***
Ночь снимала сверкающие украшения, готовя место для утра. Звезды таяли в сереющем небе, пока на горизонте ткалась золотистая нить рассвета. Птицы уже начинали утренний гомон, но от него еще сильнее клонило в сон. – Объясни мне еще раз, почему мы не можем взять эту Тень в ее логове. Ты ведь знаешь где оно. Нас теперь двое, и мы могли бы... – Не могли бы. – Даниэль потер глаза и прижался лбом к прохладному окну. – Ты едва на ногах держишься, и ей ничего не стоит тебя добить. И тогда я с ней точно не справлюсь. Тем более она сейчас вряд ли одна – в этом городе у нее много почитателей, и любой из них с радостью придет ей на помощь. Так что мы явно в меньшинстве... Этот спор шел почти всю ночь, которую охотники провели сидя на подоконнике и вслушиваясь в тишину. На кровати мирно спала Матильда, все еще играющая роль послушной младшей сестрички. Гилберт все порывался отправиться на охоту самому, но сражение с Алисой почти лишило его сил, и Даниэль потратил несколько часов, чтобы уговорить его не делать глупостей. Впрочем, что действительно делать дальше, он представлял весьма смутно. Но интуиция подсказывала ему – пока нужно ждать. – Утром будет еще хуже, – уже без прежней горячности возразил Гилберт. – Тогда она точно соберет последователей. – Да, но перевоплотиться уже не сможет, во всяком случае при свидетелях, и... – Даниэль зевнул, снова потер глаза и тут же встрепенулся. – Эй, а это что такое? В звонкой рассветной тишине отчетливо слышался гул голосов, отдельные гневные выкрики, доносящиеся издалека. Слов было не разобрать, но обоим охотникам стало ясно – причиной этого стали они. – А вот теперь пора. – Даниэль сорвался с подоконника. – Посмотрим, куда идут и чего хотят? Ступеньки старой деревянной лестницы скрипели, но охотники не обращали на это внимания – какая разница, кто разбудит остальных жильцов: они сейчас или толпа на соседней улице через пять минут. Прохладный воздух выветрил из головы остатки сна. Верхушки деревьев уже позолотили первые лучи солнца, легкий ветер колыхал деревья, умытые коротким ночным дождем, и сыпал на землю холодными каплями. Даниэль ежился даже в куртке, но желание добраться до Тени согревало и придавало сил. – Они идут к церкви, – заметил Гилберт, глядя на сверкающий шпиль за рядами одноэтажных домов. Как раз оттуда и доносился шум толпы. — Это недалеко. Кажется всего в квартале от нас. – Ну, пойдем узнаем, отчего такой шум с утра, – Даниэль нырнул в холодный полумрак узкого переулка, словно шатром накрытого цветущими кронами. Ответ они услышали издалека, еще даже не обогнув церковь. "Смерть прислужникам темного культа!", "Смерть убийцам невинных!" – воздух звенел от гнева и ярости, собравшихся на площади людей. Они окружили тонкую фигуру рыжеволосой девушки, взобравшейся на одну из скамеек и протянувшей руки к толпе. Даниэль с мрачным удовлетворением отметил, что на ее лице появилось несколько багровых полос – следов от заклятий. Удалось-таки зацепить, жаль, что так слабо. Но Алису это, казалось, не беспокоило. Она говорила все так же вдохновенно, как и раньше, только теперь в ее голосе звучали гнев и затаенная ярость. – Дорогие мои! Братья и сестры! Вы знаете – я вместе с вами скорблю о каждой душе, ушедшей из этого мира. Но сердце мое всегда требовало наказания для тех, кто убил столь дорогих для нас людей. Я верю – они рядом с нами и тоже жаждут призвать к ответу их убийц... Толпа согласно загудела, выкрикивая проклятия и пожелания смерти в сторону неведомых преступников. Даниэль только восхищенно присвистнул: – Какой талант пропадает! Я даже почти поверил. – Хуже, что ей верят они, – мрачно заметил Гилберт. – Теперь я понимаю, чем она их взяла... Он осекся, когда Даниэль прижал палец к губам, указывая на другую сторону площади, где начинали сходиться люди, судя по изумленным лицам, не имеющие никакого отношения к поклонникам Алисы, а привычно идущие на утреннюю службу в церковь. – ...