***
На утро Мирону пришло сообщение от Сани, что кроссовер состоится: Слава согласился на баттл на битах с Рики F. Новость мгновенно стала сенсацией. Начались пересуды, прогнозы и холивары. Не забывали упомянуть и Мирона, которого, разумеется, пытались приплести к этому любым способом. Строились теории, выдвигались нелепые версии, общественность штормило. Мирон пребывал в полюбившемся ему в последнее время состоянии «я не знаю, что я чувствую». Происходящее все больше напоминало затянувшийся сериал, в котором он был всех заебавшей своими пиздостраданиями главной героиней. Он снова выбрал тактику игнорирования Славы до новой встречи, и история почти пошла по второму кругу, за исключением того, что в этот раз Дима вел себя иначе. Мироновские порывы страсти, а точнее — нечистой совести, теперь все чаще натыкались на внимательный прищур и резкие ответы. Дима не был дураком и чувствовал наеб. От этого Мирон еще больше путался в себе и задавался вопросами без ответов. Очень хотелось с кем-то обсудить сложившуюся ситуацию, но все его друзья были общими с Димой, а к Ваням идти с этим он не решался. Оставалось вариться в собственном соку из противоречий, ожидая то ли кары, то ли освобождения, посланного судьбой. В этом месяце у «Вагабунда» было два концерта вне тура — в Москве и Питере. Между собой они называли это «старые песни о главном» — по просьбе фанатов игрались только самые древние хиты. В Питере все прошло как-то обыкновенно и на похуе. Мирон знал, что в этот день на «Слово» проходят съемки, и никто из тусовки не придет смущать его выразительными взглядами, а вот в Москве случилось нечто странное. Мирон не помнил, чтобы когда-то чувствовал такое во время выступления: слабость, беспричинный страх, какая-то вселенская тоска и упадок. Он впервые за много лет забыл собственный текст, растерялся и со стороны выглядел как пьяный или угашенный. Дима смотрел на него с тревогой, но Мирон не мог ответить, что не так. В этот момент казалось, что не так все. Они планировали потусоваться в столице еще пару дней, у Димы были запланированы встречи, но Мирон заявил, что уезжает немедленно. Ему нужно было вернуться в Питер, а точнее — съебать из Москвы. Прямо сейчас, любым способом. Это странное бегство почти привело к ссоре, если бы не недостаток времени. На вокзале Мирон купил билет на ближайший поезд — плацкарт, боковуха у туалета — по классике, и, быстро обняв Диму, влетел в вагон. Он не спал всю дорогу, считая проплывающие за окном березы и ели и вспоминая последний разговор с Фалленом. Тот тогда обмолвился, что Славе было хуево. Сейчас хуево было Мирону. Выходя из здания вокзала и щурясь на утренний серый свет, он написал Сане, что придет на кроссовер, и уточнил дату. До баттла оставался день. Мирон провел его в одинокой прогулке по городу, нацепив кепку, черные очки и замотав шею шарфом, хоть погода не располагала — дождя не было, но ветер обгладывал до костей, забираясь и под куртку, и под толстовку. Через пару часов такого бесцельного шатания в горле першило, зато это немного помогло проветрить мозги. Мирон заскочил в первую попавшуюся на пути кафешку, чтобы согреться чаем, и только тогда, заныкавшись в дальний угол у окна и наблюдая, как жирные капли начинают плюхаться на асфальт, он увидел пришедшее от Славы сообщение: «Какого хрена лысого ты забыл на моем баттле, мужик?» — без постиронии, капса и подъебок, но все равно не ясно было, хочет он видеть Мирона или нет. «Может, я приду топить за Рики», — отбил Мирон, понимая, что публика от него ждет именно этого. Слава ничего не ответил. Мирон отстраненно задумался, волнуется ли тот перед баттлом и хорошо ли выучил текст, что думает о той ночи и насколько по шкале от одного до десяти ненавидит Оксимирона. Возможно стоило просто написать правду, но Мирон сам не знал, где правда. Он только чувствовал малодушную потребность не разрывать эту тонкую нить, что связывала его со Славой, до конца. Через пару минут Мирон наткнулся на Славин твит: «РИККИ-ТИККИ-ТАВИ ВЫБОР КОРОЛЯ ДЖУНГЛЕЙ». Мирон улыбнулся и неожиданно для себя самого сделал ретвит с комментарием: «Завтра Версус, жду разъеба». Написав это, он тут же снова затосковал. Все было как-то уныло. Хотелось заебашить ебаназию в стиле Славы, с постиронией и метафоричностью, но не стоило подогревать и без того раззадоренную публику. Пару минут Мирон равнодушно наблюдал, как к его последней записи появлялись хейтерские комментарии вроде «Гнойный пидор» или респектующие Окси, «который здраво оценил конкурирующую площадку», и ждал лайк от Славы в подтверждение того, что тот понял его посыл правильно. Слава проигнорировал. Дима тоже молчал.***
