Тот самый учитель

Я представлял себе церемонию, как некое светское мероприятие, на котором люди высокого статуса собираются для того, чтобы хорошо провести время, освобождая свою голову от мысли насчёт своей работы, но, как оказалось, это просто причина для того, чтобы напиться и развязать своему собеседнику язык и узнать все о его бизнесе для своих целей или начать втюхивать ему свои предложения, пока он под градусом и добренький. Я думал, что нет ничего хуже разбалованных детишек, но ошибся, увидев их родителей и услышав их разговоры. Скучная часовая церемония была для меня некой пыткой. Я сидел в компании пятидесятилетних училок, которые вечно косили на меня свой взгляд, да ещё и с таким упреком, намекая, что моя одежда предназначена не для таких мероприятий. Мне было скучно слушать и смотреть на тупоголовых отбросов десятого класса, делающих вид, что они добились премии сами, но все мы знаем что правит этой школой. Я сел играть в игрушку на телефоне, стараясь не отвлекаться на аплодисменты и сидящую рядом училку, вечно старающуюся забрать у меня телефон. Какого черта? Я не мешаю тебе, ты не мешай мне. Чувствовал себя её внуков. Вот бывают добрые бабушки, разрешающие тебе делать все, что ты захочешь, а бывают те, которые тебе спокойно дышать не дадут, так вот эта бабка была как раз из таких. Сидел я себе спокойно, пока тетя моя не потащила меня на сцену и не представила народу. Я сразу почувствовал на себе кучу взглядов полные призрения. Думаю, многие из них были не рады слышать, что их ребёнка будет учить такой же ребёнок. Но и в тоже время большенство столиков даже не выглянули в строну сцены, продолжая что-то обсуждать, пить и поедать закуски. Я спустился обратно к столикам, пока директриса объявляла, что церемония окончена, и всё могут свободно передвигаться по помещению. Все резко встали, я даже спокойно не мог дойти до своего столика, обходя каждого из этих уважаемых людей. Я выбрался из одной кучи людей в другую, стараясь выйти где-то с краю, где должно быть меньше народа, но наткнулся на что-то крайне интересное: та ученица, отличающаяся от всех своей простотой, стоит с парнем с виду ее. Я понял это по дистанции между ними, слишком уж она маленькая для обычных друзей, а тем более знакомых. Я взглянул на их столик. Разенграфф и Андерсон. Я не видел в списки учеников эту фамилию, хотя мог ошибаться, но видимо он не учится здесь. Он касался ее лица, поворачивая к себе, что меня напрягло. Этот парень находится в общественном месте и позволяет себе такое. Как не культурно. Да плевать я на самом деле хотел на культуру. Немного осмыслив происходящее, понял, что это не мое дело. Постоял ещё минуту, чтобы наверняка убедиться, что все в порядке, но все было не в порядке. Блондинка пятилась назад и отворачивала от него своё лицо, на что тот только подошёл ближе и снова схватил ее за подбородок. Ну это уже выглядет, как домогательство, но раз она не уходит, значит не хочет. Может же ведь толкнуть его хорошенько, да уйти на своих ножках куда подальше. Это точно не мое дело. Я вернулся за свой столик, где, к счастью, уже никого не было. Все бабки разошлись по разным углам этого помещения, танцуя или разговаривая с родителями своих учеников. Просидев здесь минут пять, может чуть больше, понял, что делать мне тут абсолютно нечего, да и с друзьями можно встретиться, ведь сегодня выходной. Я вышел из зала и направился в свой кабинет за курткой, которую я там оставил изначально. Что было у меня тогда в голове—не знаю. Мог же ведь спокойно повесить ее в гардероб и не париться, подниматься потом на второй этаж, обходя чуть ли не всю школу. Я решил не терять время, набрал другу и, пока шёл по темным коридорам школы, слушал периодические гудки в трубке, но вместо голоса друга услышал голоса где-то за углом. Я быстро сбросил, поставил телефон на беззвучный режим и начал слушать разговор, чтобы понять стоит ли мне проходить мимо. А то, знаете, услышишь чего лишнего или увидишь, и тебя уже везут в лес, где ты роешь себе могилу. К сожалению, другого пути до моего кабинета не было. Прислонившись