ночью была убита наша милая девочка Лира. Убита двумя прислужниками тьмы, чудовищами, принявшими человеческий облик. Я пыталась сражаться с ними, но, увы, Господь наделил меня иным даром, – она картинно коснулась багровых полос на щеке и печально вздохнула. – Они глухи к мольбам и словам слуг Господних. Их не отличить от людей. И они здесь, среди нас... – Пропагандистка от Бога, – фыркнул Даниэль, потрясенный ее враньем. – Лживая тварь, – глухо пробормотал Гилберт, делая шаг в сторону, чтобы край церковной стены не мешал заклятию. – Да что ж тебя самоубиться-то так тянет? – Даниэль в последний момент успел перехватить его руку, утягивая на прежнее место. – Они же разорвут нас голыми руками, едва только она скажет, что эти чудовища мы. Неужели не доходит? – В том, что мы ее упустили ночью, только моя вина, – голос звучал почти безжизненно, как у обреченного на смерть. – Я должен исправить... – Что исправить? Что за бред ты несешь? – Даниэль едва сдерживался, чтобы не отвесить коллеге-охотнику подзатыльник, потому что его внезапно опустевшие глаза пугали не меньше речей Алисы. – Ты мне еще минуту назад казался здравомыслящим человеком. – Я должен выполнить это задание, иначе... – Вот и выполнишь. Если еще немного послушаешься меня. Лучше бумагу свою приготовь – покажем. Гилберт нехотя подчинился, но на побледневшем лице все еще была тень сомнений. А на площади тем временем, собиралось все больше людей. Две толпы, стоящие друг напротив друга, причем обычных горожан было уже куда больше. По рядам гуляли шепотки, недоуменные вопросы, кто-то пытался понять, что происходит у пришедших с Алисой. И судя по нарастающему ропоту, с ее словами мало кто был согласен, а последователей и вовсе не жаловали. Пока еще тихое возмущение грозило перерасти в массовую драку. Даниэль, наконец, увидел того, кого хотел – на ступеньки церкви вышел священник. Казалось, удивить его происходящим невозможно, потому что, подняв ладони, он спокойно и мягко обратился ко всем собравшимся. – Возлюбленные дети мои, что произошло? Какая беда разделила вас в этот прекрасный день? – Беда, да... – отозвалась в наступившей тишине Алиса. – Этой ночью прислужники тьмы погубили еще одну невинную жизнь. Хотели убить и меня, но Господь даровал мне спасение, чтобы я принесла эту весть вам. И спросила, как долго это будет продолжаться! Почему церковь допускает смерти тех, кого обязана хранить от зла?! Площадь снова затопило гулом, в котором утонули слова священника. Сторонники Алисы, как загипнотизированные ею, порывались пробиться к церкви, чтобы вершить самосуд, прихожане же столпились у ступеней, не позволяя приблизиться. Поднялся такой шум, что Даниэль и Гилберт незамеченными проскользнули через боковые ступеньки к входу. – Кажется, у нас начались проблемы, – заметил Даниэль, едва столкнулся взглядом с Алисой. Ее лицо исказила ярость, тут же снова сменившаяся ледяным спокойствием. Внешне Алиса ничем себя не выдала. Все так же спокойно подошла к ступенькам, не обращая внимания на расступающихся сторонников – для нее существовали лишь охотники, ее настоящие враги. – Слуги зла, – прошипела она, указывая на них. – Вот кто убил несчастную Лиру. Вы убийцы! Мгновение абсолютной тишины, в которой было слышно, как кровь стучит в ушах. – Вы будете нести ответ за свои злодеяния. Все вы! Ее глаза полыхали лазурным огнем, не сулящим ничего хорошего. – Убейте их, – отрывисто приказала Алиса, уже почти развернувшись спиной к церкви. И почти издевательски мысленно добавила: «Я держу свои обещания, притворщик. Приятной встречи с небесами...» То, что произошло дальше, заставило Даниэля оцепенеть на бесконечно долгие секунды. Потому что кровь, стекающая по ступеням храма, обезумевшая толпа, голыми руками растерзывающая своих знакомых, соседей, родственников, выглядела до безумия жутко и неестественно. Даниэль невольно отступил, лихорадочно соображая, как же поступить. Ни одно из известных ему заклятий не могло безболезненно усмирить словно бы околдованных людей. Нет, охотников, разумеется, учили заклятиям, убивающих и людей. Но даже если бы он и умел ими пользоваться достаточно