Душа Тени

      Кабинет архиепископа Даррена располагался на третьем этаже, в декоративной башенке, подальше от шума и суеты коридоров административного корпуса, и именно отсюда открывались лучшие виды на территорию Собора. Аден остановился у открытого окна, глядя как заходящее солнце красит белоснежные стены храма напротив в нежные розово-золотые тона – до встречи оставалось всего несколько минут, и он, давно перебравший в уме все возможные темы будущего разговора, просто смотрел на открывающуюся ему красоту.       Сам Собор являл собой целый комплекс зданий, построенных на сторонах неправильного пятиугольника. Храм, посвященный одному из одиннадцати первых охотников в восточной части, за ним по кругу шли библиотека, приют для сирот и общежития, учебный и административный корпуса, а между ними паутинка дорожек, теряющихся среди садов и клумб. Маленький город со своими законами и жителями, место, никогда не знающее покоя, но дарящее его всем тем, кто в нем нуждается.       Протяжный, глубокий звон колоколов, возвестивший начало еще одного часа, заставил Адена вздрогнуть и глубоко вздохнуть. Плохие предчувствия всколыхнулись с новой силой.       – Вы вызывали меня Ваше Высокопреосвященство? – Аден остановился на пороге кабинета, ожидая позволения войти.       Здесь все, казалось, было неизменным уже много лет: стол из темно-красного дерева вишни, на котором всегда возвышались стопки документов, записей, застекленные полки с толстыми старинными фолиантами, несколько глубоких кресел и низкий старинный столик у камина. Красиво, хотя и без роскоши, которую часто позволяли себе те, кто достиг подобных высот, но Адену всегда было неуютно, потому что эта обстановка заставляла его вспоминать и самые счастливые дни детства, и самый черный вечер его жизни в одночасье.       Архиепископ лишь кивнул, не отрываясь от документов:       – Проходи, я сейчас закончу.       Солнечные лучи в последний раз мазнули по стене своим теплым светом и угасли, теперь сумрак комнаты разгоняли лишь свет настольной лампы и огонь в камине, к которому Аден придвинулся ближе, чтобы унять нервную дрожь.       – Прохладный вечер, не так ли? Весна нынче запаздывает с теплом, – архиепископ опустился в кресло напротив, ставя на столик графин с вином и пару бокалов. – Совсем как в тот год, когда один талантливый мальчонка впервые появился в нашем Соборе. А спустя много лет решил остаться здесь навсегда, чтобы дарить свет Господа другим.       Его голос звучал так по-отечески мягко и тепло, что не приходилось сомневаться в искренности, но приглашать на разговор только ради пустых воспоминаний…       – Не думал, что вы помните, – осторожно заметил Аден.       – Это мой долг – заботиться об этом Соборе и тех, кто в нем живет. И помнить все, что здесь происходит, – архиепископ задумчиво посмотрел на огонь. – Я ведь никогда не спрашивал, что заставило тебя, столь талантливого, подававшего большие надежды ученика, остаться здесь, когда ты мог сделать блестящую карьеру в столице и занять высокий пост в Конклаве.       Мог, но не захотел. Глупо было бы ожидать, что церковь, в которой служат, по сути, обычные люди, окажется действительно святой. Иногда ему казалось, что именно в стенах храмов и Управлений и плетутся самые коварные, изощренные интриги, в которых человеческая жизнь не стоит ничего. Изнанка жизни Соборов тоже не была идеальной, но здесь, по крайней мере, было то, за что стоило бороться.       – Мне нравится моя работа, – отозвался Аден. – Здесь я более полезен, чем в политике. Если бы вы еще разрешили мне продолжать работу охотника…       – Ты же знаешь, как я высоко ценю твой талант, – Даррен оборвал его мягко, как и во все предыдущие разы, но при этом в голосе появились стальные нотки, предупреждающие, что разговор может принять опасный оборот. – Мы не можем рисковать твоей жизнью. Но пусть твоим утешением будет то, что все те, кого ты обучал, верно стоят на страже покоя всех детей Господа. Ты действительно многое делаешь для всех нас, и такого потрясающего умения ладить с детьми я не встречал ни у кого. Они так доверяют тебе…       Недосказанные слова многозначительно повисли в воздухе, как предвестники надвигающейся бури. Словно в подтверждение, ветерок ворвался в комнату через открытое окно и колыхнул тяжелые портьеры, заметался огонь в камине и резко похолодало.       Именно доверие было тем, что как однажды спасло одну жизнь, так и могло погубить обе. А теперь, возможно, и все три.       Аден промолчал и едва заметно кивнул: намек был понятен.       А слова, прозвучавшие мгновением спустя, были его подтверждением.       – Я хотел бы услышать, как продвигаются твои поиски. – Тон архиепископа резко изменился, став резким и холодным.       – Отчет я отправил вам еще два дня назад, – Аден старался не отводить взгляда, хотя очень хотелось. – Мне больше нечего добавить.       – Я читал его, – неприязненно отозвался Даррен, хмуря брови. – И я не понимаю, как можно так долго заниматься таким легким делом, Аден.       – Ваше высокопреосвященство, я даже не могу покинуть Собор, чтобы проверить свои предположения. Мне остается только полагаться на добросовестность моих коллег…       И то, подумалось ему, они ничего не поймут, даже столкнувшись с Даниэлем лицом к лицу…       – Дело явно не в этом. Ты знаешь эту тварь в человеческом обличье, как никто другой, – он выделил эти слова особо, явно ожидая, что их опровергнут или попытаются оспорить, но Аден только сильнее стиснул переплетенные под длинными рукавами пальцы, стараясь ничем не выдать своего беспокойства. – И чтобы догадаться, куда он мог бы направиться и как поступить, вовсе необязательно ехать за ним…       Аден неслышно выдохнул – все-таки ему удалось убедить коллег, что беглую полуТень стоит искать только в их префектуре. Тайные поиски не оказались слишком успешными, учитывая, что Даниэль уже давно путешествовал по окраинным регионам страны, стараясь обходить стороной крупные города.       – … мне кажется, что ты плохо справляешься с полученным заданием, – в тоне архиепископа на самом дне мелькнула угроза. – А, следовательно, нужно поручить его кому-то, кто выполнит его быстрее.       – Полагаете, другие справятся с ним лучше? Те, кто не имеют ни малейшего понятия как мыслят полуТени.       Архиепископ недобро прищурился. Среди младших учеников даже ходили легенды, что глава Собора способен убивать Теней одним только взглядом, а людей заставлять раскаиваться даже в самых страшных грехах. Смешная выдумка, но некоторые все же побаивались сурового старика, давно перешагнувшего седьмой десяток. Несмотря на возраст, Даррен оставался опасным противником, но Аден забыл, что значит испытывать трепет перед кем-то еще в юности и ответил ему все тем же невозмутимым взглядом.       – Хорошо, – медленно начал архиепископ, снимая очки и потирая переносицу. – Я дам тебе еще немного времени, чтобы найти эту тварь. Но, – с нажимом добавил он. – При одном условии.       – Каком? – Сердце екнуло в предчувствии чего-то недоброго. Что этому старику от него, или не только от него, нужно?       – Есть одно дело, в котором ты можешь оказаться бесценным помощником. Поверь, тебе эта работа понравится, учитывая твой опыт в ней.       – О чем это вы? – Аден нахмурился – ничего хорошего этот обманчиво спокойный тон не сулил.       – Подробности ты узнаешь лишь, если согласишься, – отрезал Даррен. – Если ты все же примешь мое предложение, то я позволю тебе продолжать поиски, – он сделал паузу и с явным усилием продолжил: – твоего воспитанника столько, сколько потребуется. Если нет – тебя отстранят, и ты сможешь заниматься своей основной работой в полной мере.       – Я могу подумать?       На самом деле думать было особо не о чем – от обоих предложенных вариантов веяло неприятностями. Причем очень крупными. Его высокопреосвященство, может, и не умел убивать взглядом, но в мастерстве находить уязвимые места и бить в них, равных ему не было.       – Можешь, – архиепископ встал, показывая, что разговор окончен. – Но недолго.       Как он спустился на первый этаж и вышел на портик корпуса Аден не помнил. В памяти остался только шум крови в ушах и полная сумятица в мыслях. Но холодный ветер, гулявший среди колонн и принесший запах грозы, помог прийти в себя.       Найти охотника-полуТень, который путешествует по стране, стараясь не привлекать к себе внимания трудно, но не невозможно. И если этим займутся люди из тайной службы, которые еще знать не знают о подобном прецеденте, то Даниэлю никак не ускользнуть. Вопрос был только во времени.       Аден поежился от холода и нервно одернул рукава. Предложение архиепископа тоже было из тех, что с подвохом. Что-то подсказывало ему, что полностью законным оно не будет. А, значит, он окажется полностью зависимым от старика, и в любой момент тот сможет шантажировать его безопасностью сына.       Он знал, что примет это предложение, потому что деваться некуда. Знал, что пожалеет об этом, но, если не согласится – пожалеет еще больше.       Пятнадцать лет назад он всей душой верил, что сможет воспитать из Даниэля обычного человека, а вырастил прекрасного охотника, который оказался полуТенью.