к стене спиной, я начал подслушивать разговор, но ничего не услышал. Один из собеседников что-то шептал, а второй просто молчал. Я ничего не понимал. Слышал только странные звуку, стук каблуков о пол и чьё-то тяжелое дыхание. Тут я понял, что здесь начинается что-то странно, и мне в это точно не нужно вмешиваться, и я просто решил уйти, переждать где-то и потом уже забрать куртку, но меня остановил резкий крик: —Ханс, остановись, прошу! —женский голос дрожал, не давая мне даже засомневаться в том, что там происходит что-то неладное, и это нужно было срочно остановить. Я выглянул, чтобы убедиться, что парень все таки отстанет от бедной девушки. Что за извращенцы пошли в наше время. Я в свои семнадцать даже думать не стал бы трогать девушку, если она этого не хочет, но это необычные дети. Они же получают все, чего хотят, а значит, если они хотят девушку, то получат ее любыми способами. Но парень не остановился и сказал: —Если девушка просит парня остановиться, то на самом деле она хочет, чтобы он продолжал. Да, малышка? —ну и придурок. Это звучало, как девиз маньяка и педофила. Наверное, они это ему и сказали. Это все ещё не мое дело, но я пошёл дальше, останавливая парня фразой: —Ты не заблудился, малой?—сказал я, понимая, что это тот Андерсон, ученик не нашей школы. Этот бедный отпустил девушку, отошёл от неё на несколько шагов, делая вид, что все это делал не он. Выглядит так же, как все остальные избалованные ублюдки, стоящие из себя бога этого общества, будто никто и никогда не будет его дростоен. Как же отвратительно. Я сунул руки в карманы толстовки и медленно, размеренно сделал несколько шагов вперёд. —Нет. Как ученик этой школы может заблудиться?—соврал он. Конечно, его врать, наверное, отец учит. Так он деньги и зарабатывает, воруя и обманывая, как в принципе и все. —Что-то я тебя здесь не припомню. —говорю, стараясь показать, что он не один может обладать такой дерзостью. —А ты тут новенький, наверное, раз не знаешь, кто я такой. — раз не знает, что я учитель, то не слушал, как меня представляли на церемонии. Ну и самооценка у этого парня. Вести себя так—маму не уважать, показывая, что твоим воспитанием никогда никто не занимался. Я, конечно, все понимаю, нужно показывать себя выше других, но не на столько же. К тому же он ещё и пьян, не может привести свою речь в полный порядок, вспоминая, как правильно говорятся слово. —Ханс, он—учитель. —тихо произнесла моя ученица, от чего тот напрягся, чувствуя разницу в возрасте, но почему-то это не остановило его, и он продолжил дерзить мне. —До чего докатилась наша школа, раз выбирает этот мусор в учителя? —я чувствовал, как кровь моя медленно закипает, но я держал себя в руках. Да и мне мерзко даже пальцем трогать этого урода. Да и слишком уж он смешон. Я посмеялся, даже не потому, что было смешно, а для того, чтобы этот идиот почувствовал свою ничтожность. Плохой способ, конечно, но работает. —Наверное, ты думаешь, что меня заденет то, что сказал избалованный малолетний кусок? Боюсь тебя огорчить. Весь наш разговор закончился тем, что он ушёл от испуга, что я все расскажу, и ему прилетит условка за домогательство. Просто до пьяной головы долго доходит. Можно сказать, он даже убежал, если ещё в слезы не кинулся, кто бы его знал. Оставил меня наедине с Разенграфф, и мне сразу стало неловко. Что я должен делать теперь? Супергерои сразу уходили после совершенного подвига. А что делать мне? Я подошёл к ней. Думаю, ей сейчас не очень хорошо. Выглядела она так беспомощно, будто котёнок, которого нельзя взять домой. Я правда испытывал сейчас те же чувства. Хотелось приласкать ее что ли. Она, как напуганный щенок, не подпускающий к себе никого, напрягалась от моего приближения. Но единственное, что я мог — спросить, все ли хорошо. Вот идиот! Конечно, у неё не все хорошо. Что за тупые вопросы? Она промолчала. Я снова сказал что-то, чтобы разбавить молчание, но это было совсем не в тему. Теперь чувствую себя ещё большим идиотом. Я должен помочь ей чем-нибудь. —Пойдём, я отвезу тебя домой. Девушка резко подняла на меня взгляд, словно