хорошо, люди все равно оставались не виновными в происходящем. Даже лучшие из лучших порой бывали бессильны перед полуТенями, что уж говорить о людях. А толпа все приближалась, яростно волной сметая тех, кто пытался их образумить. Запахло кровью. В ушах зазвенело от вскриков боли. Первые ступени церкви устелились багряной дорожкой, заставив Даниэля опомниться и поймать за рукав рванувшегося было прямо в толпу Гилберта. – Туманный веер, быстро! – Что? – Гилберт явно не понимал, чего от него хотят. – Оно же слабое. – Есть идеи получше? Да, слабое. Да, по большому счету, бестолковое, потому что один человек от него увернется, а всю толпу разом оно не накроет. Да и действует оно считанные минуты, дезориентируя жертву. Но не убивать же их в самом деле. Серебристо-белое облачко тумана сорвалось с ладоней, окутывая ближайших к охотникам людей. Это было похоже на то, если бы пожар пытались потушить водой из чашки – пока действовало заклятие, удавалось пройти несколько метров, чтобы снова столкнуться с беснующимися людьми. Гилберту каким-то чудом удалось вырваться вперед и скрыться, и Даниэль от всей души надеялся, что он еще жив. Неважно, кто первый доберется до Алисы, главное – остановить ее. И чем меньше при этом погибнет людей, тем лучше. Толпа была трясиной, безликой массой с утробным гулом сметающая все и всех. От запаха крови начинало подташнивать не меньше, чем от страха. Заклятие казалось тонким пузырем, дающим лишь иллюзорную защиту, и даже непрерывный его шепот, от которого пересыхало во рту, едва помогало мыслить трезво. Толпа продолжала напирать, кто-то кинул камень и, к счастью, ни в кого не попал. Но больше всего пугали пустые глаза обыкновенных людей, в один миг ставших страшнее любой самой сильной Тени. Ни единого проблеска мысли. Ничего. И только тепло тел заставляло верить, что это действительно живые люди, от которых не осталось ничего, кроме облика. Заклятие рассеивалось, и пустота в глазах снова наполнялась яростью. А сил почти не осталось. Хотя бы минуту передышки и снова можно было... Это была плохая идея. Очень-очень плохая идея.***
Алиса уже ждала его. Эффектно выплыла из-под тени деревьев на солнечную сторону улицы, медленно сменяя облик из костлявой дымной твари в обворожительную рыжеволосую девушку. Ее улыбка была столь притягательна, что Гилберт на мгновение опешил, не веря своим глазам. Но тут же стряхнул наваждение, едва вспомнил что творится на площади в паре кварталов от них. И чья в этом вина. От первого заклятия Алиса увернулась настолько легко и непринужденно, что это казалось издевательством. В ответ на второе только рассмеялась. – Какое потрясающее упрямство. Неужели ты всерьез думаешь, что одолеешь меня, глупыш? Гилберт промолчал, понимая, что она лишь издевается, играет с ним как кошка с мышкой. Так хотелось огрызнуться, но он понимал, что этим лишь развеселит это чудовище. – Глупый-глупый мальчишка, почему ты не послушался меня? Почему не сдался? Думаешь, ты первый, кто решил меня убить? Как она приблизилась, Гилберт так и не понял, просто в один миг Алиса оказалась так близко, что он ощутил ее дыхание. Но что это было – неведомые чары Тени или гипноз, выяснять было некогда. Заклятье Солнечного круга, служившего и для ловли Теней, и для защиты самих охотников, в один миг выросло между ними сверкающей границей, заставив Алису отшатнуться. Но она лишь улыбнулась и медленно провела ладонью по слабо золотящейся стене света. – Надо же, какая красота, – на ее лице появилось мечтательное выражение. – Интересно, насколько тебя хватит ее держать? Это ведь так утомительно. Может быть лучше сдаться мне и получить более нежную смерть? Сделай мне приятное – подари свою жизнь. – Не дождешься, тварь... – Гилберт сцепил подрагивающие от слабости пальцы, стараясь на ни миг не потерять концентрации, и прикусил язык – не стоило вообще что-то говорить, позволяя чудовищу использовать сказанное против него. До него запоздало дошло, что Алиса не просто легко уворачивается от заклятий, а словно знает, какое именно