Everybody knows

По меньшей мере сорок пять оттенков тишины сейчас наполняли эту полупустую комнату, создавая неподражаемую и крайне странную атмосферу обречённого бытия. Дилан всегда питал слабость к сентиментальности, что ж поделать. Сейчас он был сам в этой комнате — Руби скрылась часом ранее в гостиной, держа в руках возвышающуюся над её макушкой стопку книг. Все они были никак не художественной литературой, нет — Дилан разглядел старые школьные учебники по алгебре, геометрии, физике, химии и географии, а поверх всего этого — толстую тетрадь для записей. Он так и не решился спросить у неё, в чём, собственно, был смысл этой учёбы — не хватило парню духу, так бывает порой. Мимо комнаты с каким-то странным кряхтением пронёсся ещё один молчаливый обитатель этого дома — Фитц. Кудрявый кинул секундный взгляд в сторону чужого, а затем вновь скрылся в коридоре и более не появлялся. Холодность, с которой этот парень и Тоф относились к Дилану, изрядно смешила последнего, в то же время порождая множество поводов для размышлений. И, увы, у него нашлось очень много времени для них. Дилана слегка удивляло поведение девушки, что всегда крутилась где-то рядом с ним, если не была занята. Её любопытность одновременно казалась и чем-то природным, и чем-то слишком выделяющимся среди остального. Это вызывало искреннюю улыбку на лице парня. В эти самые мгновения мозг девушки этажом ниже был занят таинственными формулами и задачами к ним, отчаянно работая. Она знала, толком-то от этой учёбы пользы не будет, но занятие очень хорошо забивало время и отвлекало от проблем насущных. Спокойствие и учёба — именно эти две вещи были отчаянно необходимы Руби. Тишина вокруг помогала сосредоточиться на материале, а ещё позабыть обо всех людях в этом доме и монстрах, что шлялись где-то вокруг дома. Вновь тяжело вздохнув, она перевернула страницу и нахмурилась. Мысли вновь невольно вернулись к Дилану, как бы она ни желала позабыть о нём. Врёшь же сама себе, что тебе плевать на его появление в вашем доме. — Ты опять села за это бестолковое дело? — голос мужчины глухой, но хорошо привлекает её внимание, заставляя замереть на месте, а затем обернуться: — Может, для некоторых оно и бестолковое, но лично я в нём вижу смысл, — губы плотно сжаты, настрой обычен: она совсем не желает сейчас разговаривать с Тофом, и это факт. И сам мужчина прекрасно знает этот факт. — Ну ещё бы, не все вещи достойны твоего внимания, — усмешка на его губах является простой провокацией, хорошо отработанным действием и решением, лишь бы разговорить закрытую Руби. — Перестань паясничать, Тоф. Ты уже далеко не подросток, — её глаза вновь перескакивают на книги, но взгляд всё никак не может сосредоточиться на строчках, ведь те сливаются в сплошные чёрные пятна. — А ты им до сих пор являешься, поэтому иди поделай что-то подростковое, — он делает неопределённый взмах руками, закатывая глаза. — Ты хочешь, чтобы я напилась в хлам и лишила тебя многолетнего запаса бухла в подвале? — Руби резко оборачивается, махнув волосами, завязанными в конский хвост. Ожидающе смотрит на мужчину, с интересом выгибая одну бровь вверх. — Я не имел в виду такие крайности, — Тоф вздыхает, раздраженно мотнув головой. — А что же ты имел в виду? — смеётся она. — Прогулки? — щелчок пальцев. — Ну так ты сам сказал, что никому нельзя выходить наружу по меньшей мере ещё три дня. — Кончай язвить, начинаешь подбешивать, — цедит сквозь зубы Кристофер, делая шаг в сторону двери. Он тут же слышит ловкий выпад в свою сторону: — Ты первый пришёл, — голос девушки полон язвительности. Знала, у кого учиться, мерзавка. — Я уже пожалел об этом своём невольном решении, — вздыхает Тоф, пальцами скользя по белой стене. — Пойду