***
POV Минэко
Слегка обессиленная я вхожу в офис Старателя. Я знатно задержалась у Семьи, ибо слишком долго шло обсуждение дальнейших действий. Как оказалось, я была на самом настоящем совете этой самой организации, а значит, что всё те, кого я видела сегодня — это доверенные лица самой Мойры, выделевшиеся теми или иными качествами, что она по достоинству оценила. Ёко, та самая вредная бабка, которая ухаживает за своими волосами больше, чем за здоровьем, выводила из себя всех присутствующих, то и дело придираясь к тому или иному участнику обсуждения. Больше всего она цеплялась к братьям Тэдду и Тодду, первый из которых очень часто пускал в её сторону нелестные осуждения и шутки, а второй — закатывал глаза и то и дело бил себя рукой по лицу, стыдясь за брата. Они были разными, но при этом невероятно похожими. Их отличала, пожалуй, только цветовая гамма, ну и, характеры соответственно. Кстати, как я узнала, Тэдд заведует библиотекой и всем тем, что в ней находится. Знает каждую полку и даже каждую книжку прочёл, чего по нему не скажешь. Книжный червь, не иначе. Тодд же был далёк от брата в этом плане, ибо заведовал IT-этажом, чуть ли не самым важным звеном во всей этой беспрерывной цепочке. Насколько я слышала из уст самой Мойры, то IT-этаж — это этаж, состоящий целиком и полностью из людей, чьи ментальные причуды напрямую связанны с интернет-сетью и ресурсами, находящимися там, а также током и электричеством в целом. Жанну я вижу уже далеко не первый раз в жизни, потому её буйный нрав, который она чудом сдерживала до самого конца, я знаю не понаслышке. Как мне потом сказала Мойра, Жанна — её наиболее доверенное лицо, которому она доверяет, как самой себе. Какое-то время назад она попала в передрягу, из которой чудом вышла живой. В качестве напоминания у неё сейчас и красуется тот самый шрам на лице. Также её волосы из-за чрезмерного стресса пришли в плачевное состояние и потеряли свой пигмент. Из-за недостатка витамин в организме она едва держится на ногах и, глядя на неё, можно было бы предположить, что она вот-вот отправится к предкам, но нет. Она куда более живучая и даже на задания рвётся. А жаль, что не откинулась прямо там. Жаль. Самым адекватным во всей этой компашке (помимо Мойры) я считаю того мужчину, что сидел напротив меня. Он то и дело с каким-то подозрением поднимал на меня взгляд, однако лишь молчаливо мог уставиться на пару секунд. Сразу видны различия между ним и сидящей рядом с ним Ёко, которая все обсуждения выносит на публику. Насколько я поняла, следить — его обязанность, ибо он заведующий охранной. Если он начинал что-то говорить, то это было коротко и по делу, не то, что Ёко, которая прямо за столом стала обсуждать нравственность и глупость нашего поколения, намекая на меня и братьев Тэдда и Тодда. И пофиг, что я ей ничего не сделала. Пока я размышляла о тех, с кем была вынуждена сидеть за одним столом, я уже оказалась на самом последнем этаже перед дверями кабинета Старателя. Готовая постучать, я останавливаюсь. За дверью были голоса. — Что ты, чёрт побери, творишь?! — послышалось за дверями. Тодороки Шото? — Что-то не так, сын? — это уже был голос Старателя, в котором я услышала нотки усмешки. — Да всё не так. Какого чёрта ты пригласил её в офис, я не пойму?! — продолжал кричать Шото. — Ну что ты, — протянул герой номер два, — она ведь не участвовала в Спортивном Фестивале, потому ни одно агентство не прислало бы ей никаких приглашений. Мог бы сказать «спасибо» за доброту своему старику. — Разбежался, — фыркнул двумордый, — ты никогда не делаешь ничего просто так. После этих слов я слышу, как к