Часть 3
26 сентября 2019 г. в 13:47
Мотоциклы с громким рёвом проехали по влажной от осенней слякоти дороге, вызывая в и без того болящей голове навязчивый шум. Хотелось забиться куда-нибудь в угол и попытаться хотя бы прийти в себя, но времени просто катастрофически не хватало. Нужно было снова идти на конфликт лоб в лоб, в надежде спасти ситуацию хоть как-то. Не в его характере было отступать. Не в его характере было прятаться. Он просто не мог по-другому, даже если это казалось кому-то «неправильным».
Ден раздраженно поморщился и мотнул головой. Уже заранее в своих мыслях оправдывался — а ведь ещё даже не пришёл на встречу.
Лишнее подтверждение, что Этот человек имел на него особое влияние. Единственный, на кого ему не все равно, по иронии, чертовски зависел от всех вокруг и того, что, в их понимании, «правильно». И эти мысли, это понимание… убивало больше всего. Больше, чем реальные удары, с которыми ему пришлось столкнуться буквально несколько минут назад.
«Лучше бы вместо того, чтоб думать, прибавил шагу», — упрекнул сам себя мысленно, ускоряясь и практически переходя на бег. В кожаной косухе, надетой сверху на одну лишь футболку с любимой рок-группой, становилось прохладно. Вот и согрелся бы заодно.
Знакомая фигура застыла изваянием на их привычном месте — под волшебным фонарем со сломанными настройками: когда к нему подходили ближе, он не загорался, а наоборот — тух. Будто бы даже он, неодушевленный, стеснялся того, что является местом Их встречи.
Денис пытался подойти неслышно, но берцы — не самая тихая обувь, которая только может быть, в особенности, если они снабжены ещё и цепями. Впрочем, в его случае любые попытки смягчить ярость одного мелкого, но слишком уж строгого для своего возраста парня, заранее обречены на провал.
— Ты опоздал, — тихо обронил Макс, не оборачиваясь. Он лениво рассматривал огни многоэтажек, которые потихоньку загорались, разгоняя серость сумерек. От всего образа так и сквозило независимостью и стервозностью: идеально уложенные короткие светлые волосы, длинный черный плащ, дорогие туфли и, конечно же, брюки, а не джинсы. Не удивительно если под пальто — костюм.
Будто из другого мира, а может, и эпохи. Если Денис — лихие американские семидесятые, то Макс — классическая Англия двадцатого века. Даже в чертах лица и повадках проскальзывает что-то оттуда.
Насколько же они разные… И Дена всё так же ведёт от этого.
— А что, ты думал уже уходить? — неловко спросил Денис, кривовато ухмыляясь.
— Почти ушёл, — резко ответил Максим, всё так же не оборачиваясь. Даже ни одного разу не посмотрел. Даже не бросил мимолетного взгляда своих колдовских тёмно-карих глаз.
Сердце Дениса сбилось с почти налаженного ритма, откликаясь на контрасты — у Макса все тот же горячо любимый им, знакомый медово-мягкий голос. Но такой ненавистный, замораживающий внутренности своей бесцветностью, тон.
Стиснув зубы, Денис молча встал рядом. Поднял голову и тоже посмотрел на старые дома, стремительно темнеющее небо и вдохнул густой, с примесью смога, загрязненный воздух. Их усталый, давно потускневший город выглядел почти апокалиптически.
Не услышав продолжения их ленивой перепалки, Макс всё-таки опустил взгляд ниже и посмотрел на Дениса. Сначала нехотя, а спустя миг уже внимательнее и дольше, присматриваясь.
«Вот же уёбище!» — пронеслось у него в голове.
Этот чертов любитель приключений Дэн, светящий коленями через огромные дыры в джинсах, которые и не защищают-то от холода, скорее всего, пришёл, сука такая, побитый.
И кровь всё ещё течёт.
Обработать? Перевязать? Не пугать прохожих окровавленной мордой? Не, не слышал. Это не по-байкерски и не по-пацански. По-пацански будет, когда помрёт молодым.
В голове крутились мысли. Херова куча взбешенных мыслей. Хотя нет, мысли были разными — от панического ора «какого черта ты опять натворил», истеричного «за что мне это всё» и полного злобы «я тебя сейчас сам добью, дебила кусок» — до тошнотливо заботливого «дай посмотрю, как знал, захватил с собой перекись, бинты и вату». Прямо идеальный, блять… жена.
Хотя он успокаивает себя тем, что всё дело в учёбе в медицинском.