проверю нашего величавого гостя и посажу его на место, а то ходит, словно павлин напыщенный. Что думаешь по этому поводу? — он резко оборачивается, теперь уже не скрывая неподдельный интерес. Руби замирает: — От слова ничего, — она чуть поворачивает голову в другую сторону, чтобы Кристоф ничего не заметил. Чего не заметил? А почему ты не хочешь, чтобы он что-то заметил, Руби? — А что ж ты глазки отводишь? Фитц вон уже второй день как дуется, — мужчина кивает на лестницу, имея в виду их третьего сожителя. — Фитц — социопат, — изрекает девушка, понимая, что надо срочно переводить тему в другое русло. — А тебя, смотрю, всё вполне устраивает? М? Эй, давай, говори, — замечая, насколько потерянной начинает казаться девушка, Тоф принимает другую стратегию. — Не буду, — отрезает Руби, лицом вновь уткнувшись в книги. Мужчина не отступает: — Всё понятно, ты струсила, — она чуть вздрагивает, затем мастерски игнорирует его слова. — Всегда ты так, как только дело доходит до твоего собственного мнения в обычных жизненных ситуациях, а не критических и стратегических, так сразу твои болтливость и решительность куда-то пропадают, — ладони её невольно сжимаются в кулаки, но она вновь отвечает коротко: — Я учусь. — Учись-учись, а я от тебя рано или поздно хотя бы слова добьюсь, — их характеры схожи, только лишь Кристофер сразу и всегда высказывает своё мнение, в то время как Руби долго терпит, а затем взрывается, если что-то стабильно идёт не так. Сегодня Тоф остался без ответа. Руби сидит ещё несколько минут, ожидая, пока он скроется где-то далеко, и лишь затем устало роняет голову на руки, чувствуя, как из горла вырывается стон. Эти его постоянные попытки выбить правду весьма утомляют её. И чёрт возьми, иногда у него это правда выходит мастерски.

***

Сверкающие во тьме и одновременно с этим развевающиеся на ветру, угольно-чёрные волосы Берты маячили перед её глазами, не давая замереть ни на секунду. Животный взгляд когда-то бывшего в здравом уме человека пронзал насквозь, давая понять, что выхода не оставалось, кроме как убить монстра, когда-то бывшего её лучшей подругой и наставником. Воздуха не хватает, боль разрывает лёгкие, ведь, бежа, она лишь истерически хлопает ртом, в надежде получить хоть чуть-чуть заветного кислорода. Страх бурлит в жилах, не давая остановиться. Адреналин всё впрыскивается и впрыскивается в кровь, давая слабую возможность бежать, сломя голову. Всё даётся и не даётся одновременно, но желания отдаться твари, что когда-то была человеком, совсем нет. Костлявая рука резко и внезапно хватает её за лодыжку, заставляя повалиться на землю и изнеможенно вскрикнуть от настигшего душу непокорного ужаса. Это — смерть и конец в одном лице. А рука так и не поднимается на бывшего человека. В горле застревает крик, скорее походящий на простой визг. Рывком она просыпается, садясь. Отчаянно сжимает пальцами плед, хватая ртом заветный воздух. Глаза в страхе бегают по всему в комнате вокруг неё, пока не останавливаются на явно озадаченным её пробуждением Дилане, что аж замер в лёгком потрясении. — Кошмар? — тихо спрашивает он скорее от привычки, нежели от чистого любопытства. Хотя и второе в этом действии в теории играет далеко не малую роль. Холодный, скорее от переизбытка эмоций в предыдущие мгновенья и их недостатка сейчас, кивок с её стороны следует практически сразу. Дилан прекрасно знает и сам, что это такое. — Ты же помнишь о том, что он закончился? — осторожно спрашивает, перестраховываясь. Парень понимает, что она может всё ещё находиться в полудрёме, даже с широко открытыми в страхе глазами. И снова молчаливый кивок, что заставляет его смиренно опустить голову. Дилан не будет лезть совсем не в своё дело и