***
К полудню Мирона начало отпускать и проснулась совесть. Он набрал Славу и предложил пообедать вместе, надеясь, что отвлечется от навязчивых мыслей о Диме и Олеге у них дома. Слава скинул адрес, и в назначенное время Мирон топтался у входа в торговый центр, озираясь и волнуясь, что на оживленной площади его наверняка узнают. В голове возникали дурацкие вопросы, ответов на которые он не находил или не хотел находить — о Диме, Олеге, тому, что их связывает, о собственных чувствах и принятых решениях. Слава хлопнул его по плечу, подкравшись сзади, и глумливо гоготнул почти в ухо, когда Мирон, глубоко задумавшись, едва не подпрыгнул от неожиданности. — Куда пойдем, Мирошка? — широко улыбаясь, спросил он. — Привет, — Мирон с облегчением выдохнул. — А куда ты ходишь есть обычно? Не хочется в людном месте просто. Он натянул капюшон поглубже и спрятал руки в карманах толстовки, надеясь остаться неузнанным. — Жру в подсобке бомж-пакеты, — Слава немного растерянно огляделся. — Я здесь поблизости только стрипклуб знаю, но там обеды не подают, знаешь ли. — Ну, пошли в фаст-фуд, — Мирон кивнул на торговый центр, — мне без разницы в общем-то. — На самом деле, я не то чтобы хожу по таким местам, — уже на эскалаторе зачем-то принялся рассказывать Слава. — У коллеги был мальчишник, вот и потащил всех. Телки там все как одна стремные, даже хорошо, что меня не пустят туда больше, — их плечи почти соприкасались, и, пока говорил, он подергал Мирона за мизинец своим — то ли дурачась, то ли так по-детски заигрывая. — Почему больше не пустят? — нахмурился Мирон, пытаясь представить Славу в притоне в стиле американских фильмов: на столе валяются деньги, пистолеты, рассыпан кокс и танцует девица. Выходило плохо. — Ну, у меня всего косарь был, я по десяткам и полтинникам его разменял, девчата не оценили, — Слава как всегда говорил с выражением крайней серьезности на лице. — Ясно, — фыркнул Мирон на это, — но хоть что-то успел заценить? Красивые телочки были? — Хреново ты меня слушаешь, Мирон Яныч, — вздохнул Слава, поворачивая к нему голову. — Говно день? Они как раз дошли до фуд-корта и лавировали между столами, пытаясь найти наиболее неприметный. — Приехал Олег и теперь живет у нас, — Мирон поджал губы, — бывали деньки и получше. Он застыл, не зная, куда податься. — Давай сюда, — Слава переставил поднос с грязной посудой и сел за усыпанный крошками стол. — Не лухари, конечно, но зато в углу. Тебе что взять? — его нарочитая невозмутимость и показушное игнорирование разговоров о насущном неожиданным образом раздражали, хотя по пути сюда Мирон сам очень надеялся, что их встреча не перерастет в выяснение отношений. — Колу, — отмахнулся он. Ему сейчас было совсем не до еды. Из-за странного поведения Димы, Славы и даже Олега у него начала расти дурная паранойя, будто они все в сговоре, знают то, чего не знает он, и вообще ведут себя подозрительно. — Как работа? — спросил Мирон, чтобы не молчать, когда Слава вернулся. — Лучше расскажи, что там у тебя происходит, — тот, воровато оглядевшись, на мгновение стиснул его руку. — Олег приехал, — повторил Мирон сердито, — его никто не звал, он приперся в квартиру, не предупредив. Мы с Димой спали, а он заходит, — он неопределенно повел плечами, пытаясь без слов передать все свое негодование по этому поводу. — Вы с Димой спали, — прищурился и эхом повторил Слава, резко откидываясь на спинку дивана. — Он нарушил ваше счастливое примирение? — В том смысле, что это было раннее утро, — Мирон скривился. — Все всё понимают — у него погиб близкий человек, но, бля, сейчас он тут совсем не в тему. Мы с Димой и так херово разошлись. Он хмуро огляделся и отхлебнул колы. — Звучит так, словно ты ревнуешь, — протянул Слава, прожигая Мирона