Мой хозяин Кречет

Каждый раз, когда Анри думал, что хуже переживать уже невозможно – немедленно оказывалось, что очень даже можно, еще как! Когда за Илоном закрылась дверь, он несколько секунд мрачно на нее таращился, а потом тихо застонал и, потерев лицо руками, упал обратно в кресло. Его любовная болезнь прогрессировала и усугублялась с каждым днем. Вот сейчас, стоило Илону назадавать всех этих практичных деловитых вопросов, с честным и старательным видом – Анри полезли в голову какие-то совсем уж несусветные бредовые фантазии. О будущем, в котором у него будет собственная маленькая мастерская артефактов, мечту о которой он лелеял последние годы. А Илон будет помогать ему разносить заказы клиентам. Или общаться с ними у прилавка, пока Анри мастерит очередную штуку. Фантазия была такой уютной, теплой, прекрасной и такой неосуществимой, что в горле вставал колючий комок. Размечтался о семейной жизни, кретин дубоголовый! Нашел, о чем! Нашел, когда! Тогда, когда даже ближайшие перспективы отношений похожи на мрачную хрень, а вовсе не на светлое будущее. Выпороть Илона не помогло совершенно. Нисколько, ни капельки, ни на волосочек не помогло. Анри продолжал ревновать, ревность душила его, глодала изнутри – так сильно, что он даже имени этой Мей вслух произнести не мог. Что едва сдержался, чтобы не начать орать: «Все, я тебя выпорол – а теперь проваливай к своей розовой отлично проводить время!» Или еще что-нибудь такое же несусветно идиотское, что выставило бы его полным кретином и наверняка окончательно рассорило с Илоном. Лучше уж так, как есть. По крайней мере, в этот раз ему порка понравилась. И то, что Анри ему важное дело поручил – тоже. Небось, будет теперь, краснея и хлопая ресницами, тайком глазеть, что там Анри сделал. Представлять, как Илон с горящими глазами и пылающими смущением щеками, разворачивает тряпицу и трогает пальцами вещь, сделанную Анри, было… Ужасно возбуждающе это было! Так бы и трахнул его, прямо вот в этот момент, запалив за разглядыванием. А он бы смущался, извинялся, смотрел своими глазами. И отшлепать и взять его было бы еще слаще. Анри снова застонал и принялся расстегивать штаны. Невыносимый, соблазнительный, любимый мелкий паршивец! Анри без него не может, совсем. Зато он отлично может без Анри, по всему… Анри судорожно вздохнул и тряхнул головой, отгоняя очередные противные мысли. Представляя перед глазами смущенное лицо Илона, представляя розовеющую от порки задницу Илона. Вот сейчас самоудовлетворится – и, может, от этого наконец станет легче. Хотя бы ненадолго. Чтобы можно было еще какое-то время выносить этот острый, болезненный недостаток Илона в организме и в жизни Анри.