***
Мирон не заснул. Баттлы Гнойного его внезапно увлекли: тот оказался не просто сильным баттлером, а по-настоящему талантливым парнем. Панчи, подача, флоу — все было оригинальным, смелым и разрушительным. Он играючи уделывал противников, которые тоже были далеко не сопливыми мальчиками. Мирон смотрел лигу и болел за Славу, заранее зная о его победах, но все равно переживая, будто баттлит его приятель или даже друг. Это было странно, но от Гнойного даже через экран распространялась какая-то энергетика, сопротивляться которой не получалось. Обаяние негодяя или вроде того. Слава крушил противников грязными панчами, но делал это с улыбкой и добрым взглядом. Мирон не заметил, как вместе с этой улыбкой дошел со Славой до финала. Когда совершенно убогое судейство присудило победу Славе, Мирон нажал на паузу и откинулся на спинку дивана. Всратая площадка, хуевая организация, но охуенная публика и мс — за время просмотра баттлов Мирон успел запомнить многих участников и даже зрителей. Пара Фаллен-Рудбой действительно не стеснялась своих чувств, впрочем, как и остальные. На «Слово» царило веселье, дружелюбие и легкость. Мирон закурил и бросил взгляд на экран, где Чейни обнимался с Гнойным. На «Слово» было классно. Но было совсем не классно, что он сам таки засветился перед камерами. Саня точно не придет в восторг, да и Мирон, заценив уровень, теперь отчетливо понимал, насколько недооценивал «уебков». Приходилось признать, что «Слово» действительно создавало им неплохую конкуренцию, и по-хорошему ему вообще не стоило туда ходить. Странно, что Дима, явно понимая это, не отговорил Мирона от этой затеи. Время приближалось к четырем утра, Дима не возвращался, и Мирон раздраженно подумал, что эти таинственные вылазки его подзаебали. Каждый раз, когда тот задерживался хуй знает где и не звонил, Мирон боялся, что ему придется искать Диму по больницам или моргам. Настроение, поднятое баттлами, снова начало падать, и он решил отвлечься. Найти Гнойного в социальных сетях не составило труда. «Хороший сезон», — написал Мирон, наливая себе пиво. «ГЛУБОКИЙ АНАЛИЗ, СПАСИБО», — прилетело в ответ почти тут же и «МАМОЧКИ, МНЕ ПИШЕТ САМ ОКСИ», — следом. Мирон почему-то представил себе Гнойного бухущим или обдолбанным, хотя пора уже было убедиться, что такая манера общения была для него естественной. «Почему ты пишешь заглавными?» — этот вопрос его мучил давно, и Мирон не удержался. Он предполагал, что ответ будет максимально ебанутым, но любопытство требовало узнать его немедленно. «ЭТО СТИЛЬ, РИЛ ТОК». «ТЫ НЕ СМОТРЕЛ МОИ БАТТЛЫ, НО СЛЕДИШЬ ЗА МОИМ ВСРАТЫМ ТВИТТЕРКОМ? ТЫ ТОЧНО РЭПЕР?» «Ты там меня хуесосишь, че бы мне не следить?» — резонно отбил Мирон и задумался. Гнойный, судя по всему, не боялся ни бога, ни черта — ни его, ни Диму. Учитывая его собственную популярность на «Слово», это было странно. На месте любого из этих мс Мирон хотел бы попасть на «Версус», а не ссориться с хедлайнером проекта. Наверное. «Мужик, четыре часа утра, я уже сплю вообще-то, — впрочем, скорость ответов Славы говорила об обратном. — Расскажи потом, кто выиграл». «Гнойный показал высокий уровень, победил Оксимирон», — ответил Мирон с улыбкой, допивая пиво. То ли время летело, то ли он просто пил слишком быстро, но Димы все не было, и это нервировало. «Духовно обогатился. Где мои благодарности?» — Гнойный явно напрашивался на похвалу, что было забавно: он же советовал Мирону засунуть подальше свое мнение, а теперь ждал, что тот скажет. «Ты нечестно прошел в финал, — не удержался Мирон, — но во всех остальных схватках был крут. Идите на кроссовер, это может быть интересно». «Как скажешь, босс, как повелишь, государь-батюшка», — снова съязвил Гнойный и пустился в откровенный бред: «Нечестно — это треки не выпускать, будучи культовой рэп-фигурой. Я уже собрал всю коллекцию с оксилого из хлопьев «Горгород», в последней обещали микстейп». «Вдохновения нет — нет треков, — зачем-то пустился в объяснения Мирон. — Я пишу только тогда, когда мне есть, что сказать миру, а вовсе не ради бабла или по требованию фанов. Сейчас такой период, что сказать нечего. Во всяком случае, не в треках. Извиняй, бро». Слава долго молчал, так что Мирону даже стало казаться, что тот уснул. «Тебя не бесит, что Шокк постоянно выпускает что-то новенькое в отличие от тебя?» — вдруг прилетел от него вопрос. «Шокк меня вообще не бесит. Я же не гонюсь за количеством». Это прозвучало так, будто он считает, что Дима штампует среднего качества треки, и Мирон поморщился. С Гнойным определенно стоило выбирать выражения аккуратнее. Следующий вопрос прозвучал еще более неожиданно и странно: «Ты его любишь?» — вряд ли Гнойный имел в виду братскую любовь или хотел потроллить, наоборот, за словами чувствовалась какая-то предельная серьезность. Мирон закусил губу. Ответ на этот вопрос был очевидным, но он не спешил. Кто такой Гнойный, чтобы с ним откровенничать? Они с Димой-то не часто называли вещи своими именами: признания, если и вырывались, то во время секса или по пьяни, но Мирон всегда считал, что дела важнее слов. Он любил Диму, и это не всегда здоровое чувство жило с ним уже столько лет, что он просто не помнил, как это — не любить его. «Почему моя личная жизнь вызывает такой интерес?» — ушел в итоге от ответа Мирон. «А разве мы только что не сошлись на том, что твоя ТВОРЧЕСКАЯ жизнь никак не развивается и не представляет интереса для обсуждения? Простой вопрос, на самом деле. Или ты сомневаешься?» — Гнойный лез в душу с такой дотошностью и настойчивостью, что напоминал маниакального мозгоправа, тянущего к нему скальпель, чтобы сразу вскрыть череп, а не тратить время на диагностические тесты. «Не сомневаюсь, — сердито отбил Мирон, — моя личная жизнь — тоже не тема для обсуждения. Я не несу ее в массы, кажется, ты такой же». Про Гнойного действительно в плане любовных похождений было известно немного, но зачем Мирон пытался что-то узнать в перерывах между просмотром баттлов — вопрос, который задавать себе не хотелось. «Ответь, и я отъебусь», — Гнойный писал это минуты три, и Мирон ждал гневной тирады, а не вот этой отдающей отчаянием просьбы. «Насовсем? — попытался перевести в шутку Мирон, присобачив к сообщению круглую скобку. — Брось, только ленивый не пошутил про нашу с ним пару, не понимаю, зачем тебе это». «Жаль, что Вагабунд таки не развалился в 2011, — объяснять свои мотивы Гнойный не торопился. — Ну так что?» Мирон написал Диме знак вопроса, но тот не отвечал. «Прямо сейчас ненавижу и готов убить», — признался он Гнойному. «Все