых бровей. — Да так, — а меня распирал смех, — просто… Давненько я не видела вас, сидящих вместе на кухне, завтракающих чем-то, кроме полуфабрикатов. — Да ну тебя! — на этом моменте губы надула уже Юно. Они театрально обиделись. Что ж… И впрямь жаль, что Мико этого не видит. Надрезаю кусочек от приготовленного, кладя в рот. Вкусно.***
Девушка лежала на больничной койке, ворочаясь. Ей снилось что-то, что заставляло её вскрикивать раз за разом. Негромко, едва слышно. «Жанна… Жанна… Жанна…» — раздавалось в её голове. Внезапно она вскочила, тем самым повырывав всё, что было к ней подсоединено и поддерживало её состояние в норме. Первое, что тронула девушка, это повязку на левой части лица, в частности, на её глазу. Наконец-то она открыла правый глаз, что не был перебинтован. Она принялась изучать окружение. «Палата, бинты, капельница…» — размышляла она про себя. Её левая рука до сих пор лежала на левой части лица, — «Что произошло?..» Она не могла вспомнить. В голове стоял гул, свист, скрежет. Она не могла сконцентрироваться. Увидев в другом конце помещения столик с графином воды и стаканчиком, бинтами, ватой и небольшим зеркалом, она попыталась встать. Первый, второй, третий и четвертый разы были безуспешны, однако же в пятый раз она кое-как встала на ноги. Прихрамывая, она дошла до своей цели, принимаясь развязывать повязку на лице так бережно, как только могла. Держа в руке огромное количество бинтов, что было наложено на её лице, она задрожала. «Столько крови и дезинфицирующих веществ…» — подумала она. Вернув себе самообладание, она взяла вату и, промокнув её, принялась промакивать область, где сняла бинты. Теперь она могла открыть оба глаза. Потянувшись к зеркалу рукой, она не раз вздрогнула, а когда подносила его, её одолевал страх. «Почему на моём лице бинты?..» Она вскрикнула. Зеркало упало и с треском раскололось. В комнату вбежала девушка с чёрными прямыми волосами, спадающими до поясницы, которая сразу зажала рот ладонями. Вместо когда-то красивой девушки с идеальной кожей и столь живыми глазами цвета неба, золотистыми вьющимися волосами, перед ней стояла слегка ссутулившаяся худощавая с практически седыми волосами и шрамом на левом глазу, доходящим от брови до скулы, а глаза её были практически без блеска, лишь отдающие когдатошней голубизной. — Где… Мойра-сама?.. — спросила тихо Жанна, резко отвернувшись. — Как обычно в своём кабинете, — пролепетала медсестра Семьи, — Вам нельзя вставать, — продолжала она, когда Жанна уже проходила мимо неё, — Вернитесь в койку! Когда медсестра попыталась схватить ту за локоть, седоволосая резко отдёрнула её, что ту откинуло до самой стены. — Не… не прикасайся ко мне, — с какой-то внутренней болью произнесла Жанна, — Мира. — имя она произнесла с ещё большей горечью, слегка обернувшись на девушку.* Спустя мгновение в палате была только Мира, что вся тряслась. Она сползла спиной по стенке, обхватывая колени руками. «Нет… нет… нет… Этого просто не может быть. Не может быть!» — безумно шептала про себя черноволосая.***
Мойра не могла сидеть на месте. Ей не давало покоя то, что Атсуши вернулся. Она чувствовала его присутствие, влияние причуды, но не могла понять, где он. Она не могла понять, почему он вернулся именно сейчас и зачем. Столько всего свалилось на её плечи в один момент. Ранение Жанны, возвращение Атсуши, Восстание Злодеев, Пятно. «Нужно провести операцию по ликвидации Альянса Злодеев, но Пятно куда опаснее этих мальцов, так ещё и он…» — женщина взъерошивала рыжие волосы на затылке раз за разом, чтобы привести себя в чувства, заставить думать, но ничего не получалось. Она не могла сконцентрироваться, как раньше. Огромное количество проблем её подкосило, но она не показывала виду, не давала слабины. Она не хотела, чтобы Символ Семьи в глазах остальных стал просто женщиной, у которой просто не заладился день. С каждым разом она лишь гордо поднимала подбородок, говоря, что всё хорошо и, что у неё есть план и даже не один, но всё — сплошная ложь. Мойра не знает, что ей делать, как ей быть. Бойцов не хватает, а о людях с ментальными причудами становится известно всё меньше и меньше. То ли все уже в Семье, то ли прячутся по углам, чтобы не вызывать подозрений, то ли их уже перебили, словно собак. «Думай-думай-думай…» — шептала про себя Мойра, массируя виски. И тут послышался звук открывающейся двери. Женщина была удивлена, ибо к ней всегда стучат. — Разве я не учила, что нужно стучать? — слегка раздражённо произнесла женщина, не оборачиваясь, продолжая стоять у окна. — Учила, — тяжело дыша ответила девушка позади. От этого голоса женщина вздрогнула, резко обернувшись. Перед ней стояла Жанна. Худощавая, с синяками под глазами, одетая в белёсую пижаму и… шрамом на половину лица и седыми прядями волос, — прости. — криво улыбнулась она. Мойра подошла к своей подчинённой и, смотря ей в глаза с пару секунд, обняла. — Я рада, что ты в порядке, Жанна, — прижимает ещё сильнее. Жанна была удивлена такому порыву со стороны Мойры, ибо такого за ней не наблюдалось. Дрожащими руками девушка обняла ту в ответ. «Почему?..» — подумала про себя Жанна, когда на её лице появились дорожки из горячих слёз.