спрашивать, что же, собственно, преследовало её во сне. И да, он понял, что она убегала от кого-то и, похоже, всё так и не убежала. Ему остаётся лишь строить догадки и предположения того, кем мог быть её преследователь. Дождь за окном, ранее слабо моросящий, переходит в ливень, а комнату на секунду озаряет яркая вспышка от молнии в небе. Беспокойство пожирает каждого в доме, заставляя в этот момент замереть и прислушаться ко всем посторонним звукам, что исходят снаружи и хотя бы едва слышимы из-за пелены дождя. — Как ты здесь оказался? — хриплым шепотом внезапно спрашивает Руби, поднимая растерянные глаза на Дилана. Тот спокойно отвечает, проводя ладонью по волосам: — Кристофер попросил посидеть с тобой, пока они с Фитцом дежурят. Её брови на секунду подскакивают вверх, а затем изо рта вырывается слегка возмущённый вздох: — Он решил не будить меня и оставить с тобой отдыхать? Тогда, когда снаружи бродят твари и готовы в любой момент напасть? — недовольно морщит нос, отчего в этот момент кажется очень забавной, с растрёпанными волосами и горящими глазами. — Похоже на то, — отвечает Дилан, привычно кидая короткий взгляд на окно, за которым совсем темно. Эту комнату сейчас освещают несколько свеч, расставленных вдоль стен ранее. Именно слабый свет от них помогает парню и девушке ясно видеть эмоции друг друга, хоть и находясь в двух метрах друг от друга. Руби сама заснула от усталости прямо над учебниками, только поудобнее устроившись на мягком гостином диване и укрывшись пледом. Дилан же расположился в кресле, глубоко утопая в том и взглядом постоянно окидывая большую комнату, вроде-как самую крупную в доме. Он пришёл сразу же после того, как Тоф посетил его и крайне твёрдым тоном «посоветовал» слинять из комнаты девушки и найти её саму, вновь попросив разрешения разместиться у неё. Но, найдя Руби спящей, сам черноволосый решил лишь устроиться неподалёку и быть начеку, прекрасно зная, что наступала очередная ночь. — Который час? — её голос казался неправильно-бодрым, хоть она и смертельно хотела спать, но не желала вновь оказаться один-на-один с тварью, бывшей когда-то человеком. В последнее время эти сны преследовали Руби всё чаще и чаще, отчего желание возвращаться в царство Морфея с каждым разом становилось всё меньше и меньше, вплоть до того, что она предпочитала экономить силы весь день, но спать по минимуму, как можно меньше. Об этом бегло знал Фитц, однажды разговоривший её за бокалом вина и теперь давящий на неё именно с помощью этого знания, угрожая рассказать это Тофу. Но почему-то этого кудрявый упорно не делал, явно имея какие-то причины. Возможно, в какой-то мере он понимал положение девушки, или же сам был в такой же ситуации. Опять же, они находили общий язык всегда, а значит, были либо противоположными, либо похожими людьми. — Половина второго ночи, — Дилан чуть прищурился, когда в небе вновь сверкнула молния, на секунду разорвав его на части. В следующий миг звук грома каскадом пронёсся по округе, зацепив и их дом. Руби качнула головой, хмуро обведя взглядом уже наполовину сгоревшие свечи. Тишина, что вновь безвозвратно окружила их, напрягала. — Как твоя рана? — силясь разрушить её, спросила девушка. Дилан слегка озадаченно поднял голову и повёл носом, затем тихо ответив: — Уже лучше. Вечером я сам обработал её, поэтому если ты покажешь, где лежит ваша аптечка, то твоя дальнейшая помощь вообще не понадобится и я буду напрягать тебя ещё меньше, — его губы двигались быстро, а девушка напротив едва поспевала за его словами, медленно усваивая информацию. В последнее время она привыкла к тому, что люди говорят мало и большей частью всё интересное можно узнать из их движений и действий, никак не слов. Все знают, в