взглядом. Он нервно постучал пальцами по столу, выдавая и свою ревность тоже. — Чушь, — отмахнулся Мирон, — у них давно все в прошлом. Что? — он заметил напряженный взгляд Славы. — Что — что? Переезжаешь когда? — грубовато отозвался тот. — Пусть ебутся там сами. — Да, скоро, видимо, мы конкретных дат не называли, — говорить на эту тему не хотелось. — А я с Ванями вполне конкретно договорился, Мирош, — Слава устало потёр переносицу. — Какой смысл тянуть? Приятно толочься на одном диване? Или вы вдоволь наебаться решили перед расставанием? — Конкретно договорился? — это странно задевало, будто решение съехать принималось не им самим. — Мне нужно сперва завершить все дела, я не в спешке тонущий корабль оставляю. Когда надо будет, тогда и съеду. Это наверняка прозвучало резковато, но Мирон был взвинчен еще с утра, чтобы сейчас себя контролировать. — Ну, пиздец, чувак, — процедил Слава. — Ничего не мешает тебе завершать дела, не ночуя в одной хатке с бывшим, алло! Слава был определенно прав, но признать это означало изменить своему плану и желаниям. Решимости на это у Мирона не было. А еще это означало оставить Диму и Олега одних в квартире, будто таким образом заменяя последним себя. Это тоже неконтролируемо раздражало. — Мы прожили вместе десять лет, Слава, это не может закончиться быстро и просто! — Мирон сердито мотнул головой. — Я понимаю, у тебя такого никогда не было, но попытайся понять, что не все проводили свою жизнь как ты — без обязательств! — Ебал я в рот такие обязательства: мы сосались во вторую нашу встречу, и что-то тогда ты не вспоминал про прожитые вместе с Шокком десять лет, — Слава тоже разозлился не на шутку. — Да, такого уж точно у меня никогда не было. — Скажи еще, что не доволен, что я ухожу от Димы! — Мирон выразительно посмотрел на него. — Может, почитаешь мораль о верности и честности? — Одолжение, блять, — хмыкнул Слава, окончательно теряя все свои милые и добрые качества и выпуская наружу Гнойного. — Извиняйте, ваше величество, что осмелились слово поперек молвить! — Напоминаю, это ты увел меня вообще-то! Прекрасно зная, как у меня обстоят дела! И я что-то не помню, чтобы ты переживал, когда соблазнял меня… Мирона несло. Он отлично это сознавал, но не останавливал себя. Слава был не виноват в его плохом настроении, как и Олег, или даже Дима, но сделать кого-то виноватым, кроме самого себя, очень хотелось. — Да, — издевательски кивнул Слава, — вообще не переживал, ни одного, блять, ебаного раза, когда ты кидал меня и возвращался к нему, не переживал! Мои чувства ведь такая хуйня, по сравнению с вашими десятилетними отношениями! Главное, чтобы ты не чувствовал себя мудаком! — Я не был бы мудаком, если б не ты! — ляпнул Мирон в запале. — Ты заварил всю эту кашу, и не имеешь права сейчас мне предъявлять что-то! — он сердито сверкнул глазами. — Знаешь что, Мирошка? — Слава резко поднялся, когда тот подначивающе дёрнул бровью. — Иди нахуй, — отчетливо процедил он и, подхватив рюкзак, быстрым шагом двинулся обратно к эскалаторам. Мирон сразу понял, что перегнул палку. Со Славой так было нельзя. Он слишком открыто и честно смотрел на мир, слишком смело действовал. И так же честно и смело завоевал Мирона — не лицемеря и никого не предавая. Неизвестно, был ли он лучше Димы, но он точно был лучше Мирона и не заслуживал такого. Признавать это было не очень-то приятно, извиняться тоже не хотелось, и Мирон, не решившись бежать за ним, так и остался сидеть в гордом одиночестве. День только-только перевалил за полдень, а он уже умудрился поругаться с обоими своими мужиками — бывшим и настоящим.***