так плохо?» — не растерялся тот, словно только и ждал подобного ответа. «Ну, сейчас полпятого, а я переписываюсь с малознакомым парнем. Который мне отвечает в отличие от Димы», — Мирон уже порядочно разозлился и не видел берегов — если эти его сообщения сольют в сеть, ему быстренько придет пизда. «МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК, МОЖНО С ВАМИ ПОЗНАКОМИТЬСЯ?» — снова скатился в постиронию Гнойный. Или? «Не спишь еще? У меня для тебя сюрприз», — ожил телефон, доставляя ответ от Димы. «Я хочу прийти на следующий баттл, пустишь?» — быстро ответил Мирон и поспешил раздеться и лечь. Никаких сюрпризов сейчас совершенно не хотелось. «Даже не знаю, Мирон Яныч, ты бешенный какой-то, у меня щека до сих пор горит». Пока Мирон ждал ответа от Славы, из коридора донеслись звуки открываемой двери и женский смех. — Ебать, — простонал Мирон, зарываясь с головой в одеяло. Только баб сейчас ему, конечно, не хватало. «Если захочешь, чтобы я составил авторитетное мнение, напиши хотя бы за день до баттла», — отбил он Славе и замер, притворяясь спящим. — Миро? — заглянул в комнату Дима. Тот остался лежать без движения, надеясь, что Хинтер на этом успокоится и не полезет его будить. Не тут-то было. Кровать продавилась от опустившегося рядом тела, а прохладные руки забрались под одеяло. От Димы пахло шмалью и знакомыми приторными духами. — Кира пришла, иди поздоровайся хоть, — затормошил он Мирона. — Я сплю, отъебись, — Мирон лягнул его, откатываясь к стене. Никого видеть не хотелось совершенно, тем более — тусоваться. К тому же, он прекрасно знал, зачем Дима привел Киру — его давняя подруга была совсем не прочь различного рода экспериментов, как и некоторые другие женщины в их окружении. Но если в двадцать пять, когда они с Димой еще только присматривались друг к другу, ебать вдвоем одну бабу казалось Мирону чем-то впечатляющим, сейчас это не вызывало никакого восторга. Дима не приводил никого очень давно, и думать, почему ему вдруг снова приспичило сунуть хуй в женщину — пусть и под его присмотром, было неприятно. — Прям так сразу взял и отрубился? — с подозрением протянул Дима. Как назло, именно в этот момент телефон Мирона завибрировал, сообщая, что Слава ответил на сообщение. — Кто пишет? — Хуй знает, — огрызнулся Мирон. — Дима, я устал, пять утра, иди трахни кого хочешь, только меня не трогай, а? — он поднял голову и наткнулся на недобрый взгляд. — Бля, ну серьезно, не хочу я сейчас ни Киру, ни тебя, что непонятного? — сердито спросил он. — А кого хочешь? — прищурился Дима, но, не дождавшись ответа, ебнул кулаком по подушке и резко поднялся. — Ладно, спи, — уже спокойнее выдохнул он и, подумав, взял в руки телефон Мирона. Мирон хмуро проследил за ним. — Кира ждет, а я хочу спать, — сообщил он Диме. Он едва сдержался, чтобы не дернуться за телефоном, — если Диме захотелось бы почитать его переписки, его бы не остановил пароль на главном экране или даже сканер отпечатка пальца. Но тот прошел к столу и просто подключил провод от зарядки. — Пять процентов, — посветил Дима экраном телефона, где продолжал висеть конвертик с непрочитанным сообщением от Гнойного. Мирон кивнул и прикрыл глаза, намекая, что ему хочется, чтобы его оставили в покое. Сердце колотилось как бешеное. Хотя ничего предосудительного он не делал, оставалось противное ощущение, что он обманывал Диму. — Не злись, — уже на пороге попросил тот. — Я подумал, ты захочешь расслабиться. Мальца-то заценил? — Угу, — пробормотал Мирон, — нормальный. — Нормальный? — хохотнул Дима. — Только ему этого не говори, пацана удар хватит. Все, спи… — он тихо прикрыл за собой дверь. Чтобы прочитать сообщение, Мирон выбирался из кровати так, будто вокруг все заминировано. Ощущение, что он занят противозаконным делом, не покидало его. «У меня уже коленочки дрожат, сам Окси хочет прийти на мой баттл! Охуеть, — Мирон уже начал привыкать к этому неуемному зашкаливающему сарказму. — Только я пока в душе не ебу, когда следующий баттл. А на «Слово» больше ни ногой?» «Ты ж меня сам выгнал! Позовешь — приду», — ставя еще один смайлик, Мирон очень надеялся, что все это не похоже на флирт. «А позвать только на баттлы можно? И я не выгонял, это была самозащита. У меня травма теперь, может. На меня напал Оксимирон. Можно идти с этой темой в «Пусть говорят», — снова выдал смесь бреда и какого-то неуклюжего заигрывания Гнойный, и Мирон с сожалением подумал, что вот сейчас действительно пора прекращать этот милый ночной пиздеж. «Предупреди заранее», — ответил он и отключил звук. Нужно было уже наконец отдохнуть от этого странного дня. Мирон надеялся только, что Диме хватит ума не тащить Киру в их постель, а последней его мыслью, прежде чем он уснул, стала, почему Гнойный не спит в такое время.***
Спустя две недели Мирон все еще отлично помнил о договоренности со Славой и действительно ждал приглашения — не то чтобы ему было скучно, дела, как и всегда, придумывали себя сами, но вот отвлечься от рутины, где был сплошной бизнес и ноль творчества, неимоверно хотелось. Дима с головой ушел в разработку нового мерча, рисовал днями и ночами напролет, и Мирон впервые ловил себя на гнусной мысли, что завидует чужому неиссякаемому вдохновению. Нет, не чужому — Диминому. Был ли как-то причастен к этому Гнойный, что поселил в нем это новое чувство, Мирон не знал, но рассматривал он новенькие принты, что Дима любовно упаковывал для своей грядущей поездки в Берлин, с плохо сдерживаемым раздражением. Кому вообще нужны эти футболки с Вагабундом, если оксишоп и так не может распродать еще прошлогодний их мерч? Вот «Микрокосмос» ушел весь за первые сутки… — Точно не хочешь со мной поехать? — закончив со сборами, поинтересовался Дима. — Нахуй, — отмахнулся от него Мирон. Никакого желания таскаться лишний раз по аэропортам и очередям у него не было. — Посижу дома, может чего напишу, — не слишком уверенно проговорил он. — Все ждут треки. Дима кивнул, и вот в этом, казалось бы, ничего не значащем жесте для Мирона заключалось все отношение — насрать ему было на Мироновы треки, все, что интересовало, — репертуар для Вагабунда, с которым он и сам отлично справлялся. Хотя чего уж там, Мирону нравилось, что Дима пишет. Хотелось свое. Иногда начинало казаться, что Дима нарочно топит все его творческие потуги — не напрягайся, Миро, я все напишу сам, ты главное будь со мной, это все, что от тебя требуется. Такие мысли были гаденькими, потому что далеко не всегда совпадали и с объективной реальностью, и с мнением Мирона. Действительно, было гораздо проще