***

      Сад утопал в цветении. Над посыпанными белым гравием дорожками склонились тяжелые пионы, чуть дальше, на клумбах плыли синие и фиолетовые парусники ирисов, но главным украшением оставались прячущиеся в траве одуванчики.       Даниэль с любопытством, словно впервые, разглядывал все вокруг, приостанавливаясь и провожая взглядом то пеструю бабочку, то безумолчно чирикающих воробьев. В его глазах было столько восторга, сколько может быть только у ребенка, каждый день открывающего для себя целый огромный мир.       Но едва приют скрылся за густым цветением сирени, как он резко притих, поддернул рукава новой курточки, которая была ему немного не по размеру и озадаченно спросил:       – А куда мы идем? Почему я так одет… неудобно…       – Разве воспитательница тебе не сказала? – Аден замедлил шаг, заметив, что мальчик едва поспевает за ним. – Сегодня день твоего Посвящения. Один из самых важных дней в жизни. И выглядеть нужно соответствующе.       – Посвящение? А что это такое?       – Неужели ты ничего не слушал, что тебе говорили в приюте?       – Слушал, но ничего не понял, – Даниэль виновато опустил глаза.       Аден вздохнул и присел перед ребенком, чтобы их взгляды были на одном уровне. Чуть больше месяца назад он и не предполагал, что когда-либо будет возиться с детьми, а сегодня вглядывается в каждое движение этого ребенка, пытаясь понять его суть.       – Посвящение Господу – это обряд, призванный выявить в каждом из нас Дар, способность помогать людям, защищать и оберегать их от Теней, – он протянул Даниэлю ладонь, тут же окутавшуюся искрящимся сиянием. – Вот это и есть Дар. И он бесценен для всех нас.       Мальчик восхищенно смотрел на сверкающие серебристые искры и, прежде чем Аден успел что-либо сказать, коснулся их кончиками пальцев.       – Колются, – засмеялся он. – Тебе, правда, не больно?       – Н-нет, – с запинкой отозвался охотник, неверяще глядя то на абсолютно чистую ладошку ребенка, то на его лазурные глаза, словно вобравшие в себя всю синеву неба.       Как такое может быть?       – Идем, – он резко встал, чувствуя абсолютную растерянность. От мыслей о возможном происхождении Даниэля становилось не по себе, но проведя с ним немало часов, Аден мог поклясться чем угодно, что перед ним самый обыкновенный ребенок. И только что он увидел еще одно доказательство этому.       Так почему же тогда вопросов стало еще больше?       – А кто такие Тени? – не унимался Даниэль, крепко уцепившись за его руку. – Воспитательница говорила, что они опасные, но не говорила, кто они такие.       – Чудовища, – коротко отозвался Аден. – Смертельно опасные чудовища, которые уничтожают все живое, к чему прикоснутся. Абсолютно все – растения, животных, – он на миг осекся и закончил даже чуть холоднее и безжалостнее, чем хотел: – и людей. Одно прикосновение и человек умирает в считанные секунды, и спасения от этого нет, если рядом не окажется охотника.       Непонятно, осознал ли Даниэль все сказанное или нет, но вся радость и любопытство разом улетучились. Он резко сжался, испуганно озираясь по сторонам, с лица сошли все краски и даже глаза разом утратили свой блеск.       Аден неловко провел ладонью по растрепавшимся вихрам, в очередной раз осознавая, что понятия не имеет как вести себя с детьми, и как можно мягче попытался успокоить прижавшегося к нему ребенка.       – Здесь тебе нечего бояться. Сюда не может проникнуть ни одна Тень. Это самое безопасное место на свете.       Даниэль робко кивнул, но все так же держался рядом, не отходя и на полшага, и за всю дорогу до собора не произнес ни слова.       Сам храм казался совершенно неземным местом. Теплый солнечный свет струился сквозь купол, высокие стрельчатые окна, просеивался сквозь витражи над входом, дробясь на тысячи разноцветных лучей. Даже колонны казались сияющими столпами, тянущимися навстречу небесам, а медово-янтарные скамьи, словно изваянными из солнечного света.       Сладко пахло пионами, стоящими на алтаре, как напоминанием о том, что Господь даровал жизнь погибающему миру. И с тех давних пор единственной жертвой, которую приносили ему люди, были только свежие цветы.       Свет, покой и тишина, разбиваемая только звуком шагов. Все такое привычное, почти родное.       Непривычным было только ощущение детской ладошки, крепко цеплявшейся за руку.       Зайдя в собор, Даниэль снова оживился, словно почувствовав себя в безопасности. Так странно было ожидать от него подобного, но Аден всеми силами отгонял от себя холодящие душу мысли.       Этот мальчишка не может быть полуТенью. Ну и что, что у него лазурные глаза, как у чудовищ. Он просто обыкновенный ребенок, с обыкновенными чувствами и вполне предсказуемыми реакциями. Ни одна тварь не могла бы скрывать свою сущность среди людей так долго.       – Рад вас видеть, – из бокового нефа вышел отец Стефан и с теплой улыбкой поприветствовал, тут же снова прижавшегося к Адену Даниэля. – Это и есть наш маленький найденыш?       – Он самый, – Аден легко подтолкнул мальчика вперед. – Не бойся, Даниэль. Это ведь совсем не страшно.       – Я и не боюсь, – он слегка насупился, но все же сделал шаг навстречу священнику, глядя на него с легкой настороженностью.       Обыкновенный ребенок, в который раз напомнил себе Аден. Этот обряд – простая формальность и не более.       И почему-то от этой мысли становилось немного грустно.       Он немного нервно одернул рукава парадной формы и ободряюще кивнул замершему у алтаря Даниэлю. Волнение было такое, как и перед его собственным Посвящением.       