***
Стук в дверь. — Сейчас открою! — прокричала Юно, устремившись к двери. Открыв её, она увидела на пороге ту, кого ожидала увидеть меньше всего, — Ч-что?.. Акане?!.. — Здравствуй, сестра… — виновато поздоровалась женщина. После этого в глазах Юно помутнело и она потеряла сознание. Всей семьёй пытались привести Юно в чувства и это свершилось. С трудом Мико и Акане пришлось объяснять всё Нацуки и Юно, чтобы те поняли. Они рассказали всю историю с самого начала, а затем… … звонок в дверь. — Сейчас открою! — прокричала Юно, устремившись к двери. Открыв её, она увидела на пороге того, кого ожидала увидеть меньше всего, — Ч-что?.. Всемогущий?! — И я здесь! — громогласно ответил он. Юно снова упала в обморок. Опять приводили её в чувства. И так они проговорили весь день. Под вечер даже появилась бабушка Кимико, которую позвала в гости Мико. Она хотела, чтобы вся семья была в сборе и все разобрались во всём раз и навсегда. Женщина, само собой, пришла, а, когда увидела пропавшую дочь, её едва тоже не схватил удар. Сложно описать то, что испытывала каждая из них. Особенно виноватой себя чувствовала Кимико, которая ненавидела себя все эти годы за то, что совершила. Её дочери простили её, а затем со слезами на глазах они потянулись к саке. Дело было уже под вечер, а алкоголь не шибко интересовал Мико. Она, улыбнувшись семейному застолью, проследовала наверх, в свою комнату. — Ну что, ты счастлива? — ядовито поинтересовалась Минэко, сидя на столе в слабоосвещённой комнате и, скрестив руки на груди. — Да уж… — улыбнулась Мико. — Кто бы мог подумать, что ты настолько жучная, а? — удивилась девушка, хмыкнув. — В каком смысле? — Три причуды, нехило, да?! — вскрикнула недовольно Минэко, махая руками. — Так-так-так, стоп! — Мико подходит к Минэко и хватает ту за плечи, — Начнём с того, что лично у меня две причуды и, грубо говоря, у тебя тоже, — злючка прищурилась, — Моя Телепатия, Раздвоение, а потом твои Иллюзия и Раздвоение. — Пф! — обиделась та. — Ну вот и молчи! На правду не обижаются! — плюхается на кровать, падая в подушку лицом. — Как же… — проговорила Минэко, а затем испарилась. После этого случая на крыше прошёл месяц. Из-за этого причудного феномена девушку повели по всем врачам сразу. Все единогласно решили, что теперь девушка обладает даже не двумя причудами. Ну, как сказать. Резерв её тела слаб, поэтому он умещает в себе две причуды, в одной из которых содержится ещё одна. Получилась, как сказала Мария, лёжа в больничной койке под капельницей, «Какая-то русская матрёшка!». Если проще, то Мико может использовать Телепатию и Раздвоение, которое вызывает её копию, вторую личность, которая может использовать Иллюзию. Мико стала, своего рода, легендой заголовков почти всех газет. Её немного раздражала такая популярность, ибо в ней нет ничего хорошего. Теперь от неё требовали ещё большего, а в себе она была очень не уверена, как и в том, что её «психологическое расстройство» вдруг обрело свою материальную форму. Мико вздохнула, подумав о Семье. Им жилось несладко какое-то время, однако сейчас, вроде как, всё наладилось. Теперь их работа стала легальной, а Марию… удалось спасти. Была сильная кровопотеря, однако всё обошлось. Если бы потянули ещё немного, то она была бы мертва. Жанна ни на шаг от неё не отходит, словно сторожевой пёс.POV Мико
Как же приятно находиться дома и… в своём теле. Ну, почти что, тоже доме. Смутно помню, что произошло тогда на крыше, да и вообще в целом. Последние фрагменты, что я помню отчётливо — это Р.Ц.П, а затем всё, словно в тумане. Моё тело контролировала Минэко, а я была лишь наблюдателем. Так вот, как она себя чувствовала. На самом деле, я не была сильно огорчена этому. Я научилась многим вещам, пока наблюдала за Минэко и остальными. Наблюдателем быть, оказывается, тоже хорошо. Помню, как тогда… на крыше, когда ледяной осколок Тодороки только-только вылетел из его ладони, устремившись к Акане, я почувствовала животный страх. Всё это время, что Минэко управляла моим телом, я была, словно в стазисе, во сне. Однако, когда я поняла, что вот-вот оборвётся жизнь моей родной матери, я заставила Минэко шевелиться и вернула контроль над телом. За долю секунды мы с ней одинаково точно поняли друг друга. Наш план заключался в обмане. Ледяной осколок Тодороки был выпущен криво из-за того, что в последний момент он дёрнул руку, попытавшись остановиться. Это дало нам шанс обдурить всех. Он прошёл мимо, но благодаря Иллюзии мы сделали так, что всем показалось, будто он попал в нас. В этот момент я