Впрочем, оставаться в таком положении долго он не мог, и Мирон довольно скоро засобирался домой. Чем дольше был один, тем больше он думал о Славе, которого обидел без повода. Тот имел все права ревновать, и Мирон знал это. Слава попался под горячую руку, что было неправильно и низко. «Домой приеду — помирюсь», — полный решимости он торопился, проговаривая в голове текст полного сожаления послания. Подходя к дому, Мирон мысленно взмолился, чтобы там никого не оказалось. Общаться сейчас с Димой или Олегом не хотелось совершенно. Дома действительно было пусто. Как и в карманах у Мирона, где должны были лежать ключи. Проверив раз пять и убедившись, что в квартиру не попасть, Мирон с досады пнул дверь. Ничего удивительного в этом, конечно, не было, учитывая его стремительное бегство, но от понимания этого легче не становилось. Мирон с тоской гипнотизировал равнодушную к его неудачам и душевным терзаниям дверь. Вторые ключи были у Димы. Звонить ему хотелось даже меньше, чем встретиться. Мирон решил было связаться с Ванями и остаться у них, но это было слишком трусливо. Набрав Диму, Мирон подумал, что Слава прав, и пора уже съезжать, раз так мучительно дается обычный звонок. — Мы на колоннаде, — ветер неистово задул в трубку в подтверждение этих слов. — Решил Олега на экскурсию вытащить, этот дурень только рыгаловки местные изучить за прошлые приезды успел. — Я забыл ключи, — Мирон скривился на это веселое сообщение. — Не попасть домой теперь. Он еще раз подергал ручку, будто дверь наконец смилостивится и пустит его сама по себе. — Подгоняй к нам, мы ещё не скоро домой планируем, — озвучил наименее желаемый для Мирона вариант Дима. Выбора не было, и уже через четверть часа Мирон стоял, запрокинув голову в бессмысленной попытке разглядеть людей, что были совершенно не различимы под сверкающим золотым куполом. У Исаакия привычно сменяли друг друга стайки туристов, бродила пара ряженых царей, продавались иконы вперемешку с футболками «в чем сила, брат» и матрешками с Путиным. Ожидая, пока Дима и Олег спустятся, и рассматривая все вокруг себя, Мирон неожиданно улыбнулся. Он представил себе Славу здесь с его постиронией и ебаназией. Слава наверняка бы сделал селфи с царем, купил самую убогую матрешку и написал бы на стенах собора «Аксемерон-лох». Слава умел жить и радоваться здесь и сейчас, а не переваливаться из депрессии и упадка в нездоровое возбуждение на грани истерики. Слава был стабильным и правильным. Он грустил, если была причина, и радовался, если причины не было. Он был светлым в самом хорошем смысле этого слова. «Прости меня, я мудак», — Мирон сделал селфи в русском платке и сложил губы в юмористическом поцелуе. Слава не отвечал долго: Олег с Димой успели спуститься с колоннады и потащить Мирона по Невскому через толчею туристов к Дворцовой площади. — Экскурсию за ключи, — было объявлено категоричное требование. — Помню этот ботаник мне такую лекцию зачитал, — вспоминал по пути Дима. Мирон же то и дело поглядывал на экран, ожидая, когда Слава сменит гнев на милость. Спустя полчаса тот прислал фотку из секс-шопа: резиновый розовый хер и большой палец вверх. «ЕБАЛ ВАС В РОТ», — приписал он. «Было дело», — с примирительным смайликом ответил Мирон. — Чувак, ты сейчас выглядишь так, будто тебе засунули долгожданный хуй в задницу, — Олежка снова широко улыбался, и за черными очками было непонятно, шутит он или издевается. «ТО ЛИ ЕЩЕ БУДЕТ», — Слава простил, и только это сейчас имело значение. Даже дурацкую ненужную Мирону прогулку можно было стерпеть. — Ну точно, — снова фыркнул Олег, когда Дима пихнул в плечо и Мирон поднял на него расфокусированный взгляд. — Какие планы? — Мирон заметно повеселел и решил влиться в движуху. Сейчас даже Олежка не вызывал у него утреннего раздражения. Примирение со Славой наконец-то придало сил и уверенности в том, что все происходит правильно. — Не