На баттл Мирон собирался так, будто идет туда не зрителем. Нужно было надеть что-то максимально нейтральное, он не хотел никаких новых проблем или провокаций. Его появление предсказуемо вызвало ажиотаж. Уже на входе в бар Мирона принялись окликать, респектовать и теребить. Волнение, которое его охватило по дороге, мгновенно испарилось: это был его бар, его мир, здесь можно было расслабиться. Он с гордо поднятой головой прошел внутрь и покрутился в поисках Сани, но наткнулся взглядом на другую знакомую фигуру — Слава уже застыл у бара. Участники всегда приходят раньше — Мирон забыл об этом, так как сам давно не баттлил. Слава выглядел отлично: светлые джинсы подчеркивали длинные ноги, черная антихайповская толстовка и солнечные очки как и всегда вписывались в образ, но главное — он улыбался и источал припизднутое веселье своим низким смехом. Чем его так рассмешил Макс, что был за баром, Мирон не знал, но хотел выяснить. Подходить прямо сейчас было не лучшей идеей, однако Слава заметил его и вопреки ожиданиям приветственно отсалютовал пивом. Мирон посчитал тут же, что подойти все-таки можно. Он кивнул очередным знакомым и в два шага оказался у стойки. — Привет, — улыбнулся он сразу и бармену, и Славе. — А потом пришел Мирошка, поиграли мы немножко, — чуть качнувшись, словно уже был изрядно накидан, смешливо продекламировал Слава и развернулся к нему вполоборота. — Где группа поддержки? — поинтересовался Мирон, окидывая зал взглядом в поисках Ванечек и других со «Слово». — Все чирлидерши в сборе, репетируют победный танец, — Слава отхлебнул пива. — Почему согласился? — спросил Мирон, понизив голос. Слава пожал плечами и вернул ему неудобный вопрос: — А почему ты из Москвы сюда сорвался? Такой важный баттл? — У меня там нет дел, у Димы только, — отмазался Мирон и попросил себе тоже налить. — Не люблю Москву. — Кот на крышу, мыши в пляс, — поиграл бровями Слава. Хотелось содрать с него очки, чтобы взглянуть в глаза, потому что он как раз таки пялился на Мирона без привычного стеснения, чуть покачивая головой, словно в такт играющей в его голове музыке. Всё-таки иногда разгадать Славу было невозможно от слова совсем. Мирон взял пиво, пригубил. Хотелось поговорить со Славой наедине. Неважно, о чем, просто побыть вместе, сказать, что соскучился, что на душе все еще ужасно погано, но бар был маленьким и на них и без того пялились. — Рики сильный соперник, — сообщил он зачем-то, — это будет хорошая схватка. Слава почему-то прыснул и потянулся, чтобы чокнуться с ним пластиковым стаканчиком, едва не разливая пиво. Продолжая все так же тихо глумиться, он вдруг наклонился и шепнул на ухо, прежде чем отойти: — Но не такой сильный, как Шокк. Он пьяненькой походкой направился в сторону показавшихся в дверях Вань. Мирон нахмурился, не понимая, что имеет в виду Слава, но в этот момент к стойке прислонился Гена. — Здорово, бро, — Мирон хлопнул его по плечу и чокнулся пивом. С Геной они были знакомы давно, однако его приветствие удивило: — Слава не передавал мне ничего? Угрозы, шутки? Мирон отрицательно покачал головой, пораженный не только вопросом, но и этим дружеским «Слава». Гена как-то слишком уж, по мнению Мирона, огорчённо вздохнул. — Не ожидал, что ты приедешь, кстати, — заметил он. — Такое событие, как пропустить? — Мирон улыбнулся. — Волнуешься? Гнойный с виду простачок, у него злые панчи, да и техника вполне. — Гнойный охуенен, — яро подтвердил Гена. — Круто, что нас поставили друг против друга, хотя и внезапно. Вообще не думал, что Слава придет когда-нибудь на «Версус», да и ещё и по мою душу. — Слава? — переспросил Мирон, снова удивляясь. — Вы знакомы? Это казалось странным. Гена был верным сыном «Версуса», к тому же москвичом. — Нет, — тот заметно смутился, — но так вышло я слежу за ним с самого начала. И вот. — Можешь