Сны из твоих ладоней

Непонятно с какого времени Сехун начал опаздывать. Раньше он был настолько дотошным, что предпочитал приходить на полчаса раньше чем нужно было. Но сейчас он пытался ускорить шаг, ведь до собрания учащихся возле автобуса оставалось всего четыре минуты. Делая последний рывок, он сбивает с ног какую-то девочку, мирно проходящую по тротуару. Залетает через металлические главные ворота учебного заведения и подбегает к кучке людей возле транспорт: — Хэй, староста. Сехун здесь, можем ехать, — выкрикивает Лэй, пока парень, опершись о корпус автобуса пытается отдышаться. — Молодец, минута в минуту, — в нескольких метрах слышится голос того самого старосты и студенты выстраиваются в очередь, пока парень, стоя на входе в автобус, говорит о номере посадочного места. Когда очередь доходит до Сехуна, главный говорит: «Место 22» — не отрывая взгляд от листа бумаги и младший заходит в салон, снимает рюкзак с плеча, проходит по ряду, ища свое место. Видит Чанёля, угрюмо уставившегося в окно, а потом смотрит на пустующее место рядом. О что-то клинит и он подходит к парню, тыкая в плече в надежде привлечь внимание. — О, привет, — он пытается улыбнуться, но видно, что не по настоящему. — Я люблю сидеть возле окна, — бесстрастно отвечает О. — Но у тебя же другое место, — его огромные шоколадные глаза, кажется, становятся только больше, а кончики ушей краснеют. — Да плевать, — Сехун проскальзывает в пространстве между сидениями и ногами Пака, плюхается на мягкое кресло. Чанёль хочет посмотреть младшему в глаза, но тот развернулся совсем в другую сторону. Когда дверь автобуса закрывается, а староста проверяет все ли здесь, игнорируя то, что Сехун сидит далеко не на своем месте, они наконец-то отъезжают от университета. Ехать совсем недалеко, пункт назначения находится в паре километрах от города, но фильм будут показывать когда на улице будет достаточно темно. Сехун не мог понять какой смысл выезжать в 14.00, если стемнеет приблизительно в 18.00. А ещё, расслабиться мешал сверлящий взгляд в затылок и парень пытался скрыться в мире битов и прекрасных голосов, протекающем в наушниках, но со временем это стало невыносимым. — Ты сегодня подозрительно тихий и спокойный, — в ответ Чанёль мычит в знак протеста и снова улыбается, но это всё так же отличается от настоящей улыбки. Искрящейся, светлой, такой, что дух захватывало и хотелось принимать теплые лучи рассеянные Паком. — Хватит так улыбаться. Меня бесят поддельные улыбки. — Извини. Думал, что у меня выйдет обмануть, — Чанёль поворачивает голову так, что Сехун видит его профиль, парень вздыхает и выглядит сейчас очень уставшим. — Ну мастер обманов и притворства здесь я, так что тебе стоит рассказать, что у тебя случилось. — Ого, вы снизошли до того, что интересуетесь делами простолюдинов. — Не надо язвить. Ты должен быть рад, что я вообще заговорил с тобой. А то я бы мог просто проигнорировать твою кислую мину. Мне то, в принципе, всё равно, — Сехун откидывается на сидении и прячет наушники в карман джинсов. — Знаешь, я всё равно рад. — Ну так что там? Или мне нужно насильно из тебя информацию вытаскивать? — Да нет, — Чанёль хихикнул и О был рад, что на его непривычная угрюмость исчезла. — Просто у меня небольшие проблемы. — А поподробнее, — Сехун сам не понял откуда у него столько напора, ведь изначально ему было совсем плевать. — Ну, кажется я вчера спалил отца с его любовницей. Зрелище не из приятных. — Оу, действительно не очень. — младший скривился уставился в одну точку. — А ты матери сказал об этом? — Нет конечно, ты что, — глаза Чанёля округлились и он уставился на своего соседа. — Она же потом возненавидит меня. — За что ей тебя ненавидеть, если изменял не ты, — Сехун ободряюще похлопал его по плечу. — Но черт, я ведь не сказал ей и просто ходил, делая вид что ничего не произошло. Вернее отец попросил не говорить. Он сказал, что это всего на один раз, но что-то мне подсказывает совсем о другом. — Единственное, что я могу тебе посоветовать, так это сказать правду маме и пусть она дальше сама решает, прощать его или нет, — он убрал свою руку с мужественного плеча и перевел взгляд