знаю, какую экскурсию может провести тебе Дима, — бодро начал он. — Кажется, из моей первой культурной программы он запомнил только бар и ночь после. Уже договаривая фразу, Мирон понял, что сболтнул лишнее. Нет, та ночь не была началом их «долго и счастливо», она даже не была пьяно-распущенной, хотя могла бы. Но она все равно случилась, и это было их первое, важное, очень особенное. Первый раз, когда Мирон привез Диму в родной город, водил по любимым с детства местам, пытаясь впечатлить не только городом, но и собой. Он тогда почти осознанно рисовался, блистал остроумием и эрудицией, флиртовал, сам того не сознавая, и поражался тому, с какой легкостью ему дается эта прогулка с Димой, которому наверняка не были интересны картины в Русском, но был интересен Мирон. Они тогда встретили рассвет на набережной — с бутылкой, замерзшие, под одной Диминой курткой и без намека на самый невинный поцелуй, но с молчаливым обещанием чего-то большего. Крики чаек тогда больно били по гудящей от выпивки голове, а впереди было все будущее мира — неопределенное, но такое живое и манящее, что шагнуть в него было легче, чем сделать очередной глоток. Десять лет назад все было иначе. — Знакомо, — Олежка нисколько не смутился, вот только в его словах прозвучало куда больше сексуального подтекста. — В Минске было то же самое: какие достопримечательности, когда друг от друга не отлипнуть! Мирон запнулся: стали ли виной тому камни, которыми была вымощена площадь, или нет, но он тут же отвернулся от ухмыляющегося Олега и ткнул пальцем в направлении арки Главного штаба, буквально на автомате выдавая какой-то культурно-исторический факт. Перед глазами же уже вставал ночной Минск, «совдепия» в каком-нибудь отельчике и Дима, забывшийся в своем любовнике. У этих двоих тоже было «начало», а вот… конец? Думать об этом не хотелось, тем более сейчас, но совершенно не получалось. Мирон смотрел на бодро вышагивающего Олега в узких джинсах, стройного, красивого и свободного, и легко представлял себе эти длинные ноги на плечах Димы, а эти буйные кудри — прилипшими к мокрому от пота лбу. Невольно вспомнились слова Димы о том, сможет ли кто-то любить Мирона так же сильно. Глядя на Олега, запросто можно было представить обратную ситуацию, где сильнее любить будут, но уже другого. С такими, как Олежка, обычно теряли голову мгновенно и безвозвратно. — Ничего не помню про Минск, — сообщил Мирон, не отказывая себе в выразительном взгляде в сторону Димы, — будто память потерли в этом городе. — Там все стандартно: ратуша, площадь, фонтан, — отмахнулся Олег. — Хотя кому интересна архитектура? Дима, я хочу в бар, хватит уже с этой культурной программой. — Я не пойду в семнашку, — отрезал Хинтер, явно продолжая до этого начатый разговор. Он почему-то помрачнел — сдвинул кепку ниже и скрестил руки на груди. — Ну и хрен с ней! — усмехнулся Олег. — Хотя я бы посмотрел на постаревшие и заплывшие жиром рожи своих хейтеров. — Хочешь — иди один. Вон Мирона позови… — Я с тобой хочу, — Олег развернулся к нему и потянулся к Диминому плечу, ненароком то ли разминая его, то ли поглаживая — впрочем, это в любом случае могло сойти и за дружеский жест. Или нет. — Хоти, — упрямо процедил Хинтер. Мирон прищурился, пытаясь прочитать его, но не получалось. Это были не его история и не его Дима. Мирон не мог знать, какие подводные камни скрываются за отношениями этих двоих и насколько эти камни остры. — Можем пойти в любой другой бар, если так надо напиться, — он равнодушно пожал плечами. — В семнашке и правда слишком много лишних глаз. — На Думскую! — тут же обрадовался Олег, а Дима застонал, не разделяя его энтузиазма. — Хочу в самый днищенский из всех днищенских баров! Мирон сразу подумал, что Слава наверняка знает