Тяжесть атмосферы сгущалась с каждой секундой. Денис почувствовал, как набухшая за время бега уродливым пузырём кровь скатилась их свежерассечённой брови и попала в будто хитро прищуренный из-за необычного разреза глаз, но не коснулась яркой зелени зрачка — тут же двинулась дальше, щекотно скатилась по лицу до крыла носа, где задержалась на секунду, прежде чем сорваться вниз. По проделанной ею дорожке навязчиво потянулся тоненький красный ручеёк, который заставил нервно поморщиться и потянуться всей пятернёй к лицу.
— Не смей, — зашипел змеем Максим, которого даже по виду потряхивало от желания высказать своё возмущение громко, прямо тут и сейчас. Денис же, чувствующий себя грозным большим медведем рядом с мелким, но по-своему опасным укротителем, застыл на половине движения.
— Хорошо, пошли, — тяжело вздохнул Ден, хватая правой рукой нервно вздрогнувшего Макса за локоть, и потянул его в сторону знакомого подъезда. Какой-никакой разговор завертелся, значит, время сюрприза.
Максим, если и удивился их маршруту, терпеливо помалкивал, пока они поднимались в лифте на последний этаж. Он сжимал тонкими пальцами кожанную сумку-портфель с конспектами и лекарствами, будто у него там запрятано что-то запрещённое, и в целом выглядел очень напряженным.
Всё бы ничего, да только своё «запрещённое» он в сумку при всём желании запихнуть не сможет. Как минимум потому, что Денис бы по-любому не влез.
На 10 этаже приходилось быть особенно тихими, чтобы не привлечь внимания вездесущих бабулек, которым везде и всюду всё надо знать. И тут даже без пылающих раздражением карих глаз кое-кого Ден понимал, что цепи на берцах на сегодняшней встрече были лишними. По привычке решая проблему радикально, Денис прямо посреди лестничной клетки снял обувь, оставаясь в черных носках с большой белой надписью «ПОХУЙ». Макс закатил глаза, но они оба знали, что он бы и себе такие прикупил, если бы увидел где-нибудь в интернет-магазине.
В любом случае, отсутствие обуви на Денисе положительно сказалось на их продвижении по железной лестнице на крышу — лишние звуки исчезли. К тому же Максим был обут в довольно удобные туфли, что помогло ему ловко взобраться на узкий участок под крышей первым и помочь в нужный момент Дену.
— Давно мы здесь не были, — открывая массивную железную дверь выхода на крышу ключом, довольно хмыкнул Денис.
Макс же молча и максимально быстро влез через открывшийся проём на крышу, нервно затащил за собой Дениса и снова прикрыл дверь, пока соседи ничего не заметили и не услышали. Лишь после этого выдохнув, он резким движением стряхнул с плеча сумку, порылся в ней и кивнул на утепленную поверхность крыши, показывая Дену, чтобы он сел.
И всё это опять же — раздражённо и молча.
Денис пожал плечами на такое «тёплое» обращение и сделал, как велено. Он и не ожидал, что будет легко. Тем более, если он пришёл в таком разбитом виде. Сидеть — так сидеть. Он и лапу может подать, если это поможет ледяному принцу оттаять, наконец, после своей Норвегии.
Макс же встал на колени перед расслабленно развалившимся «пациентом», четкими выверенными движениями проверил рану и начал обработку.
— Хренас-с-се у тебя круги под глазами, — шутливо ляпнул Денис, комически приоткрыв рот, потому что приподнимать брови в притворном удивлении было бы слишком больно.
— Я тебе щас рот зашью, — пригрозил Максим, нахмурившись ещё сильнее, чем до этого, и намеренно прижал ватку с раствором к ране чуть сильнее необходимого.
— Если не будешь со мной разговаривать, я не высижу. Это, между прочим, больно, — нагло пожаловался Ден, продолжая беззастенчиво пялиться.
— Хорош-ш-шо. Допустим. Давай поговорим о том, откуда у тебя ключ от этого места? Его же специально от таких как мы закрыли, «чтобы не шлялись», — сжалившись, заговорил Денис, пытаясь отвлечь вздрагивающего от боли Максима от своих манипуляций с обеззараживанием раны.
— Дала одна милая художница, живущая в этом подъезде. Доброжелательная женщина, дружит с моей старшей сестрой, — охотно заговорил Денис, продолжая разглядывать склонившееся над ним бледное лицо с тонкими, а сейчас еще и поджатыми в неодобрении губами. — Я подумал, — Ден нервно облизнулся, — тебе понравится снова здесь побывать. Несколько лет прошло.