он собирается применить, и даже не притворяется, что это ее пугает. И это начинало пугать его самого. Чтобы уничтожить полуТень одним ударом, нужно снять Солнечный круг, но, когда он его снимет, ничто не помешает Алисе в мгновение ока атаковать его, в очередной раз увернувшись от заклятия. Глухой угол. И Алиса это прекрасно понимала, улыбаясь не просто насмешливо – издевательски. – Тебе со мной не справится, глупыш. А если сдашься сейчас, то твоя смерть будет легкой, обещаю. «Не дождешься, не дождешься, не... Господи, какая же глупая смерть…» Руки уже тряслись от напряжения, удерживать круг становилось все сложнее, и Гилберт лихорадочно соображал, как ему быть. Был выход. Рискованный, но единственный. Развеять заклятие легко – достаточно просто ослабить концентрацию. В то же мгновение сплести другое, не активируя его – уже оказалось непосильной задачей. Мысли стали тяжелыми и неповоротливыми, отказываясь подчиняться любым усилиям, в глазах темнело, но даже сквозь наступающий сумрак, он увидел, как полуТень раскинула руки, словно желая обнять, и торжествующе улыбалась. Умом Гилберт понимал – секунда промедления будет стоить жизни, но сосредоточиться никак не удавалось. Алиса подошла совсем близко, положила руки на плечи, доверительно заглядывая в лицо. – Вот и умница. Не нужно сопротивляться, не трать свои драгоценные силы. Ее голос звучал так мягко, окутывая нежностью, что казалось, будто терпеливая мать успокаивает непослушное дитя. Мать... мама... Так хотелось закрыть глаза и провалиться в дышащую теплом тьму. Довериться ее волнам, накрывающим с головой и смывающим все тревоги. Только в темноте всегда таится что-то страшное, скрывающее свою истинную суть. А в голове царила пустота. Шумела обрывками фраз, не имеющих никакого смысла, звенела настойчивой мыслью не сдаваться. Множество слов, звуков, образов, но самое главное ускользало. Охотники выучивали заклятия так, чтобы суметь произнести их на пороге беспамятства, отрабатывали до рефлекса. Но это мало помогало, если не было сил просто прошептать эти слова. Рваный выдох на пределе возможностей и сорвавшиеся с пальцев искры впились в тело девушки, оставив на коже багровые полосы. Алиса от неожиданности отпрянула, мгновенно перевоплотившись в костлявую тварь, и по-звериному взвыла от боли. – Сдохни, – прошипела она, с яростью вцепившись ему в горло. Одуревший от слабости, с трудом различая что-то вокруг себя, Гилберт с усилием вдохнул, чтобы на выдохе чуть слышно прошептать заклятие. Снова не удалось. Снова вместо того, чтобы убить – искры лишь ранили полуТень, разозлив ее еще больше. Мир окончательно погрузился во тьму и сладкое равнодушие, когда становится действительно все равно, жив ты или нет. А в следующий миг его прошило ослепляющей болью, милостиво погрузившей в беспамятство.***
В глазах рябило от игры света и тени деревьев, а в ушах все еще звучал гул обезумевшей толпы. А полуТень Алиса, зачинщица всего этого ужаса, была совсем рядом, где-то на этих цветущих улочках – неуловимая и опасная. Для нее это развлечение – стравить людей, поиграть в кошки-мышки с охотниками. Похоже, она на то и рассчитывала, что кто-то из них бросится в погоню. Даниэль остановился, выравнивая дыхание и слизывая кровь с разбитых костяшек – чтобы сберечь силы для уничтожения полуТени, из толпы пришлось выбираться старым проверенным способом – с кулаками. Тихо. До этой улицы не доносились звуки с площади, только чириканье воробьев, купающихся в пыли. К дождю – отстраненно подумал он, озираясь. Разумеется, Алисы не было видно, она не настолько глупа, чтобы оставаться на виду. Стоя на перекрестке, Даниэль пытался догадаться, куда она сбежала. И впервые пожалел, что не может ее почуять как Матильда. Вот сейчас это было бы весьма кстати. Ну что ж, придется по возвращению попросить девчонку научить его этому трюку. Если, конечно, удастся вернуться. Но интуиция настойчиво требовала повернуть направо, и через несколько минут он вышел на пустырь, в котором угадывались очертания заброшенного