обвинить в своих неудачах кого-то другого, чем пытаться найти причину в себе. Мирон душил в себе эти жалкие идеи, но не всегда успешно. — Не хочу оставлять тебя одного, — вдруг признался Дима, усаживаясь напротив. — Ты меня беспокоишь в последнее время, ботаник, не упадешь в депру, пока меня не будет? — он взял Мирона за подбородок, заставляя посмотреть на себя. — Найду, чем заняться, помимо ебли и бухла, — Мирон насмешливо сощурился. — Ничего не случится. — Ладно, но не будешь брать трубку, покараю не только анально, — Дима потянул его на себя, заставляя неудобно оседлать свои бедра, и присосался к шее, словно снова намеревался разукрасить ее засосами. — Не проеби вылет, — улыбнулся ему Мирон, увернувшись и чмокнув Диму в лоб, — и напиши, как долетишь. Он сглотнул — в горле стоял какой-то странный комок из противоречий: он раздражался на Диму, при этом будто уже скучал по нему и не хотел отпускать, но и предвкушал время в одиночестве. Мирон не понимал, но чувствовал, как что-то неуловимо меняется, будто дуновение свежего воздуха в жаркий день — еще не ветер, несущий грозу или дождь, но его привет, намек на конец засухи.***
Уже к вечеру Мирон переменил свое мнение: он бесцельно слонялся по квартире, доедая чипсы из открытой пару дней назад пачки, и не знал, как побороть безделье. «А ОКСИМИРОН ПОГУЛЯТЬ ВЫЙДЕТ?» — сообщил вдруг завибрировавший на столе телефон. Мирон и сам не заметил, как улыбка расползлась на пол-лица. Славик умел поднять настроение одной фразой, прямо как Дима — испортить. «Только, если вы не пойдете к тем двум плохим мальчикам — с татуировками и который ругается», — ответил он, мысленно прикидывая, успеет ли принять душ. «ТЕТЯ ОКСАНА, ОНИ БЕЗОБИДНЫЕ, ЗУБ ДАЮ», — быстро прилетело от Гнойного. «НО ОНИ СЕГОДНЯ НАКАЗАНЫ И ОСТАНУТСЯ ДОМА». Мирон скинул ему адрес и добавил: «Покричи в окно, как придешь, и много не пейте». Спустя полчаса он расслышал доносящееся с улицы «Оксимирон — лох» и поразился смелости Славы — не мог же тот знать, что Димы нет дома. — Мячик скинуть? — Мирон высунулся из окна и помахал Славе. — Только сам из окна не выбрасывайся, с третьего этажа можно нормально так пиздануться, а ты уже и так отбитый, — скороговоркой выдал тот, улыбаясь от уха до уха. Мирон спустился спустя пять минут. — Что на этот раз? — он выгнул бровь. — Будешь меня хуесосить, бить, может, дисс новый выдашь? Слава неловко повел плечами в своей неизменной коричневой куртке и выразительно оглядел его с ног до головы, что было неудивительно: Мирон зачем-то нацепил на себя абсолютно новенькие пиздатые тряпки, да и кожанка ему очень шла. — Как мама отпустила тебя гулять такого нарядного? — криво усмехнулся Слава, отводя взгляд. — Вообще-то я хотел предложить тебе отравиться шавухой на Восстания и устроить велопокатушки по ночному Питеру, но теперь, наверное, надо придумать что-то покруче. Мотоцикла у меня нет. — Это свидание, что ли? — Мирон поморщился сам от собственных глупых слов. Любую дурь, которую нес Слава, явно стоило делить на два, а то и больше. Скорее всего, тому просто было так же скучно, как и Мирону, а летняя погода манила на улицу. Слава нервно прыснул и потер лицо, явно стыдясь этого выплеска эмоций. — Это антисвидание, как антихайп, — буркнул он. — Вот даже Рудбой всякую розовую хуету делает под названием «Антию». С приставкой «анти» все пизже. — Давно они женаты? — издевательски поинтересовался Мирон, когда они двинулись по улице. Эта парочка казалась ему одновременно совершенно ебанутой, но идеально подходящей и под формат «Слово», и под определение «любовь». Возможно, со стороны они с Димой вызывали похожие ассоциации. Слава странно покосился на него. — Да почти с самого начала, как я из Хабары приехал, — начал рассказывать он, когда они двинулись по улице. — Мы с Рудбоем в сети задружились еще в две тысячи одиннадцатом, так что, как только я у Вано поселился, они и познакомились. Но там пиздец любовь, с первого взгляда. — Круто че, смелые парни, — искренне восхитился Мирон, — дикие, конечно, но смелые. Он задумался, сколько уже он с Димой, но цифра испугала. Казалось, до Димы и не было ничего, кроме школы, переездов и проблем в универе. — А ты что? — перевел он тему. — Скучаешь в выходной? — Я вообще на удачу написал, не думал, что ты реально согласишься, — развел руками Слава. — Так-то мне частенько скучно. Он резко замолчал, явно колеблясь, задавать интересующий его вопрос или нет. — А чего тебе-то удивляться голубой парочке? Сам в отношениях же, — все же протянул Слава. — Мы в Европе выросли, — неопределенно пожал плечами Мирон, — там с этим проще. Откровенничать особо не хотелось, но изображать невинность он тоже не собирался. — Мне в российских реалиях повезло меньше, — Гнойный неожиданно поддержал его честным ответом: — Когда батя застал сосущимся с одноклассником за сарайчиком, отлупил знатно. Как отрубило. Ненадолго, правда, но я только с девушками встречался, так что, наверное, всё-таки помогло. Он неуклюже пристроил одной рукой очки на глаза и выдал похуистическую улыбочку. — Ебучий рэп, — заржал Мирон. — Зуб даю, если бы не он, ни ты, ни я не пошли бы по кривой дорожке! Он говорил правду: именно Дима в свое время открыл Мирону новые горизонты — не только в музыкальной области. — Хуйня, я рок слушал раньше, даже панком был, — Гнойный пожал плечами. — Согласен, в рэпе полно пидоров, но не все из них реальные гомики. — Смешно, — кивнул Мирон. Какое-то время они шли молча, но Мирону не нравилось то, что он не понимает ни цели, ни маршрута. — Так что ты предлагаешь? — сварливо поинтересовался он. — Не отказался бы пожрать, — Гнойный то и дело косился на него, словно глаза могли обмануть его. — Говорю же, у меня нет пиздатого плана, думал, поору, как лошара, и пойду обратно домой. Кто ж знал, что ты реально крейзи. — Я не настолько зазнался, — обиженно сообщил Мирон. — Мне, может, интересно пообщаться с новыми звездами. И прости заранее, что я нихуя не знаю о тебе, бро, — поддавшись странному порыву, он хлопнул Славу по плечу. Тот чуть съежился от неожиданности и едва не обронил сунутую в рот сигарету. — Говно вопрос, — кашлянул он. — Мы люди простые, о нас зарубежная пресса не пишет, — Слава поправил очки на переносице и грубовато переспросил: — Что конкретно тебе интересно, Мирончик? — Не знаю даже, — Мирон задумался. — Ладно, мне интересно, почему ты меня хуесосишь? Вроде я по вашей площадке плохим словом не проезжался и вообще уже года три-четыре как со всеми дружу. Гнойный неприятно осклабился. — Человек собаке друг — это знают все вокруг, — вдруг фальшиво пропел он. — Он не лает, не куса-а-ается, на прохожих не броса-а-ается, — голос дал петуха, и Слава поспешил затянуться. Он ткнул пальцем в щеку, припоминая тот вечер, когда получил по лицу, и то, что Мирон не такой безобидный, каким, вероятно, хочет казаться. — Все ответы есть в треках, что там ещё можно пояснять? Мы тоже теперь дружить будем? — Что значит — «тоже»? — Мирон начал уставать от этой клоунады. — Прости еще раз, что не запомнил наизусть все диссы, — он фальшиво улыбнулся. — Ты меня позвал, чтобы поглумиться? Тогда нахуй надо это. Слава дернулся, изображая, как закрывает рот на замок. — Я простолюдина, не знаю, как со знатью общаться правильно, — несмотря на кривляния, сейчас его голос звучал виновато. — Это ты от скуки согласился, а я, может, мечтал об этом дне. Прости, — хоть Славины извинения звучали куда искреннее его собственных, Мирон все равно взорвался: — Ты можешь хоть иногда не вести себя как клоун?! Мне хватает заебов Димы! — он сердито зыркнул на Славу и тоже достал сигареты. Тот стушевался и замолчал на какое-то время. — Почему ты с ним? — вдруг спросил Слава, когда Мирон уже и не думал, что тот заговорит об этом. — Он же абсолютно конченный! — Тебя не спросил, блять, — огрызнулся Мирон, но, словно прочитав за очками, скорее почувствовав совершенно серьезный, какой-то даже грустный взгляд, выдохнул, успокаиваясь, понимая, что, возможно, их союз и правда вызывает вопросы. — Дима меня любит, — все-таки сказал он, — по-настоящему. — Такое себе достижение, — пробормотал Слава. — У него проблемы с законом, наркотой и психикой, но раз любит, это меняет дело, конечно, — не ясно, зачем Гнойный так настойчиво нарывался. — Я думал, ты на меня гонишь, выкладывая диссы свои, а тебя Дима не устраивает, оказывается, — Мирон снова начал заводиться. — Что, на него кишка тонка бычить, решил через меня вредить? — он остановился и скрестил руки на груди. — И с чего это я решил, что ты нормальный? — Ну хуй знает, я тот ещё еблан, — брякнул Слава, разом становясь каким-то потерянным и печальным. — Я не собирался вредить, и Шокк твой нахуй мне не сдался. Я просто хотел бы, чтобы он съебался куда-нибудь от тебя подальше и не возвращался, — он поджал губы и развел руками. — Почему? — Мирон чувствовал, что так глубоко лезть не стоит, что и по предыдущим репликам можно было догадаться о каких-то личных причинах, услышать которые ему наверняка не захочется. Но Слава по-прежнему оставался загадкой, и это бесило. Он то кривлялся, то злился, то смущался, вел себя непонятно, слишком дерзко, будто проверял какие-то границы, но Мирон не понимал, зачем. Слава отвечать не спешил, словно боязливо кусая губы, но вдруг шагнул к Мирону и сжал его плечи. Очки мешали разглядеть выражение его глаз, но неровные красные пятна на щеках выдавали нервное напряжение. — Потому что переживаю за тебя, дебик, ты ж угробишь себя, — предельно серьезно и тихо проговорил он. Стоять вот так посреди узкого тротуара было по-идиотски: люди обходили их, один мужик пихнул Гнойного в спину, и он поспешно одернул руки. — Я пойду, извини, все это хуйня, не бери в голову, чувак, — торопливо бросил он, прежде чем быстро зашагать вперёд. Мирон застыл, провожая его взглядом. Глядя на Славу сейчас, казалось, что это скорее он угробит себя, если не остановить. — Да ебаный в рот, — мотнул головой Мирон и кинулся догонять его. — Слава! — он чуть не врезался с разгона в сутулую спину. — Подожди! Че ты сваливаешь, нормально же все было! Гнойный недоверчиво обернулся, очки сползли на кончик носа, и он поспешно приладил их обратно. — На каком глазу? — спросил он невпопад, а Мирон недоуменно вздернул брови. — Ресница. Надо желание загадать, — Слава переступил с ноги на ногу и склонил голову к плечу. — Тут? — Мирон ткнул пальцем в щеку, пытаясь вспомнить этот детский ритуал, но в голове было пусто. — Правильно, — Слава разулыбался так, словно то, что Мирон угадал, было его личной победой. — Что загадал? — У меня все есть, сам загадывай, — к Мирону вернулось хорошее настроение. — Передаю права! — Круто, — Слава кивнул, а Мирон завороженно проследил, как тот протянул руку к его лицу и осторожно смахнул пальцем ресницу. — И что загадал? Они общались с Гнойным так, будто были старыми приятелями, хотя на деле это была их вторая встреча, а первая чуть не кончилась дракой. — Да так, ерунда, — Слава снова двинулся вперёд. — Мы вроде почти пришли, я этим путем не ходил ещё. Мирон снова задумался о том, знал ли Слава про отъезд Димы. В их общении постоянно присутствовал странный оттенок то ли флирта, то ли стеба, понять было сложно. Спрашивать напрямую почему-то не получалось, и Мирону казалось, что он завис в каком-то странном неустойчивом положении, где в любой момент можно потерять равновесие и ебнуться вниз. — Меня могут узнать в общественном месте, — не вовремя сообразил он. Слава почесал затылок, раздумывая. — А куда ты тогда ходишь вообще, когда охота потусоваться или хотя бы поесть? — он с несчастным видом намекающе потёр живот. — Есть пара мест, но чаще мы заказываем пиццу навынос, — пришлось признаться Мирону. — Даже скидка как постоянным клиентам есть. — Мы — это так мило звучит, — снова съязвил Слава. — Что если заказать пиццу сюда? — он кивнул на маленький островок детской площадки с одной горкой и обставленной пустыми бутылками лавочкой. Мирон нахмурился, прикидывая, какова вероятность, что его здесь найдут и заебут фанаты, но вокруг не было ни души, а идея Славы казалась заманчивой. — Идет, — кивнул он, — но чур в домике! — Ну чё, воспользуешься своей скидкой? — спросил Слава, когда они забрались на горку и кое-как устроились там. — У меня есть, — он сунул руку в карман и вытащил жменю мелочи и мятых купюр, — сто, двести, пятьдесят, восемь… Двести пятьдесят восемь рубчинских. Живём! — Я угощаю, — Мирон достал телефон, — они все равно спишут с моей карты, так что можешь кутить на полную, — он передал Славе телефон, где был открыт сайт: — Выбирай, что будешь. Сам Мирон не был особенно голодным, но подозревал, что Слава с таким ростом наверняка постоянно хочет жрать, прямо как подростки лет шестнадцати. Слава и напоминал такого же подростка: дерзкого, хамоватого, но вместе с тем открытого и честного. Такого хотелось накормить, приласкать и пригладить распушенные перья. — Знаешь, что я тебе скажу, мужик, — задумчиво протянул Слава, переместив очки на голову и бегая глазами по экрану, — пицца без пива — деньги на ветер. Я бы сгонял, но ты ж съебешь куда-нибудь. Или