2.
22 апреля 2018 г. в 17:27
Джон вышел из спальни. Ну, возможно, не совсем его спальни. Изначально это была комната Шерлока, поэтому спать в ней всегда успокаивало. Так же, как и носить некоторые рубашки Шерлока, даже если они слегка великоваты. Особенно фиолетовая. Она всегда лучше всех выглядела на Шерлоке, и… стоит оставить эти мысли на другой день.
Джон зашёл на кухню, и его глазам предстал, пожалуй, самый эксцентричный мужчина, которого ему приходилось видеть до этих пор. Хотя, если быть честным, то Джон уже давно… не видел большого количества людей, поэтому мог просто отстать от моды. Но тем не менее он был уверен, что люди всё равно не могли вернуться к настолько старым модным тенденциям и выглядеть, будто герои из фильма «Лихорадка в субботу вечером»*.
[* «Лихорадка в субботу вечером» — фильм 77 года, воплотивший дух эпохи диско.]
— Кхм, здравствуйте, — Джон поприветствовал мужчину, подойдя к нему ближе, — должно быть, вы психотерапевт.
Мужчина повернулся лицом к Джону и улыбнулся. Он определенно был иностранцем, причём весьма необычным иностранцем. Потому что ни один британский джентльмен не будет носить свое пальто и солнцезащитные очки в помещении.
— Здравствуйте, доктор Ватсон, я доктор Уильям Скотт, — он произнёс своё имя как Уилам Скатт.
Американский акцент. Тогда всё сходится.
Скотт протянул руку в знак приветствия.
— Доктор Уильям… странно… — пробормотал Джон, когда пожимал руку доктора. Он с удовлетворением отметил тот факт, что у мужчины сильное рукопожатие.
— Нет-нет, это не странно, Скотт, — сказал Скотт, сделав упор на своём имени. Он, видимо, подумал, что пациента смутило произношение.
Джон отмахнулся:
— Извините, я просто имел в виду, как странно, что вас зовут Уильям Скотт. Мой друг… его имя… в нём было и Уильям, и Скотт. — Стоило только подумать о Шерлоке, как к горлу подступал неприятный комок.
Скотт приподнял голову.
— Ах, да. Я полагаю, что вашим другом был Шерлок Холмс? — Джон смог только кивнуть. — Что ж, вот из-за этого я здесь. Присядьте в кресло и расскажите мне об этом деле всё, ладно?
Джон последовал указаниям и сел в свое собственное кресло, в то время, как доктор присел на кухонном столе, закинув ногу на ногу.
— Могу я спросить, почему вы носите солнцезащитные очки в помещении? — спросил Джон, когда уже больше не смог сдерживать в себе животрепещущий вопрос. Это вызывало жгучее любопытство.
Скотт в ответ засмеялся:
— Ох, я ждал этого вопроса. У меня очень чувствительные глаза, и поэтому ношение очков — это единственный для меня выход, благодаря которому я могу пойти куда угодно, не получив мигрени через пять секунд.
— О… — произнёс Джон, не до конца поверив этому объяснению.
— В любом случае, — Скотт наклонился к своему портфелю и открыл его, достав оттуда ручку и блокнот, — мы должны начать. Вероятно, вы бы хотели закончить к 14:30.
Джон приподнял бровь.
— Как вы узнали об этом? — в половине третьего начинается «Убийство в Мидсомере». И, хотя Шерлока нет здесь, чтобы выявить преступника за первые пять минут сериала, Джон все еще по привычке смотрел его.
Доктор застыл.
— Я не говорил вам? Я хотел сказать, что у меня назначена встреча на это время, — он наклонился и что-то быстро написал в блокноте. — Итак, я знаю, почему я здесь. Ваша домовладелица и наша общая знакомая, то есть Молли, рассказали мне в общих чертах. Ваш друг Шерлок погиб 3 месяца назад, и с тех пор ваша депрессия медленно усугубляется. Я прав?
— Да.
— Чу́дно, — Скотт ухмыльнулся такому чёткому ответу, ведь обычно люди в таком состоянии оценивают ситуацию не по существу. Но, видимо, когда живешь с Шерлоком Холмсом, в голове нет места ложным представлениям, — но прежде чем мы перейдём к тем вещам, которые усиливают вашу депрессию, я бы хотел немного узнать о вас.
Джон глубоко вдохнул и начал рассказ. Он рассказал ему об Афганистане, получении ранений и возвращении в Англию. Он рассказал Скотту о том, как он был близок к самоубийству, до тех пор, пока не встретил Шерлока, и его мир не перевернулся с ног на голову. Джон продолжил рассказывать в мельчайших подробностях об их приключениях. Он вошел в состояние, подобное гипнозу, и не осознавал, с каким воодушевлением говорил о нём.
— Шерлок. Он был до исключительности необыкновенный, — произнёс Джон, — он обладал удивительной способностью узнавать ваше прошлое и настоящее, просто взглянув на вас. Когда мы впервые встретились, в течение пяти секунд ему удалось сделать умозаключение о том, что я воевал за границей. Я никогда ещё за свою жизнь не был так удивлён, как тогда.
Всё время, которое Джон говорил, доктор Скотт просто улыбался своему пациенту. Скотт никогда не видел кого-то, кто бы рассказывал с таким оживлением о своём друге. Он до этого даже не знал, что кто-то может с такой страстью восхищаться одним человеком, как только что это сделал Джон.