двери приближаются шаги. Прижимаюсь к стене, использовав невидимость. Дверь резко раскрывается и оттуда чуть ли не вылетает двумордый с явным раздражением на лице. Его гетерохромные глаза словно светились в темноте бирюзовым и белым огнём. На секунду по моей коже пробежался табун мурашек, но тут же он исчез. Я не способна на подобные чувства. Дверь с грохотом хлопнулась обратно, а Шото приостановился. Сжав кулаки до хруста фаланг пальцев, он стиснул зубы. — Чёртов ублюдок… — прошипел он, — Если он снова начнёт изучать её, как зверюшку, я… Смотрю в его профиль, оттеняющийся светом из окна. -… спалю здесь всё дотла. Его пальцы охватило малое пламя, пробежавшее до локтей, словно искра, а затем исчезнувшее. Всё-таки смог побороть страх своей причуды, неплохо. Двумордый уходит, а я остаюсь наедине со своими мыслями, касаемо сказанного им. «Если он снова начнёт изучать её…» — он говорил это про меня, то есть Мико. Что значит это «снова»? Когда герой Старатель успел меня вдруг изучить? И самый главный вопрос — зачем? В голове стали всплывать различные теории, но лишь одна осталась наиболее явной и подходящей. Он узнавал всё о той, кто водится с его сыном. Теперь всплыл другой вопрос. Каким образом и когда он меня изучал?.. Столько вопросов и нет ответов. Пробирает дрожь. От злости. Хмурюсь, после чего окидываю взглядом дверь. Прошло достаточно времени, чтобы не вызывать подозрений из-за моего внезапного появления. Вздыхаю и стучу. Услышав басистое «Войдите» я прокручиваю круглую ручку деревянной двери и вхожу. Огромный просторный кабинет и всё, как полагается. Настолько всё официально, что аж приторно. Окидываю взглядом помещение и вижу пред своими глазами его, героя номер два. Широкоплечий мужчина в пылающем костюме сидел в своём кресле, скрестив руки на груди. Увидев меня в дверях, он ухмыльнулся. — Рад видеть тебя в добром здравии, — начал он, не прекращая ухмыляться, — Мотидзуки Мико, верно? — Возможно, — холодно отрезаю я, после чего его ухмылка пропадает и он начинает смотреть на меня с малым удивлением и интересом, — Здравствуйте. С секунду он смотрит на меня с непониманием, после чего указывает на кресло неподалёку от него.POV Старатель
Думал было посмотреть на эту девчонку, как её потрепало в Р.Ц.П, но стоило ей войти в мой кабинет и тут же распространилась какая-то странная аура. Подавляющая напряжённость. Сама девчонка стала какой-то другой. Та, которую я видел давным-давно на перекрестке с моим сыном; та, с которой я разговаривал во время Спортивного фестиваля и эта девушка — совершенно разные. Теперь она ведёт себя иначе и Р.Ц.П словно впрямь подействовало на неё благосклонно, хотя, как написал мне на днях Сэтоши Андо, — у неё не было никаких расстройств. На самом деле, я был удивлён, что Дуэт не нашёл ничего на неё. Единственное, что им удалось выпытать у неё, так это то, что она чувствует к моему сыну. Что больше всего меня ввергает в бешенство и непонимание, так это то, что Шото чувствует то же самое. Мотидзуки Мико — полная бездарность и отторжение преступного мира. Ей не место рядом с моим сыном и я это ему докажу.POV Минэко
— Ну что, девчонка, — начал Старатель, протягивая мне бумаги, — распишись тут, тут и вот здесь. Спустишься потом на первый этаж и жди меня внизу. Расписываюсь с нулевой реакцией на то, что он в открытую на меня смотрит. — Ждать внизу, значит? — он кивает, а жар пламени добивал моё тело, — Ясно. Протягиваю ему бумаги, после чего кладу ручку, встаю и иду к выходу. Взгляд полного непонимания вновь был обращён ко мне. — И не спросишь, почему в первый же день? — спросил Старатель. — Нет. Выхожу, закрывая за собой дверь.***