места и похуже, но сам он не мог предложить ничего толкового, а выпить хотелось. — Сойдет, — поддержал он Олега, решив, что имеет право расслабиться, учитывая обстоятельства. — Вот Мирон норм мужик! — Олежка подмигнул ему, а сам затормошил Диму, явно нарываясь на оплеуху. — Хватит капризничать, я тут гость. Гостем Олег был совсем нежеланным, во всяком случае, для Мирона, но его это явно не смущало. Мирон смотрел на Диму, с мстительным мазохизмом прикидывая, через какое время тот сломается. Олег был слишком хорош, чтобы Дима мог устоять, Мирон был уверен в этом. Хинтер думал членом чаще, чем предполагал, и крутить им вообще-то было легко. — Я думал, у тебя траур, — вдруг раздраженно выдал тот, смотря на Олега сквозь прищур. Это было очень в стиле Димы, но все равно прозвучало довольно жестко. — Фи, какой, — Олег скривился, пытаясь не потерять своей шутовской маски. Та все же треснула, но обнажила не нутро, а скорее лишь ещё один слой. Потому что когда Олежка часто заморгал и, круто развернувшись, пошагал обратно в сторону проспекта, Мирон почему-то в эту сцену не поверил ни разу. Не то чтобы он не осознавал глубину чужого горя, но если Олег действительно хорошо знал Диму, а это, похоже, было именно так, то не воспринял бы его слова близко к сердцу, но мог использовать в качестве манипуляции. Во всяком случае, Мирон бы сделал именно так. — Виляешь задом как баба! — крикнул ему вслед Дима, и, конечно же, принялся догонять. — Раз, — мрачно выдал Мирон, начиная отсчет. Олег делал все правильно, а значит имел понятную цель. Чужое горе мгновенно перестало хоть как-то трогать. Впрочем, смерть Ромы и раньше казалась Мирону чуть ли не удобным поводом. Это звучало кощунственно и неприятно, но еще неприятнее были руки Димы на опущенных плечах Олега впереди. О чем они говорили, слышно не было. Точнее — обрывки фраз долетали до Мирона, но он старался не вслушиваться. Вместо этого достал айфон и снова сделал селфи для Славы — на фоне Зимнего дворца. «НА ВЫГУЛЕ ВСЕЙ ШВЕДСКОЙ СЕМЬЕЙ?» — не преминул подъебать тот. — Миро, — окликнул Дима. Мирон не стал вестись на славины подъебы, а вместо этого скинул ему удачный кадр прикуривающей у морячка императрицы. Через минуту он уже догнал Диму и Олега. — Мало кто знал, но я-то знал… — Олег прервался, как только Мирон подошел. — Рома искал смерти, — все-таки объяснил он о чем речь, — мне могут не верить, но это правда. — Все мы иногда думаем об этом, — нахмурился Мирон. — Когда несчастны в личном или другом. — Это намек такой, типа, — Олег поджал губы, — что я его допек? — Это просто попытка поддержать разговор, не цепляйся к словам, — попытался сгладить Дима. — Я не могу знать ничего про вас и сейчас говорил абстрактно, скорее из собственного опыта, — Мирон перевел на Диму внимательный взгляд. Они как раз замерли на переходе, и светофор все никак не менял цвет на зеленый. — Когда хуйня в душе, в голову разные мысли лезут. Неправильные, — твердо повторил Мирон. — У кого из нас не хуйня в душе, — мрачно отозвался Дима. — Просто кто-то может справиться со своими демонами, а кто-то — нет. И иногда тот, кто рядом, никак в этом не помогает, напротив — провоцирует даже. Олег замолчал, непривычно замкнувшись в себе, и Мирон тоже невольно задумался над словами Димы. К счастью, ненадолго — на главной улице их с Димой довольно быстро узнали и к тому моменту, как они подошли к каналу Грибоедова за ними уже увязался приличный хвостик из зевак и фанов. В обычное время Мирон не особенно любил, когда его цепляют прямо на улице, но сейчас был готов терпеливо сфотографироваться с каждым, лишь бы не возвращаться к этому неудобному разговору. — Я не забываю, я живу дальше и пытаюсь извлечь урок из судьбы Ромы, — сказал в итоге Олег, когда