респектнуть, вон он, — Мирон кивнул в сторону, где расположились парни со «Слово». — Не, нахуй, — Гена спрятался за пивом. — Чё я ему скажу? Привет, сегодня охуенно побатлимся? — Ты его боишься, что ли? — понял это по-своему Мирон. — Да брось, ты лучший баттловик и текстовик, опыт есть, уж точно не просрешь позорно! — Боюсь? Нет, — Гена засуетился, рыская по карманам куртки, и снова скосил взгляд на Славу. — Спасибо за поддержку, — опомнился он. — От тебя приятно вдвойне. Слава в этот момент повернулся к ним, сдвинув очки на переносицу, оглядел их обоих и осклабился. Гена немного нервно улыбнулся ему в ответ, и почему-то только сейчас Мирону показалось, что переживает тот вовсе не за свой текст. Он проследил еще раз за взглядом Гены и обомлел. Такое не могло прийти Мирону в голову раньше, но, судя по тому, как подозрительно блестели его глаза, судя по его румянцу… Похоже, концентрация сексуально-озабоченных в баттл-рэпе была выше, чем ожидалось. Мирон бросил на проверку: — Хорошо выглядит, черный ему идет. — Угу, — сглотнул Рики и, резко отвернувшись, забарабанил пальцами по стойке. — Он норм чувак, — подбодрил его Макс, и Мирон сразу понял, что тому известно больше. — Подкати, не ссы. Мирон мгновенно начал раздражаться. Мысль о том, что площадки на самом деле не так уж и враждуют, не очень радовала. Снова выходило, что он как минимум не в курсе творящейся здесь движухи. Он снова посмотрел на Славу. Тот действительно смотрелся круто: высокий, яркий, живой. Красивый. Даже сейчас, когда просто расслабленно попивал пиво, он притягивал взгляды. Мирон вдруг осознал, что сегодня не только он интересует толпу. Слава был звездой «Слово», но и здесь выделялся. Это неожиданно кольнуло внутри — не зависть, а дурацкое чувство собственничества. Мирону было неприятно сознавать, что не только он разглядел этот бриллиант в груде булыжников. Это чувство имело вполне конкретное название, но Мирон не собирался признаваться себе еще и в этом. — После баттла, — решил Гена, залпом допивая пиво и, хлопнув Мирона по плечу, отошёл. Когда тот снова обернулся, Слава тоже пропал из виду. Вскоре появился Саня. Он уже пригубил и был рад Мирону, хотя немного нервничал. — Хуй знает, что из этого выйдет, — признался он, потягивая пиво, — Гена как не в себе, Гнойный как король ходит. — Все будет заебись, — поддержал его как мог Мирон. Вскоре выставили свет, и начались приготовления. Мирон занял место за спиной Гены. Не то чтобы он болел за него, наоборот, но встать в поддержке «Слово» точно не мог себе позволить. Неожиданно Сане кто-то позвонил, он, удивленно вскинув брови, нашел взглядом Мирона и махнул охраннику открыть дверь. Дима протиснулся внутрь: он хлопнул по плечу Гену, пожал руку Сане и, бесцеремонно растолкав всех, встал рядом с Мироном. На него самого Дима не смотрел. Мирон застыл, не представляя, что делать. Он был уверен, что Дима в Москве, и в страшном сне не планировал сталкивать его и Славу. Тем более при таких обстоятельствах. Выяснять что-то возможности не было, кругом было слишком много людей, и Мирон только повернулся к нему, чтобы поздороваться. На секунду он с ужасом подумал, что Дима наклоняется, чтобы поцеловать его, но тот шепнул в ухо: — Расслабь булки, Миро, палишься. Мирон дёрнул плечом, резко отворачиваясь, и тут же наткнулся взглядом на побледневшего Славу. Или дело было в поменявшемся освещении? Мирон чуть покачал головой, давая понять ему, что не знал о приходе Димы. Очень скоро в баре стало душно. Мирон нервно облизнул губы, когда Саня наконец объявил начало. Приход Димы жутко нервировал его самого, и Мирон не представлял даже, как сейчас Славе. За ним стояли Ванечки, но Мирон отчего-то боялся встречаться с ними взглядом. В целом баттл прошел на удивление ровно и быстро, но Слава дважды сбился — вряд ли потому, что забыл текст, отчего Мирон чувствовал себя виноватым. Гена тоже выдал слабее, чем мог. Победитель очевиден не был. — Судей у нас нет, — объяснил Рестор камере, прощаясь со зрителями. Гена и Слава пожали друг другу руки и даже обнялись, съемки закончились. Мирон выдохнул и повернулся к Диме: — Как ты тут оказался? — вопрос прозвучал резче, чем он планировал, но за двадцать минут баттла Мирон успел конкретно накрутить