на пейзажи, пролетающие за окном. — В любом случае ты просто несешь на своих плечах чужую гору. Чанёль молчит, но Сехун более чем уверен, что тот впитал каждое слово, сказанное им и теперь просто обдумывает всё. Придорожные деревья бегут мимо, так же быстро проносятся и машины. Проходит больше пяти минут прежде чем Пак наконец-то решается спросить: — Как ты думаешь, почему люди изменяют друг другу? — О переводит на него глаза полные усталости и сострадания, тяжело вздыхает. — Потому что любовь исчезает, — младший хмыкает, — ты и сам должен понимать, не маленький. — Да, но ведь когда-то он поклялись любить друг друга вечно, пока смерть не разлучит и т.д. — Подобные клятвы пустая болтовня, придуманная людьми для самоутешения. Я никогда не относился к ним серьезно. — Звучит довольно жестоко. — Но это правда, — они замирают, когда их взгляды пересекаются. Сехун окунается в шоколадную тягучую бездну глаз напротив, а Чанёль с разбегу ударяется об прозрачный айсберг, плавающий в роговице младшего. — Ребята, мы уже на месте, — Пак прокашливается и отворачивается в сторону, когда староста выкрикивает с начала автобуса. О наклоняется за своим рюкзаком и успешно его достает. — Забирайте свои шмотки из багажника и следуйте за мной, — все дружно выходят из автобуса, а парни встречают Лэя и его девушку в конце автобуса. — Я тут в общем взял нам два матраса, они конечно одноместные, но других не было, — Исин вытаскивает два огромных пакета и вручает один Чанёлю. — Да это не важно вообще, — подхватил Пак, следуя за Мэи. Они выходят на большую поляну, на которой уже находился белый широкий экран, напротив него стоял раскладной стол, на котором собственно и было всё оборудование. Паренек, крутившийся там, подсоединял провода в разъёмы ноутбука и что-то быстро печатал. Исин остановился в метрах тридцати пяти от холста и сказав, что они будут здесь, поставил сумки на землю. Чанёль хмыкнул и последовал его примеру. На улице стало понемногу темнеть, солнце окончательно спряталось, затерявшись далеко в своем мире. Сехун залез в свой портфель в поисках свитера: — Черт, — громко выругавшись и хлопнув себя по колену, понял что оставил самые важные вещи дома. — Что такое? — Исин помогал Мэи с раскладным столиком, на котором она уже выкладывала упаковки печенья и термос с чаем. — Я забыл свой свитер. Это всё ты виноват, если я заболею, то это будет на твоей совести, — Сехун растирает продрогшие плечи и пытается расслабиться. — На, — Пак протягивает свой, огромный растянутый джемпер с крупной вязкой. — А ты? — Сехун смотрит на парня, стоящего в худи, но оно не выглядит слишком теплым. — Всё нормально, я ещё не замерз, — Чанёль улыбается и достает спущенный матрас, а вслед за ним и насос. — К тому же, я взял плед, — Сехун натягивает черный джемпер и резкий запах ударяет в ноздри, рукава приходится подкатить, ведь они полностью закрывают тонкие кисти парня. Когда Пак наконец-то надувает матрас и проверяет, достаточно ли, жестом приглашает О присесть. Младший удобнее усаживается на воздушной поверхности и достает из портфеля блокнот, вынимает карандаш и проверят гриф, боясь, что он сломался при транспортировке. Встречается со взглядом Ёля, который стоит в стороне и наблюдает. Парень дергается и поворачивается к Мэи: — Я пойду пройдусь, заодно узнаю когда фильм будут показывать, — просто он чувствовал себя неловко, но ведь ему понравилось то, как его джемпер сидел на Сехуне. Он выглядел таким маленьким и хрупким, что хотелось оградить его от всего, хотелось просто быть рядом, чтобы подставить плече в нужным момент. Правда острый, холодный взгляд, пронзающий лезвиями, раздирающий плоть на мелкие кусочки, заставил думать его совсем по другому. С таким Сехуном хотелось бороться, хотелось сделать больно, хотелось показать где его место. Но Чанёль просто предпочел скрыться от этих мыслей. А младший занят сейчас совсем другими делами, ему все равно что происходит вокруг, когда он видит перед собой то, что хочет нарисовать. Пейзаж будто невидимой рукой тянется к Сехуну, дергает за плечо указывая на темное небо. Пальцы сами зажимают карандаш, а он в свою очередь выводит