***
— Где вы были?! Меня чуть не повязали, хотя я типа вообще не при делах! — возмущался Олег, когда Дима с Мироном нашли его у того же бара. — В аптеку ходили, — Хинтер продемонстрировал зажатый в руке пластырь. — Рожу заклеить надо… Мирон, не глядя на Олега, криво улыбнулся в поддержку этой глупой лжи. — А че меня не позвали? Я бы тоже поучаствовал, — протянул тот. Проницательный, умный Олежка — Мирон невольно проникался к нему все большим уважением. Впрочем, несмотря на это, утереть ему нос хотелось не меньше. — Для такого простого дела достаточно двоих, — Мирон нарочито равнодушно пожал плечами. — Дела — типа? — Типа я знал, где здесь ближайшая аптека, а ты — нет. «Раз», — Мирон засчитал себе первое очко, даже не задумавшись, в какую игру теперь играет и с кем. — Всегда важно вовремя подсуетиться, ага, — кивнул Олежка, оглядывая их двоих цепко и внимательно. Конечно, от него не могли укрыться ни криво застегнутая рубашка под толстовкой, ни исцарапанный щетиной подбородок, ни сытый блеск в глазах. Во всяком случае, Мирон очень на это рассчитывал. — Может, поможешь лучше? — буркнул Дима, протягивая Олегу чуть помятую коробочку. — А обработать, чтобы заражения не было типа? К пластырю добавился бутылек перекиси из заднего кармана. Олежка был умным, но Мирон — умнее. — Судя по всему, экскурсия закончилась, — невинно заявил он спустя время. — Пора расходиться по домам, — кивнул Олежка и вопросительно посмотрел на него. В этот момент Мирон вспомнил, что не так давно планировал гордо уйти ночевать к Славе. «Один-один», — настырно запищало в голове. Он повел плечами и не двинулся с места. — Вызову такси, — Дима уткнулся в телефон, явно не желая участвовать в этой полной неловкости ситуации. Мирону это показалось не очень-то честным. — Я на другом поеду, — он тоже достал телефон, где светились пропущенные и непрочитанные — вероятно, от Славы. — Меня ждут, — добавил он для весомости. Дима молча кивнул, не отрывая взгляда от экрана. Мирон мысленно засчитал Олегу ещё один балл, хотя довольным тот вовсе не выглядел. Он поглядывал на Диму каким-то грустным, полным искреннего сочувствия взглядом, и Мирон догадывался, что дело вовсе не в побоях. Давящую тишину следующих минут ожидания нарушали лишь звуки резких вдохов и плавных выдохов — они закурили последнюю Димину сигарету на троих, а после сели в разные машины, не прощаясь.***
Ехать к Славе после измены с Димой было странно. Мирон уже приходил в постель, скрывая свою неверность, но он никогда еще не врал Славе. Подъезжая к дому Ванечек, он размышлял о том, насколько собственный внешний вид сейчас смотрится порочащей его уликой. Вероятно, надо было думать скорее о проницательности Славы, а еще — о доверии и чувствах. Мирон пролистывал ленты в социальных сетях, в очередной раз отложив неприятные мысли до неопределенного завтра. Дверь не открывали, а телефон Славы внезапно оказался выключенным. Мирон скрипнул зубами, в очередной раз слыша в трубке равнодушное «аппарат абонента…» На часах было начало второго ночи, и попытка ломиться в дверь могла оказаться чреватой. Да и ждал ли его Слава? Судя по всему, уже нет. Мирон прекрасно видел в таком поведении злость и обиду, но чего собственно он ещё ожидал? Думал бы мозгами, предупредил бы заранее и сидел бы сейчас в теплой кроватке, а не на жёстких и холодных ступенях в парадной. Ехать домой варианта не было. Натянув капюшон посильнее, Мирон привалился плечом к стене и прикрыл глаза. Нужно было снять гостиницу или позвонить кому-то из друзей, думал Мирон, пока не уснул.***
