Everything Always Goes Wrong.

30 декабря, чудесное воскресенье. Утро. Медкабинет. Черт возьми, я так успел соскучиться по этой книжке, что обнимал ее битый час после того, как Лоренс занес ее мне. Мне столько всего нужно рассказать, что даже жаль – простейший графоман, как я, может оказаться не в силах написать все последовательно. Начну с самого начала: со своей смерти. Каким-то образом я оказался в подземелье этого здания, где встретил пропавших и умерших учеников. С двумя из них, к сожалению, пришлось сражаться. Исход: кровь на моих руках. Самооборона. Я смог найти медбрата, который, как оказалось, ни в чем не виноват! Итак, у каждого из нас есть номер: знаете, как у крысы, над которой ставят опыты. Но вот загадка: меня окрестили Седьмым, хотя всего нас было шесть. И позже я встретил Шестого, о чем очень пожалел. На деле же он совершенно не Шестой: он – Первый. Первая крыса, опыт над которой получился удачным. Этакий заключенный, убивающий ненужный мусор – нас, продукты побочных явлений. Помимо этого он питается человеческой плотью… Я не буду описывать боль, которую я испытывал, пока этот урод поедал меня заживо, параллельно подтачивая свою технику вивисекции. Я помню, как отключился, а проснулся уже в теле медбрата Роберта! А надо мной склонился Гертш, копаясь где-то у меня во рту. Когда я очнулся, он вытащил длинный провод у меня изо рта и спросил, как меня зовут. Когда я назвал свое имя, он утвердительно кивнул и глубоко вздохнул. - Только что ты воскрес, - сказал он и закурил. – Надеюсь, второй раз такого не случится. Тогда я заметил, как тело тяжело двигается. Я спросил, что он сделал. Гертш не сказал: намекнул только, что теперь это мое тело, а сознание медбрата перемещено в другой «сосуд». Сложно, короче. Но теперь я стал сильнее. Как такое может быть: смиряешься со смертью, а потом воскресаешь в теле андроида, которое близко к совершенству? После этого дерьма у меня ушла куча времени на овладение телом, поскольку оно сначала не хотело мне поддаваться в управлении. Далее меня вернули на пост медбрата, якобы после доработки, из-за которой я не помню то, из-за чего меня хотели выбросить. Гертш очень постарался. Это я только по рассказам Оранджа понял, что тот заставил Гертша это сделать. Где-то с неделю я смотрел, чем занимается Лоренс, как угрюмо поглядывает в мою сторону: они подозревали медбрата в злодействе, черт возьми. Гертш умолял никому не говорить о таком «чуде». У меня не было выбора – я молчал. Но однажды Орандж пришел ко мне весь в истерике и пожаловался на головную боль. Неудивительно: губа разбита, по лбу из-под челки течет струйка крови, а под глазом начал разрастаться синяк. Пока я латал его, он рассказывал, как Лоренс его отметелил. Когда я спросил, в чем было дело, он странно на меня посмотрел, стремно заржал и отрубился. Когда он спит, то выглядит милым. Я немного скучал по его болтовне. Еще через пару дней ко мне зашел сам Лоренс. Точнее сказать – вломился. Он был зол как черт, я никогда его таким не видел. Он сказал, что я должен заплатить за похищенных и убитых учеников. Он грозился отключить мое новое тело. И тогда мне пришлось рассказать о том, кто я на самом деле. У меня камень с души упал. Сперва Лоренс не поверил, какое-то время прошло в напряженном разговоре. Но потом он вроде как заметно успокоился. Да уж, стоило припомнить пару наших старых фишек – и все встало на места. Орандж подслушивал за дверью, а потом вломился с криком: - Я так и знал! В общем, я давно не был так счастлив. Осточертело врать, постоянно следить за своим поведением, чтобы не выдать себя. Гертшу пришлось все объяснить. Лоренс пообещал вернуть мне дневник, как только кое-что перепишет. И я понял, что он имел в виду под этим: кажется, информация о его отце