двора, чуть поодаль угадывался даже заросший кустами и травой остов сгоревшего дома. Место, от которого веяло… ничем. Что бы здесь ни произошло, случилось все давно, и люди обходили этот неприветливый уголок только потому, что он никому не был нужен и лишь отделял городок от прилегающей рощи. Повеял ветерок, всколыхнув молодую траву на обочине, сыпнув пыли в глаза, и, проморгавшись от выступивших слез, Даниэль понял, что сизый клочок тумана – это нечто иное, чем взвившийся от ветра песок. Тень тоже наконец заметила его или просто удосужилась обратить внимание, оторвавшись от более приятного занятия – добивания бессознательного охотника. – Не ожидала тебя снова увидеть, притворщик. Надеюсь, ты оценил мое маленькое представление. Пока Даниэль пытался понять дышит ли хоть незадачливый коллега, Алиса уже преобразилась в милую девушку и подошла чуть ближе, обаятельно улыбаясь. Но с каждой секундой улыбка все больше казалась звериным оскалом. И только кристально честные лазурные глаза принадлежали самому воплощению невинности. Не верить. Не поддаваться. Может быть, именно это и погубило Гилберта – ее слова, паутина лжи и искусная игра на чувствах. – Почему ты не сбежала? – Пальцы защипало от накатывающей силы, подчиняющейся острому желанию уничтожить чудовище, но Даниэль понимал – именно эмоции были слабым местом всех охотников, потерпевших неудачу в сражении с Тенями. А Алиса была куда более серьезным противником. – Потому что с тобой мы еще не закончили, – она склонила голову на бок, позволяя волосам пламенеть в свете солнца, и заговорила неожиданно мягко: – Ты такой же, как и я, но пытаешься убивать сородичей в угоду людям. Прости, милый, но не могу оставить все, как есть. Либо я смогу тебя переубедить, либо убью. – А вариант, что я убью тебя, не рассматривается? – Искры уже не кололись – огнем жгли всю ладонь, и Даниэль начинал бояться одного – заклятие окажется слишком сильным и на большее его не хватит. Алиса ласково усмехнулась, как ребенку, которому объясняют прописные истины. – Куда там до меня мальчишке, который полагается на жалкую человеческую магию, а не на свои способности… – Так может проверим? – Он поднял руку, произнося стандартные заученные слова приговора: – Именем Святой церкви, призываю тебя к ответу за совершенные злодеяния. – Святой церкви… – передразнила Алиса, словно это относилось не к ней. – Очнись, ты работаешь на тех, кто истребляет твой народ! – Люди – и есть мой народ… – начал было Даниэль и оборвал себя – почему он должен оправдываться перед убийцей. Но девушка будто осознала, что избрала неверную тактику, и заговорила спокойнее, словно объясняя: – Я не убивала их специально, по своему желанию. Они сами просили меня. Жизнь перестала быть для них ценной, и они так хотели приблизиться к Небесам. И я не могла отказать им в этой малости – подарить легкую и безболезненную смерть. Каждое слово было пропитано ложью, становившейся еще более отвратительной оттого, что говорилось без тени сомнения, более того – с уверенностью в собственной непогрешимости. – Ты заигралась, Алиса, – мрачно отозвался он. – Ты взяла на себя слишком много, являясь по сути лишь паразитом этого мира. Где-то в глубине его существа, в самых темных уголках души, где прятались его вторая сущность, росла ненависть и злость. На тех, кто сделал его таким чудовищем, не имеющим места ни среди людей, ни среди чудовищ, на Теней, уничтожающих всех и вся и, в конце концов, на Алису, убивавшую прикрываясь маской праведницы. Даниэль невольно содрогнулся – это было пугающее чувство. Оно заглушало разум, уничтожало память и душу. Было в нем что-то чужеродное, никак не свойственное людям. Сбивалось дыхание, сердце сорвалось в дикий ритм, заглушая шумом крови все остальные звуки. И только речь Алисы пробивалась сквозь эту пелену. – Идем со мной, и я расскажу тебе о том, кто мы такие, открою такие секреты, от которых твой мир перевернется. Даниэль только мрачно усмехнулся – его мир перевернулся почти год назад, навсегда перестав быть безопасным