— Держи, чтобы не сдвинулось, — приказал Максим, все ещё не думая оттаивать. Лишь закончив с перевязкой, он лениво встал на ноги и прошёлся до ближайшего края крыши, не ограждённого ничем. Денис тут же подорвался с места и немного грубо обхватил парня за плечи, удерживая на месте.
— Ты серьёзно думаешь, что я бы стал прыгать вниз? — скептически спросил Макс, вцепившись в удерживающие его руки и безуспешно пытаясь отвести их от себя.
— Специально — нет, но ты мастер навернуться в самых неожиданных местах, — проворчал Ден, но все же отступил, заодно утягивая за собой лёгкую тушку.
— Откуда тебе это знать, — горько улыбнувшись, сказал Максим, переводя, наконец, прямой усталый взгляд на перевязанное им же лицо.
То, от чего он сбежал, То, чего он опасался. Оно снова его нашло. И он не может отказать Ему, не может даже просто не прийти на встречу. Он весь день думал о том, нормально ли это — дружеская встреча между бывшими, и что они вообще могут обсуждать через два года после разрыва? Ему бы, по-хорошему, даже за оставленным у Дениса любимым бельем не стоило заезжать, учитывая, каких усилий ему стоило забыть его. И всё же — пришёл. Его позвали, и он не удержался, хотя и думал над этим полдня. Места не находил. Вспоминал любимую фразу Дениса о том, что «всегда лучше сделать, чем не сделать», и понимал, что решение уже принял, но это решение настолько максимально ТУПОЕ, что он не может поверить самому себе.
— В каком это смысле — откуда мне знать? — напрягся Ден, возвращая мысли Максима из прошлого — к настоящему.
— В таком. Мы не виделись — сколько? Несколько лет, чуть больше? С тех пор, как я бросил тебя. Потому что уехал учиться за границу. Променял Тебя на перспективу. Ты же помнишь, что я не просто из дома вышел и по дороге потерялся? Это был осознанный выбор. Ты говорил, что я тебя не оставлю, когда я упоминал об этих возможностях, говорил, что слишком хорошо знаешь меня. Но ты был не прав. Ты не знал тогда. И не знаешь сейчас, тем более, что теперь я вообще другой человек, не тот, которого ты думал, что знал. Не тот, кого ты помнишь!
Взорвавшись, ему всегда было сложно остановиться. А тут… ему было страшно, больно и он искренне жалел, что не смог отказать этому человеку, хоть и предполагал, какие последствия будут у такой встречи.
— Макс, не бесись. Давай поговорим спокойно, — тёплый тон, добрая улыбка на пухлых губах с мягким изломом, тот самый, незабываемый любящий взгляд — будто и не было этих нескольких лет. Будто бы всё как и всегда. До разрыва. До переезда. До долгих холодных дней и ночей в чужой стране, с чужими людьми.
Нет, он был счастлив в Норвегии. Там совершенно другие… другое всё, но оно лучше, чем-то, что он видел в маленьком и захудалом родном городке. Просто всё это время ему чертовски не хватало чего-то. Маленькой детали, которая всё ширилась и ширилась, пока не дошло до того, что он просто не мог радоваться даже тому, что приносило ему удовольствие всегда — от успеха и очередных побед в учебе, с перспективой любой работы в желаемой стезе, какую он только мог себе пожелать, и до просто вкусной еды или интересных книг. Ничто не могло отвлечь. Ничто не успокаивало.
Лишь теплыми вспышками — силуэт. Эти глаза. Эти волосы. Эти руки. Куски-воспоминания, родные и знакомые черты, которые он видел в незнакомых людях. Черты так до конца и не забытого человека, которые заставляли его вздрагивать и оборачиваться, присматриваться, искать того, кого быть в той стране и том городе быть не может… В последнее время он чувствовал себя так, будто с ума сходит. Самому себе казался помешанным. Потому и приехал на несколько дней домой, чтобы увидеться с родителями и успокоиться.
Раньше, когда Максима рвало на части от тщательно сдерживаемых долгое время эмоций, рядом всякий раз был Денис. И вот теперь тоже… Он, как переполненный вскипевший чайник, готов был взорваться, но не мог, пока не увидел Денни. Ему будто не удавалось проявлять все, что творилось внутри, без его присутствия, и сейчас, впервые рядом, спустя столько времени… Макса просто несло, и остановиться не удавалось. Пелена перед глазами. И внутри — тонна боли и яда. Которые выливаются, пенятся, и, скорее всего, ранят единственного, кто сейчас рядом. Кто рядом всегда, когда больше всего нужен.