тебя похитят. — Не съебу, слово мэра, — улыбнулся Мирон, — денег дать на винишко? Мысль, что он собирался в отсутствие Димы просушиться, тут же испарилась, не успев напомнить о себе. Идея выпить на детской площадке с риском быть обнаруженным ментами или фанатами отчего-то казалась классной и даже авантюрной. — Куплю то, на что хватит, — рассудил Слава, спрыгивая на землю. — Не разбазаривай казну. Мирон через дырку в доске проследил за ним, пока тот пружинящей походкой не скрылся из виду. Он хотел было написать Диме, узнать, как у него дела, пока Славы не было, но тут осознал, что тот так и ушел с его телефоном. В голове тут же возникли параноидальные мысли, как Гнойный может воспользоваться этой ситуацией, но Мирон откинул их как несерьезные. Было очевидно, что Слава хочет с ним подружиться. Мирон поморщился: он не любил врать себе. Их прогулка не была дружеской, несмотря на всю невинность, и, что самое паршивое, не была таковой с обеих сторон. Мирон прикурил, наплевав на все нормы морали и общественного порядка. Надо было как-то остановить этот набирающий скорость поезд, но он только сидел, курил и ругал себя за пока что не совершенные дела и мысли. — Я заказал «Пеперони», — между прутьями сунулась рука Славы с зажатым в ней телефоном. — С тебя списали пятихатку. Может, в твоём представлении это и дёшево, конечно, но мне кажется, тебя где-то наебали, Мирошка. Ещё перезвонили, я сказал искать лысого мужика в гангстерской куртке, похожего на Оксимирона, — продолжая пиздеть, развесёлый Гнойный влез обратно и поставил перед Мироном бутылку портвейна. — Бля, — тот застонал, глядя на это пойло. — Если все ради того, чтобы меня обокрасть, убить или трахнуть, то я заранее согласен на все, только дотащи потом до дома. Реплика вышла достаточно провокационной, но чего он не ожидал, так это, что Слава натурально зальется краской и, отведя взгляд, забормочет что-то невнятное о странных фантазиях Оксимирона. — Нормальная такая бормотуха, не боись, — поспешно вскрыв пробку, сообщил он и сделал пару глотков. — Хуже этого ты точно не пробовал, — Слава протянул Мирону бутылку. — Я предупредил, — Мирон подозрительно понюхал горлышко. — Бля, давно я не пил такое дерьмо, — пробормотал он, делая пробный глоток. Горло неприятно обожгло, но в целом вкус был лучше, чем запах. — Пойдет, — одобрительно кивнул он, — я пил и херовей напитки. Слава спорить не стал — сел по-турецки, едва умещая в тесном пространстве свои длинные ноги, и упёрся в колени локтями, чтобы подпереть голову. Поза была странная, но, видимо, удобная, потому что Слава выдохнул, словно устал со всеми этими заботами о еде, бухле и месте дислокации, и вперился выжидательным взглядом в Мирона, как будто тот должен был ужраться мгновенно и начать творить какую-нибудь хуйню. — Что? — Мирон недоверчиво улыбнулся. — Я еще не пьяный, я все-таки опытный алкаш, до середины бутылки продержусь точно, а там уже по обстоятельствам. Айфон завибрировал, сообщая о звонке курьера; Славик застонал, демонстрируя нежелание двигаться. Но делать было нечего, Мирону светиться в таком антураже всё-таки не стоило. — Дожили, у царя на побегушках, — иронично заметил Слава, вернувшись на этот раз с пиццей. — Распишешься на чеке? Чувак там рыдать готов. Вот и верь этим службам доставки, используют персональные данные только в путь. — Отдай ему, — Мирон быстро чиркнул автограф. — Я им доверяю, заказываем уже хуй знает сколько лет, никаких проблем. И пицца вкусная, заценишь сейчас — ничего другого жрать не захочется, зуб даю! Он уже дергал за веревочки на коробке, мечтая скорее отхватить горячий кусок. Не стоило, конечно, есть грязными руками, но останавливаться сейчас в поисках влажных салфеток не было никакой воли — аппетит проснулся дикий. — Вот почему мой дешманский портвейн как нельзя кстати — уравновешивает твои лухари замашки, — вернувшись, Слава последовал его примеру. — Приучишь меня к высокомолекулярной кухне, и чё мне потом делать? Хрен я себе найду папика, что станет содержать меня и весь "Антихайп" в придачу, — уже жуя, посетовал он — казалось, этот рот вообще не закрывается. — Но вкусно же! — Мирон потряс перед ним ароматным куском. — Очень вкусно! Не то что твои дурацкие сырки. Чего ты их вообще ешь? Он припомнил несколько совершенно упоротых видосов, которые снимал Слава. После баттлов Мирон пересмотрел их все: они были смешные, странные, но милые. Как и сам Слава. — Откуда ты про сырки знаешь? — тот едва не подавился и вытаращился на Мирона со смесью подозрения и надежды. — Смотрел твои видосы, — пожал Мирон плечами, — не понял, нахуя это надо, но поржал. Лучше делай на пиццу обзоры, полезнее. — Ну кто-то ж должен их жрать, сырки эти. Люди стараются, делают их, — Слава судорожно схватился за бутылку скользкими пальцами. — Вот если бы твоя мама, например, на заводе сырков работала, а ты их не ешь. Что это бы значило? — Твоя мама работает на заводе сырков? — иногда смысл Славиных слов так и оставался скрыт от Мирона туманом постиронии и хитровыебанных метафор. Точнее, всегда. — Не-ет, это значило бы, что ты пиздюк неблагодарный — мать на заводе пашет, а ты блант скручиваешь в подъезде, читая унылый рэпчик, — заржал Слава, присасываясь к бутылке. Кому-то явно стоило притормозить. — А ты чем занят кроме рэпчика? — поинтересовался Мирон, отбирая у него бутылку и тоже выпивая. В голове приятно гудело, он привалился спиной к деревянной стенке домика и, не задумываясь, улыбнулся на кривоватую, но яркую надпись «Дима — лох», выделяющуюся среди прочей подобной чепухи. Почему-то эта хуйня его развеселила еще больше. — Я сисадмин, — нехотя признался Слава. — Работаю работу на работе, за хату надо же как-то платить, — его самого явно не радовал этот аспект собственной «нормальной» жизни. — Я не шарю в компах, — Мирон снова отхлебнул из бутылки, — совсем. Если ноутбук перестает работать, то у меня случается паническая атака. Он развел руками, будто извиняясь за свою тупость. Как и любой гуманитарий, Мирон испытывал некое тайное благоговение перед теми, кто понимал, как работают сложные неодушевленные механизмы. Слава посмотрел на него с издевательским умилением. — Ты прям как сеструха моя. Она искренне верит, что «нет-нет-нет, блять» и «работай, миленький», — заклинания, которые приводят ее комп в чувства. — Это нормально работает! — подтвердил Мирон. — А еще «пожалуйста» и «бля, если он сдох, мне пиздец». Я ссу, что однажды он сдохнет совсем и все сотрется, или что там появится вирус или еще какая-нибудь ебола, которой всех пугают. А