местом. – Может, хотя бы намекнешь, что такого ты мне расскажешь? – он пытался говорить равнодушно, но в глазах темнело от непонятного, почти дикого желания уничтожать. И в первую очередь стоящую перед ним тварь. – Может быть, твои секреты не такие уж и секреты. Мысли путались. Угасали и вспыхивали снова. Свои и чужие. И отчаянно пытаясь не провалиться во тьму ненависти, Даниэль лихорадочно цеплялся за свои воспоминания. Он ведь человек. Не чудовище. Он не должен... Алиса вдруг улыбнулась. Ласково, словно неразумному дитю, пожелавшему узнать больше, чем мог осилить разумом. Черты лица смягчились, и казалось недоразумением, что столь красивое и невинное создание должно вот-вот умереть. Но за этим обликом он уже четко видел Тень – дымчатую тварь с лазурным взглядом. И от этого холодело внутри – люди не могут этого видеть. – Поверь мне. Многие вещи не такие, какими кажутся. И многие из тех, кого церковь зовет святыми – самые большие грешники. Я расскажу тебе все, что знаю... Сердце екнуло – это были первые действительно правдивые слова. Он был в этом абсолютно уверен – его Теневая сущность еще никогда в этом не ошибалась. Особенно сейчас, когда она снова вышла из-под контроля. Я не... я должен... Но любая человеческая мысль тонула в вихре чужеродных эмоций. – Тебя обманывали все это время, мой милый. Ты жил и продолжаешь жить во лжи... Прохладная ладонь Алисы коснулась щеки, мгновенно его отрезвив. Нельзя! Нельзя позволить Тени, пусть даже в обличье человека, касаться себя, иначе смерть. Но мысли яркой вспышкой пронеслись в сознании, тут же угаснув. Девушка не пыталась его убить, наоборот – терпеливо смотрела в глаза, пытаясь убедить в своих словах. Может быть… поверить? Остановиться на мгновение, чтобы выслушать, и только потом принимать решение. Но что она может сказать? Она, которая убивала людей без раздумий, лишь потакая собственным желаниям. «Она хотела выжить», – робко возразила часть души. «Я тоже хочу!» Если бы чувства могли сбивать с ног, то Даниэль точно не устоял бы. Ненависть, злоба, ярость, обращенную на стоящую перед ним рыжеволосую девушку, захлестывали как волны бурной реки, оглушали и ослепляли, отбирали последние крохи человеческого разума. «Убить ее... убить соперника. Этот мир мой!» «Нет! Не смей!» Слабый голос сознания тонул в безумном реве клочка Теневой сущности и уступал ей все больше места, и Даниэлю начинало казаться, что он сторонний наблюдатель в собственном непослушном теле. Он почти не слышал вскрика ошеломленной, до смерти напуганной Алисы, совсем не ожидавшей, что она вдруг окажется не охотницей, а жертвой. Та темная часть души, которая таки взяла над ним верх, упивалась ее страхом и отчаянием. А еще каждой крупице силы, забираемой у противника. Но Алиса в который раз попыталась доказать, что ее сила не только в умении говорить. Она почти вцепилась Даниэлю в горло, как он успел перехватить ее запястья, не позволяя шевельнуться. «Ну так расскажи, что хотела, – жалкие крохи сознания пробились сквозь тьму его второй сущности. – Говори, сейчас же!» Алиса усмехнулась, так обезоруживающе, что будь он в полном сознании, то наверняка поддался бы этим девичьим чарам. Во всяком случае, даже Тень внутри него слегка ослабила натиск, словно почувствовала неловкость за уничтожение столь милого существа. «Только если отпустишь, – прошептала она. – Покайся, милый, и отпусти меня, иначе…» Под ласковый шепот девушка высвободила руку и теперь уже она крепко держала его ладонь, высасывая силы. «Глупый, глупый охотник. Хоть и милый. Мы ведь могли бы стать друзьями. Жаль, что ты не захотел…» Что было дальше Даниэль уже не понимал, хотя мысли обрели удивительную четкость, вконец потеряв даже намек на человечность. В голове бушевал черный вихрь настолько чужеродных эмоций, настолько отталкивающих и безумных, что он отдал бы все, что имел, лишь бы не помнить их. Здесь были и торжество победы над врагом – темное, злое торжество, и упоение чужой болью и смертью, и ненависть к слабому человеческому телу, не способному вынести