себя, переживая за Славу, и сейчас был не в духе. — Пришел ногами, — фыркнул Дима, внимательно разглядывая его. — Проблемы? — Чего не позвонил? — Мирон нервно повел плечами, чувствуя спиной, что на них сейчас многие смотрят: сплетни в баттл-рэпе очень любили. — Я сразу с самолёта, некогда было, — отмахнулся Дима, и взгляд его смягчился. — В каких грехах ты меня подозреваешь, Миро? Мне запрещено приходить на «Версус»? Скорее подозрения были у самого Димы, поэтому ответить на это было решительно нечего. — Покурим? — Мирон начал протискиваться к выходу. — Ты так сорвался из Москвы, что я понял, как ты переживаешь за этот баттл. Как-никак новый формат… Я решил, что должен быть рядом с тобой, — проговорил Дима, когда они вышли, и прозвучало это откровенно пафосно-фальшиво. — Вот как, — кивнул Мирон, прикуривая. — И что скажешь? Кто победил? — он затянулся и вопросительно выгнул бровь. — Очевидно, что ничья. Я так-то на Гнойного ставил, но он пару раз нелепо сбился, да и вообще мог бы гораздо лучше, — Дима равнодушно пожал плечами. Мирон прищурился и промолчал. В каждом слове Димы ему чуялись подвох и провокация, напряжение нарастало. Хотелось как-то отвлечь его, но привычным способом это было сейчас не сделать, и Мирон почти паниковал, не зная, как вести себя, чтобы не испортить тот хлипкий мир, который у них был. Вокруг галдели, живо обсуждая прошедший баттл, пара чуваков подошла сфоткаться к ним с Димой, но тот спровадил их одним взглядом. Вскоре из бара вышел и Слава. — Не хочешь подойти? — спросил Дима, докуривая до фильтра. — Враждующая площадка же, — заметил Мирон, напрягаясь еще больше. — Не к лицу кидать им респекты. Чего он не ждал, так это того, что Слава, залпом допив свое пиво, сам направится прямо к ним. — Здорова, Гнойный, — Дима небрежно протянул ему руку. — Сегодня я Сонечка, — Слава едко улыбнулся, пожав ее, и скользнул другой ладонью по плечу Мирона, хотя хлопок был бы куда уместнее. — Ну, что скажешь, Мирошка, ваш толстыш Рики победил? — Решать зрителям, — Мирон сглотнул, призывая все свои внутренние силы в помощь сохранения похуистического еблета. — Это был хороший баттл. — С какого хуя он тебе Мирошка, щенок? — перебил его Дима, скрещивая руки на груди. — Он не против. Да, Мирошка? — Слава поплотнее приладил очки, но даже за ними Мирон видел взгляд, обращённый на него. — Дим, не начинай, — Мирон решил вывернуться дипломатично. — Да, Дим, ревновать своего коллегу по группе слишком по-пидорски, — нагло заявил Слава, прикуривая. Дима зло сощурился и сжал кулаки, но отреагировать не успел, следом за Славой подвалил и Гена. — Вы останетесь на тусу? — обратился он ко всем сразу, но смотрел, конечно, на Славу. Мирон оставаться точно не собирался, но вопрос Рики неожиданно изменил его решение. — Потусуем немного, — кивнул он преувеличенно бодро, — почему бы и нет? Слава тоже кивнул, Дима же предсказуемо был не в восторге от этой идеи. — Круто, тебе принести пивас, Слав? — обрадованно предложил Гена. — А че Слава немощный и сам не может? — не удержался Мирон. — На баттле так не показалось. Гена зыркнул на Мирона, равно как и Дима, а Слава растянул губы в улыбке. — Да, Ген, не парься. Я сам сгоняю. Ситуация попахивала дурным сном, а напряжение, исходящее от всех участников беседы, уже было сложно игнорировать. Мирон распрямил плечи и прикурил новую сигарету с самым независимым видом, решив, что бывал и не в таких переделках и бояться нечего. — У меня тоже заканчивается, — сообщил он, ни к кому не обращаясь. Было даже немного смешно наблюдать, как все трое синхронно потянулись к бумажникам, но Слава оказался быстрее. — Захвачу и тебе, Мирошка, — он скрылся в баре, и Гена нервно провел рукой по волосам, безуспешно пытаясь привести их в порядок. — Чё распетушился? — в своей манере поддел его Дима, между тем поглядывая на Мирона. — Видишь, Дима, тут за сердце Славы борются, вовсе не за мою задницу, — сообщил ему Мирон, мысленно поставив крест на дружбе с Геной. Враждовать с ним он не хотел, да и до сегодняшнего дня относился с симпатией и уважением, но ситуация требовала жертв. К тому же, его внезапно озаботило, есть ли у Славы деньги на не самое дешевое пиво в баре, так что возможные терзания Гены отошли на второй