еще я ж не могу просто службу вызвать, у меня там секретные файлы, вдруг программисты как-то подключатся после или скопируют, — принялся он изливать на Славу свои технические проблемы, уже порядочно окосев. — Удаленный доступ — вообще какая-то неведомая хуйня, понимаешь? — Неа, — весело фыркнул Слава, отбирая у него портвейн; Мирон отстраненно отметил, что они выдули уже половину. — Ирку только это и спасает, что я могу подключиться к ее компу. А что за секретные файлы у тебя там? Третий микстейп? — Фотки, переписки, личные всякие файлы, — Мирон пожал плечами, — до хуя всего. Сразу можно баттл по фактам устраивать, как у вас на «Слово» любят. — Бля, думаешь, нет нормальных надёжных чуваков, кому не всрались твои секретики? — Слава бросился защищать свою профессию. — Сисадмины как врачи. Ты же анализы когда сдаешь, не боишься, что кто-то сольет, что у тебя хламидиоз, к примеру. Врачебная тайна, хуле! Так и тут: у каждого второго порнушка в истории браузера, но это не значит, что я пойду всем рассказывать, что бухгалтерша мечтает с конем поебаться, — его щеки раскраснелись от выпитого, глаза и губы блестели, а густые брови забавно подергивались. А еще Слава, сам того не замечая, пока говорил, неровными кусками методично обрывал этикетку от бутылки. — Ха-а, — заржал Мирон, глядя на это, — говорят, те, кто так делает, страдают от недотраха! — сообщил он весело. — Нельзя отрывать этикетки, даже если очень хочется! Слава промычал что-то в ответ, попытался приладить надорванный край обратно и одернул руки. — Я просто задумался, умеешь ли ты чистить историю браузера, — смотря куда-то в сторону, протянул он. — Умею, но баттлить с тобой я точно не буду, — проворчал Мирон, прикуривая. — Ты говоришь на непонятном языке компьютеров. — А можно мне удаленный доступ к твоему компу, а? — криво усмехнулся Слава. — Или не удаленный, я просто посмотрю, что ты гуглишь. Это откровеннее, чем секс. — Вот поэтому я и не зову компьютерщиков! — возмутился Мирон. — В ваших руках такая власть, которой нет равных. Я вас боюсь, — он прыснул и отпил еще немного. — Так всем и расскажу: Оксимирон просто зассал со мной баттлить, — дерзко выдал Слава, прищуриваясь. — Никто не поверит, — фыркнул Мирон, — никто не поверит даже в наше смешное свидание. И никто не узнает. Слава подтянул колени к груди, пытаясь поменять позу, и едва не завалился на Мирона, но все же умудрился удержать равновесие. Он ничего не ответил, но заметно погрустнел. — Я задубел, — тем временем сообщил Мирон хмуро. — Пошли домой, еще выпьем. Завтра будет херово, но да похуй. — Домой? К тебе? — захлопал глазами Слава — в голосе его слышалось любопытство напополам со страхом. — Ну, да, близко же, — пожал плечами Мирон, — но ноутбук я свой не дам! — он шутливо пригрозил и высунулся из домика. — Бля, по ходу сейчас ливанет. — Если ты вырубишься, я заполучу его сам, — неуверенно улыбнулся Слава. — Надо бухла ещё купить. — У нас стратегические запасы на случай сухого закона, — Мирон начал, покачиваясь, выбираться наружу. — Поторопиться надо, иначе вымокнем нахрен, уже капает. Слава с энтузиазмом последовал за ним, едва не подпрыгивая при каждом шаге, и, хоть они шли молча, между ними ощущалось какое-то странное единение. Был ли виной тому только алкоголь, или Мирон правда поймал чужую волну, но соскакивать с нее быстро отчего-то не хотелось. У двери Слава откровенно занервничал: он давил глупенькую улыбочку и теребил край своей куртки. — Дима в Берлине, — подумав, что Слава может переживать из-за этого, сообщил Мирон, доставая ключи. — Никого нет. Слова прозвучали так, будто они любовники и скрываются, и он поморщился от дурацких ненужных аналогий. — Я знаю, — обронил Слава и с напускной невозмутимостью пояснил в ответ на вопросительный взгляд: — Он в твиттере написал же. — Ты поэтому пришел? — Мирон поморщился на свою оплошность и, открыв дверь, сделал приглашающий жест. Стало как-то неловко, будто он занят чем-то вроде совращения малолетних. На малолетнего Слава, конечно, не тянул ни при каких раскладах, но неприятное чувство не проходило. Спасал шум алкоголя в крови. — Ну лишних зубов у меня нет, — Слава неуверенно переступил порог. — Нахуй, — бросил Мирон, сам не понимая, что имеет в виду. — Проходи, располагайся, не обращай внимания на бардак, я посмотрю, что есть выпить. Он махнул рукой и прошел на кухню, мысленно прикидывая, что можно предложить Славе. Когда Мирон вернулся с початой бутылкой вискаря, Гнойный уже успел разуться, скинуть куртку на стул и зависнуть у Диминого синтезатора. — Нихуя, может, у вас и гитара с комбиком есть? — улыбнулся он. — Тут, если порыться, может, и труп проститутки найдется, — покачал головой Мирон. — Ведение хозяйства — не мой конек, но, если ты скажешь, что делаешь влажную уборку дважды в день, то я официально признаю, что не разбираюсь в людях! Он плюхнулся на незаправленный диван. — Не делаю, — ещё больше разулыбался Слава. — Но я не о том, просто не ожидал, как настоящий музыкант прям… У меня дома тоже все верх дном, так что разбираешься, — он продолжал топтаться, не решаясь сесть рядом. — Ты такой дерзкий на баттлах и такой скромный в гостях? — Мирон выгнул бровь. — Я не каждого в дом вожу, так что расслабься уже! — он похлопал рукой по дивану. Это было так странно, учитывая их первую встречу, где Слава не боялся ничего. — Я не скромный, — буркнул тот, обессиленно плюхаясь на диван, словно ноги перестали держать его. — Охуеваю просто. Бойтесь своих желаний, как говорится. — Они сбываются, — кивнул Мирон, мрачнея. — Потом, правда, не знаешь, чего еще желать, когда ресница выпадает, но это уже побочный эффект, — он протянул Славе бутылку. — Пьем из горла как отчаявшиеся алкоголики, — тот сел удобнее, поджав под себя ногу. — Ты не рад, что выбился в царьки? Ранний Окси — сплошь мечты о лучшей жизни, — он глотнул виски и поморщился. — Рад на самом деле, — Мирон потянулся к тумбочке и вытащил пакетик с арахисом, — сейчас просто период такой — уныние и хандра. У меня случается, не бери в голову. Он хмуро уставился в пространство, где царил их с Димой бардак. Квартира, будто осуждая его, демонстрировала все недостатки, казалась захламленной, неуютной, недружелюбной, и только Слава был будто луч «света в темном царстве» — чистый и открытый. Не такой, как хозяева дома. — Угу, — кивнул тот, — у всех случается. Так вот каким способом ты от них спасаешься? — он потряс бутылкой и, дразнясь, одернул руку, когда Мирон потянулся за ней. — Дима обычно рядом, — покачал головой Мирон, — он умеет