— Да, я изменилася. А вот ты — нет, ты всё тот же. Снова притащил меня на эту крышу, снова подрался! — сорвавшись на последнем слове на крик, Максим отступил задом на несколько шагов, но успешно увернулся от выступа на крыше, из-за которого в прошлом не раз и не два падал, и, взъерошив русые волосы, громко сглотнул, будто пытаясь сдержать внутри слёзы. — Я бросил тебя, чтобы ты взялся за голову, чёрт! Чтобы ты головой думать начал, а не ломать ею челюсти несогласным с твоим мнением!
— Несогласным с моим мнением? Меня побили гомофобы, Макси, и это не потому что я засосал кого-то своего пола у них на глазах, а потому что я засосал Тебя в нашей постели два года назад, снял это на фото, а мои якобы «друзья» нашли это!
— Какого чёрта ты вообще всё ещё хранишь те фотки? Почему ты просто не нашёл себя какую-нибудь девушку? Да и какой ещё реакции ты ждал от провинциальных байкеров, которые только и думают о том, как бы выглядеть круче? Они же ищут слабое звено и за его счёт самоутверждаются, постоянно, это для них нормальное состояние! — Максим, которого болезненно перекосило после сказанного Денисом «Макси», до боли закусил губу, чтобы не ляпнуть лишнего — вроде «я же переживаю за тебя, придурок», или ещё чего похуже.
— Тише. Если нас услышат, придётся идти ко мне на квартиру, а ты же этого не хочешь? Отказал раз пять, хотя там ругаться было бы намного проще — намеренно спокойным тоном сказал Денис, прежде чем продолжить спор. — Какую ещё девушку? Как я вообще могу найти девушку, ты с ума сошёл? Я два года, как дурак, ждал тебя…
— Я тебя не просил!
— Нет, просил! Не всё обязательно нужно говорить. Я знаю тебя, даже через два года, и через десять лет тоже знаю. Ты только вспомни, сколько всего между нами было, сколько всего было прямо здесь, — Ден медленным и тягучим шагом хищника сокращал расстояние между ними, намеренно загоняя теперь уже растрёпанного и не такого деланно идеального Макса к стене возле одного из входов на крышу.
— Секс на крыше это не причина говорить, что ты знаешь человека «и через 10 лет», дебил ты, — ощетинился Ден, защищаясь. — Мы не должны начинать это снова.
— Но ты вернулся.
— На каникулы. Мой мир вокруг тебя не вращается.
Вместо очередного ответа и продолжения ругани Денис, наконец, окончательно сократил расстояние между ними и прекратил ссору самым действенным из способов — собственным языком у Максима во рту. Затем, обняв обмякшего и как-то разом сдувшегося парня, Денис мягко поцеловал его в шею, зарылся носом в светлые волосы и продолжил говорить уже ему на ухо, шепотом.
— Ты не умеешь врать, Макси. Я же не дурак, как бы ты не обзывался. Я знаю, почему ты уехал. Потому что тебе важно, что думают о тебе в университете. Тебе важно мнение родителей. Важны все, кроме тебя самого. Когда ты уже начнешь думать о том, чего лично тебе хочется?
Не сдержавшись, Максим тихо всхлипнул. Запустил руки под расстегнутую косуху, обнимая теплое тело и прижимаясь к нему, чувствуя, как по телу пробегает дрожь.
Вот она, его частичка. Та самая мелочь под два метра ростом, отсутствие которой превратило в ад его жизнь в стране мечты.
Не хотелось думать о том, как дальше. Не хотелось анализировать, что скажут родители, которые вбухали кучу денег в его учебу за границей не столько ради карьеры (в конце концов, с его мозгами он бы и тут не пропал), сколько ради того, чтобы он уехал от «этих своих извращений», и был «нормальным». Не хотелось знать, каким разочарованным и брезгливым будет лицо отца. Не хотелось видеть лживых друзей, которые были рядом лишь, пока ему хорошо. Которые никогда бы не поняли и не приняли, из-за чего он им ничего не рассказывал и не объяснял, со временем просто закрывшись от всех людей.
Не хотелось никого и ничего больше.
В этот самый момент. В этом месте. Впервые за два года — он был по-настоящему счастлив.