план. — Пидрила, что ли? — иногда Мирон забывал, насколько по-мудацки Дима мог себя вести. Он тут же пожалел, что спалил Генину симпатию, но было уже поздно: тот посмотрел на него таким взглядом, что Мирону сразу стало стыдно. — Это баттл-рэп, ты не поймешь, — попытался он свести все к шутке. В этот момент вернулся Слава и сунул Мирону в руки пластиковый стаканчик с пивом, то ли случайно, то ли нарочно коснувшись пальцев своими. Стало ещё более неловко, потому что это, кажется, заметили все. — Детишки, почему бы вам не потусоваться отдельно? — не выдержал Дима, сурово глянув на Славу. Тот лишь криво улыбнулся в ответ, а Мирон разозлился: — Ты что-то хочешь мне сказать лично? Проблемы? Манера Димы диктовать всем подряд условия сейчас бесила особенно. Мирон выгнул бровь и посмотрел на него с вызовом, отбросив тот факт, что вообще-то именно эта наглость, напор и сила так нравилась ему обычно и в Диме, и в людях в принципе. В том же Славе ее хватало с лихвой. — Проблемы будут у тебя, если не перестанешь выебываться, — Дима выразительно посмотрел на него, а Слава издевательски присвистнул на такую откровенную грубость. Гена же благоразумно поспешил ретироваться под видом того, что увидел какого-то важного знакомого. — Неужели? И что будет? — при Славе терять лицо очень не хотелось, и Мирон уперся рогом. Дима клацнул зубами. — Правда хочешь проверить? — угрожающе протянул он, и Мирон заметил, как Слава подобрался, как будто вот-вот планировал броситься на его защиту. — Пизделка у бара, серьезно? — Мирон и не думал отступать. — Что это даст по итогу? — он шагнул к Диме и посмотрел своим фирменным взглядом баттловика «я тебя ниже ростом, но смотрю сверху вниз». — Нихуя, тебя бить бесполезно, все равно шлюха ебливая, — согласился Дима. — А вот петушку этому можно залупить для профилактики. По ебалу хочешь, Гнойный? — За какие заслуги? — включил дурака Слава, и это было правильно — Дима выглядел так, словно действительно намеревался раздавать люлей. — Тебе есть что предъявлять, что ли? — Мирон понял, что заигрывается, но отступать было уже поздно. — Может, я чего-то не знаю про твои терки со Славой? — Я зато дохуя знаю, — рыкнул Дима, наступая в ответ. — Смелый такой, чё тогда прямо при мне не тискаетесь? Мирон обомлел и наверняка побледнел, но Слава громко фыркнул, переводя все внимание на себя. — Чё за предъявы, мужик? — надо было отдать должное его росту и басистому голосу — напуганным он не выглядел. — Сонечка так хочет на хуй к Мирошке, что это видно невооружённым взглядом, — Дима уже завелся настолько, что не думал, где они находятся. — Можем тебя на двоих разложить, ещё и жирдяя позовем, ты только скажи, Слава, — передразнивая Мирона, протянул он последнее. — Вы охуели в край?! — Мирон ожил и взбесился теперь уже на обоих. — Нашли место и время выяснять, блять! — он нервно огляделся: разумеется, на них смотрели все, кто вышел. — Ты чего добиваешься? — он ткнул Диму пальцем в плечо. Делать этого не стоило — вышло слишком пренебрежительно, так что Дима опалил его свирепым взглядом. Впрочем, его хватка на запястье оказалась на удивление мягкой. — Прояви немного уважения, Миро, — процедил он тихо. Слава понял его действия по-своему. — Руки не распускай, истеричка. Сонечка хоть и девочка, а за ублюдские выходки въебать тоже может. — Все нормально, — бросил Мирон, — сейчас все успокоятся, — он выдохнул и попытался медленно вернуть свою руку. — Никто никому не въебет, мы уже не дети. Дима не отпускал. И смотрел пронзительно — в самое нутро. — Скажи ему, чтобы отъебался, или я сделаю это сам, — вкрадчиво произнес он. — А не пойти бы нахуй тебе, дядь, — тут же отозвался Слава. — Слава, не надо, — Мирон чувствовал, что Дима на пределе. Ему как раз было совершенно похуй на всю баттловую движуху, и он легко мог сейчас начать драку. Неясно только было, кого он станет бить. — Слава, не надо, — снова передразнил Дима, на мгновение сжимая пальцы сильнее и резко отталкивая руку Мирона от себя. Через пару секунд он уже впечатал Славу в хлипкую дверь бара. Что Дима шипел ему в лицо, было не разобрать, но гримасы обоих пугали. — Блять, нет! — Мирон кинулся на него, пытаясь оттащить. Окружающие традиционно достали телефоны, вместо того, чтобы помочь