Отец Стефан протянул мальчику маленькую серебряную чашу с золотисто-зеленым настоем трав, призванных проявить Дар.       – Вот, выпей. Оно совсем не горькое, – он мягко усмехнулся, глядя, как Даниэль недоверчиво пробует напиток. – А теперь просто слушай меня и повторяй, когда я скажу. Хорошо?       Даниэль только кивнул и поднял глаза на Адена, словно искал у него поддержки. От волнения он переминался с ноги на ногу, теребил край курточки, но стоило зазвучать первым словам молитвы, как беспокойство на лице снова сменилось любопытством.       – Господь милосердный, даровавший жизнь, просим тебя прими сию душу под свою защиту, даруй ей свой свет, озаряющий дороги нашей жизни, и не дай сбиться с пути, которому заповедал следовать. Дай силы пройти все препятствия, и не впасть в отчаяние. Дай зрение, дабы видеть истину, данную Тобой…       Напевный речитатив успокаивал, отгонял ненужные мысли и странным образом помогал сосредоточиться.       – … даруй, Господи, свою милость и благословение, дабы творить дела во славу Твою…       Даниэль тихо ойкнул, не то испуганно, не то удивленно взглянул на свои ладони, в которых сверкали серебристые искорки.       Аден подался вперед, не веря тому, что видит.       Но это было не видение – лазурные глаза Даниэля светились от восхищения и счастья, отражая сияние проявленного Дара.       «Этого просто не может быть…» – обреченно подумал он, не сводя взгляда с ребенка. Все привычные правила и законы рассыпались прахом, в голове роились вопросы, на которые он не мог дать ответов.       А еще на душе стало хорошо и спокойно. Словно в собор на мгновение и в самом деле заглянул небесный свет.       –… и я, правда, смогу стать охотником? – осторожно спросил Даниэль, когда они вышли из собора. Мальчик не горел желанием немедленно возвращаться в приют, и снова ухватившись за руку, уговорил Адена просто погулять по саду. – Настоящим охотником. Как ты? Правда?       – Правда, – усмехнулся Аден и попытался немного утихомирить его. – Дар не делает нас иными, не делает хуже, или лучше. Это возможность, одна из тысяч. Это ответственность за других, за тех, кого мы должны защищать. Но это опасно, не забывай.       Кажется, об этом Даниэль не думал, потому что тут же потупился и, ковырнув гравий носком ботинка, внезапно спросил:       – Это ведь и для тебя опасно, правда?       – Ну, это мой долг, – как можно равнодушнее пожал плечами Аден, но все же заглянул мальчику в лицо. – А тебе-то что? Все охотники рискуют своей жизнью, таков наш удел.       – Я не хочу… – робко начал было Даниэль и отвел глаза.       – Чего не хочешь?       – Чтобы ты… – он поднял взгляд и немного испуганно выпалил: – Ты ведь будешь со мной?       – Что? – опешил Аден, лихорадочно соображая, когда дал повод считать его опекуном. Да, он часто навещал Даниэля в приюте, в основном чтобы убедиться, что ребенок не опасен для остальных, но даже не подозревал, что этих встреч мальчику окажется достаточно чтобы привязаться.       Оказалось, достаточно. Впрочем, чего было ожидать от сироты, не знавшего родительской любви и ласки.       И глядя на этого взъерошенного как воробей, мальчишку, он почувствовал, как сердце кольнуло сочувствие, переродившееся в незнакомое прежде тепло.       Аден крепко сжал доверчиво лежащую в руке ладошку, и внимательно глядя Даниэлю в глаза, спокойно и мягко ответил:       – Я буду с тобой, если ты того хочешь. Не оставлю одного, обещаю.       Ответственность за эти слова легла на плечи тяжелым грузом, но засиявший радостью взгляд ребенка подарил веру в то, что он сумеет сдержать обещание.

***

      Утро принесло с собой тепло и обещание погожего дня. Ветер, гулявший улицами весь вечер и ночь, стих и едва-едва колыхал зеленое марево молодой листвы вдоль тихих пригородных улиц Артена, так разительно отличающихся от суетливого центра.       Здесь жили те, для кого утро наступало несколько позже, чем для остальных. Здесь все дышало благополучием, и можно было только догадываться, что скрывают за собой ограды надежных старинных особняков.       И глядя на ажурную ковку и богатую лепнину, Гилберт все больше осознавал, что не хочет этого узнавать.       Потому что от этого дома, спрятавшегося за густым плетением плюща, веяло уже не страхом, а могильным холодом.       – Это и есть Гнездо? – немного недоверчиво уточнил Даниэль, заглядывая через ворота. – Как-то слишком...       – Как? – тут же вскинулся Гилберт, пытаясь уловить в его тоне что? Гнев? Страх? Сожаление? Интересно, а что он вообще чувствует, сталкиваясь с такими же, как сам? Когда убивает?..       – Причесано, что ли... – Даниэль говорил сосредоточенно и слегка задумчиво. – Как будто для картинки... И тихо, слишком тихо...       Кем бы ни был коллега, но во внимательности ему было не отказать: сад перед особняком действительно выглядел чересчур идеально – тщательно подстриженный кустарник, трава без единого залетевшего листика или лепестка, белоснежные гравийные дорожки по которым, казалось, никто никогда не ходил. И ни единого намека, что здесь живут люди, ни единой служанки, которая бы готовила дом к пробуждению хозяев, хотя возле всех остальных участков, мимо которых они проходили, царила утренняя суета.       – Что, желторотики, такого еще не видели? – ехидно поинтересовался Томас – охотник, выделенный Килан в качестве провожатого, а на деле, как подозревал Гилберт, еще и надсмотрщика. – Неприятное местечко, несмотря на внешний лоск.       