— Так ты… — послышалось мне со стороны. Слегка поворачиваюсь и вижу Тодороки, опирающегося о стенку. Он смотрел на меня холодно и отрешённо, как и когда-то давно на саму Мико, — всё-таки пришла? Молча смотрю на него, выжидая, что же он скажет дальше. На это он лишь нахмурился. — Видимо, нам придётся работать вместе, — безэмоционально говорю я, — как жаль. — Пожалуй… — отворачивается. Стискиваю зубы от злости. Как он смеет? Дверь лифта открывается, появляется Старатель. — Ну что, детишки, у нас дела! — басом проговорил он, направляясь к двери. Посмотрев друг на друга, мы с двумордым последовали за ним.***
На протяжении всего дня мы… — Эй, осторожно! — вскрикнул Тодороки, на это я лишь цокаю языком и, немного наклонившись, ударяю нападавшего сзади локтем в живот. Создаю на своем месте три копии, двигающихся хаотично. Враг теряется. Не может понять, куда бить. Оно мне на руку. Не могу сдержать улыбки от своего превосходства в данной ситуации, после чего резким разворотом ударяю ему в челюсть уже другой рукой. Он начинает пятится, после чего его оковывает лёд. Единственный звук теперь — звук его стучащих акульих зубов. … что я там?.. А, на протяжении всего дня мы дрались со злодеями. Тело Мотидзуки слабое, она и сама это понимала. Сжимаю кулак, глядя на него. Какая же слабая девчонка. Оборачиваюсь и вижу то, как на меня снова пялится Тодороки. Оценивает. — Молодец, — бросает он, после чего отворачивается. — Что, детишки… — Старатель смотрит на меня, а затем на злодея с причудой Акулья метаморфоза. Часть его лица была похожа на акулью, однако всё же череп был человеческим, — Ох, да ты постаралась, Мотидзуки. Хвалю. Хорошая работа. Киваю, а затем бросаю взгляд на злодея. Жалкий кусок мусора. И с такими борются герои изо дня в день? На самом деле, когда-то давно Мотидзуки считала, что её причуда — слабая. Ментальная причуда полностью зависит от того человека, на которого она может оказать влияние. Кто-то называл её причуду маскарадом, кто-то не считал её такой сильной, как, например, Взрыв у Бакугоу. Однако я не понимаю этого стереотипного культа, построенного вокруг причуд, завязанных на стихиях и усилениях. Так или иначе, герои работают не только с объектами, но и субъектами. В таком случае герою не обязательно метать камни из кулаков и взрывать свой собственный пот на тысячу километров радиусом вокруг себя. Если человек обладает ментальной причудой, то будет логично, что он может влиять на злодеев ментально. Это даже безопаснее, нежели просто глупо ломать лица.***
Вот так день и подошёл к концу. Не вижу ничего хорошего в работе героя. Мне непонятно, чем так восхищалась Мико. Просто быть человеком в костюме, торгующим лицом на камеру и лишь иногда отпинывая более слабых людей, так сказать, злодеев. Осматриваю себя. Какой же клоунский наряд. Чёрный комбинезон, плащик, да ещё и эта масочка убогая. Зачем она нужна вообще? Отдираю маску и кладу в рюкзак со своими вещами. Снимаю остальную геройскую одежду. Вглядываюсь в каждый сантиметр своего нового тела, проводя пальцами по коже. Я ощущаю собственные прикосновения, чувствую то, как ногти царапают мою кожу. Хмурюсь, опуская взгляд в пол. На глаза падает желтоватая вьющаяся чёлка. Мои пустые думы ровным счётом ни о чём прерывает звонок телефона, лежащего на тумбочке. Подхожу к нему и беру в руки. Неизвестный номер. Беру трубку, прикладывая устройство к уху. — Мотидзуки Мико, я не ошибся? — послышался знакомый голос парня, который я не могу вспомнить. Инстинктивно начинаю осматривать помещение и взгляд вновь падает на моё нагое отражение в зеркале. Так