— Сука, ебучий жид! — визгливо заорал над головой кто-то, тут же вырывая из сна. — Где? — узнал Мирон голос Рудбоя. — Где-где, в пизде! На лестнице, блять! Славу буди! Картинка сложилась. Мирон сонно проморгался и потёр лицо руками. — А я говорил, что пустить человека надо, — загундосил добрый Ваня. — Чё с ебалом? Мать живая? — злобный Ваня был в своем репертуаре. — Я уснул, — озвучил Мирон очевидный факт. — Который час? — Первый после давешнего, — Светло критически осмотрел его и даже потыкал носком мягкого домашнего тапка. — Обдолбался, что ли? — Нет, устал просто. — Ага, чтоб все так уставали. — Где Слава? — Спит, выходной у него, — Светло выжидающе нависал над Мироном, и тот заставил себя подняться. Ноги, как и все тело, затекли от неудобного положения, поэтому он едва не пизданулся со ступенек вниз, но успел ухватиться за стену. — У тебя нос разбит. Что случилось? — взволнованно спросил Рудбой. — Отпиздили, — тут же выдал Мирон, мгновенно выстраивая в голове правдоподобную версию событий — благо эта их часть была правдой. — Олег на Думскую потащил… Я хотел предупредить, но… Потом сюда сразу, а вы не открываете, — слабо ворочая языком проговорил он. — Ну пиздец, — Рудбой подхватил его под руки. — Я ж говорил. Обиженки, блять, — последнее явно относилось к Светло и всклоченной сонной голове, что показалась в дверях. Что сказать, Слава не нашелся, только смотрел на помятого Мирона, пытаясь продрать глаза. — Все равно башкой думать надо, — вставил вредный Светло. — Ты телефон отключил, — Мирон хмуро посмотрел на Славу, — мне пойти некуда было. — Ебать-колотить! — всплеснул руками Ванечка. — Посмотрите, какая несчастная девочка! Отцу русского рэпа спать негде, ночует в падике! Настоящий андеграунд! — Вань, пойдем чайник поставим, — потянул его в квартиру Рудбой. — Ты тут спал, что ли? — тупо переспросил Слава, когда парочка скрылась в квартире. Он выглядел по-домашнему теплым и по-детски растерянным, так что Мирону тут же захотелось уткнуться в чужое плечо и позволить широким ладоням неуклюже растереть замерзшие спину и плечи. — Угу, — несчастно буркнул он, почесав нос о Славину футболку. — Прости, я еблан, — знакомо начал Слава. — Я разозлился пиздец. Ты не отвечал, я подумал… — Забей. Я сам виноват. — Но… — Похуй, и не такое бывало. Я не сержусь. Благодарный вздох заставил было Мирона устыдиться, но ему слишком сильно хотелось отлить и залезть в горячий душ, чтобы терзаться муками совести. К тому же Слава обнял его так крепко, что потребности тела напомнили о себе сильнее. — Ты голодный, наверное. — Щетку зубную надо найти. Они проговорили это одновременно, и Слава бросился к пакетам, что так и остались свалены в углу. Это позволило Мирону наконец пройти в коридор, запереть за собой входную дверь и смыться в ванную. Со Славой было сложнее, чем с Димой: его искренность, открытость и честность обезоруживала, но главное — упрекала. Только-только разобравшись во всем, Мирон снова ступил на те же ебучие грабли под названием «я мудак». Надо было рассказать Славе. Но Мирон отлично понимал, что у него не повернется язык сказать: «Прости, я вчера поебался с Димой в подворотне». Это бы Славу сразу убило. Возможно, это убьет в будущем и Мирона, но не сейчас. Сейчас хмурый Ванечка, добрый Ванечка и счастливый Слава ждали его на кухне с кофе и завтраком. Мирон не заслуживал ничего из этого. — Так ты расскажешь нормально, что именно произошло? — Рудбой оглядел его критичным взглядом. — Да чё рассказывать… — начал было Мирон, но тут встрял Светло. — Шибко отпизженным ты не выглядишь, — безапелляционно заявил он. — А ты шаришь в этом похоже, — огрызнулся Мирон. — Ничего особенного, Диме больше прилетело. — Не особо удивительно, — Ванечка улыбнулся как-то слишком уж кровожадно. — Давай я тебе дам в шнобель, Вань, посмотрим, что ты тогда скажешь, — Слава как и всегда бросился на защиту Мирона. — А давай, — в тон ему отозвался Светло, — у меня не арийский профиль, мне поебать. — Лучше вы закончите с этой ебучей Санта-Барбарой, — перебил их Рудбой и подытожил, когда все замолчали: — Ладно, похуй, главное, жив-здоров. — Что жиду будет, — пробурчал Ванечка, но кофе перед Мироном поставил. — Жил бы здесь, никто бы не пиздил. — Я перееду скоро, — пробормотал Мирон, пряча нос в чашке. — Может, это знак, что хватит оттягивать? — осторожно начал Слава. — Оставайся сегодня, если тебе нужно работать, мутить какие-то свои делишки, я не буду тебе мешать, мне есть чем заняться. Пока тот говорил, Мирон заметил как два лица одновременно перекосило — Рудбой уставился невидящим взглядом в стену, а Светло начал спешно тереть какой-то