я сморозил полную чушь, потом отвернулась, возможно, из-за смущения. —Нет. —отрезала, заставляя меня думать, что я все таки делаю не так. —Тогда я отведу тебя к родителям. —Только не к маме. Не надо портить ей настроение. —что за чушь? —Хочешь сказать, ты не расскажешь маме про эту ситуацию? —я был крайне удивлён. Он только что чуть не надругался над тобой, а ты ничего не собираешься делать с этим. Это слишком глупый поступок, но это ее дело. —Нет. —тихо ответила. Она все так же стояла у этой чёртовой стены. Мне вдруг стало дико стыдно, что я даже руку ей не подал, чтобы она нормально встала на ноги, а она возможно только этого сейчас и ждала. Я протянул руку. Думал на самом деле, что она откажется от помощи, но она взяла меня за руку и твердо встала, еле передвигая ногами. Рука ее дрожала. Не думаю, что ей было холодно. Это был страх или стресс, а возможно, и то и то. Она была одета только в платье, а в коридоре было прохладно, поэтому я сразу снял с себя толстовку и протянул ей. Блондинка посмотрела на неё, потом на меня и начала мотать головой. —Надевай давай, —сказал, —И поехали домой. —Я сама дойду. —Пешком? Там такая темень! А если кто опять приставать начнёт?—я был строг, чтобы та даже не думала спорить со мной. Сама ведь понимала, что так для неё лучше будет, но все колется, как ёжик своими иголками. Недоверчивая, но это даже к лучшему. Такой быть лучше, чем наивной. Блондинка снова промолчала, взяла мою толстовку и надела сверху платья. В ней она казалась такой хрупкой, маленькой. Сразу стало страшно от мысли, что кто-то мог такое сделать с ней. Она такая беззащитная. Я аж злиться начинал от одной лишь мысли, сколько на свете водится таких идиотов. Некоторые же ещё и убить могут. Вот представь, вчера была ученица, сегодня ее уже нет, не дай Бог, конечно. Надев толстовку, она посмотрела на меня. Лицо у неё было такое безэмоциональное, от части грустное, мне снова стало не по себе. Я даже представить боялся, что у неё сейчас в голове. Люди после такого к психологу ходят, стараясь забыть все, как страшный сон, а она делает вид, что ничего не произошло, но трясётся, как осиновый лист. Может быть она вообще после этого спрыгнет с высотки, я не мог знать наверняка. Стало вдруг страшно. Если я оставлю ее одну, то мало ли что может произойти. —Поехали. —ещё раз сказал я и протянул ей руку, чтобы она взялась за неё. Разенграфф промолчала, но за руку взяла. Вначале мне показалось это слишком странным, а потом я понял, что ей было тяжело или больно ходить на каблуках, поэтому ей нужна была лишь поддержка в виде моей руки. Мы дошли до гардероба, чтобы взять ее пальто. Свою куртку я ,кстати, так и не забрал из кабинета, но на то была важная причина. Блондинка начала снимать с себя толстовку, но я остановил ее, сказав, что и без кофты справлюсь, да и ей она была сейчас нужнее. Она кивнула, накидывая на себя пальто. Все такая же спокойная, с каменным лицом, но внутри у неё, наверное, целый бурлящий вулкан или шторм, сносящий все на пути. Я не мог спросить, оставалось только догадываться. Я снова взял ее за руку, чтобы она могла нормально идти, но услышал, как кто-то начал обсуждать нас за спиной. Скорее всего это была одна из гардеробщиц, но было как-то все равно, о чем думает какая-то неизвестная бабка. Этой девушке нужна была помощь, и я просто не мог не помочь ей. Мы дошли до моей машины. Я открыл блондинке дверь, она села. Это каменное лицо сводило меня с ума. Я так боялся, что за ним что-то последует. Сев на водительское место, я начал заводил машину, глаз не сводя с Разенграфф, а она смотрела в одну точку, не отрываясь, будто спит с открытыми глазами. Я не хотел отвлекать ее и ждал, когда она сама отойдёт и перестанет смотреть куда-то вдаль, но ничего так и не изменилось. Я подождал две минуты, а потом все таки решил спросить: —Какой адрес? Блондинка вздрогнула, переводя на меня свой взгляд. Глаза такие голубые, чистые. Стало вдруг невыносимо грустно. —Ах, да, —она улыбнулась, снова отводя взгляд, но улыбка была явно натянутой специально, чтобы я не волновался. Читаю ее