разнять их. Дергать Диму было бесполезно, но Мирона охватил такой страх, что он, недолго думая, просто повис на нем, надеясь весом оторвать его от Славы, и тут же получил локтем поддых, попав под руку. — Все понял, пися гнойная? — не успел Мирон отдышаться, Дима уже отпустил Славу. — Иди нахуй, — уже не так бодро отбил тот, поправляя повисшие на одном ухе очки. — Блять, да уймитесь вы оба! — заорал Мирон. — Какого хуя вообще происходит, мне, может, объяснит кто?! — решил он перевести на себя внимание. — Дима, тебе так нравится «Версус», что ты решил пиздить всех со «Слово»?! Что за хуйня?! — Домой пошли, харе орать, — Дима подтолкнул его, цапнув за плечо. — Там объясню тебе, раз ты такая шалава тупая. Вот это было уже слишком. Одно дело, когда Дима говорил подобное дома, другое — на людях, тем более здесь, среди толпы тех, для кого Мирон был чуть ли не идолом. Снести такое прилюдно означало не просто пустить сплетни о себе, но и некисло подорвать авторитет. Он с силой вырвал руку: — А не пойти ли тебе нахуй с таким раскладом?! — рыкнул он, понимая, что назад уже дороги не будет. На деле вряд ли кто-то понимал, что именно происходит и в чем причина срача, но Мирона охватило бешенство. Дима прекрасно знал, что так вести себя здесь было просто немыслимо, учитывая все обстоятельства, но собственная ревность показалась ему важнее. — «Вагабунд» навсегда! — крикнул кто-то из толпы, и Дима горько улыбнулся. — Повтори, — попросил он, и было не ясно про эту фразу он или про посыл нахуй. — Остынь, — твердо сказал Мирон, — потом будешь жалеть как обычно. Обычно он не озвучивал это, но оба знали, что Дима не всегда в восторге от собственных вспышек, как и Мирон — от своих. В этом они были похожи. — А ты не будешь? — Дима включать заднюю настроен не был. — Если ты сейчас останешься, можешь не возвращаться нахуй. — Не надо, — повторил тверже Мирон, понимая, что на психе они сейчас наговорят и наворотят дохуя, — рвать с Димой, по крайней мере вот так, он не собирался. Больше ждать Дима не стал: ушел быстро и не оборачиваясь. Славу тем временем подхватили свои, успев сунуть ему в руку пиво, а в зубы — сигарету. Гена тоже был тут как тут, неловко переступая с ноги на ногу у Славы за спиной. — Заебись, — проговорил Мирон, понимая, что остался один. Вокруг ошивались только жадные до зрелищ зрители с «Версуса», которым теперь было что рассказать в социальных сетях и влогах. Что делать дальше, Мирон представлял себе слабо. — Погнали отсюда, — услышал он над ухом. Мирон вздрогнул, сперва подумав, что кто-то совсем обнаглевший доебывается с расспросами, но тут же выдохнул, узнав Рудбоя. Мирон не помнил, чтобы был так рад кого-то видеть раньше. — Да уж, — кивнул он и быстро, не глядя по сторонам, поспешил за своим внезапным спасителем. Они заговорили только, когда вышли за пределы Лиговского пятьдесят и завернули в переулок перед «Галереей». — Такси вызвал, — сообщил Ваня и пояснил, прежде чем Мирон успел возразить: — У нас с Ванечкой свободная комната есть, так что без базара. — Серьезно? — Мирон недоверчиво посмотрел на него. — Мне есть куда пойти, необязательно… Это было пиздежом, пойти ему было некуда. Точнее, любой, к кому бы он ни пришел, начал бы задавать те самые вопросы, которые хотели задать все, кто застал их некрасивую ссору у бара. Можно было, конечно, снять какой-нибудь убогий номер, но это бы означало полный крах: дожить до тридцати лет и в родном городе не иметь угла, где тебя примут в момент слабости. — Я не настаиваю, но мне кажется, тебе это необходимо, — пожал плечами Рудбой. — Слава не заявится, если что. Ванечка его не пустит. — Ладно, — кивнул Мирон, понимая, что это будет лучший вариант из возможных, — только можно твой Ванечка меня не сожрет нахуй? Поможешь, бро? — он слабо улыбнулся. — Не сожрёт, не ссы, — Ваня ухмыльнулся. — Он меня к тебе и подослал. Ну, почти. — То есть? — Мирон снова напрягся. В отличие от Рудбоя, Фаллен его немного пугал. По этому Ванечке было видно, что он отбитый на голову похлеще Димы. — Общим решением поделили: он со Славой возится, я — с тобой, — Ваня отмахнулся. — Забей. Щас дунем дома, и все станет заебись. Может, пицца вчерашняя ещё осталась даже. — Не думал, что скажу это, но спасибо, — Мирон покачал головой, понимая, как жалко сейчас выглядит. — Я не хочу никого напрягать, вышла хуйня, я все исправлю. Как все исправить, он понятия не имел. — Завтра, ага, а сегодня пошло оно все в пизду, — мудро изрёк Ваня и кивнул в сторону подъехавшего такси.***