только взбудоражила его. Надеюсь, он не начнет следить за каждым из подозреваемых. Орандж из-за этого так и ходит с разбитым хлебалом. Вы только подумайте, мистер Старк: каково это – встретиться с отцом, которого ненавидишь, спустя столько лет? Как бы Лоренс не сделал чего сгоряча… Он и правда сам не свой, я беспокоюсь за него. Медкабинет стал нашим штабом, где время от времени мы вели короткие беседы. И когда Лоренс узнал, что Гертш меня вытащил, то не стал терять ни секунды: пустился в расспросы о том, каким веществом нас травят и есть ли противоядие. - Овиум, - с тяжелым вздохом произнес Гертш. Я чувствовал, сколько боли он ощущает. – Информацию о нем вы нигде не найдете, все в секретных архивах, хотя защита там слабая. - Смесь слов «опиум» и «овца» на латинском, - задумчиво изрек Лоренс. – Тот, кто придумал это, обладает хорошим чувством иронии. Вдруг он осекся. - Кто придумал его? - Над ним работала команда, - Гертш буквально начинал задыхаться от волнения. – Директор и Филипс стояли во главе проекта. Знаешь, Лоренс, с Филипсом вы очень похожи: когда он только начинал этот проект, он учился с таким же рвением, как и ты сейчас… Правда, сперва он был профессором в области робототехники, это уже потом пустился в подобные эксперименты… Гертш не заметил, как изменился в лице Лоренс. Но Орандж заметил это быстрее всех. - Яблочко от яблони, - прошептал он еле слышно с едкой ухмылкой, но Лоренс уловил это. Клянусь, в этот момент Лоренс будто в дьявола воплотился! Холодный злобный взгляд в сторону Оранджа заставил этого чудика поежиться, что в принципе для него нехарактерно. Думаю, первое время он точно не будет цепляться к Лоренсу. Однако следующая фраза потрясла Лоренса еще больше: - Противоядия нет, - печально изрек Гертш. Тяжелое молчание длилось буквально целую вечность. - Как похоже на моего отца: вечно все делает идеально, - колко бросил Лоренс и вышел из кабинета, оставив нас троих сидеть в недоумении. - Твою мать… - тихо сказал Гертш и схватился за голову. - Он еще скажет спасибо! – восхитился собой Орандж. Мне же просто оставалось молчать в ожидании ужаса. С того дня атмосфера резко изменилась: если до этого было просто жутко здесь находиться, то теперь я был уверен, что опасность была на каждом шагу. Стремность имеет свойство накапливаться: сначала вроде бы все нормально, чуть-чуть некомфортно, потом начинается беспокойство, постепенно перерастающее в бесконечный тремор пальцев и бессонницу. Но здесь – будто бы ходишь по минному полю. Часто я думаю, что Аркл тоже чувствует смену атмосферы. Как бы он не решил чего радикального… Лоренс с головой ушел в работу, перестал спать, вечно тырил книги из библиотеки, читая со скоростью Флеша. Именно наблюдая за ним, я понял, что конец всего близится. Меня волновало то, что раз Лоренс такой гениальный работяга, то каким же может быть его отец. Лично Филипса я практически не боялся, как и Гертша. Его было реально интересно слушать, хотя местами его заносило в глубокое разъяснение подробностей. Со временем мне стало ясно, что учеба тут служит только для того, чтобы забить чем-нибудь наши мозги, чтобы мы не лезли в дела учителей. Поэтому некоторые не так уж и старались. Гениев здесь всего-навсего двое – выходит так. Добрый и злой. Время для решения личных проблем… А ведь Филипс реально испытывал удовольствие от своей работы. И он никогда никого не бил, но иногда повышал голос на совершенных тупиц. Или на Кларка, который любил срывать уроки своими выходками. Любил – до того момента, как не встретился с овиумом. Меня посещают мысли, что Лоренс зря ненавидит его, хотя, допустим, обиду брошенного ребенка я мог бы понять. Дело в том, что для Лоренса это уж точно нехарактерно. Но конкуренция, желание предотвратить зло – это