Телепатия

       Минэко и Мико — две стороны одной медали.               Казалось бы, что Мико — единая личность. Она добрая, весёлая, улыбчивая и она всегда была готова прийти на помощь своему другу. Да, порой она была рассеянной и чрезмерно эмоциональной, однако это и делало её самой собой.               Как бы оно было не так. Идеальных людей не бывает. Не бывает всегда добрых, всегда самых светлых, ибо у каждого есть какая-то своя тёмная сторона. У Мико тёмной стороной была Минэко.               Вы, наверное, думаете, что Минэко появилась лишь совсем-совсем недавно, но на самом деле… она была всегда рядом. Она обрела какое-то значение лишь только тогда, когда психика Мико пошатнулась. Когда ей пришлось несладко, она попыталась абстрагироваться от всех проблем, свалившихся на неё так внезапно и в таком количестве. Самостоятельно она не могла этого сделать. Она не умела давать отпор, не позволяла себе дерзость и наглость. Именно поэтому Минэко обрела значение. Потому что она была нужна сейчас, как никогда.               Воля Мико была подавлена, она была слишком беззащитной. Взяв в свои руки контроль над телом, Минэко почувствовала власть. Сначала ей были забавны издёвки над её «доброй половинкой»: постоянное давление, галлюцинации, да даже та ситуация с зеркалом. Она не на шутку пугала её, потому что была обижена. Она, в какой-то степени, ненавидела и презирала Мико.               «Почему я — именно та часть, которая не нужна? Почему я в тени? Почему Мико? Чем она лучше меня? Она наивная, глупая, заносчивая, она… отвратительная!» — думала про себя Минэко.               И тогда, когда они попали в Р.Ц.П и Мико впервые заговорила с Минэко на равных, отношение второй к первой стало меняться. Она посмотрела на Мико теперь не как на какое-то вредное насекомое, путающееся под ногами, а на равного обладателя этого тела. У неё были такие же мысли, как и у Минэко, примерно такие же идеи, но было своё личное отношение к этому всему, мнение. По этой причине они и рознились. Именно из-за отношения одна часть могла позволить себе дерзость, а другая нет.               Со временем в голову Мико стали закрадываться сомнения. «А стоит ли мне вообще продолжать? Я ничего не могу сделать. Я слишком слаба, чтобы обладать этим телом…» — думала она. Понемногу её воля стала угасать, как и желание жить, продолжать действовать. Она любила свою семью, хотела узнать больше о родных родителях, ей нравилось обучение в Юуэй, она любила своих одноклассников (даже Бакугоу, который даже в средней школе ей все мозги выносил, что она беспричудная, хотя та просто тщательно скрывала свою силу) и она… любила Шото.               Кто бы мог подумать, что тот самый парень, что появляется в академии при первом проблеске солнца на горизонте, — станет ей кем-то больше, чем просто одноклассником?.. Да-а-а, тот самый день, когда они встретились. Столько волнения со стороны Мико при встрече с новым одноклассником разбивалось об равнодушие Тодороки. Она видела его сильным, умным, обладающим примечательной внешностью. Прямо-таки идеал. Он же видел её… какой-то слишком обычной. Рассеянной, путающейся, болтливой, слишком весёлой.               В какой-то момент жизнь Мико стала медленно переворачиваться кверху лапками и тогда Тодороки увидел в ней что-то. Он увидел её слабости, опасения. Увидел такие эмоции, как страх, ужас, печаль и горечь. Вместе с этим он заметил в ней что-то сильное и непоколебимое. Стал смотреть на неё как-то по-другому. В этот момент он стал привязываться к ней. Привязываться к её навязчивости, шуткам, весёлости, ибо знал, что под этим всем скрывается много боли. Он начал восхищаться ею, её стойкостью.               