Мой хозяин Кречет

Заботился Анри примерно так же, как порол – с суровой неумолимостью танка. Но все равно, быть для него слабаком оказалось обидно. Илон, значит, ему принцесса и заболеет от простой прогулки в сад! Илон не девка, а пацан все же! Пусть паршивый и тощий, но пацан! Даже если нижний. А с другой стороны… Кречет ведь по девкам. Если он в Илоне будет пацана видеть, то так никогда ничего и не случится. А Илону хочется, и пацан, похоже, из него какой-то совсем паршивый. Раз он сам мужика хочет. Так что лучше смириться и побыть принцессой. Тогда может его не только на ручках в кровать отнесут, но и трахнут после порки хоть когда-то? Интересно, как ему больше нравится? Илон скорчился под одеялом и притронулся к члену. Нет дрочить, когда тут то и дело соседи по комнате бегают, не выйдет, но стоит же, зараза, от таких мыслей. Если просто член прижать ладошкой и думать – все равно легче. Впрочем, Илону и подумать толком не давали: его явление на руках у Анри вызывало нездоровый интерес. Пару раз даже из соседних комнат заглянули, отговариваясь какой-то ерундой, вроде просьбы линейку одолжить. А сами на Илона глазели. И, разумеется, любопытнее всех оказалась Ойна. Она прямо вся извертелась за столом, на него поглядывая, а потом наконец не выдержала и сказала: – Вот ведь! Он тебя на руках носит! Хотела бы, я чтобы и меня кто-нибудь носил… – и мечтательно вздохнула, возведя глаза к потолку. Илон завозился, поправляя одеяло и думая, что Ойна, как нижняя, наверняка нежная совсем, индекс мазохизма невысокий. Ей бы только на коленках перед верхним стоять, да может, чтобы связывали ее и ладошкой хлопали. А как ударят всерьез – слез будет! Конечно, считалось, что эти индексы – личное дело каждого, но выходило, что все про всех знали почему-то. Ну про большинство. Почему-то Илон до сих пор не знал индекса Мей, и это было немного неловко. – Не понравилось бы, – буркнул он. Ойна снова вздохнула, теперь печально, и с сочувствием уставилась на него. – Ладно-ладно, не трогаю больше! Отлеживайся, – сказала она, разведя руками, и отвернулась. И все-таки потом грустно пробурчала себе под нос: – А меня вот вообще никто не порол, ни сильно, ни слабо – ни разу… Минут через пять, покидав в сумку какие-то вещи, Ойна смылась из комнаты, наконец оставив Илона в благословенном одиночестве, в котором он мог снова предаться своим мыслям. И он сразу задумался: может Анри из тех, кто бьет до вою, как сегодня, а потом нежные и ласковые? Эх, узнать бы! Илон по-всякому хочет. И жестко и нежно, и чтоб совсем больно, со всякими приспособлениями пыточными и на соски, и на член, и чтоб весь зад болел. И задний проход тоже! Чтобы все везде болело, а Анри его трахал, вбивая в свое коричневое кресло, чтобы никуда не сбежать от боли и удовольствия. А потом чтобы немного приласкал, успокоил, отшлепал поверх избитого и снова трахнул! – Илон, ты как? – звонкий голос Мей вырвал его из глубин сокровенных эротических фантазий. Она, едва войдя в дверь, сразу подбежала к кровати Илона, пристроилась на краешке и положила ладонь ему на лоб, обеспокоенно глядя на него. Илон торопливо выкопался из-под одеяла, надеясь, что она не догадалась, как он тут свой член ласкал, и фыркнул. – Да нормально! Не знаю я, чего он выдумал, что мне в сад нельзя и в кроватку надо. Пффф! Нашел тоже принцессу! Все таки обида так и кипела в нем, вот стоило Мей появиться – уже и начала выплескиваться. – А-а-а, так вот чего он такой сердитый пришел! – в голосе Мей сквозило явное нескрываемое облегчение. – Это, выходит, он тебя в кровать запихивал, а ты сопротивлялся. А я уж подумала… он на тебя за что-то еще рассердился совсем и отлупил так, что ты встать не можешь! – она выразительно округлила глаза и потрепала Илона по волосам. – Да не, нормально все. Ну то есть… я маленько слезу пустил, все-таки меня в жизни столько не лупили, как за эти два дня. А он вот сразу кипиш поднял. Илон рассказал это и понял, что улыбается. Сейчас, когда Анри рядом не было, и он не грозился отлупить еще в два раза сильнее, Илон вдруг ощущал, что все-таки о нем правда заботились, пусть и так бестолково, и значит его верхнему не совсем все равно. А это приятно. И сразу хотелось нарваться еще сильнее, чтобы позаботились снова. Сурово и неумолимо. – Переволновался, значит, понятно, – Мей тоже заулыбалась ему в ответ, но продолжила серьезно: – Ох, Илон, вот теперь мне правда за тебя спокойнее стало. Кречет, конечно, суровый совсем, но о твоем здоровье беспокоится. И он вообще-то прав: когда гормоны так скачут, как у тебя, заболеть – как делать нечего. Кому угодно, хоть здоровенному мужику. В постели тебе валяться, может, и лишнее, но лучше и впрямь сегодня не перегружайся, – она снова потрепала его по волосам. – Вчера же не простудился! – обиженно сказал Илон, – А валяться придется: он обещал еще хуже отлупить, если слушаться не буду. А ну как узнает? Я лишнее нарываться не буду! Ну ладно, я учебники почитаю и потом книжку. Ух, там момент такой, где я остановился! Фиора там едва не запалили, что он нижний и собирались по кругу пустить! И тут Иссилида за него заступилась, и их обоих пообещали в шлюпке в океан кинуть, чтобы не портили настроении в команде, в общем, очень интересно, чего дальше. – О-о-о, там дальше самое интересное начнется, скучно тебе точно не будет! – пообещала Мей с горящими глазами. Она эту книгу любила. Собственно, именно она ее для Илона и нашла, и дала ему почитать. – Сегодня как раз дочитаешь. А завтра будем гулять в саду хоть до вечера, потом же выходные! – Поэтому лучше сначала уроки, чтобы потом гулять со спокойной совестью, – подытожил Илон и Мей согласилась разделить эту скуку с ним. Конечно, почерк на коленках был не ахти, но прямо скажем, тут придирались к учебе мало. Большинству учителей было глубоко начхать, кто как учится, и Илона это волновало. С плохим образованием толковой работы не найдешь, потому лучше учиться самим. Но почерк – не беда. Главное, чтобы им написано было правильное.