грязной тряпкой стол. Было ужасно осознавать, что Слава со своей просьбой выглядел жалко в глазах друзей. — Спасибо, конечно, — у Мирона не повернулся язык сказать что-то другое сейчас, хотя никаким образом работать без ноутбука он здесь не смог бы. Слава расцвел: — Пиздато, — заулыбался он, не спуская с Мирона взгляда и весело покачивая босой ногой в резиновом шлепанце. — Вань, а где Гришенька? — громко спросил Светло, и Рудбой тут же подскочил с места. — Бля, он мог выбежать на лестницу! Пойду поищу! — Погоди, ты ж дылда слепошарая, я с тобой, — взвился следом второй Ваня. — И как так выходит, что у таких Ванечек все вот так пиздато? — не удержался Мирон. Славины друзья и правда будто сошли со страниц рекламного проспекта о семье, любви и верности. Даже Мирону было сложно представить себе, чтобы эти двое расстались или изменяли. По мнению Мирона Светло уж точно не заслуживал такого подарка судьбы. — Это ты просто не слышал, как они срутся, ор на всю квартиру, — Слава щурился и не переставал улыбаться. — Правда, поводы хуйня. То из-за Гришеньки, то из-за очередной ебаназии у Вано на башке… Ебутся тоже громко. Я потому к Мише и съехал тогда, надоели кролики, — воспоминания заставили улыбку криво съехать с лица. Мирон вяло кивнул, рассматривая след от кофе на ободке чашки. Они с Димой тоже часто трахались, не стесняясь, что подумают соседи. Или люди на улице. Мирон только сейчас осознал, насколько рискованным был вчерашний спонтанный перепихон. Их могли увидеть, узнать, снять на камеру… Ну, тогда точно не пришлось бы ничего рассказывать Славе — сам бы узнал. За этими мыслями он не заметил, как Слава придвинулся ближе и теперь заигрывающе поглаживал его чуть выше колена. — Что, хочешь показать соседям, что тоже умеешь громко кричать? — Мирон насмешливо выгнул бровь. На деле ему самому не хотелось. Хотелось уткнуться Славе носом в колени и покаяться (совершенно нетипичное для него желание), рассказать, что он вообще-то не такой хороший, нихрена не заслуживает этой огромной любви, и лучше было даже не начинать, потому что таким, как Мирон, — неправильным, неподходящим для жизни — не место рядом с чужим огнем. — Ну… — Слава застеснялся, заерзал, торопливо проводя языком по сухим губам. — Соскучился просто. Охота потискаться, — он быстро подался вперёд и чмокнул Мирона в щеку. — Я тоже соскучился, — улыбнулся Мирон, притягивая его к себе и целуя в висок. «Какая же ты лживая сука», — отдавалось в голове почему-то голосом Светло. Слава придвинулся ближе, мокро прижался к губам и хаотично зашарил ладонями по бокам и спине — нетерпеливо, но не переходя грани, когда эти прикосновения стали бы откровенно интимными. Просто гладил, чуть сминая вчерашнюю футболку Мирона. Ладони его даже сквозь ткань ощущались какими-то неестественно горячими. — Окс-кокс, — тихо фыркнул он, прерывая ленивый поцелуй и стискивая Мирона в объятиях. — Ради меня сам Оксимирон как бомжара на лестнице спал, а ты чего добился в своей жизни? Блять, я такой долбоеб. Представлял, как ты врать будешь… Вздернуться сразу хотелось. — Врать? Славина близость, теплота и собственные невеселые мысли не давали толком сосредоточиться. Мирон услышал только последние слова и тут же напрягся. Теперь на все, что было связано с враньем, у него срабатывала мгновенная реакция, как у пресловутой собаки Павлова. — Ну, где был, почему не отвечал, игнорировал… Потом у Олега этого фотку увидел в твиттере, переебало знатно. Представил, как после третьего шотика тебя где-нибудь в туалете зажимают, — он резко замолчал, хотя губы продолжали чуть подергиваться — как будто звук выключили. — Ты этого Олега видел? — заржал Мирон, скрывая облегчение. — Этот никого зажать не сможет, даже если пять шотиков ебнет! Пидор мелкий, — злее, чем хотел, добавил он. — А Шокк чего? Не лезет больше? — с явственной неприязнью отозвался Слава. — На него переключился? Вот сейчас был тот самый момент, когда надо во всем признаться, потому что что-то строить на откровенной лжи нельзя, потому что Слава не заслуживает, и потому что пора перестать трусить. Мирон слез на пол