как открытую книгу. —На Краснолинейную. "Улица дорогих квартир"—так она называется. Квартиры двух этажей или зимние варианты миллиардеров, где можно переждать холода. Многоэтажки, в квартирах которых всегда по два этажа. Место торговых центров, кинотеатров и всяких разных развлекательных штук для семьи, не более. Это все, что я знал об этой улице. Даже не удивлён, что она живет именно там. Что ещё ожидать от ученицы этой школы? Наверное, это даже не так заоблачно, как могло бы быть. Обычно все живут в своих коттеджах, а она в дорогой квартире. Ничего необычного, правда по цене это в два раза дешевле, чем тот самый коттедж. Путь займёт минут пять от силы, поэтому я должен успеть все выяснить и быть точно уверен, что с ней ничего не случится. —Он позволял себе такое когда-нибудь? —резко выдал я, но блондинка будто не слышала меня, отворачиваясь от меня в сторону окна. Плохая тема для разговора. —Выкладывай. Я должен быть уверен, что ты не покончишь с собой, когда останешься одна. —я сказал так честно, все, что было у меня в голове. Зачем ходить вокруг да около? Девушка резко повернулась ко мне и удивленно взглянула, будто совсем не ожидала таких слов. —Вы с ума сошли? —она подняла одну бровь и посмотрела на меня, как на идиота. Но ведь я правда переживал. Как странно: ещё утром мне было абсолютно наплевать на неё, а теперь я боюсь за нее и ее жизнь. Похоже я и вправду сошёл с ума. —Возможно. —отвечаю. —Но все равно хотя бы пообещай... —Не бойтесь.—она перебила меня, но даже в сторону мою не взглянула, а смотрела куда-то в окно, на машины и их горящие фары. —У тебя есть телефон?— сам не понимал, зачем мне это нужно. Она вроде ответила, а я все продолжаю за неё беспокоится. Блондинка кивнула. —Тогда запиши моей номер. Если будут такие ситуации сразу звони, я подъеду. —Думаете, я смогу позвонить в такой ситуации?—сказала и оказалась полностью права, я нёс полную чушь. Конечно, ей мой номер нафиг не нужен, и помочь он ей ничего не сможет. —Все равно запиши. Разенграфф достала телефон, записывая под диктовку цифры и тыкая по дисплею. Я попросил сделать ее дозвон, она послушно выполнила просьбу. Я почувствовал вибрацию у себя в кармане, и вдруг мне стало намного легче, будто камень с души упал. Я почему то думал, что раз она записала мой телефон, то обязательно сможет позвонить, когда попадёт в беду, да и будто это гарантированная стопроцентная безопасность, некий оберег. —Обещай позвонить, если что-то случится. —Хорошо. —сказала, наверное, только, чтобы я от неё отстал. Мы приехали к нужному дому. Я так не хотел, чтобы она выходила из машины, будто на улице было куча таких же конченных уродов, как тот Ханс, но не держать же ее в машине вечно. —Напиши, как дойдёшь. —говорю, а она опять смотрит на меня, как на идиота. Я слишком сильно зациклен ее безопасности. —Ладно. —тихо вздыхая, отвечает и открывает дверь машины. —Не подскажешь своё имя? —мне вдруг стало дико интересно, потому что я знаю только ее фамилия, не более. Я должен был спросить раньше, но лучше поздно, чем никогда. Она вышла из машины, но когда услышала мой вопрос, наклонилась, придерживаясь за дверь. Я увидел улыбку на её лице, стало тепло на душе от понимания, что не все так плохо. —Нужно было слушать церемонию, мистер Фрост. —она светилась, что заставило светиться меня, и даже легкая улыбка озарила мою тусклую гримасу. —Спасибо, что довезли меня. —Ну правда, скажи имя. —я пытал ее, не отпуская домой, но очень желал узнать, как ее зовут. —Элизабет. — хлопнула дверью и убежала, скрываясь за дверьми подъезда. Странная она, но этим казалось мне очень необычной. Элизабет. Очень красивое имя. Я бы хотел быть Элизабет, если бы родился девушкой. Я достал из кармана телефон. Увидел ее номер и начал придумывать, как можно подписать свою ученицу, да так, чтобы потом не забыть, что это она. Я думал, думал, думал, пока мне не пришло сообщение: "Я жива". Видимо дошла до дома. Теперь можно расслабиться и спокойно поехать домой. К черту друзей, настроение и настроя все равно никакого нет. И всё таки пусть она будет просто "Элизабет".