как я находилась в отдельном помещении, выделенным специально для меня Старателем, я не боялась, что сюда кто-то зайдёт. Хотя дверь всё равно я заперла. — Кто ты? — задаю холодный вопрос, продолжая осматривать себя. — Странно, вроде ты ещё юна, а старческий склероз настиг тебя раньше, чем мою прабабку, — послышалось на том конце «провода», а затем уставший выдох, — Приходи, короче говоря, у нас сегодня задание для тебя. Нужно будет доставить кое-что в западный район города, — и тут до меня дошло, что это был Тодд. Один из этих близнецов, который ведёт себя адекватно, но на язык слишком острый, даже поострее своего брата, — в общем, не заставляй ждать. Он бросает трубку, идут гудки. Смотрю на экран своего телефона и замечаю, как изображение его номера перестраивается на другой. Память Мотидзуки сразу же срабатывает. Доставка пиццы? Значит, что его причуда позволяет менять изображение на экранах? Интересно, в каких масштабах. Сможет ли он изменить баннер в центре города? Будь это тот карлик из класса Мико, он бы перестроил изображение рекламы колы на, скажем, изображения голых девиц. Парням услада для глаз, а девушкам сплошной поросячий визг.***
Приезжаю в западный район города на троллейбусе, когда уже время перевалило за четыре часа вечера. Осматриваюсь и не вижу никого поблизости. Ни души. Солнце понемногу начинает спускаться, что не есть хорошо. Я, конечно, не боюсь темноты, но что-то мне подсказывает, что семья Мотидзуки не разделит моей храбрости. Вздыхаю, закончив печатать сообщение Юно о том, что я задержусь на часика полтора-два. Думаю, что за предупреждение мне полагается помилование. Хотя бы оно. Поднимаю взгляд и вижу в темноте переулка предо мной фигуру в тёмно-синей тонкой тканевой куртке с капюшоном. Из-под самого капюшона торчали седые вьющиеся волосы, падающие до самой груди. Женской, собственно, груди. — Пошли, — говорит Жанна, после чего оборачивается и идёт вглубь переулка. Убираю телефон в карман и следую за ней.***
По железной лестнице мы с Жанной поднялись наверх, на крышу. Оттуда мы прошли дальше, на другие крыши домов. Иногда приходилось вскарабкиваться чёрт знает куда, залазить туда, каких мест я даже не знала. Сначала меня даже будоражила мысль о том, что по потёмкам мы начали лазать по крышам города, но спустя уже полчаса я привыкла и более менее спокойно перепрыгивала с одной на другую. За полтора часа мы с Жанной не обмолвились и словом. Ни единым. Она либо раздражительна, либо вовсе ничего не говорит. На самом деле, быть может, это и к лучшему. Меньше словесных перепалок — оно и лучше. Иногда я слышала, как она кряхтела или обращала внимание на то, что она тяжело дышит. Не думаю, что так было всегда. Да, видимо та встряска до сих пор не даёт ей оклематься. Оно и лучше, что Мойра её не стала брать с собой. Нет, я не переживаю за Жанну. Вовсе ни за что не переживаю. Просто будет не очень хорошо, если из-за неё такая справедливая организация, как Семья, попадёт под удар. Всё-таки она сейчас слишком ненадёжна и слаба. — Стой, — шёпотом дёрнула меня она, выставив руку впереди меня, — слышишь? Начинаю прислушиваться и понимаю, что где-то за углом соседнего дома несколько раз был слышен женский едва слышный взвизг и мычания. Смотрю на Жанну. Девушка сконцентрировалась, смотря куда-то вниз. — Туда, — и она бросилась бежать по крыше на следующее здание, — быстрее! Она перепрыгнула большое расстояние, сделав перекат. Она сделала это настолько быстро и ловко, что я бы и не поверила, что именно её отмудохали несколько недель назад. Перепрыгиваю вслед за ней, делая не менее хороший перекат. На долю мгновения