Он похлопал себя по карманам, выуживая карманные часы, и удовлетворенно хмыкнул:       – А мы вовремя, желторотики. Задание помните? Никого не выпускать и не жалеть. Тогда идем.       Едва слышно скрипнула калитка на заднем дворе, зашелестел мелкий гравий под неосторожно ступившею ногой, но Гнездо полуТеней по-прежнему оставалось окутанным тишиной. Те, кто вчера следили за домом рассказали, что спать его жители пошли глубоко за полночь, и сейчас, скорее всего, досматривали последние сны. Как и многие на этой улице.       Когда-то Гилберту казалось нечестным нападать в момент наибольшей беспомощности противника. Но однажды увидев, как несколько полуТеней почти расправились с отрядом охотников, навсегда забыл, что значит жалеть этих тварей. Если они не знали, что такое честность и милосердие, то почему об этом должны помнить люди.       «А ты дал слабину, поверил этому якобы охотнику, который уничтожил собрата-Тень, не проверил его надежным способом, не уничтожил, – резанула сознание ядовитая мысль. – Никто ведь ничего не узнал, но совесть была бы чиста...»       «Он мне жизнь спас. Дважды».       «Поначалу ты был ему нужен, а потом убивать охотника стало слишком опасно».       «Не опаснее, чем оставить в живых за спиной», – невольно огрызнулся он на несуществующего обвинителя, говорившего почему-то голосом наставника.       – Эй, с тобой все в порядке? – Даниэль с явной озабоченностью несколько раз махнул перед его лицом рукой и Гилберт растерянно заморгал, только сейчас поняв, что внимательно рассматривает плющ на стенах особняка. – Вид у тебя...       – Все нормально.       От взгляда лазурных глаз становилось не по себе, заклятие вот-вот готово было сорваться, но душа продолжала отчаянно кричать, что врага перед ним нет.       Глупая душа. Вечно сомневающаяся там, где никаких сомнений быть не должно.       Тихо щелкнул замок и Томас, довольно хмыкнув, осторожно потянул на себя дверь, словно ожидал немедленного нападения.       Но дом продолжал мирно досыпать, не ведая, что осталось ему считанные минуты.       Коридор, ведущий от черного хода, предназначался для прислуги, которой в доме явно не было, иначе здесь бы уже кипела жизнь. Ни на кухне, ни в комнатах ничто не говорило о том, что здесь живут люди. Даже вычищенные до блеска кастрюли у плиты, сложенные в шкафах посуда и скатерти казались лишь декорациями к неведомому спектаклю.       ПолуТеням ничего из этого не нужно. Людьми они лишь казались. Хотя в отчетах разведчиков, несколько месяцев следивших за особняком, упоминалось, что сюда время от времени на короткий срок нанималась прислуга. И тогда дом на время оживал, позволяя детенышам потренироваться быть теми, кем они не являлись.       И от осознания того, насколько глубоко проникла в общество эта зараза, становилось страшно. Кто даст гарантию, что приветливый сосед, с которым видишься каждое утро, не окажется чудовищем?       Гилберт глубоко вздохнул, отгоняя ненужные мысли. Сейчас следовало сосредоточиться на охоте, а все остальное его не должно касаться.       Полуподвальный этаж был выбран для тайного проникновения не случайно – сюда почти не заглядывали, и никто не услышал бы незваных гостей. ПолуТени, несмотря на внешнюю схожесть с людьми, все же больше любили ночь, часто ложась спать с рассветом и отдыхая до вечерних сумерек. Но такое могли себе позволить далеко не все.       Эти могли.       Дверь в холл первого этажа поддался легко и беззвучно – негоже слугам напоминать хозяевам о своем присутствии, пусть даже крайне редко. Гилберт почему-то ожидал сумрак и пустоту, как во многих Гнездах до сегодняшнего дня, и просторный светлый холл сбивал с толку. На стенах картинки с пасторальными пейзажами, старинные на вид часы, паркет прикрывали толстые ковры, надежно заглушающие каждый шаг, три двери с резными наличниками и лестница на второй этаж.       Красиво, совсем по-человечески уютно.       И от этого становилось еще больше не по себе.       Томас снова достал из кармана часы, сверился с настенными и помрачнел.       – Где охрана? – раздосадовано пробормотал он. – Она должна сменяться именно сейчас.       Тишина. Стук сердца заглушал все звуки, даже Даниэль лишь настороженно водил глазами по холлу, оставив попытки что-либо услышать.       Легкий сквозняк мазнул по лицу. Тишина стала еще более зловещей.       – Кто вы такие и по какому праву здесь находитесь?       Гилберт готов был поклясться чем угодно, что мгновение назад на лестнице никого не было. А теперь к ним спускался статный парень с золотистыми волосами.       От него не веяло опасностью, как и от любой полуТени, идеально притворившейся человеком. Но лазурные глаза говорили об обратном.       Именно он оберегал покой дома в этот момент.       – Вы обвиняетесь в принадлежности к полуТеням, – отчеканил Томас, растерявшийся чуть менее чем на мгновение. За десять лет работы он наверняка привык и не к таким неожиданностям.       Заклятие, сорвавшееся с его рук, очертило сверкающее кольцо вокруг подростка, но тот лишь слегка скривился.       – Вы не имеете права обвинять без доказательств...       Он оставался удивительно спокойным, словно все происходящее его не волновало.       Или...       Солнце на несколько минут скрылось за облаками и в холле резко потемнело. Как он раньше не заметил, что здесь столько сумрачных уголков, где так легко спрятаться...       Сердце пропустило удар, заставив задохнуться.       Он знал, что с ним ничего не случится.       Они все знали. И были готовы к визиту незваных гостей.       