Мой хозяин Кречет

Все было неестественно. В жизни такого не бывает. В жизни никого не крадут и не сажают в полуподвалах, связанного и с кляпом во рту, чтобы шантажировать твоего верхнего. Илону не верилось, и он ощущал себя как в дурацкой ролевой игре, в которой надо изображать чувства, которых нет. Это было знакомое ему состояние, он так же чувствовал себя когда ему пришли рассказывать про катастрофу на эстакаде. От него ждали каких-то реакций и эмоций, а ему все казалось, что его глупо разыгрывают. Он знал, умом понимал, что нет, но не ощущал этого вовсе. Вот и сейчас надо было бы бояться, а он не мог и все ждал, когда это кончится. Когда его выпустят, потому что заигрались, или полиция нагрянет или в окошко выпрыгнет Анри и спасет. Потому что в такой дурацкой игре Анри мог бы впрыгнуть в окошко в маске и с плащом, почему бы и нет? А еще думал, что на игры с кляпом и завязыванием глаз не согласится. Потому что теперь, спасибо дурацким бандитам, у него от такого не стоит. И злился на них за это: что они лишили его пару граней удовольствия. Сволочи такие. И за то, что лучше играть в запуганного и покорного нижнего, чтоб не стали запугивать на самом деле злился тоже. Ему правда не было страшно, потому, что он не чувствовал, что все происходит на самом деле, а от него опять ждали реакций. Это злило. И он не мог дождаться, когда его придут спасать, потому, что надоело уже и сколько можно! Он устал уже вот так сидеть, это скучно в конце концов! Прямо хотелось высказаться спасителям когда они придут что они могли бы и поскорее. Тоже дурацкое чувство, это Илон понимал тоже. Сколько он так просидел, Илон не имел понятия. Но в какой-то момент лязгнул замок на двери, она со скрипом открылась – и на пороге явился темноволосый кряжистый мужик. Рожа у него была замотана платком в каких-то розовых и голубых цветочках, что смотрелось предельно абсурдно. И только усиливало чувство ирреальности происходящего. В руках у бандита была разделочная доска, на которой стояла миска и лежал кусок серого хлеба. – Сейчас я тебя развяжу, чтобы пожрать мог, а ты не рыпайся. А то проделаю в тебе лишнюю дырку, – глухо сказал он и поставил доску рядом с Илоном: в миске оказалась какая-то похлебка невнятного вида. И у него в руке тут же появился пистолет. Он так и держал Илона на прицеле, пока развязывал ему руки и вытаскивал кляп. Ноги оставил связанными, конечно. Несмотря на пистолет. – А теперь жри давай. И не кобенься, тебе тут долго теперь сидеть. Нам от твоего хахаля много чего требуется, а ты – залог того, что он нам это в лучшем виде предоставит. И не полудохлый с голодухи. Так что демонстраций не устраивай! – А в туалет водить будете? – немедля спросил Илон, – А спать тоже сидя или хоть уложите, раз надолго? В надолго он тоже не верил, но отчего бы не разобраться? – Да уж придется, – бандит хихикнул из-под платка. – И водить, и укладывать, и кормить. Возиться тут с тобой, как с девицей благородных кровей. Я так и вовсе думал, что ты девка, краем уха босса слушал… А ты пацан, иди ж ты! Прямо недоразумение какое: пацанов похищать, чтобы их хахалей прижучить, да еще таких тощих и глазастых. Девкой тебе и надо было оказаться! Попросил бы богов тебя девкой сделать – была б гармония. – Кому что нравится, – пожал плечами Илон и принялся есть бандитское хлебово, задумавшись, что может Анри не зря ему книгу про пацана который девкой стал дарил, а с намеком, чтобы подумал. Илону тогда в голову не пришло, а сейчас вот из-за бандита он задумался. Не на сейчас понятно такой план, а наперед. Сейчас они учатся еще, и иметь возможность детей завести – да на ну фиг такие возможности. Но может потом? Какая разница, если подумать, чего у него там между ног? Если он и так и так будет с самым близким человеком? Но тому по идее больше понравится девочка? Странная мысль. Быть девочкой Илон не хотел, потому что он пацан, а значит быть таким ему естественнее. Но, наверное, мог бы, ради Анри. Бандит крякнул, усевшись на стул неподалеку от Илона, и ничего не ответил. Видно, не слишком-то хотел с ним болтать. Так и сидел с пистолетом в руках, ждал, пока Илон доест. Потом даже поинтересовался, не сводить ли его в тот самый туалет. Сводил, связал заново – и ушел, забрав тарелку. Снова оставив Илона одного, предаваться собственным размышлениям. В другой раз к нему явились, когда за окном уже совсем стемнело. Как только стали спускаться сумерки, у Илона в полуподвале включилась сама тусклая лампочка, и теперь в ее свете в дверном проеме показался силуэт другого бандита, повыше первого. У этого на голове был чулок с дырками для глаз и рта. Он вошел, швырнул на пол довольно ветхий на вид матрас и хрипло рыкнул: – Тихо тут сиди, лучше вообще спать ложись! – подпихнув матрас ногой к Илону поближе. – И не вздумай даже рыпаться сбежать. Попробуешь – будет плохо. Мы уж сочиним, как, не думай, хоть ты и мазохист. Илон помычал этому недоумку, что мол он бы и лег, но он привязан и у него кляп во рту вообще. Бандит какой-то совсем дурной был. – В общем, не кипеши тут! – буркнул бандит и все же отвязал его от столба, к которому он был примотан. Но руки и ноги оставил связанными. А для надежности – выволок со стеллажа кусок толстенной цепи, которую одним концом прицепил к ноге Илона, а другим – к столбу, к которому он сейчас был привязан. Не цепь, а натуральные кандалы, с тяжелыми замками. Может, они их нарочно раздобыли для него. А может, то и дело кого-то похищали. – Тихо сиди! – еще раз повторил бандит и вышел, оставив Илона в таком вот незавидном положении. Он теперь мог упасть на бок на матрас или даже заползти, опершись кое-как на связанные спереди руки, но о том, чтобы улечься удобно, и речи не было. Особенно с кляпом. Сервис у бандитов был так себе. Илон тяжко вздохнул и принялся устраиваться на матрасе. Может быть, он заснет и ему будет сниться, что с ним просто так играет хозяин Анри, заставляя лежать связанным и с кляпом. А потом выпорет и трахнет. Хоть это и не было правдой, такие фантазии утешали.