они остановились у бара, чтобы покурить. — Он всегда хотел, чтобы я был счастлив. «Как удобно, и мертвый благословил даже, а если не благословил, то вряд ли сможет возразить», — Мирон не удержался от злобных мыслей. В новом трагичном амплуа Олежка выглядел еще привлекательнее. Непонятно как, но скорбь оказывается могла быть сексуальной. Особенно, если она подавалась в нужных пропорциях. Дима потрепал его по волосам, безмолвно выражая поддержку, и Мирона снова передёрнуло. — Пойдёмте выпьем уже, — молниеносно переключился Олег, юрко вывернувшись из-под руки и стрельнув глазами. — Два, — пробормотал Мирон, входя следом. На Думской как и всегда стоял дым коромыслом. Орала музыка, все пили, танцевали, выясняли уже существующие отношения или пытались построить новые — на одну ночь или подольше, как повезет. Найти свободные стулья было трудно, и пришлось ютиться на узкой скамейке, предназначенной явно для двоих. Все сразу согласились на акцию «1+1=3» коньяка, и Мирон хмыкнул, увидев в этом дурную иронию. — Какие у вас планы, ребята? — Олег быстро опрокинул в себя стопку и повернулся к Диме. — Группа остается? — Пока решили не спешить, — нехотя ответил тот, тоже быстро выпивая. — Хотя, как по мне, лучше не тянуть кота за яйца. — Да работали бы себе, чё такого? — беспечно улыбнулся Олег, побарабанив пальцами по столу. Он вообще сделался весь вертлявым и беспокойным, без конца елозя по и без того узкой скамейке и подергиваясь в такт орущей музыке. — Я не собираюсь торопиться, — с нажимом произнес Мирон. — Десять лет — не интрижка на раз, чтоб разбежаться в момент. — Подмывает узнать подробности, — Олежка поиграл бровями, — как так и почему? — Миро нашел себе помоложе да посговорчивее, — безэмоционально бросил Дима. — Повторим? — он понюхал пустую рюмку и поморщился. — Все не так прозрачно, — взъелся Мирон, — молодые и сговорчивые встречаются у всех на пути, — он перевел взгляд на Олежку, понимая, что сам накаляет обстановку. — А такой упертый козел как я, никому не сдался. Рано или поздно предпочитают кого-то другого, куда уж прозрачнее? — невесело заключил Дима, оглядев их обоих и поднялся к стойке. — Я знаю, зачем ты приехал, — как только Дима отошел, Мирон пошел в наступление, — думаешь, так легко окрутишь его? — Тебе-то чё? Вы ж расстались, типа, — глянул поверх съехавших на кончик носа очков Олег. — Я еще не уехал, типа, — Мирон покосился на Диму, но тот точно не мог их услышать в таком шуме. — Вот поэтому я здесь, — Олег обворожительно улыбнулся, когда Дима обернулся. — Быстрей съебешься. — Недели не прошло со смерти! — завелся Мирон. — И мы расстались вчера буквально. Так торопишься на Димин хуй? — Тоже мне моралист нашелся, — Олега было не пронять так просто. — Он чуть за Ромой следом не кончился после того звонка твоего, так что хуй ты его мучить дальше будешь, — едва он договорил, Дима вернулся, поставил на стол небольшой подносик с рюмками. — Чтобы несколько раз не бегать, — усаживаясь обратно, пояснил тот. Они снова выпили. Олег завел пустой разговор о музыке. Мирон пытался его поддержать, но перебить болтливого Олежку было непросто, как и в принципе конкурировать с ним. Чем больше он говорил, тем больше мрачнел Мирон, наблюдая, как Дима все глубже цепляется на крючок. То, с какой легкостью это удавалось по сути постороннему, злило особенно сильно. Казалось, вся их с Димой многолетняя история не стоила ничего, если могла так легко закончиться. Это было обидно, несмотря на то, что именно Мирон был инициатором разрыва. — Как вы познакомились? — громко спросил он, перебивая Олега посреди его нескончаемого монолога. — В лифте застряли, — охотно ответил тот. — Мы с Ромой в Москву записываться приехали, и Дима — тоже по делам. Остановились в