закручивать меня обратно, когда развинчиваюсь. Он поймал взгляд Славы и посмотрел с вызовом. Слова были сказаны нарочно, Мирон проверял реакцию. Сейчас после выпитого это казалось крайне умной идеей. — Ну и где он сейчас, когда ты такой «развинченный»? — протянул Слава с деланно равнодушным видом и отпил, жадно глотая вискарь как воду. Мирон отстраненно подумал, что стоило закусывать, если они оба не хотят вырубиться, не успев прикончить бутылку. — Полегче, — кивнул он Славе, — я думал, у нас вечеринка «выпить-попиздеть», а не «вырубиться к хуям», — он перехватил его руку. Слава так дернулся от этого простого в общем-то прикосновения, как будто его ни много ни мало ебнуло током. Мирон тут же разжал пальцы, но Слава, словно опомнившись, вдруг перехватил их и переплел со своими. Мирон замер, глядя на это, но руку не отнял. — Так, значит? — полувопросительно произнес он. — И что теперь? Догадка подтвердилась слишком быстро, и Мирон действительно немного растерялся. Впервые за долгое время он сознательно подпустил к себе кого-то, чьи чувства выходили за рамки дружеских. Подпустил непозволительно близко и быстро. Слава пошевелил пальцами, вместо ответа недоверчиво смотря на их руки, после чего поднял взгляд на Мирона — взволнованный и пытливый, как и весь он сам — с ходящей ходуном грудной клеткой и дергающимся кадыком. Слава, решаясь, завозился, придвигаясь ближе, наклонился и почти невинно ткнулся губами Мирону в щеку, обжигая неровным дыханием. — Смелый какой, — шепнул Мирон, — что, и Диму не боишься? — он улыбнулся, не отстраняясь. Все это было волнительно и странно: Мирон уже забыл все прелести первого поцелуя и сейчас намеренно чуть оттягивал этот момент. — А ты? — хрипло отозвался Слава, мотнув головой, задевая кончиком носа. Он прерывисто вздохнул, приоткрывая рот и скользя дыханием по коже, пока не коснулся уголка губ, да так и замер, подрагивая от нетерпения. Мирон вместо ответа накрыл его губы своими. Думать, зачем он это делает, не хотелось, чтобы не портить момент. Поцелуй вышел нежным, трепетным даже — одними губами, как будто Мирону передалось Славино волнение, которое было видно невооружённым взглядом. Впрочем, Слава сейчас явно и не старался скрывать своих эмоций: он так искренне переживал этот первый поцелуй, что невозможно было остаться равнодушным. Когда Мирон коснулся его губ языком, Слава судорожно вцепился в него, кажется, опрокидывая бутылку, и вместе с рваным вздохом приоткрыл рот, впуская его внутрь. Мирон перестал осторожничать и притянул его за шею ближе, с удовольствием углубляя поцелуй, исследуя нового человека в своей жизни. Алкоголь и адреналин ударили в голову, Мирона повело. Слава оказался отзывчивым и горячим, и с ним сразу захотелось сделать больше, чем просто поцелуй. Это было непривычно — вести с мужчиной: Дима никогда не давал ему такой возможности. Слава же послушно следовал за его движениями, передавая инициативу, и эта своеобразная власть путала мысли. В какой-то момент все же часть разума, которая еще была активна, забила тревогу. Мирон отстранился и заглянул в затуманенные глаза Славы. — Так, мы оба бухие, — твердо начал он. — И ты наверняка пожалеешь об этом, если мы продолжим. — А ты… ты хочешь? — задыхаясь, выпалил Слава. — Бля, я не знаю… — он как-то нервно потёр шею, выдавая свою неопытность. — Ты же понимаешь, что в случае чего, я не стану прятаться в шкафу? — вдруг нахмурился он. — Мама с работы не придет, — улыбнулся на это Мирон, — речь шла о душевных терзаниях. — Почему я должен жалеть? — непонимающе переспросил Слава и снова клюнул его в щеку — на этот раз гораздо ближе к губам. — Мда, действительно, — криво улыбнулся Мирон, почему-то не радуясь этому ответу. — Ты давно охотишься за мной, да? Так хочется выебать? Слава резко отпрянул и обескураженно заморгал. На его лице отразилась мучительная борьба, он зажмурился на мгновение и, набрав в грудь побольше воздуха, признался: — Я люблю тебя, придурок. Мирон протрезвел мгновенно. Вот это был, конечно, неожиданный поворот. То есть, понятно, что Гнойный испытывал к нему особый интерес, но чтобы разбрасываться такими вот признаниями… Мирон был совершенно не готов к подобному. — Это вряд ли, — оборвал он собственный поток мыслей, — ты меня не знаешь совсем, знаешь только медийный образ. Слава напрягся ещё сильнее, мучительно краснея под его взглядом. — А ты меня будто бы знаешь, — грубо отозвался он, явно начиная стыдиться собственной откровенности. — Я и не говорил про любовь, — Мирон мягко погладил его по руке, невольно посмеиваясь над ситуацией — какой-то «Евгений Онегин» на новый лад и с пидорами. — Симпатия, увлеченность, желание. Слава издал странный звук — то ли всхлип, то ли смешок, и зарылся пальцами в волосы, упираясь лбом в ладонь. Он сидел так с минуту. — Звучит, конечно, заебись, чувствую себя охуеть каким особенным, но мне на один раз не надо, — мученически вздохнув, решительно выдал он и поднял на Мирона серьезный взгляд. — Я не для этого… Ну, короче, ты понял. — Бля, — выдал многозначительно Мирон, не представляя, что говорить теперь. — Слушай, это совсем неожиданно, — принялся он плести какую-то хуету. — Я вообще не собирался, это все ошибка. Ты, наверное, наслушался треков, как все мои фанаты, вот и решил… Короче, понимаешь, я тот еще геморрой, тебе оно не надо, поверь, Дима от меня вешается. Он замолчал, понимая, что несет ересь, которая не то что не помогает в ситуации, а только усугубляет ее. — Ну и пошел он нахуй! — тут же воспрянул и оживился Слава, стряхивая с себя оцепенение. — И, мужик, я не какой-то поехавший оксидрочер, если ты так подумал. — Ты не так понял, — Мирон нервно схватился за сигареты. — Я собирался трахнуться с тобой по пьяни, потому что мне грустно, сечешь? Слава сжал зубы и медленно кивнул: сейчас он выглядел даже хуже, чем, когда Мирон зарядил ему пощечину. Он резко побледнел и вообще, казалось, что либо блеванет, либо ебнется в обморок. — Проебался ты с выбором шлюхи, Мирош, — облизав губы, выдавил он и даже криво усмехнулся. — Ты сам пришел, — резонно заметил Мирон, — сам диссы писал, привлекал внимание. Что, не так хорош кумир вблизи оказался? — он сердито прищурился, понимая, что ведет себя сейчас как мудак, но почему-то не мог остановиться. — Это месть, что ли? — скривился Слава, потирая ладонью солнечное сплетение. Он хотел что-то ещё сказать, но его скрутило, и Слава подскочил, чтобы смыться в туалет. Спустя пару минут он вернулся в комнату ещё бледнее, чем был, молча взял свою куртку со стула и скрылся в