— Вы действительно были близки с мистером Холмсом?
— Да. Он был моим лучшим другом и… и… — голос Джона дрогнул. Джон едва смог доверить миссис Хадсон правду о своей любви к Шерлоку. И ему было неловко от мысли, что посторонний человек может об этом узнать.
Скотт заинтересованно спросил:
— И что?
Джон тряхнул головой.
— Больше нет ничего, чего я хотел бы о нём сказать.
Скотт что-то небрежно черкнул.
— Хорошо, Джон, замечательно. Просто замечательно. Я чувствую, что мы куда-то уже сдвинулись, — он посмотрел на свои часы. — Мы хорошо проводим время. Теперь, Джон, если вы готовы к этому, то расскажите мне о том дне. Дне, когда он умер.
После этого короткого промежутка счастья, что Джон только что испытал, вспоминая их знакомство с Шерлоком, внутри у него всё вновь обледенело. И он знал, что единственный путь, которым он может пройти через это всё — это столкнуться лицом к лицу с очагом своей душевной боли. Столкнуться с воспоминаниями о его гибели.
Поэтому он начал говорить. И говорить. Он говорил о том, что случилось до этого с Мориарти, и что… что произошло потом на крыше госпиталя Святого Варфоломея. Он задыхался от боли, когда говорил о разговоре, который произошёл между ним и Шерлоком. Слезы, которые он до этого старательно сдерживал, теперь безостановочно падали на его щёки. За всё прошедшее время именно сейчас, выговаривая все эти события, Джон чувствовал наибольшее облегчение.
— Он отрицал всё. Он сказал, что изучал меня до того, как мы встретились, но я знаю, что это была ложь. — Он почувствовал, как его голос поднялся, — я видел его в действии, и я знаю, что он не мог подделать это всё! Я просто не знаю, почему он солгал мне! Я не понимаю, почему он сделал это! Мориарти умер до того, как Шерлок убил себя, так почему он сделал это с собой? — в этот момент он сломался, почувствовал, как снова оказался в сущем кошмаре того дня.
Психотерапевт нерешительно посмотрел на Джона. У него не было идей, как действовать в сложившейся ситуации, или какие слова подобрать, чтобы ему помочь.
Ну, может и были…
— Кхм, Джон, — он прочистил горло, — может быть, вам приходило в голову, что он солгал не просто так.
— Простите? — Джон поднял на него взгляд, смотря сквозь слёзы.
— Что ж, — он неуверенно заворочался на месте, — этот человек кажется довольно умным. Очень умным и мудрым. Действительно очень, очень умным. Он не относится к тому типу людей, которые, как вы говорите, согласились бы облегчить себе жизнь. Так может, он совершил это по уважительной причине. Например, чтобы защитить?
Джон задумался над услышанным. В этом предположении был смысл. Шерлок, как он это всем утверждал, не был глупцом. Мориарти был мастером манипуляций, и он мог чем-то шантажировать Шерлока, заставив его выбрать этот путь.
— Знаете, доктор Скотт, возможно, вы правы. Благодарю, что… что вернули мой мозг в думающее состояние.
Доктор успокаивающе ему улыбнулся:
— Всегда пожалуйста, Джон, — он опустил свой взгляд на часы. — Ну, я должен идти. Был рад знакомству.
Джон поднялся и снова пожал ему руку на прощание.
— Еще раз спасибо, доктор Скотт. Мы должны будем встретиться еще раз.
Доктор застыл на месте.
— Видите ли… есть проблема. Я уезжаю завтра вечером. У меня конвенция в, м-м, в Швеции, и я не могу её пропустить. Затем, как она пройдёт, я отправляюсь в путешествие по стране, а потом возвращаюсь обратно в Америку, чтобы навестить мою… мою сестру.
Сердце у Джона оборвалось. Это был первый раз за последние дни, когда он, наконец, почувствовал, как депрессия и печаль отступили, особенно после того, как Скотт выдвинул разумную и вполне возможную гипотезу. Потому что если быть предельно честным с самим собой, то Шерлок всегда пытался достичь новых высот в своём таланте быть королевой драмы. Стоит извиниться за каламбур.
— Это слишком рано, — слышу, как ты говоришь это перед тем, как я собрался уйти. Я бы извинился за многое, но никто не извиняется за искусство.
Скотт склонил свою голову набок, выбирая между двумя вариантами того, как поступить с Джоном. Он вздохнул, когда увидел, какое отчаяние пребывает на лице его пациента.
— Эх, к чёрту, я уверен, что могу вместить вас завтра в свой график. Также могу сказать, что я заинтригован историей о Шерлоке. Мне было бы интересно услышать о нём больше. И, вы знаете, для меня это катарсис** или что-то в этом роде. Скажем, я приеду в двенадцать?
[**Катарсис — духовное и нравственное очищение, просветление, обычно возникающее в процессе сопереживания и сострадания.]
— Благодарю вас. Опять. Я правда ценю всё, что вы сделали для меня, — Джон, провожая, шёл с доктором Скоттом к выходу. — Я извиняюсь за то, что отвлек вас от предстоящей встречи.
Не оглядываясь назад, Скотт небрежно спросил:
— Какой встречи?