Пальцы обожгло сорвавшимся заклятием, перед глазами мелькнуло что-то смазано-серое, тут же обратившееся в серебряный кокон.       Все произошло настолько стремительно, что Гилберт даже не успел осознать, как был на волосок от смерти.       Где-то рядом витиевато выругался Томас, только что уничтоживший одну полуТень и едва не пропустивший атаку другой. И при этом умудрялся удерживать Солнечный круг вокруг охранника дома.       Гилберт даже не пытался понять, сколько полуТеней скрывались в холле. Десяток или больше. Одно было понятно точно – долго они втроем не продержатся. А ведь сколько затаилось на втором этаже?       Грохнула выбитая входная дверь, сквозь шелест голосов Теней прорвался отчаянный вопль запертого в круг мальчишки, только что осознавшего, что происходит. Побледневшее лицо исказила ненависть, пальцы скребли по невидимой стене, покрываясь волдырями ожогов, но он этого словно не замечал.       – Чего стали?! На второй этаж, живо! – рявкнул над ухом Томас, взбегая по ступенькам.       – Твари, – прошипел полуТень им в лицо, и, запрокинув голову, исступленно засмеялся: – Сегодня вы сдохнете! Вы все!..       Смех резко оборвался. Он еще успел взглянуть на покрывшиеся серебристыми искрами руки, сдавленно вскрикнул и безжизненной куклой осел на пол. Во взгляде на миг отразились растерянность, испуг, какая-то совсем детская обида и растворились в подступившей пустоте. ПолуТени, чудовища, убивавшего одним прикосновением, больше не было.       – Почему?..       Вопрос прозвучал чуть слышным шелестом опавшей листвы, а глаза еще мгновение назад хранившие яркую синеву, резко выцвели и угасали. Руки, судорожно сжатые на груди, словно пытались удержать тающее дыхание, безвольно упали, и только волосы переливались чистым золотом в свете утреннего солнца.       Жутко. И больно.       Он был хоть кому-то по-настоящему дорог? Хоть кто-то будет оплакивать его смерть?       Гилберт отвел глаза, отгоняя такие дурацкие, совершенно лишние в это мгновение мысли.       Какие глупости порой лезут в голову! Ни один охотник не должен себе такого позволять. Миг сомнения и враг становится сильнее...       Но глупости, видимо, передаются на расстоянии.       – Господи, прими эту душу в свои объятья и даруй ей прощение...       Не обращая внимания на недовольный взгляд Томаса, Даниэль опустился перед мертвой полуТенью на колени и прикрыл ей глаза.       – Не слишком ли много чести для этой твари? – саркастически заметил Томас. – Она бы с тобой так не церемонилась.       А ведь он прав. Но почему от этого так горько?       – Он умер человеком, – с мягкой настойчивостью отозвался Даниэль, решительно глядя в глаза старшему коллеге. – За свои грехи ему отвечать не перед нами.       «Он никогда не был человеком», – хотелось крикнуть Гилберту, но он тут же осекся. В голове бились столько разных мыслей, что он никак не мог поймать хотя бы одну. Звенело язвительно-снисходительное: «Ну разумеется, ты его защищаешь, потому что сам такой же».       И робко, словно боясь быть отвергнутым, проскользнуло: «А может быть причина вовсе не в этом?»       Что за чушь?! Почему он вообще об этом думает? Тем более сейчас!       В голове гудело от мыслей и незаданных вопросов, реальность ускользала, подменяясь такими ненужными сейчас видениями. Он в сердцах ударил кулаком по перилам, пытаясь привести мысли в порядок, и тут же об этом пожалел – вопросов меньше не стало, а рука онемела от боли до самого локтя.       – Что это с тобой? – Даниэль слегка приотстал от Томаса, уже поднявшегося на второй этаж и осматривавшего открытые комнаты. Сдвинув брови, он вопросительно смотрел на него.       – Все нормально со мной – огрызнулся Гилберт, отводя взгляд. Что б вас всех! Почему от этого сочувствующего Теням веет большей правильностью, чем от большинства коллег?! – А с тобой, что не так? Жалеешь этих тварей?       Даниэль лишь пожал плечами.       – Ты сам все видел. Впрочем, – он дернул уголком губ в попытке усмешки, – такое ты понять явно неспособен.       Сердце бухнуло так оглушительно, что загремело в ушах. Остро захотелось что-то ответить, что-то едкое, чтобы поставить его на место, а слова испарились, оставив лишь гнетущую пустоту. Пальцы сами собой сжались в кулаки, но назревающий откровенно глупый спор оборвал недовольный голос Томаса.       – Чего застряли, желторотики? За работу быстро! Трепаться потом будете.       С первого этажа теперь доносились только разговоры и отрывисто приказы охотников – отряд Килан не упустил возможности взять в плен для исследований хотя бы несколько полуТеней.       О том, что их ждет через несколько часов, Гилберт старался не думать. Смерть действительно начинала казаться самым милосердным исходом.       Коридор устилал ковер утреннего света, льющегося из открытых настежь дверей. В этом крыле было всего несколько комнат, и все они поражали своей аскетичностью – даже строгие спальни в общежитии Собора хранили больше индивидуальности их обитателей, вроде памятных вещиц и сувениров. Здесь же лишь голые стены и самая простая мебель, ни игрушек, ни книг. И лишь незаправленные постели говорили о том, что здесь действительно живут.       Это настолько резко контрастировало с общим богатством поместья, что невольно пробирала оторопь, и Гилберт поспешил снова выйти в коридор, где в непривычно роскошном окружении шелковых обоев и картин в золоченых рамках, было куда уютнее, чем в бездушности чистых стен.       