его стезя. - Ларс Кристофер Майклсон, вот ты и попался, - как-то пробормотал Лоренс, читая очередную книгу. – Как же долго я ждал, чтобы прикончить тебя, папаша. Он захлопнул ее и с таким удовольствием выдохнул, что мне стало не по себе. Впрочем, с Лоренсом стало невозможно разговаривать. Поэтому Оранджу стало скучно. Этот мастер интриг, довольный состоянием Лоренса, не уставал повторять, что тот еще будет сыпать благодарностями в его адрес. Мне так не казалось, но если бы не Орандж, вероятно, Лоренс бы вечно терзался сомнениями по поводу своего отца. - У него комплекс папенькиного сынка, - Орандж развалился на кушетке, воображая себя на приеме у психотерапевта. Готов поспорить, он не на одной такой кушетке побывал. - Это как? - Это типа «я хочу быть как папа, но мой папа злой, а я хочу быть добрым». Ебанные суждения и разделения! Сепарации! – восклицал он. – Короче, он убьет своего папашку, открыв в себе новую часть, я так думаю. Ему полегчает. Тут меня сковала тревога. Я почувствовал, как тело вновь перестает слушаться меня, и чуть не упал. Я ничего не смог сказать. Я слишком боялся за Лоренса. Я слишком поздно понял, насколько Орандж беспощаден. - А ты чего? Получил классное тело! Все, о чем мечтал! – он с вызовом смотрел на меня. - Ты редкостный мудак, Орандж. Зачем тебе это? Он посмотрел на меня, как на идиота, мол, ты что, не понимаешь очевидных вещей. - Лоренс – копия своего папочки, ты что, не видишь?! И дорога ему – в верхушку общества, в этот гадюшник, где ему самое раздолье с его роботами и экспериментами! Это то, чего он достоин! - Это не твое собачье дело, Орандж. Вдруг Лоренс представился мне марионеткой этого цепкого хамелеона. Жуткое зрелище. - А еще его отец представляет для нас угрозу. Ты что, еще не понял, кто за этим стоит?! – его поражала моя тупость. Вдруг он вскочил, шагнул в мою сторону и обвил мою шею тонкими руками. От удивления я чуть отошел назад, но он шагнул еще ближе. Наши лица сравнялись. - Ты и правда бываешь таким твердолобым, Джейсон, но я ничего не могу с собой поделать, - тихо сказал он. Радужка глаза – чарующий аквамарин. – Эта реакция все равно произошла бы, но нужен был катализатор: времени у нас осталось совсем немного. Он казался очень грустным в этот момент, и я опешил. - Слова «люблю» и «встречаться» совсем не про меня, Джейсон, я просто закоренелый эгоист, вот и все, - я чувствовал, как его пальцы зарываются в мои волосы. – И я хочу, чтобы ты жил. Нравится мне твоя графомания, вечное нытье и умение попадать в неприятности. Просто нравится. И тупость твоя временами заставляет меня умиляться, как зрелище ворон, поедающих труп котенка… От его слов мне стало не по себе, но это было чертовски мило. Мое механическое сердце не стало биться быстрее, но, будь я человеком, оно точно пропустило бы пару ударов и затем ускорило темп. - Ты думал о том, что будет после эксперимента? – вдруг спросил он. – Я – да. Когда станет известно, что мы с Лоренсом бракованные, нас казнят. Им не нужны люди, не подчиняющиеся их власти, Джейсон. Я искренне не понимал, к чему он клонит: я был слишком сосредоточен на движениях его длинных пальцев. - Мы планируем побег, - сказал он, растягивая губы в улыбке. – Я отключу камеры и сворую ключи, чтобы можно было добраться до лифта и спуститься на нижний этаж, как только Лоренс подаст мне команду. Мы уже все решили. Ты, я, чертов гений-добряк и, вероятно, Гертш, поскольку Лоренс чувствует обязанным вытащить хорошего человека из кучи дерьма. - А если побег сорвется и мы… - но договорить мне не дали, заткнув рот легким поцелуем. - Если уж я работаю с Лоренсом, то точно ничего не сорвется, дурашка! – он щелкнул меня по носу. – Ситуация под контролем! В общем, осталось совсем-совсем немного, мистер Старк.