этом мире слова ничего не значат. Именно так в принципе пала культура — она зашла в тупик. В двадцать первом столетии все отчаянно цеплялись за слова, сказанные или собиравшиеся стать таковыми. Всё — ценности, решения, последствия — всё базировалось лишь на словах и хрупких обещаниях, что во многих случаях так и оставались пустышками. Этот мир казался многим слишком лживым, неправильным, но он и являлся именно таковым, и ничего бы не изменило его кроме внезапной кончины. Порывы перфекционистов сделать всё намного лучше упорно приводили к повторяющимся провалам и неудачам, и со временем слова стали важнее действий. Люди не хотели знать целой картины, они хотели знать «правду». Только эта «правда» представляла собой что-то отдалённо похожее на реальность, но никак не то же самое. У каждого была своя правда, построенная на пустых словах, и это уже был конец. Он означал, что ценности уже безвозвратно канули в небытие. — Ты в порядке? — из мыслей её вновь вырывает Дилан, настороженно вытянувшийся в её сторону. Руки его сложены в замок, но пальцы упорно продолжают барабанить друг по другу, означая, что парень всё ещё следит за всем вокруг. — В полном, — буркнула в ответ девушка тут же, закатив глаза. Сон всё тянет её обратно, но ровным счётом никакого желания вновь увидеть тварей там она не испытывает, лишь поэтому резко вскакивает на ноги, тут же пошатнувшись и упав обратно на мягкий диван. — Я бы не советовал тебе этого делать, все признаки усталости на лицо. Тебе стоило бы ещё всю ночь поспать, — комментирует это более звонко Дилан, с сомнением оглядывая тёмные мешки под глазами Руби. Она тихо фыркает: — Переживу и без отдыха, — но ломота в теле упорно даёт о себе знать, показывая, что сил у девушки толком-то и нет. Парень с сомнением произносит: — Оно и видно, — он аккуратно поднимается на ноги, отряхиваясь. Молча медленно идёт в сторону девушки, что неосознанно вжимается поглубже в мягкую спинку дивана. — Ты меня до сих пор боишься? — тихо смеётся Дилан, с сомнением выгибая брови вверх. Руби хмуро смотрит на него исподлобья. Тень от его высокой фигуры возвышается над ней, улыбка всё не сходит с лица парня. А девушка замирает, чувствуя, как странные эмоции вновь наполняют душу. — Ладно, раз уж я тебя так пугаю, то вернусь обратно в кресло, — Дилан кивает, отступая назад. Она смотрит на него, сглотнув. Девушка морщит нос, хмуро глядя на него исподлобья. Руби относится настороженно ко многим вещам вокруг себя, даже к обычным. Зачастую это смешит Тофа, но в то же время приходится по душе Фитцу, который так же по своей натуре предельно осторожен. Дилан не отрывает от неё глаз, расценивая обстановку. Он видит усталость, видит эту внимательность в глазах, что в этом мире присуща многим. Он знает, сейчас их вновь поглотила напряженная атмосфера, что никак не хочет уходить прочь. Дождь за окном не утихает, стихия продолжает тихо шуметь на горизонте и изредка привлекать внимание раскатами грома. Сейчас гроза кажется чем-то обыденным, никак не вон выходящим, ведь погода даже в этом мире осталась одной из прекрасных неизменных вещей. Парень прикрывает глаза на несколько секунд, наконец услышав беспокойное сопение девушки. Уснула. Хотя бы что-то, а ведь именно этого он и ждал. Вся эта усталость, никак не сходящая с её лица, уже начала порядком раздражать. Пусть и беспокойный, но сон. Спустя несколько минут Руби затихает, начав тихо и размеренно дышать. Хотя бы сегодня её пыл поубавился. А в четыре утра Фитц с Тофом начинают вместе отстреливаться сквозь пелену дождя, и дикий визг раненной твари разбудит Дилана, но Руби будет спать. В эту беспокойную ночь хотя бы она выспится, чтобы завтра вновь продолжить борьбу с целым миром.