В антихайповской квартирке было уже привычно спокойно и тихо. Мирон счастливо выдохнул и опустился на стул в кухне, приваливаясь спиной к стене. — Налей что-нибудь, — попросил он Рудбоя. Очень хотелось отвлечься, хотя Мирон давно не решал проблемы алкоголем. — Пиво или что-нибудь покрепче? — Ваня прошелся по кухне, нарыл под раковиной пустую пластиковую бутылку и поставил ее на стол перед Мироном, выразительно дёрнув бровями. — Это — не покрепче, — хмыкнул Мирон, — да и в России лажа одна… Ладно, сорри, без понтов, — он махнул рукой, признавая свою неправоту. — Мне похуй сейчас. В итоге они и выпили, и дунули, а после ржали и придуривались до самого прихода Ванечки. Впрочем, тот, вопреки ожиданиям Мирона, не разогнал их скромную тусу, а буквально возглавил, выдавая такую фантастическую порцию бреда и постиронии, что лицо по-настоящему устало тянуть лыбу. Никто не пытался вытянуть Мирона на откровения, развести на разговор, лезть в душу или учить жизни. Впервые за долгое время он чувствовал себя таким беззаботным, лёгким и не одиноким — так, словно у него появились друзья. Ближе к ночи Мирон рискнул, понадеявшись на то, что Фаллен в хорошем настроении, и спросил прямо: — Как Слава? — Нормально, его мангуст под опеку взял. Может, хоть сегодня Славика выебут, и он угомонится, — в своей манере отозвался Ванечка. Стоило задуматься, не преувеличивает ли он нарочно, и Мирон бы с радостью оценил игру смыслов и метафор, если бы не взгляд Рики, которым тот провожал Славу всякий раз, как видел. — Серьезно, блять?! — резко дернулся он. — Ну, заебись, бро, ты помог очень! — он прожег Рудбоя злым взглядом. — Камон, у Славика своя голова на плечах есть, — лениво отозвался Рудбой. Ванечка довольно ухмыльнулся — вот кому нравилось поджигать всем вокруг жопы. Было даже удивительно, как он ещё так долго продержался без очередной гадости. — Не уверен, что она есть у меня, — уныло протянул Мирон. — Я не знал, что Дима придет, и что устроит разборки, тоже не знал. Пиздец, — он устало потер лицо. — Вот только не ной, лысый, — Ванечка подлил ему пива. — Слава сам хорош, тоже мне герой-любовник нашелся. Не повезло тебе с мужиками. Рудбой подавился дымом, вытаращившись на него. — Не смотри на меня так, — фыркнул Ванечка. — Я-то забрал себе лучшего! — Они из-за меня пиздиться хотели, какой-то пиздец, — сообщил Мирон, сам не понимая, как относиться к такому героизму. — Слушай, если тебе так хочется быть бабой, то давай ты будешь Скарлетт О’Харой и подумаешь об этом завтра? — хмыкнул Ванечка. — Она кончила не очень, — мрачно напомнил ему Мирон и проверил телефон: Дима молчал, Слава, впрочем, тоже. Возможно, Ванечка был прав. — Если есть какая-то определенность, ты скажи, — протянул Рудбой. — Мы ж тебя насильно здесь не держим. — Какая определенность? Вы сами все видели, — Мирон поджал губы. — Но я не ожидал от Славы. Все ж знают, что Дима и убить может. — Прям таки? — Ванечка скептически скривился. — Но, соглашусь, Славик на голову отбитый, было бы из-за чего лезть на рожон. — Кис, ну, хватит, ему и так не сладко сейчас, — неожиданно вступился за Мирона Рудбой. И не только: — А Слава, считай, впервые в жизни влюбился, его тоже понять можно. — Слышь, святоша, нимб поправь, — Ванечка потянулся, чтобы сдвинуть на глаза его кепку. — Один хочет на два хуйца присесть разом, другой — лезет на хуй к почти женатому мужику. С хуя ли я их должен жалеть? Придурки же. — Ванечка прав, но я хуй знает, что делать со всем этим. Мирон прикурил и крепко задумался. По хорошему, он должен был решить все в первую очередь для себя, а не ебать мозг двоим мужикам сразу. Вот только решить не получалось. Он в очередной раз задумался, смог бы он уйти от Димы. Не в теории, а по-настоящему. Со всеми вытекающими — скандалом, угрозами, враждой. Дима точно не отпустит его по добру и не останется другом или приятелем. Это будет разрыв навсегда. Мирон поморщился, уже сейчас чувствуя острую боль от возможной потери этой