линии на белом листе. О сильнее кутается в джемпер, когда легкий, но холодный ветерок пробегает по его лицу. Чанёль возвращается обратно больше чем через пол часа и подходит к столику, наливая чай в пластмассовую кружку, затем в ещё одну. Разворачивается, плюхается на матрас и Сехун немного подлетает. Старший протягивает ему чай, смотрит на его худые ноги, подогнутые под себя. Пак достает из пакета плед и стелет его на замершего парня. О кривится от проявленной заботы, но откладывает блокнот в сторону и отпивает немного горячего напитка. Старший вытягивается на матрасе и хватает скетчбук, рассматривает рисунок, затем переводит взгляд на натуру и снова на рисунок. — Боже, реально художник. — шепчет сам себе и скользит взглядом по сгорбившейся спине парня. Девушка внезапно задает вопрос, прерывая его размышления: — Ну что, когда всё начнется? — Исин целует Мэи в щеку, пока она пытается открыть печенье. — Они сказали, что в принципе через час можно будет. — А какой мы вообще фильм смотрим? — Сехун повернулся, что заставило Чанёля отбросить его блокнот в сторону, ведь он знает, что его незаконченные рисунки смотреть нельзя. — Обитель зла 4, — О удивленно смотрит на него. — Что за жанр? Никогда раньше не смотрел, — парочка сбоку отрывается от взаимных ласк и смотрят на Сехуна. — Это ужасы, но скажу, что фильм неплох для новичка в этом жанре. — Ой, фу, — младший закатывает глаза и откидывается на спину. — Что, боишься? — Чанёль отставляет свою кружку в сторону и возвращается в исходное положение. — Не волнуйся, я буду рядом. — Да кто здесь боится, я просто считаю такие фильмы немного скучными. Никакой философии и даже нормальной сюжетной линии нет. — Ну да, простите, ваше высочество, такие фильмы делаются для простолюдинов. — Ну в любом случае, я здесь просто за компанию. — Тебе что-то поесть дать? — Чанёль кладет свою руку ему на плечо, но парень дергается и скидывает её. — Да не маленький я, сам знаю когда поесть, — Пак цокнул и перевернулся на другой бок. Время приближается к восьми, студенты начинают рассаживаться по местам, а поляну накрывает волна спокойствия. Староста в микрофон объявляет, что фильм начнется через десять минут. Сехун и Чанёль удобнее усаживаются на матрасе и младший отжимает у него ещё и подушку. Исин и Мэи, кажется, давно забыли для чего они все сюда приехали, страстно целуясь и зажимая друг друга в крепкие объятия. — Боже, да вы хотя бы нас постыдились, — буркнул О. — Тебе не понять, девственник. — еле проговорил Лэй, отрываясь от своей девушки. — Серьезно? — Чанёль заливисто смеется. — Узнаю о тебе всё больше нового. — Не вижу в этом ничего такого, я просто не нашел ещё того человека, которого настолько бы любил, — младший обиженно скрестил руки, поправляя сползший с плеча джемпер. — Твое сознание старо как золотой зуб моей бабушки, — в этот момент начинается фильм и ребята замолкают. Свет от экрана заливает передние ряды, а дальше доходит лишь маленькими частями. Первые пятнадцать минут Сехун старается уловить сюжет и хотя бы немного понять фильм, а затем ему становится все равно и он просто наблюдает непонятные действия актеров. Он переводит взгляд на Чанёля. По телу парня идет мелкая дрожь, но он старательно пытается это скрыть, улыбаясь в ответ. — Ты замерз? — обеспокоенно спрашивает О, дотрагиваясь до его руки. Холодная как лед. — Нет. Я в полном порядке. А ты? — Пак улыбается и мотает головой. — Ну как бы я в твоем джемпере и замотан в твой плед, не думаю что мне было бы холодно, — Чанёль ничего не отвечает, переводя взгляд на экран. А Сехун вздыхает и поднимается, наливает из термоса кружку чая и протягивает старшему. — Вот. — О, спасибо, — Пак дрожащими руками берет чашку и отпивает немного, кривится, когда обжигает губу. — Ой. Хоть Чанёль и допил согревающий напиток, но всё так же трусился от холода: — Ладно, — вздыхая и пододвигаясь ближе к парню, — я, конечно, потом об этом пожалею, — О приподнимает плед, пропуская парня вперед. Пак подвигается и жмется к нему, а младший шипит от холодного тела рядом. — Не так близко. — Ой, да ладно тебе. — Чанёль закидывает ногу на него, смотрит куда-то в сторону. — Вон