Тодороки видел её симпатичной, да. Однако его никогда не интересовали девушки так, как это принято у остальных. Он как-то… не обращал внимания на них. Всю жизнь ему внушали, что самое главное — путь героя и становление номером один. Ему было не до дружбы или всяких влюблённостей. Вот только теперь, когда он повстречал ту, которая была готова выслушать его, не находила странностей в его частом молчании и недомолвках и… не смотрела так на его ожог на левой части лица, он стал чувствовать что-то.                     Шото много читал. Очень много. Когда он стал чувствовать что-то к Мико, — он не мог найти объяснения своим ощущениям в каких-то научных книгах. Тогда он обратился к художественной литературе.               «Любовь?..» — шептал он про себя, поднимая одну бровь, — «Не думаю…»               Он отрицал это. Он отрицал то, что способен чувствовать, хотя всё говорило обратное.               И вот, когда жизнь Мико достигла того момента, переломного момента, Шото понял, что начинает терять её. Он начинает её терять из-за того, что слишком многое утаивает, слишком много возлагает на правила и законы, на какие-то принципы, внушаемые ему его… Отцом. До сих пор парень с гетерохромными глазами видит пред собой лицо Мико, когда она услышала отказ в разъяснении ситуации во время нападения Альянса Злодеев. Шото… до сих пор винит себя в том, что натворил. Да, она простила его, но в её сердце остался отпечаток. Она не забудет этого, даже если не будет держать зла. Стала ли она ему меньше доверять? Стала ли… относиться по-другому?..               Он задавал себе слишком много вопросов по этому поводу, но ему хотелось получить ответы на них.               Он получил их, когда Мико вышла из академии Юуэй поздно вечером, попав под дождь. В тот день она узнала правду о своей семье. Шото знал, что она задержится, поэтому смиренно ждал её на улице под зонтом. Тогда он увидел её…              … дрожащий комочек, готовый разорваться на миллионы, а то и миллиарды частей. Она шла под проливным дождём, обхватив себя руками и, смотря куда-то себе под ноги. Увидев впереди себя Тодороки, она что есть силы побежала к нему. В её глазах были слёзы, была какая-то надежда, что он поможет ей. Что он, тот самый парень с гетерохромными глазами и ожогом на левой части лица будет рядом с ней. Скажет какие-то тёплые слова, сделает хоть что-нибудь.               Внутри Тодороки всё перевернулось. Пришло осознание. Он подался вперёд, бросив зонт. Прижал её к себе, всё дрожащую, словно бездомного котёнка. Она уткнулась ему в грудь, сжимая ткань его одежды на спине. Его посетило озарение, что…               «Да, — думал он про себя в тот момент, — я… я люблю Мотидзуки Мико!»               Тогда он коснулся губами её лба. Он мог позволить себе только эту дерзость, на большее он… боялся посягнуть. Он не знал, что чувствовала к нему Мико.                     

 —

       Тодороки Шото смотрел на свои руки. Они дрожали, как никогда. Затем он посмотрел вперёд, нервно сглатывая. Тело Мотидзуки лежало неподвижно, а под ним вовсю разливалась тёмно-алая жидкость.               «Кровь… Кровь… Кровь…» — шептал его же голос в его голове.               — Что… — начала Мойра, лицо которой было уже всё заплакано, — что ты наделал, ублюдок?!               Она пыталась вырваться, сделать хотя бы шаг. Её ноги дрожали, да и руки тоже. Сколько бы не пыталась, всё бесполезно. Всё, что ей оставалось, — это кричать.        — Какая жалость, — начинает иронично Атсуши, припадая к телу Мотидзуки и осматривая его, сидя на корточках, — но да ладно, у меня ещё одна есть.        — Что?.. — вырвалось у Мойры.        — А, ты же не знаешь! — усмехнулся он, — До тебя у меня была девушка, — начал он. Глаза Мойры расширились, — а когда я женился на тебе — она уже была беременна.        — Как ты… — была готова начать Мойра, но была прервана.        — Но самое ироничное в том, что ты знаешь мою дочку… — Мойра замолкла, вопросительно глядя на своего когдатошнего мужа, — её зовут Мира.               Перед глазами Мойры стали пролетать моменты. Да, она знала эту девчонку. Она является частью Семьи. Она обладает причудой — видеть будущее во снах. Что самое страшное, так это то, что когда-то ей приснился сон, будто бы появится некая девушка с седыми волосами и шрамом на глазу, которая убьёт Мойру, напав со спины. Спустя некоторое время получилось так, что доверенное лицо Мойры, Жанна, стала до чёртиков похожа на таинственную убийцу из сна Миры, поэтому её… стали сторониться.               Мойра задумалась. Не был ли это план, чтобы разделить Жанну и Мойру? Посеять смуту среди Семьи?..        — Подлец… — прошептала она, — Знает ли она, кто ты такой?! Знает ли, что за дела ты творишь?!        — Конечно же нет, но я периодически навещаю её и даю команды, как щеночку! — улыбается он.        — Ты… ты… — глаза Мойры взблеснули и хлынул новый поток слёз.               Бессилие. Безысходность. Отчаяние.        — Заканчиваем этот фарс. Мне нужна была девчонка, а не труп! — вскрикнул командно Атсуши, — Такой ценный ресурс потерял, боги! Эй, вы! — обращается к преступникам, застывшим в ужасе неподалёку, — Убейте их всех.               В глазах тех появилось помутнение. Они набросились на тех, кто был ближе всего к ним. Айзек стал изо всех сил отбиваться от огромной кучи злодеев, пытаясь защитить Марию. Мойра уже даже не пыталась что-то предпринять, ибо ей было слишком плохо, чтобы думать о своём спасении. Да и зачем? Всё потеряно.               Тодороки припал на колени, пребывая в ужасе от содеянного им. Он продолжал смотреть на тело Мико, надеясь, что это сон. По его щекам текли слёзы.        — Что же… — победоносно заканчивает Атсуши, уходя прочь, — до никогдашней встречи, супруга! — смеётся.                             Звук удара.               Атсуши отшатывается. Сначала этого никто не замечает, но потом следует ещё один удар.        — Что за?!.. — заорал он. Никого не было рядом. Он начал истерически махать руками и смотреть по сторонам, — Кто ты?! Покажись!               Тодороки сражался со всеми, кто на него нападал, а слёзы только успевали слетать с его лица, оказываясь замороженными его причудой. Однако, когда с «командиром» стало что-то происходить, марионетки перестали действовать и безмолвно уставились на Атсуши. Мойра и Тодороки непроизвольно подняли взгляд, а Атсуши всё шатался и шатался.               «Что происходит?» — пронеслось в головах у обоих.                      Смех девушки. По спине Шото пробежался не один табун мурашек. Он знал этот смех. Он бы согрел его сердце и душу, если бы он не знал, что обладательница этого смеха лежит неподалёку… мёртвой.        — Это ты издеваешься, Акане?! — закричал он, обращаясь к закованной жене. Та непонимающе посмотрела на него сквозь пелену слёз.        — Да заткнись ты уже! — раздался голос девушки по всей площадке. Последовал ещё один удар, звук которого был настолько громким, что все оглянулись. Атсуши лежал на бетонном полу.               Все непонимающе переглядывались до тех пор, пока пустота над Атсуши не стала обретать очертания. Они принимали женские формы ровно до тех пор, пока не стали окрашиваться.               Это была…              … Мотидзуки.               — Мико?.. — проговорил дрожащим голосом Тодороки, глядя на силуэт своей подруги. Он посмотрел на тело Мотидзуки неподалёку, что лежало неподвижно, — Нет… Это… не Мико.               Девушка, ужасно похожая на Мико, повернулась. Её глаза горели пурпуром. Тодороки признал в ней знакомые манеры. Она заулыбалась.        — Угадал, я не Мико, — усмехнулась она, ставя ногу на грудь Атсуши. Он смотрел на чёрный ботинок девушки, носок которого был заляпан в крови, — я — Минэко, сладенький!        — Что за нахрен?! — заорал Атсуши, но Минэко сразу надавила ногой и тот замолк.        — Молчать, червь! — перебила она. Все смотрели с ужасом на эту картину. Тело Мотидзуки лежало неподвижно неподалёку, но при этом… точная её копия стояла здесь. Никто ничего не понимал, абсолютно, — Меня достали твои маразматичные речи и… из-за тебя мы чуть не сдохли! Совсем мозги себе выдул, пока по миру шастал, герой-недоделок, а?!               Выглядело это так, будто мать отчитывает ребёнка.               В это время Тодороки уже был рядом с телом Мотидзуки. Он приподнял её голову, убрав с её лица волосы. Часть лица была заляпана в крови. Шото попытался стереть каплю крови с её щеки, но безуспешно. Пятно даже не смазалось. Он вопросительно окинул взглядом свою руку.        — Что за?.. — прошептал он.        — Погоди-ка, — проговорила подоспевшая Минэко. Тело Мотидзуки… точь-в-точь. Все были максимально шокированы. Они не могли поверить в то, что перед ними сейчас две Мотидзуки и никто не мог понять, кто из них настоящая.        — Ты кто такая? — спросила Мойра, вырвавшись из оков. Она опасливо смотрела на ту, что была точной копией её дочери.        — Эй ты, — начала обращаться Минэко к телу Мотидзуки, проигнорировав вопрос Мойры, — проснись и по-о-ой! — тело лежало неподвижно, — Вставай, кому говорю!               И она дала ей пощёчину. По площадке раздался пронзительный: «Ай!».               — Ну что ты творишь, Минэко?! — прокричала пострадавшая, — Вообще-то это больно, если ты не знаешь! И сними уже наконец свои иллюзии!        — Ладно-ладно, Мико, не кипятись ты так, божечки ты мой! — отмахивалась Минэко. После этого она провела над Мотидзуки ладонью правой руки и вся кровь на её теле и на бетоне исчезла, — Готово, можешь не орать теперь.        — Спасибо, блин… — пробурчала Мико.        — Мико?.. — прошептал Тодороки. Мотидзуки подняла на него взгляд и дёрнулась.        — Шото?! — вскрикнула она, — Ты… ты…        — Это… правда ты? — он касается ладонью её лица. Девушка краснеет.        — Э-э-э, — растерянно начала она, — вроде… да.               Ещё доля секунды и Тодороки, что есть силы, прижимает девушку к себе, утыкаясь носом в её блондинистые волосы.              — Шото?.. — вопросительно протянула она.        — Я думал, что больше никогда не услышу тебя… — произнёс он тихо.        — Ну увидеть бы ты — точно увидел! — засмеялась Минэко.                      Мойра окинула взглядом всю компашку. За время семейной ссоры Айзек вырубил всех преступников и, конечно же, сам пострадал. Сейчас он уже пытался вытащить Ёко из-под завалов.               — Мойра-сан! — кричал он, — Я уже вызвал наших ребят! Мы должны помочь Ёко и… и Марии!               Мойра нервно сглотнула. Она не могла сейчас ни кивнуть, ни сказать чего-либо. Она была потрясена. Красными от слёз глазами она смотрела на тело своего мужа, что бездыханно лежал с завязанными руками. «Теперь он… никуда не денется?» — подумала она про себя.               — Мойра-сан?.. — послышался женщине голос со стороны. Она медленно повернулась.        — Неужели… всё кончилось?.. — прошептала она, едва не начиная монолог. И только потом она увидела, что перед ней стоит Мико. Не Минэко, а Мико. Ибо именно Минэко сейчас смеялась над раскрасневшимся Тодороки неподалёку.        — Простите меня! — низкий поклон. Мойра недоумевающе смотрела на свою дочь.        — За что?..        — Я… я давно знала, что Вы — моя родная… м-мама, но… — она начала запинаться и заикаться, — я… я боялась. Вы… я… — она не могла связать больше слов.        — Мико, — спокойно начала женщина, опустив взгляд в пол, — тебе не нужно извиняться за такое. Это мне нужно извиниться перед тобой… — девушка непонимающе стала всматриваться в карие глаза женщины, смотрящие вниз, — Все эти годы я… я мечтала о том, чтобы увидеться с тобой. Я так презирала себя за эту слабость и за то, что не смогла дать отпор Атсуши, не смогла сделать так, чтобы мы… остались вместе. Я не хотела такой жизни ни себе, ни, тем более, тебе. Порой, — грустно улыбнулась женщина, — я видела семьи и думала: «Интересно, как там Мико? Хорошо ли ей живётся? Хорошо ли Юно о ней заботится?». Не было ни одного дня, когда я не хотела бы вернуться, но я не могла. За мной велась слежка и, когда я попыталась вернуться, то напоролась на Альянс Злодеев, который хотел узнать о моей дочери, то есть, тебе, побольше. Я не позволила им этого, но и не позволила себе показаться вам всем на глаза. К тому же… я числюсь в пропавших без вести, а семья и вовсе меня уже схоронила. Слухов было обо мне хоть отбавляй. Как бы я не хотела вернуться — я не смогла бы. Однако… полтора года назад я вернулась сюда, но держалась на расстоянии. Я собирала людей с ментальными причудами все эти годы, помогала им, думая, что так искуплю вину за то, что совершила. Жалкая… — усмехается, — иллюзия, не правда ли?..        — Но… — попыталась перебить Мико, чувствуя, как тяжело Акане даются эти слова.        — Не перебивай, пожалуйста… — произнесла рыжеволосая, — Если я не скажу это сейчас, то я не знаю, когда ещё. — девушка кивнула. — Когда я узнала о твоем намерении поступить в академию Юуэй, я поняла, что Атсуши может вернуться. Я не могла допустить того, чтобы он вторгся в твою жизнь и разрушил то, что выстроилось за всё это время. Твоя жизнь ведь была хорошей, верно?.. — Мико молчит, — Была?..        — Б-была… — кивает растерянно блондинка. Мойра грустно улыбается, а по её щеке скатилась ещё одна горькая слеза. За столько лет это был чуть ли не единичный случай того, что она плакала.        — А мы… снова всё испортили… — женщина посмотрела в глаза своей дочери. В них виделась горечь, боль.               Полминуты молчания. Никто из них не знал, что сказать. Мико не знала, что ответить, а Акане уже сказала всё, что лежало на душе.        — Прости меня, Мико… — прошептала женщина.               В этот момент Мотидзуки не выдержала и бросилась к Акане, обняв её. Тогда она горько заплакала. Навзрыд она начала кричать.        — Мне не за что тебя прощать! — пищала она, — Ты ничего плохого не сделала, слышишь?! Я так рада, что теперь всё знаю! Я рада, что имею возможность сейчас не только видеть тебя, но и чувствовать, обнимать. Несмотря на то, что тебе пришлось оставить меня, ты… всё равно являешься моим родителем, слышишь?! Ты делала всё и даже большее, так что ты определённо являешься образцовой матерью! Ты все эти годы боролась, — женщина смотрела куда-то в пустоту, слушая эти слова. Она была растерянна, — боролась и была сильной. Теперь я рядом! Я рядом с тобой, мама! — и женщина зарыдала. Она подняла дрожащие руки и обняла свою дочь. Она гладила её по светлым волосам, прикрыв глаза.               Впервые за столько лет женщина коснулась своей дочери. Своей родной дочери. Они… наконец-то были вместе.              

***

       Спустя несколько дней раскрылась тайна о Семье. История о группировке, состоящей из «преступников» и обладателей ментальных причуд стала известна на весь мир из-за заявления Мотидзуки Мико о добросовестности их действий.               Сначала то, что говорила девушка, имело мало веса и отвергалось обществом, но тогда появился Символ Мира. Всемогущий, сам герой номер один, выступил за защиту этой группировки. Также он встал на сторону Хосино Акане в суде и все преступления, что были записаны на её имя, были сняты. Мир узнал её историю: историю о том, как мать пожертвовала всем, что у неё было, ради блага своего ребёнка; все узнали о деяниях Хосино Атсуши. Имя Акане стало чистым и тогда она вернулась домой.