я уловила её оценивающий взгляд, но затем она лишь нахмурилась и подбежала к краю здания, смотря в переулок сверху-вниз. Я подхожу к ней и вопросительно гляжу на неё, затем направляя взгляд вниз. Двое мужчин зажало молодую девушку лет двадцати. Когда я была готова ринуться в бой, меня схватила за запястье Жанна. — Подожди, — произнесла тихо она, потянув на себя, — невидимость… — скомандовала шёпотом она, после чего она исчезла. Кивнув, вхожу в состояние невидимости так же, как и она. Мне непонятно поведение Жанны. Почему мы должны стоять и смотреть, как невинную девушку зажимают два преступника? Почему мы бездействуем? — Ты слышал? — произнёс хрипло один из них, доставая нож. В другом конце переулка что-то разбилось. — Ага… — ответил тот шёпотом, тоже доставая нож. Когда девушка была готова вскликнуть, он зажал ей рот. Внезапно я почувствовала какую-то ауру. Голова резко заболела и начала кружиться, я едва удержала равновесие. Окинув взглядом Жанну, я поняла, что не только у меня такое состояние. Девушка приложила ко лбу ладонь, жмурясь от боли. — Что это… такое? — прошипела тихо я, стиснув зубы. — Я не знаю… — почти писком произнесла седоволосая. Резко боль усилилась и я припала на колени. В глазах стало двоиться. В конце переулка я смутно увидела силуэт человека. Мужчина… — Клоуны… — послышалось нам. Его голос разнёсся эхом по переулку. — Чего? Тебе чего, хрен? Вали своей дорогой! — один из мужчин прижал к себе девушку, прислонив к её горлу лезвие ножа. — Опусти нож, — бархатным голосом произнёс тот, словно гипнотизируя, -… Опусти его… Зачем тебе он?.. Мужчина яростно заорал, после чего сделал замах ножом. Внезапно его рука повисла в воздухе, дрожа, словно осиновый лист. — Плохой мальчик… — рассмеялся таинственный незнакомец, медленно приближаясь. Он резко поднял правую руку, что рукав его пальто колыхнулся, и начал медленно опускать её. Его действиям следовал и мужчина. Незнакомец тянул руку к сердцу. — Ч-ч-то ты делаешь?.. — испуганным голосом молвил мужчина. Девушка в его руках смотрела на нож, который приближался к ней. Она не могла произнести ни слова, а лишь лепетала молитвы, — Хочешь убить эту девушку?.. — рассмеялся. — Нет, — отрезал тот. Его лица по-прежнему не видно, — тебя. Произнеся это, он резким движением махнул у своего горла, а затем послышался мужской крик и стон. Злодей перерезал себе глотку, а кровь хлынула, словно из фонтана. Девушка закричала и припала на колени, в то время, как мужчина позади неё упал назад. Напарник тут же испарился, крича что-то. Незнакомец кинул на него взгляд и тот остановился, после чего пошёл к кирпичной стенке переулка. Он начал биться об стенку головой так сильно, насколько это было в его силах. Девушка стала отползать от уже мёртвого, но сочащегося кровью мужчины, пока не наткнулась на таинственного спасителя. Она закричала и, кое-как встав, побежала прочь. С полминуты он ещё стоял и смотрел на тело мужчины, заливающееся кровью, а затем усмехнулся, когда второй потерял сознание, бившись без конца головой об стенку. Жанна была в ужасе, это очевидно. Меня же охватывало лишь одно только любопытство. Кто это? Что за причуда у него?.. И вдруг мужчина поднял голову и посмотрел на нас. Его угольно-чёрные волосы средней длины спали с его лица и показались холодные голубые глаза. Черты лица были до боли знакомы, но я не могла вспомнить. Жанна вздрогнула и скомандовала: «Уходим, быстро. Пока он нас не заметил…» Но было слишком поздно. Мужчина прищурился, заглянув мне прямо в глаза. В голове раздался его голос, но его губы не двинулись. «Что ты тут делаешь, дорогая моя Мико?..»