Кошки, тени и прочие безобразия

        Усилиями Джека на столе, во-первых, перманентно творился лёгкий беспорядок, а во-вторых, периодически этот беспорядок пополнялся всякой ерундой. Но обычно в таких случаях к ерунде прилагался сам Джек. Да и вообще, квадратик плотной желтоватой бумаги был не особо похож на то, что он притаскивал. Так что, скорее всего, он тут был ни при чём.         — Тогда кто это принёс? — поинтересовался Кромешник куда-то в пространство. Вопрос мог показаться риторическим, и в случае обычного человека таким бы и являлся… Но данное конкретное пространство наполняли тени, а Повелитель Кошмаров был кем угодно, но только не «обычным человеком». Поэтому на свой вопрос он получил ответ. Пусть и не словесный.         Тени на третьей полке шкафа шевельнулись, оказавшись угнездившимся там кошмаром в облике кошки. Кошка лениво зевнула, широко распахивая пасть, и оттуда вылетел возмущённо верещащий комок ярких перьев.         — Ну, извини, кроха, — впрочем, по тону Повелителя Кошмаров было не похоже, что он сожалеет об инциденте. — Когда меня нет дома, они охраняют его от чужаков. Что от меня понадобилось Зубной Фее, а?..         Помощница сердито пискнула, всем своим видом демонстрируя, что после такого хамского поведения кошмаров она вообще с ним не разговаривает, и метнулась к выходу из зала. Следующий писк был уже полузадушенным.         — Стоп, куда собралась? — Кромешник перехватил пташку левой рукой, сжимая пальцы ровно настолько, чтобы она никак не могла выскользнуть. — А если письмо требует ответа? Будь уж так любезна, подожди, пока я его прочту. Где предпочитаешь ждать: у меня на плече или в животе у кошки?         Отпущенная зубная кроха плюхнулась на чёрную ткань мантии, чуть не соскользнула и, ещё раз недовольно пискнув, начала оправлять помятые пёрышки.         — Разумно, — одобрил Кромешник. — Что ж, посмотрим, что же мне желает сказать Фея…         Однако через несколько секунд, пробежав глазами записку, он с удивлением хмыкнул:         — Значит, Северянин? Любопытно.         На поиски письменных принадлежностей, чтобы на обороте листка коротко черкнуть «Хорошо», ушла почти четверть часа, к концу которой феечка приняла такой устало-снисходительный вид, что хотелось то ли щелчком сбросить её с плеча, то ли объяснить, что это Джек бросает вещи где попало…                  Кошмар завис в воздухе над излучиной реки, и, бросив взгляд вниз, Кромешник понял, почему Северянин не сомневался, что искомое место он не пропустит и ни с чем не перепутает. Маленький кусочек суши, омываемый потоком с двух сторон, будто утопал в кипенно-белой пене цветущих деревьев, закатом окрашенной в розовый. «Яблоневый остров»… наверное, на человеческих картах он был обозначен как-то иначе, если вообще обозначен. Но такое название, определённо, в достаточной мере передавало суть.         Северянин уже прибыл: рядом с полузаросшими стенами, — последним, что осталось от когда-то стоявшего здесь дома, — рождественские сани смотрелись совершенно неуместно. Кромешник не стал приземляться там же. Направил кошмара на узкую полоску песка у воды и, спешившись, прошёл через заброшенный сад. Когда он, миновав разросшуюся зелёную изгородь, оказался перед развалинами, Северянин поприветствовал его кивком головы:         — Добрый вечер. Как твоё здоровье?         — Я не намерен обсуждать здоровье, погоду или прекрасных дам, — как будто не было очевидно, что его сюда звали не для светской беседы. Он, в принципе, догадывался, для чего, и ничего не мог поделать с тем, что эта догадка его несколько нервировала. — Скажи, зачем ты меня сюда вытащил, не тяни время.         — Не слишком-то вежливо.         — И что с того? Внесешь меня в список непослушных детей?         — Детей? — дух Рождества громко, раскатисто расхохотался. — Боюсь, нет. Не та возрастная категория, чтобы такие меры могли оказаться действенными. Присядь, не будешь же ты беседовать стоя?         — Буду, — Кромешник, скрестив руки на груди, прислонился к стволу молодой яблони. Зря, наверное: трудно сохранять серьёзный вид, когда с чуть покачнувшихся веток на тебя осыпаются лепестки. Особенно если начать отряхивать от них мантию. Поэтому отряхиваться он не стал.         — Как хочешь. Может, печенья?         — Ещё один глупый вопрос — и можешь продолжать беседу со своими оленями, без меня.         Северянин степенно пригладил окладистую бороду. Хмыкнул (Кромешник как-то особенно остро почувствовал, что он, конечно, дух темноты, Повелитель Кошмаров и всё такое, но у него в волосах и на одежде россыпь опавшего яблоневого цвета).         — Что ж, раз настаиваешь… Думаю, события прошлой весны ты ещё помнишь. Я хочу спросить: разве ты не понимал, что, если бы тебе удалось расправиться с нами, Луноликий мог бы позвать кого-нибудь ещё? Кого-то более опасного, ту же Малахитницу?         — Малахитницу… — тёмный тихо рассмеялся: вопрос оказался неожиданным, и реакция на него — необдуманной. — С такими защитниками человечеству и никаких врагов не понадобилось бы.         — Но всё же?         Кромешник не торопился отвечать, и Северянин неспешно проговорил:         — Я, конечно, могу предположить и сам…         — Например, хотел посмотреть, как с вас слетит ваша самоуверенность, когда вы поймёте, что теряете детскую веру, — Повелитель Кошмаров не стал дожидаться предположений. Потому что даже из того, будет ли он их опровергать, и если будет, то как, можно было бы сделать выводы. — Доволен? Или огласить весь список?         — Огласи, — кивнул Северянин, будто не замечая сарказма. — Смею надеяться, ты не настолько мелочен, чтобы сказанное было основной причиной.         Тёмному духу хотелось, пожалуй, сказать, что на самом деле ничего он оглашать не собирался, а если кое-кто не обращает внимания на интонации — его личные проблемы. Вот только это выглядело бы глупо и по-детски. Раз уж сам предложил, а собеседник взял и проигнорировал то, что предложение было всего лишь насмешкой… пусть так. Кромешник фыркнул себе под нос.         — Ладно, поймал. Отвечу. И как только твои приятели тебя терпят? Твоё любопытство совершенно невыносимо.         — Любопытство? Ты не прав, — Хранитель покачал головой. — Я хочу понять, почему ты поступил именно так. Несмотря на то, что знал, к чему это ведёт в итоге.         Несколько мгновений тишины Кромешник искренне ненавидел духа Рождества, потому что в ярких голубых глазах ясно читал то, что тот и так понимает. Только ждёт подтверждения, и молчание тоже окажется подтверждением. Первые слова отозвались привычной горечью:         — Лучше так, чем никак. Малахитница, Гамельнский Дудочник или даже вся японская братия, если бы Луноликому каким-то чудом удалось убедить их уделить внимание чему-то за пределами их драгоценных островов… Лучше столкнуться с ними, чем не делать ничего. К тому же, кто знает, может, Луноликий и не рискнул бы обратиться к этим анахронизмам? — он помолчал несколько секунд, добавил: — По крайней мере, получилось… интересно. И не сказать, чтобы я совсем ничего не приобрёл. Эти детишки из Бёрджесса, конечно, меня не боятся, но всё-таки верят. Нельзя ведь не верить в то, с чем сражаешься. Или «нельзя сражаться с тем, во что не веришь»?..         — Интересно? — Северянин коротко хмыкнул, оценивая выбор слова. Покачал головой: — Что ж, не мне судить, полагаю. Но, на самом деле, я позвал тебя не для того, чтобы расспрашивать о прошлом.         — Да неужели? — саркастическая усмешка. — То-то ты потратил на это столько времени и слов.         — Меня беспокоит другое. Джек. Последнее время ты немало с ним общаешься, — Хранитель сделал короткую паузу (как раз достаточную, чтобы Кромешник успел подумать: а откуда, собственно, такая информация?) и прямо спросил: — Что тебе от него нужно?         Несмотря на то, что вопрос был задан спокойным, ровным тоном, скорее с оттенком доброжелательного интереса, чем с агрессией или неприязнью, в жёлтых глазах на секунду вспыхнула искра злости.         — Лучше спроси его, что ему нужно от меня, — тёмный дух холодно усмехнулся. То, что он был достаточно откровенен в разговоре о прошлом, не значило, что так же будет и в том, что касается настоящего. — Не я искал его, а он меня — или тебя всё-таки настиг положенный твоему возрасту склероз?         — Я помню, — Северянин будто не заметил провокационной реплики, хотя замечание насчёт возраста было совершенно несправедливым. По крайней мере, от Кромешника, и тут напрашивался вполне определённый ответ… который так и не прозвучал. Долгие годы общения с нахальным Пасхальным Кроликом кого угодно научат терпению. — Но всё-таки спрошу тебя. Я беспокоюсь за Джека, и не я один.         — Мне ничего от него не нужно, — всё так же холодно сказал Кромешник и резче, чем стоило бы, добавил: — Он пришёл ко мне сам и волен уйти, когда захочет.         — Вот, значит, как, — ничего не значащие слова. Не зная Северянина, можно было бы подумать, что он решил просто отступиться от расспросов, раз не получил ясного ответа. Он добродушно усмехнулся: — Увидишь Джека — передай ему, что Фея приглашала его в гости. Ей всё никак не удаётся с ним связаться. Хотя она даже посылала помощницу с запиской.         — Передам, — коротко кивнул Кромешник. Он Северянина знал. Иначе, чем Хранители, но всё-таки знал… — А Джек не умеет читать, так что слать ему записки пока бесполезно.         Он шагнул в тени, не попрощавшись (далеко таким путём, конечно, не отправишься, да и энергии надо немало, но чтобы уйти по-английски — сгодится), и оставил собеседника осознавать этот, без сомнения, интересный факт.