коридоре. — Бля, прости, — Мирон сорвался с места и догнал его уже в дверях. — Слава, стой, — он схватил его за руку. — Это все пиздец неправильно, ты прости, я виноват, — выпалил он на одном дыхании. Слава окинул его непроницаемым холодным взглядом. — Хуйня, не заморачивайся, — безэмоционально протянул он, одергивая руку. — Я проебался, — мотнул головой Мирон, — сейчас правда такой период… — он потер щеки руками, — ты попал в неудачный момент. Стоило сказать, что в удачный момент Мирон просто не пошел бы с ним никуда, а улетел бы с Димой, но он смолчал. — Неудачный, ага. Я понял, никаких проблем, — Слава спиной отступил к двери. — Зря только на пиццу потратился, вот что реально обидно, наверное. — Не пори чушь, — мотнул головой Мирон. — Давай попробуем заново? У нас сразу все пошло по пизде, поэтому в нее и скатилось. Согласен? Он не мог объяснить себе, почему пытается исправить эту херовую ситуацию, а не плюнет, но внутри все бунтовало и требовало непонятной справедливости. — Что значит, начнем заново? — устало вздохнул Слава, привалившись к двери. Он всё ещё выглядел плохо, но и Мирон явно был не лучше, потому что Слава, бегло оглядев его, категорично предупредил: — Я останусь, если проблема в том, чтобы остаться одному. Но мальчиком на ночь не буду. — Ебаться не обязательно, это обычно только проблем добавляет, — примиряюще улыбнулся Мирон. — Можно баттлы посмотреть или еще чего-нибудь. Кино там, хоть в шахматы сыграть. Только я не умею. — Шахматы, пиздец, — Слава потёр лицо ладонями, прежде чем снова разуться. — Я действительно уникален, успел из хейтера едва не стать любовником и тут же благополучно улететь во френдзону. И все за один вечер. — И какая позиция тебе нравится больше? — Мирон выгнул бровь. Своего ответа на этот вопрос он все еще не знал, но отпускать Славу вот так просто не хотел. — Позиция, где я гордо съябываю, — буркнул тот безрадостно и вернулся в комнату. Там он по-хозяйски открыл окно, чтобы выветрить запах алкашки, и поднял опрокинутую бутылку — благо в ней на момент падения уже было не так уж много вискаря. — Вы на «Слово» все такие гордые и дерзкие? — Мирон с интересом наблюдал за ним. Слава и правда постоянно менялся: на баттле он был хамоватым и даже злым, сегодня — стеснительным и неуверенным в себе. — Если ты ищешь ещё кандидатов, кто согласится с тобой тайком перепихнуться, то могу подкинуть номер Аббалбиска, он точно ломаться не будет, — язвительно протянул Слава, укладываясь на диван и вытягивая ноги. — Правда, он все равно распиздит всем, так что… Уебки со «Слово» — не твой формат, смирись. — Ты вроде тоже был не против, — ядовито отозвался Мирон, тут же забывая, что планировал помириться. Кто такой Аббалбиск, он не стал уточнять. — Мы народ простой, неискушенный, — новый похуистически-развязный тон Славы начинал бесить. — Это жиды, сука, все пиздливые, как Иисус, навешают лапши на уши — симпатия, увлеченность, желание… — передразнил он. — Одна проблема, лишь бы кесарь ни о чем не узнал. — Ну, да, а остальные-то невинные агнцы: девственность до свадьбы и даже дрочить нельзя, — фыркнул Мирон, садясь рядом, — не помню, чтобы говорил, что святой, да и тебе такой образ не идет. — Да мне по-еб-ать, — отчеканил Слава и выдал белиберду в своей манере: — Святой Вячеслав — тварь девственно-дрочащая. — Чем хочешь заняться? — перевел тему Мирон. Самому хотелось слиться со скользкой темы, не думать, сколько правды было в недавнем признании Славы, например. Сейчас тот меньше всего походил на влюбленного, и Мирону уже казалось, что все это было очередной сложной шуткой или просто стебом, или хуй знает, чем еще. За Славой трудно было уследить, будто за фокусником, который все время достает новые и новые фишки из рукава. — Давай играть в «Горгорода», — Слава чуть пошевелил ногой, на которую Мирон невзначай оперся. — Это как обычные «Города» только по вселенной «Горгорода». — Во вселенной «Горгорода» есть только один город, — заметил Мирон, с сомнением глядя на него. — Как в это играть можно? — Надо все время добавлять «гор», Горярославль, Гориваново, Горуфа, — Слава снова издевался. — Концептуальный апгрейд. — Горхабаровск, или нет, Антихабаровск! — заржал Мирон. — Можно разделить регионы на «Анти» и «Гор»! Я забиваю Питер, и не ебет — не можешь вынести из меня, помнишь, да? — он ткнул в знаменитую татуировку. — Нихуя, я не согласен, сударь, сразимся с вами в словесной дуэли? — не меняя ни позы, ни выражения лица протянул Слава. — Антипетербург против Горпитера. — Я здесь родился, и я здесь поднял рэп с колен, а ты — приезжий захватчик! — покачал головой Мирон. — Но ты забыл — этот город никогда не был взят! — А кто себе девиз «Лондон против всех» придумал? — поднял брови Слава. — Вот и забирай себе его. — Кроме Питера, что еще хочешь? — Мирон выбил из пачки сигарету. — Бобровую плотину, — Слава прищурился, наблюдая, как он прикуривает. — Будешь? — Мирон заметил его взгляд. — Я пытаюсь бросить, но проебываюсь. Слава молча потянулся за сигаретой. — А стряхивать пепел куда? — он заметался взглядом по комнате. — Дима стряхивает на пол, но вообще пепельница существует, — Мирон поморщился. — Мы живем как пиздец, я знаю. — К тебе, — кажется, Слава нарочно игнорировал существование Димы, — поди как минимум раз в неделю приходит уборщица. У нас дома слой пыли уже антикварный. — Бывает, — кивнул Мирон, — но сам видишь… — он задумался. — А ты с кем живешь? С той парочкой, что ли? — Да, у нас двушка, одному мне пока накладно хату снимать, — рассуждая о бытовых вопросах, Слава мгновенно превращался в того, кем по сути и был — простого, но умного парня, хоть провинциального и немного наивного, но доброго и открытого. Мирон поинтересовался, не слишком ли это — жить с влюбленными, Слава отшутился, и разговор сам собой перетек в более мирное русло. Ни Мирон, ни Слава больше не пытались залезть друг другу в душу, что внезапно привело к обратному эффекту — дружеской беседе с жалобами на жизнь, смехом и безобидными подколами. Мирон поднял с пола бутылку, и они ее прикончили довольно быстро, не прекращая трепаться обо всем на свете. Через какое-то время Мирон с интересом заметил, что в квартире будто все же стало уютно: может в этом был виноват стоящий плотной пеленой дым, может — затуманенное алкоголем сознание. Слава трещал без продыха про какую-то очень длинную анимешную сагу, Мирон не помнил, с чего вдруг вообще была поднята эта тема. Он откинулся на диван и потихоньку сполз к Славе на плечо. В какой именно момент его срубило, Мирон так и не понял.