Мой хозяин Кречет

Все-таки Анри был совершенно, полностью, категорически не в себе. Он прекрасно знал симптомы своей проклятой болезни. Со Сью так же было, когда они только встречаться начали. Хотя ему казалось, что в этот раз все только хуже. Потому что Илон у него вроде как был, а вроде как и не было. И дурацкая, ужасная любовная лихорадка била Анри совсем люто. Он подскочил еще затемно, в какую-то совсем кромешную рань. И уснуть обратно уже не мог. Ворочался, смотрел в потолок, тонущий в синих рассветных сумерках – и, разумеется, там, на потолке ему представлялось то лицо Илона с огромными темными глазищами, то его задница, исполосованная удилищем. И его стоны и всхлипы в ушах звучали. Ох! Анри пытался перестать представлять себе, как хватает его за волосы, впивается в губы, прижимает к стенке у себя в кладовке и берет прямо так, стоя, крепко ухватив за задницу. Шепчет в ухо какую-то любовную чушь, которую обычно говорят в таких случаях. Про глаза эти потрясающие, про ресницы, пушистые, как у девчонки, про то, какой весь Илон невозможное и прекрасное создание. Там, в фантазиях, это было очень хорошо… Хотя Анри понимал, что в жизни из этого, скорее всего, выйдет совершенная чухня. На фиг Илону его признания?.. Но от этого фантазии делались только слаще. От того, что их нельзя было воплотить. В конце концов Анри отправился в душ дрочить. Все равно не спалось. И в столовку, разумеется, приперся раньше обычного. И сидел, как на иголках, ожидая своего мелкого шпенделя. А тот все не шел и не шел – целую вечность, как Анри показалось. И когда наконец явился, выпороть его уже хотелось несусветно. За то, что заставил хозяина ждать. И за то, какой он был весь… тощий и глазастый, Анри казалось, еще прекраснее, чем вчера. В три раза прекраснее, чем ему помнилось. Определенно, дела у Анри были совсем труба. И полные дрова. И таблеток от его тяжелейшего заболевания в природе не существовало. Илон оглядывался и, увидев Анри, заметно покраснел. Да просто на глазах вспыхнул. Кивнул, глубоко и вежливо, не сделал вид, что не заметил хозяина, и уставился снова. Может, ждал, что Анри его отпустит, махнув рукой: мол, иди, шпендель, по своим делам. Но планы у него были совсем другие. Анри встал. Вообще-то сразу везде встал: из-за стола поднялся и между ног стояк был совершенно каменный. От одного этого взгляда, от одной мысли о том, что он сейчас подойдет и заговорит со своим нижним. – Илон… – начал Анри еще до того, как приблизился на пристойное для разговора расстояние. Не терпелось ему. И хотелось реакцией полюбоваться, конечно. Зараза, смущался он тоже слишком соблазнительно. – Да, хозяин Анри? – пробормотал тот, глядя в пол. «Выпороть как следует за то, что так хозяина Анри соблазняешь», – подумал Анри, глядя на это ведущее себя как идеальный нижний создание. Так, что хотелось велеть ему стать на колени прямо тут, прямо посреди столовки. И велеть сделать себе минет. Тоже прямо тут, чтобы все обзавидовались. – Молодец, урок выучил, – одобрительно сказал Анри и сделал самую большую глупость из возможных. Потрепал Илона по щеке, жестковато, едва не ущипнув. Током его пробило через пальцы по всей руке – и оттуда до сердца. Он, кажется, даже вздрогнул. И внизу живота стало горячо-горячо и сладко-сладко. Еще хуже, чем было. Анри пребывал в совсем тяжелом состоянии. Практически при смерти. Он собрался с силами и, как мог твердо, сурово и строго продолжил: – После занятий – ко мне в кладовку. Сразу же. Будем учить следующий. – Какой?... В смысле да, хозяин Анри! У Илона покраснели даже уши, и он принялся нервно ковырять носком туфли в полу. Красивой приличной туфли, которая была слишком хорошей для их сиротского заведения. Такой явный пережиток прошлой жизни. Анри огляделся по сторонам. На них смотрели, конечно. Скептически, заинтересованно, завистливо – по-разному. Но внимания он привлек достаточно, как и хотел. Теперь каждая собака знать будет, что Илон принадлежит Анри. И пальцем его не тронет. За столом выпускников Кот чего-то вещал Рыжику и тыкал в их сторону ложкой. Судя по котовой физиономии, это было что-то в духе: «Вот, я же тебе говорил!» – значит, все правильно Анри сделал. Кто не верил, теперь поверит. А кто не в курсе был, узнают. А Илон продолжал смущаться, как девица. И от этого его хотелось немедленно схватить и поцеловать взасос на глазах у всех. Для окончательного закрепления результата. И просто хотелось. Чтобы все поняли, кто его хозяин. И сам Илон понял. И Анри почувствовал. Ох, как он мечтал почувствовать! Губами, языком, руками, собственным членом – все телом хотел ощутить Илона своим. – Вот хороший урок будет, – сказал Анри, когда наконец смог совладать со своими пошлыми мыслями. Тихо, чтобы вся эта развесившая уши толпа не слышала. – Единственный вопрос, который можно задавать верхнему без разрешения – «можно мне спросить?». А уже потом все остальные вопросы. На людях по правилам себя веди, наедине – другой разговор. Жду тебя после занятий. Можешь идти пока! – последние две фразы он сказал уже громко, снова для всех.