Легкий шорох шагов, донесшийся из-за угла коридора, они услышали одновременно. По лицу мазнуло сквозняком, щелкнула дверь. Не дожидаясь очередного недовольного приказа Томаса, Даниэль приложил палец к губам и, подав знак следовать за ним, беззвучно скользнул за угол.       В этой стороне коридора были лишь одни двери – массивные и резные.       И что за ними скрывалось – было полнейшей загадкой.       Пальцы чуть дрогнули от напряжения, ложась на медную ручку, тут же осветившуюся слабым светом сорвавшихся искр, а сознанию с трудом приходилось подбирать слова, чтобы прорваться сквозь выверенный мотив заклятия.       – На счет три, – одними губами прошептал Гилберт, оглядываясь на Даниэля. В полумраке коридора его ярко-синие глаза были неотличимы от холодного огня Теней. Но стоило моргнуть, как наваждение рассеялось, и только холодок, пробежавший по спине, был отголоском охватившего страха. – Один... Два...       «Да что за чушь лезет в голову, в самом деле?!» – разозлился на себя Гилберт, нажимая на ручку двери.       Чтобы разочарованно выдохнуть при виде пустой просторной классной комнаты. Скользнувший сквозняк шевельнул тяжелые портьеры, шелестнул страницами забытых на столах книг, на фоне всего увиденного раньше, выглядевших не слишком удачной декорацией.       Только заляпанные чернилами парты вдоль окна, и доска в меловых разводах говорили о том, что ими действительно пользовались.       Ожидая увидеть чудовищ или хотя бы готовых к обороне обитателей дома, Гилберт не сразу заметил забившуюся между стеллажами девочку лет четырнадцати в простом сером платье. Она коротко вскрикнула и еще сильнее вжалась в стену.       – Вы... вы люди? Люди, да?! – с надеждой зазвенел ее дрожащий голос. – Помогите мне, прошу вас! Освободите от них!       – Что за?.. – Гилберт опустил уже окутавшуюся искрами ладонь, но не терял концентрации заклятия.       Он растерянно глянул на Даниэля, а тот – на него. И, видимо, подумали они об одном и том же – нужно помочь ребенку. Мысль наивная, родившаяся на эмоциях, которым не место на поле битвы с чудовищами. Именно поэтому она не долго продержалась, уступив место логическим вопросам: как ребенок-человек может оказаться в таком месте живым? Если они держали ее в качестве источника пищи, то почему позволили спокойно разгуливать?       И если бы девчонка не держала голову полуопущенной, скрывая глаза за длинной растрепанной челкой, то принять очевидные ответы было бы гораздо проще…       – Вы совсем спятили, идиоты?! – Томас ворвался в комнату как ураган, едва сдерживаясь от куда более крепких выражений. – Чего остолбенели, словно в первый раз?! Заканчивайте с этим, пока она вас не порешила!       Девочка отреагировала мгновенно, вскинув на них морозный взгляд лазурных глаз. Она неестественно дернулась, раскинула руки, тут же окутавшиеся призрачной дымкой. Беззвучно перетекая в бесформенный сгусток тумана, она бросилась на охотников. Дохнуло холодом. Когтистая лапа пронеслась так близко от лица, что Гилберт даже ощутил движение воздуха, но тут же растаяла, тонким щупальцем скользнув мимо.       Ее интересовала другая цель.       Скинув с себя оцепенение, Даниэль отреагировал так быстро, как только мог: бросил Звездную сеть просто в дымный сгусток полуТени. Та увернулась, коротко взвизгнув, когда искры мазнули по графитово-серому подобию тела.       Заклятье Гилберта запоздало всего на миг, и оно лишь слегка зацепило ее на излете.       ПолуТень ринулась на Томаса, ловко увернувшись от его заклятия, которому не хватило самой малости, чтобы поразить цель. Отшвырнула к ближайшей стене и мгновенно окутала собой. Сдавленный хрип оборвался едва вырвавшись, и человек сполз на пол, словно безвольная тряпичная кукла. А серый туман стал приобретать очертания костлявого чудовища, склонившегося над безжизненным телом.       Все заняло считанные секунды, ушедшие на то, чтобы снова сосредоточиться и прошептать заклятие. Эта тварь оказалась особо изворотливой. Но именно сейчас она замедлилась, подарив шанс уничтожить ее.       Гилберт уже не удивился тому, что два клубка искр попали в тварь одновременно, словно они с Даниэлем отрабатывали подобное уже бесчисленное количество раз. И это сработало. ПолуТень глухо взвыла, метнулась в сторону, слепо налетая на стеллажи и парты, и тяжело упала, окруженная золотым сиянием Солнечного круга.       Дымная тварь исчезла. Теперь на полу, скорчившись от боли, баюкая исполосованную багровыми шрамами руку, сидела снова девочка с лазурными глазами полными боли и слез. Она рассеянно смотрела на людей, и понять, о чем она думает, было совершенно невозможно.       – Да простит тебя Господь, – тихо и отрешенно прошептал Даниэль, поднимая руку, окутавшуюся серебристыми искрами. В ярких синих глазах не было и намека на сомнения.       Девочка только судорожно всхлипнула, до самого конца глядя на охотника перед собой. И на навсегда замершем, словно восковом, лице застыло выражение невероятного удивления.       Только тогда Гилберт, наконец, отмер, бросившись к безжизненно бледному Томасу. Без какой-либо надежды, только из чувства долга.       И ошеломленно ощутил под пальцами едва уловимое биение пульса.       – Он еще жив, – голос сорвался на уже такой привычный шепот, но даже его было достаточно, чтобы услышать. – Нужна помощь.       – Иди, – Даниэль поднялся с колен у уничтоженной полуТени и кивнул с абсолютно непроницаемым лицом. – Иди, а я здесь все закончу.       Уже сбегая по лестнице и слушая грохот крови в ушах, Гилберт никак не мог отделаться от вопросов, на которые не было ответа: «Так что же ты такое, Даниэль? Что ты чувствуешь, когда убиваешь себе подобных?»