почувствовала полнейшую свободу и контроль над своим телом, хотя всё это время я чувствовала Минэко, даже, когда контроль был у меня. Наши мысли схожи, поэтому мы обе поняли, что тогда мы разъединились. Это… сложно описать, но всё, что произошло тогда, создало химическую реакцию, породившую новую причуду. От такого обилия информации моя голова просто раскалывается. Чувствую холодок. Поворачиваю голову и вижу, как на окне вырисовываются морозные узоры. Подхожу и с опаской открываю окно, выглядывая из него. Вижу перед собой ледяную лестницу, покрытую снегом, тянущуюся вниз. Внизу стоял Тодороки. — Что ты тут делаешь, Шото? — спросила я его удивлённо. Смотрю на наручные часы, которые недавно купила по скидке, — Сейчас почти двенадцать часов ночи, Боги! — Спускайся! — прокричал он мне. — Но я в домашней одежде… — поёрзала я. — Значит, я сам поднимусь… — усмехнулся парень. В этот момент я испугалась и спешно выпрыгнула из окна, спускаясь по ступенькам в одних лишь шортах, футболке и тапочках, а на голове был сущий кавардак. Почему я так испугалась? А вы видели мою комнату? Нет? Вот и не надо сюда никого приглашать, поверьте, не стоит! Спустившись, вздыхаю. — Ну и? — улыбаюсь я, — Что тебя привело сюда в столь позднее время, а, Тодороки Шото? — Сколько сейчас время? — спрашивает он. — Да Боги! — закатываю глаза, — Я же уже говорила! — смотрю на наручные часы, — Уже двенадцать с лишним. Короче, уже новый день. — Тогда… — он протягивает мне какую-то штуку. Прищуриваюсь и понимаю, что это вытянутая коробочка, перевязанная розовой атласной лентой, — Держи. — Что это? — спрашиваю я, беря в руки. — Открой и узнаешь. Недоверчиво смотрю на него, а он смотрит как-то странно. Открываю и понимаю, что в моих руках — вытянутая синяя бархатная коробочка. Открываю и её и вижу… — Что это такое?! — восклицаю я, как только вижу серебряную цепочку с кулоном-половиной сердца. — С Днём Рождения, Мико. — улыбается он. — Ты… откуда?.. — Тогда на крыше, когда твой родной отец спросил Минэко о возрасте, она ответила, что ровно через месяц день рождения и… — Ты шутишь? Я… я… — не могу собраться с мыслями, — Шото, спасибо тебе, конечно, я очень благодарна! Оно красивое, да… но… я не могу его принять! — Можешь, — прерывает он, — К тому же, Отец помогал его выбирать, так что лучше не спорь. — Т-твой отец? — заикаюсь я. Он видит в моих глазах испуг. Тот самый, который меня на дух не переносит и шпионил за мной? — Да. Он раскаивается и ему очень жаль за то, что он сделал. После суда над Акане и Семьей, он понял, что ошибался. Конечно, он не сразу это признал, но дело сделано. — Но… — Давай помогу надеть. Поворачиваюсь к нему спиной, приподнимая светлые волосы. Где-то уже виднелись корни и мой натуральный цвет волос, а именно, русый. Он одевает на меня кулон и застёгивает сзади, касаясь моей кожи своими холодными (из-за только что использованной причуды) пальцами. Смотрю на кулон. Не могу сдержать восторга. — Красивое… — восхищённо говорю я, — Спасибо, Шото, я… — поворачиваюсь, чтобы посмотреть на него и… … мы сталкиваемся лицом к лицу. Ну, как лицом к лицу. Его губы находятся на уровне моих глаз. Сейчас я чувствую что-то, но… я не могу… я не могу объяснить это!.. Всё моё тело дрожит, а я чувствую на лице обжигающее дыхание Шото. Неловко. Пытаюсь отстраниться, но он аккуратно берёт меня за талию и притягивает к себе. — Шото, ты… ты чего? — спрашиваю я почти шёпотом. — Мико, — начинает он, — я долго думал, что я испытываю к тебе. Мне были непонятны эти чувства, ибо раньше я подобного не испытывал. Однако после того момента, когда я думал, что я потерял тебя и… собственноручно убил, — его голос дрогнул, — я понял, как ты мне важна. Я… Всё вокруг нас будто остановилось. Я смотрела снизу вверх в его гетерохромные глаза. Подул несильный ветер. — Ш...Шо… — шёпотом пыталась начать я. Чувствую, как краснею. Краснею максимально быстро и максимально сильно. В этот момент он наклоняется и…—
Тодороки слегка наклоняется к Мотидзуки, а та же, напротив, привстаёт на носочки и они касаются губ друг друга. На то, чтобы понять, что они нужны друг другу, им потребовалось столько времени и столько испытаний. Зато теперь… теперь они наконец-то признались и признали, что любят. Любят друг друга. Они отпрянули друг от друга, а глаза Мотидзуки блестели, словно щенячьи. Тодороки довольно улыбнулся. В этот момент Мико прижимается к нему и понимает, что под рубашкой у него… … такой же кулон, как и у неё. — Я люблю тебя, Мико, — произнёс парень. — Я тоже тебя люблю… Шото.