Исину с Мэй вообще всё равно, я удивляюсь тому как они до сих пор не потрахались. — Ну они встречаются, это нормально, — хмыкает Сехун, ерзая на пружинистой поверхности удобнее умащиваясь. — То есть если бы мы встречались, то это тоже было бы нормальным? — Чанёль ехидно улыбается, задирая голову. — Что? — Что? — Не смешно, — О закатывает глаза и цокает. — Смешно, ещё и как. Видел бы ты свое лицо, — Чанёль старается сдержать громкие порывы смеха, чтобы не мешать соседям. — Придурок. — От придурка и слышу, — Сехун замолкает и хочет отвернуться, но сделать это немного сложно, когда твое тело придавлено длинными ногами, поэтому он просто закатывает глаза в знак недовольства. — Ты нарисовал сегодня красивый пейзаж, — стараясь разрядить атмосферу, тихо проговаривает Пак, согревая нос, уткнувшись в острое плечо младшего. — Я же просил не смотреть, — О дергается и локтем ударяет парня в ребро. — Ну прости, не сдержался, — потирая ушибленное место, Чанёль смотрит на парня. — Я не могу глаз оторвать от твоих работ. — Не надо подлизываться, я знаю себе цену, — Пак проводит рукой по волосам, убирая мешающие пряди со лба. Младший хрустит костяшками. — Не против, если я закурю? — Не против, — Сехун вытягивает руку, а Ёль залезает в боковой карман сумки за пачкой. Открывает её и протягивает младшему. О осторожно берет сигарету, тянется за зажигалкой, лежащей на столе. Прикуривает. Замечает пластыри на оголенной кисти правой руки, легко дотрагивается к теплой коже. — Что это? — Чанёль непонимающе переводит взгляд на парня, отрываясь от кровавой сцены на экране, а затем смотрит на собственную руку. — Ты уже и забыл нашу последнюю схватку в коридоре? А мне пришлось самостоятельно наклеивать их себе на руку, это между прочим сложно, — Сехун внимательно смотрит на заклеенное место, будто нашел какую-то лишнюю линию на эскизе. — Прости, — младший опускает рукав Пака, закрывая это место. — Останется как память. Вот станешь известным художником и я буду всем хвастаться, что получил эти шрамы в неравном бою с тобой, — Сехун заливается смехом, на что слышит неодобрительное шиканье ребят сзади, а внутри Чанёля всё замирает. Он лишь может увидеть искру, вылетевшую их глаз младшего, яркую и ослепляющую. Оказывается он может быть и таким. — Можешь так не липнуть ко мне, — О отпихивает парня, толкая ладонью в бок. — Мне уже жарко. — А мне нет. Я только согрелся, можно мы полежим так ещё немного. — Нет, — Сехун снова толкает его и спихивает с матраса, Пак приземляется на землю, ойкая. Поджимает ноги к себе, улыбается как дурак. О не может понять этого парня, хотя нет, он не хочет понимать, по крайней мере сейчас. Будет не интересно дальше, если узнать так быстро. — Иди сюда, простудишься. — Не хочу, — Чанёль раскачивается из стороны в сторону, как ребенок. — Мне что, тебя умолять? — Было бы неплохо, — он поднимается и обтрушивает запачканные джинсы. — Да ладно, знаю я, что такого не будет, — сзади раздается брань, якобы он закрыл им обзор и Чанёль плюхается на матрас. — Можно я хотя бы ножку на тебя закину? — Нет, — Сехун показательно взбивает подушку, что говорит о том, что смотреть фильм он больше не будет. Чанёль подозрительно притихает, то ли он настолько захвачен сюжетом, то ли чего-то ждет, но О уже всё равно, он устал. Правда Пак не будет засыпать так быстро, он просто ждет того момента, когда маска дерзости спадет с лица Сехуна, когда он увидит его настоящего. Сегодня это практически случилось, но её действия контролирует не он, а сама маска. И с этим нужно бороться, он должен с этим бороться. Сехун прошептал что-то во сне и сдвинул брови, лицо было таким серьезным как и всегда, но он боялся чего-то. Морщинки на лбу не были устрашающими, а скорее молящими. Чанёль прикоснулся к мягкой коже щеки, легко погладил.

Среди множества чудес, существующих на свете, есть и такое — наблюдать за спящим человеком: пока он не видит, как вы на него смотрите, можно какое-то мгновение держать в руках его сердце. Совершенно беззащитный, в такие минуты он, как это ни глупо звучит, воплощает в себе все то, что вы надеялись в нем найти, — истинное мужество и детскую нежность.