***

      Она не была похожа на Матильду. Он почувствовал это с самого первого мгновения, как увидел.       И дело было даже не во внешности или повадках. Девочка так искренне радовалась приходу охотников, что в это можно было даже поверить. На чем они с Гилбертом, собственно, и попались. Едва не поплатившись жизнью.       Даниэль нахмурился и обвел глазами комнату. Девочка не пыталась сбежать, хотя от ее убежища между стеллажами до окна было меньше пары шагов. Второй этаж для полуТени умеющей сменять облик, не помеха. Так почему же она не сбежала? И спряталась в таком неудачном месте?       Он шагнул к нише, где она пряталась несколько минут назад, и провел рукой по стене. Ничего. Только чуть шершавая поверхность обоев с замысловатым узором, а под ним, на уровне груди начинались деревянные панели, доходящие до самого пола. Чуть присмотревшись, Даниэль заметил на паркете круглое пятно, чуть светлее, чем пол вокруг. И только присев, он понял, что это не пятно, а след от передвинутой напольной вазы, к которой тянулся едва видимый пыльный шлейф.       Но взгляд тут же зацепился за другое – стык между двумя досками панелей в одном месте оказался чуть шире, чем в других. В другое время он не обратил бы на это внимания – слишком низко пришлось бы наклоняться, да и, судя по всему, раньше это место закрывала та самая сдвинутая ваза.       Пальцы сразу же легли в невидимую глазом выемку панели, и достаточно было легкого нажатия, чтобы открылся тайник – крохотная ниша шириной не больше пары ладоней.       Хозяева дома явно полагались больше на собственные силы и незатейливую маскировку – кому придет в голову искать тайник за тяжелой вазой, которую явно не так легко сдвинуть с места. А если охотники захватят дом, то смысла хранить секреты не останется – огонь уничтожит их без следа.       Тогда зачем? Неужели эта девчонка-полуТень хотела что-то спрятать, в надежде уничтожить охотников и…       Догадка вспыхнула в голове как молния, заставив Даниэля невольно отдернуть руку от маленькой, не больше чем пол-ладони, книжечки в изрядно запыленном переплете.       Девочка ничего не прятала. Она хотела забрать эту книгу и сбежать, а застигнутая врасплох, пыталась отвести от себя подозрения, чтобы потом вернуться и завершить начатое.       И самое паршивое во всем этом было то, что ей это почти удалось. Если бы не Томас… Даниэль обернулся и виновато взглянул на безжизненно привалившееся к стене тело охотника, бывшее немым укором его растерянности. Секунды промедления едва не стоили жизни.       Но что же такого ценного хранится под истрепанной обложкой?       Даниэль лихорадочно перелистнул несколько страниц, исписанных бисерным и не слишком разборчивым почерком. Сложные формулы, таблицы, схематично набросанные чертежи лабораторного оборудования – с первого взгляда разобраться не удавалось, а с лестницы уже слышались голоса охотников. Он поспешно закрыл тайник и спрятал записи во внутренний карман.       Все, что найдено в Гнезде, должно быть уничтожено – незыблемое правило охотников. Но если ради этой книжицы девчонка-полуТень готова была сражаться до последнего, то может быть стоит ее изучить. Вдруг найдется что-то действительно важное.       Он для виду изучил корешки книг на стеллажах, сбросив некоторые на пол, чтобы создать иллюзию деятельности, и убеждаясь в их абсолютной безобидности – эти учебники можно было найти в любой школе. И когда в комнату вошла Килан с несколькими другими охотниками, Даниэль абсолютно спокойно отчитался:       – Мы закончили здесь. Ничего противозаконного не найдено.       – Хорошо, тогда до вечера жду от вас подробного отчета, и можете быть свободны. Благодарю за сотрудничество, – девушка кивнула и прислонилась к косяку двери, делая вид, что просто отдыхает, но безразличный тон, опустевший взгляд и неестественная бледность говорили о том, что полуТени таки выпили у нее немало сил.       Мгновение слабости и Килан, закусив тонкие бесцветные губы, снова раздавала приказы подчиненным, не обращая никакого внимания на остальных.       Но пронизывающий до костей взгляд Гилберта заставил Даниэля мысленно выругаться. Отчет-то они напишут сообща – им скрывать нечего, но сколько вопросов ему еще придется выслушать после…