связи. То, что строилось годами, могло прямо сейчас разрушиться, и неизвестно, что окажется под обломками, — возможно сам Мирон. — Я не знаю, как уйти от Димы, — озвучил он в тишине. — Ты уверен, что хочешь этого? — ляпнул Рудбой, и Ванечка снова хлопнул его по кепке. — Конечно, он не уверен, алло, — он вздохнул и закатил глаза, словно вокруг были сплошь умственно отсталые. — Все просто. Надо сделать так, чтобы он сам тебя бросил. — Надо? — Мирон выгнул бровь. — И тогда, по-твоему, у нас со Славой будет любовь со свадьбой в конце? Что насчет «хорошо, где нас нет?» Славик скоро разочаруется и бросит меня быстрее. — Ты Славу не знаешь, — покачал головой Рудбой. — Так расскажите! — рассердился Мирон. — Моя жизнь летит к чертям, я хочу понимать, почему! — Ой, заебал, никто не примет решение за тебя! — цыкнул Ванечка. — Мы тебе не прочим жизнь со Славой, ебись ты с кем хочешь, только уже определись. Ванечку было не провести, и Мирон улыбнулся: — Ок, бро, вы правы. Он снова замолчал надолго, задумавшись теперь о Славе. Пытаться понять, что он чувствует, было мучительно. С Димой все случилось само собой, а со Славой… Со Славой все было так же. Будто что-то внутри него тянуло к человеку, и дело здесь было точно не в слепой влюбленности фаната — таких на пути Мирона встречалось немало. Слава был хорошим. Пожалуй, этот незамысловатый эпитет подходил ему больше всего, и ирония заключалась в том, что хороших, на самом деле, было мало. И Мирон, как бабочка, летел на этот свет какого-то чистого добра без примесей, надеясь согреться и обрести покой. С Димой покоя не было. — Как ты понял про Фаллена? — спросил он Рудбоя, когда Ванечка вышел. Мирон был уверен, что такой видный пацан, как Рудбой, явно не ждал всю жизнь одного-единственного и нагулялся до встречи с судьбой. — Подумал, где я ещё найду такую злобную обаятельную скотину, и перевез к ним со Славой вещи, — припомнил тот. — Так думают и про меня скорее всего, — фыркнул Мирон. — Повезло, не пришлось ни с кем рвать и драться? — Нет, я ебал все, что движется, а Ванечка — наоборот. Так и сошлись, — кивнул Рудбой. — Они там в Хабаровске все невинные такие, что ли? — ляпнул с дуру Мирон, поразившись. По виду Светло казался ему жутким извращенцем, который мог чуть ли не с животными. — Ну, с мужиками отношения там не распространены точно, — Рудбой явно не находил в этом ничего удивительного. — Ванечка с девочкой встречался ещё дома. Со школы вроде. — Это тоже стремно, — признался Мирон. — Сегодня он по мальчикам, а завтра испугался и убежал. Про собственную бисексуальность почему-то мыслей в этот момент не возникло. — Я не прошу совета, — объяснил он, — это мысли вслух. — Нет гарантии, что ты сам не захочешь жену и детишек, — спустя какое-то время обронил Рудбой, зевнул и потёр глаза. — Я тебе у Славы постелил, — вернулся Ванечка. — Он большую часть шмотья не забрал, так что не пугайся, — сообщил он Мирону. — Ты мне не скажешь, что Слава говорил сегодня, да? — уныло пробормотал тот, поднимаясь. — Спасибо за гостеприимство, да и вообще, — Мирон неопределенно махнул рукой, — вы крутые. Глядя на вас, веришь во всю эту хуйню… — он чуть пошатнулся, но устоял. — Кажется, я начинаю понимать, что вы все в нем нашли, — ворчливо отозвался Ванечка, наблюдая, как Рудбой провожает Мирона до кровати. — Чё там у Славы, можно не гадать. Любит, целует, к сердцу прижмёт, — прежде чем закрыть дверь, все же сказал он. Оставшись один, Мирон долго лежал без сна. Не потому что думы об изменах и возможных переменах в жизни терзали его блудную душу, а потому что это была комната Славы. Он со свойственной ему бурной фантазией пытался представить себе, как Слава ночами также пялился в потолок, придумывал свои хлесткие рифмы и панчи, как настраивал себя перед баттлами, волновался или предвкушал, как думал о Мироне или слушал его треки. В комнате было уютно. Мирон будто плыл на волнах Славиных эмоций, что еще витали в воздухе: смех, грусть, усталость, все это случалось здесь. Друзья, книжки, привезенные из Хабаровска, старые джинсы и дурацкие футболки. Здесь жил Слава, и Мирону стало грустно от того, что он не разделил с ним это время, будто было неправильно, что все это время Слава был один. Теперь пришел его черед.