одном отеле. — Все из-за моего тогдашнего говеного менеджера, — буркнул Дима. — Проебался с нормальным отелем, уебок. — Дима так ворчит, будто не рад, — Олежка вальяжно развалился, вытягивая свои длинные ноги. — Это так давно было! — А хули радоваться? Ты ведь не сказал сразу, что у тебя мужик есть, — Дима выпил еще и скривился — то ли от того, что закинул следом в рот дольку лимона, то ли от воспоминаний. — Ты не очень много вопросов задавал, помнится, — Олежка улыбался так, что Мирону хотелось приложить его этой улыбкой о поребрик, как в известном фильме. — Так это я виноват? — беззлобно огрызнулся Дима. — Стиль у меня такой, хочу — беру. — Так и надо, — Олежка сверкнул глазами. — Три, — пробормотал Мирон, опрокидывая в себя стопку. Он чувствовал, что сейчас сорвется, но не знал, куда. Голова весело гудела, мыслей осталось мало, одни эмоции. «ЗЕМЛЯ ВЫЗЫВАЕТ ОКСИМИРОНА», — пришло от Славы, и Мирон даже подумал немедленно вызвать такси, потому что рюмки кончались быстро, а взгляды Олега на Диму становились все более откровенными. При мысли о добром и теплом Славе стало хорошо. Может, это и был бы выход — уйти, чтобы не случилось очередного скандала из-за ревности, неважно чьей. «Где ты сейчас?» — написал он. — Вы когда домой? — Диму с Олегом пришлось отвлечь от сравнивания татуировок на руках. — Как только, так сразу, — протянул Олег, поглаживая Диму по предплечью. — Заскучал с нами? — Вам зато не скучно, — Мирон поднялся, — не буду мешать, переночую не дома. Конечно, не стоило ожидать, что все выйдет так просто. Уже у выхода поддатый Дима догнал его и зажал у двери. — К Славику своему снова побежал? — обжигая пьяным жаром ухо, процедил он. — Тебе-то что? Мы расстались, — мстительно улыбнулся Мирон. — Но ты и не долго горевал — как кстати Олежка появился. — Не делай вид, что тебе поебать, я же вижу, что ты чуть ли не дымишься от злости, — Дима прижался к нему всем телом, привычно пытаясь задавить своим напором. Где-то в подсознании мелькнула самодовольная мысль, что несмотря на все чары Олежки, Дима по-прежнему бежал за ним, Мироном. — Не поебать, — не стал отрицать Мирон, смело глядя ему в глаза, — но и вера в тебя уже не та. Ты так хочешь выебать Олега, что вспомнил обо мне только сейчас, когда я собрался валить. Эта ебаная правда резанула, как только была озвучена, но от этого не перестала существовать. Рядом с Олежкой Дима будто забывал о Мироне. Вероятно, так же он забыл однажды в Минске, в московском лифте или где-то еще. Что это было — блядство или слишком сильное чувство, Мирон не знал. — Я тебя спровоцировать хотел, долбоеб, — Дима сжал пальцы на его подбородке, не давая опустить взгляд. — Олежка тоже спровоцировать хотел? — Мирон выгнул бровь, не пытаясь вырваться. — Хочешь себе два стула для хуйца? Не выйдет так, я уже сам пытался. Крики, громкая музыка, трэш и неадекватная толчея у входа — все это заглушалось чужим тяжёлым дыханием, таким, словно каждый вдох давался с трудом. Мирон не слышал, но чувствовал движение Диминой грудной клетки, к которой была прижата его ладонь. — Не оставляй меня одного, Миро, — прозвучало потерянно и грустно. — Не оставляй меня с ним. — Он так сильно на тебя действует? Сильнее, чем я? Мирон будто со стороны услышал свой голос, в котором было удивление пополам с созвучной Диме грустью. Тот поджал губы, хмурясь сильнее прежнего — упрямый, мучительно серьезный взгляд. — Это другое, — знакомые слова заставили Мирона улыбнуться и захотелось как-то подбодрить Диму, потрепать по щеке или насмешливо благословить, но он не успел. — Чё эт за пидары?! — пьяный возглас какого-то гопника разрезал пространство вокруг них. Глаза Димы сверкнули знакомым опасным блеском, а в следующую секунду он развернулся и ударил.