всю силу атакующей Тени. «Ты все-таки показал свое истинное лицо, охотник, – слабо, из последних сил, но с нескрываемой насмешкой, выдохнула Алиса. – Как иронично…» Она опустилась на колени не в силах больше стоять, и даже умирая, смотрела с вызовом, гордо и непокорно, словно именно она была хозяйкой положения. И даже окутывающие ее клубы графитово-серого тумана не скрывали торжествующего блеска лазурных глаз – это действительно была ее победа. И наступила тьма. Даниэль опомнился уже на земле, судорожно вцепившись одной рукой в сухую пыль, другой – в безжизненную руку Алисы. В глазах медленно светлело, во рту стоял металлический привкус крови, и страшно мутило, словно мир превратился в бешено вращающуюся карусель. Он опасливо заглянул в лицо лежащей перед ним девушки, отчаянно желая увидеть на нем хотя бы намек на жизнь. И зажал себе рот, сдерживая крик ужаса – в бреду Теневой сущности ему не показалось – она действительно была мертва. Бесповоротно мертва. Он. Убил. Человека. Ладно, полуТень, но от этого легче не становилось. Только хуже. Не заклятием, как положено охотнику, а как последнее чудовище – присвоив себе ее силы и чувствуя себя куда лучше, чем прежде. И в этот момент на душе стало совсем мерзко. Его хотели уничтожить, и были в этом абсолютно правы. Но больше всего он боялся посмотреть в глаза отцу, который ни на миг не сомневался в его человечности. Даниэль нервно засмеялся и тут же притих, судорожно сжимая в кулаки трясущиеся пальцы. Нужно уходить, как можно скорее. Уехать из города первым же поездом и затеряться на просторах страны. Алиса мертва, а, значит, убийства прекратятся, и Гилберт, как официально отправленный сюда охотник, сам закончит со всеми документами. Гилберт? Даниэль с трудом поднялся на ноги и слегка пошатываясь, добрел до коллеги. Как бы тот его не раздражал порой своей подозрительностью, но все же не заслуживал подобной смерти. Со стороны казалось, что Гилберт тоже не дышит, но судорожно нашарив на шее слабо бьющуюся жилку, Даниэль с облегчением выдохнул – изрядно потрепанный, обессиленный, но живой. Несколько дней отдыха и придет в норму. Если, конечно, позволит себе эти несколько дней. Нужно вернуться в город и вызвать врачей. А самим с Матильдой – залечь на дно на несколько часов. Если память ему не изменяла, то около четырех часов вечера через Риген проходил поезд. Хорошее время, чтобы, не вызывая подозрений, уехать из города.***
У телефона оказался на редкость пронзительный звонок. Но несмотря впивающиеся в мозг трели Гилберт никак не мог заставить себя взять трубку. Аппарат казался ему отвратительной черной тварью, поджидающей момента, чтобы укусить. Он знал, кого услышит на другом конце провода, и что услышит тоже знал. Но если не ответить будет еще хуже. Рука дрожала, пока он подносил трубку к уху, но с голосом удалось совладать. – Я выполнил приказ Конклава... – в горле пересохло, но, сделав над собой усилие, Гилберт продолжил. – Тень уничтожена, но погибли люди... – Знаю, – голос на другом конце страны оставался равнодушным. – Значит, ты недостаточно хорошо справился с заданием. Сердце на миг пропустило удар и Гилберт молча стиснул трубку до боли в пальцах. Он хотел бы рассказать о том, как Алиса умело манипулировала людьми, как натравленная ею толпа в буквальном смысле растерзала тех, кто был их знакомыми, друзьями, родными. О том, как мутит от запаха крови на ступенях церкви, и о том, какой ужас накатывает при виде беснующейся толпы и мысли, что ты бессилен перед ней. Но именно ты тот, кто должен ее остановить. Как жутко смотреть на красивую девушку, рождающуюся из Тени, и позже осознавать, что она предугадает каждый твой шаг и уничтожит. Но зачем, если единственным ответом будет фраза: «Меня это не интересует». Он бы не справился вообще, если бы не нежданная подмога. Но признаться в этом... Он вздрогнул от несуществующей боли и неосознанно потер плечо. Лучше молчать и не говорить больше того, что уже сказано. – Возвращайся, – голос холоднее льда. – Тебе еще есть над чем работать.