и поиграл бровями: — Я тебе утренний минет не задолжал? Слава несколько раз переменился в лице, охнул, матюгнулся и обхватил лицо Мирона ладонями. — Пиздец, ты ж не надеешься, что я откажусь? — смешливо сморщил нос он, прислушиваясь к возне и крикам из коридора. — Только не здесь, пацаны могут заглянуть. — В комнату, — Мирон дернул его на себя и потащил из кухни. Хотелось сейчас быстрее заполонить весь свой разум возбуждением, чтобы гормоны не давали думать ни о чем, кроме желания кончить. Иначе совесть точно не позволит продолжать плести эту хуевую паутину из бесконечной лжи, в которой он сам уже очень плотно увяз. Едва дверь за ними захлопнулась, Слава буквально наскочил на Мирона, опрокидывая на кровать и наваливаясь сверху. — Теперь я тебя трахну, — радостно заявил он, кусая Мирона за подбородок. Мирон тут же в ужасе дернулся: этого допустить было никак нельзя. Почему-то казалось, что Слава сразу распознает недавний секс, если приблизится к Мирону с той же целью. Хотя на деле Слава не имел опыта и вряд ли что-то понял бы, но паранойя вкупе с острым чувством вины была сильнее голоса разума. Слава не должен был узнать. Ни за что. — Нет, — Мирон резко мотнул головой, скрывая панику. — Почему? — Слава тут же застыл, пытаясь заглянуть ему в глаза, приподнявшись на локтях. — Думаешь, я не справлюсь? Или не достоин жопы твоей? — Я… Устал, — похоже, удачно врать Мирон уже научился не хуже, чем ебаться на стороне, — спал на лестнице, все тело как переебано трактором. — А самому поработать — не устал? — искренне удивился Слава, негодование на его лице боролось с чувством вины, что Мирон пытался вызвать. — Могу не делать нихуя, — фыркнул он, надеясь уйти от любых возможных подозрений, — но вообще-то никто раньше не отказывался. Он прикусил язык, тут же подумав, что зря ляпнул это. — Ты сам в кровать потащил, — обиженно буркнул Слава. Он скатился с Мирона и вытянулся рядом. — Поспи, если хочешь. Могу массаж сделать, хочешь? Я умею, — чуть заискивающе проговорил он. Хотелось сдохнуть. Такой Слава был невыносим. Казалось, вселенная издевается, придумывая все новые и новые пытки для нестабильного и совершенно запутавшегося Мирона. — Что ты собирался сегодня делать? — спросил он хмуро. — Ну, если бы я не пришел бы. — Да какая разница? — Слава сел на кровати и потёр лицо. Мирон демонстративно потянул на себя одеяло и завозился — поспать было не такой уж и плохой идеей. Во всяком случае, это помогло бы в очередной раз избежать опасного разговора. Слава какое-то время просто молча посидел рядом, а потом придвинулся и робко обнял, прижимаясь грудью к спине. Молча. — Ты все еще не веришь, думаешь, что я вернусь к Диме, — неожиданно для себя начал рассуждать вслух Мирон. — И ты, будто вор или взломщик, нет, Али-Баба в пещере, и срок ограничен, надо урвать побольше сокровищ, пока не пришли хозяева. Разбойники… — Мирона понесло, но он не замечал этого, как это частенько бывало и раньше, — это их клад. Их и не их одновременно. Ты ведь не знаешь на самом деле… Ты жил раньше и не знал про пещеру. Может, слышал рассказы, читал в книжках, но не знал, что она существует, что она реальна. Я реален… А ведь я реален! Но не как пещера с сокровищами, а как… Как коварный визирь, как торговец на рынке! Я не знаю, — он выдохнул, еще не понимая до конца, что говорит сейчас, что будет дальше. Чаще всего такие вот откровения выливались в тексты, а тексты — в треки. — Я не идеализирую тебя, визирь, — с нервным смешком горячо выдохнул в затылок Слава. — Просто… Ну, это и есть любовь, наверное, когда тебе мало попасть в пещеру, нужно все сокровища вынести. Клеймо на них поставить, показать всем, что они только твои и ты теперь неебически богат. — Ты не делаешь ничего из этого, не присваиваешь, не ставишь клеймо, — усмехнулся Мирон, — так делал Дима. А ты… Ты не знаешь на самом деле, что делать с этой пещерой. — Потому что я и правда себя так чувствую — вором, — признался Слава, щекоча его кончиками пальцев сквозь футболку. — Когда ты вот так пропадаешь или не хочешь переезжать и спишь на одном диване с ним. В такие моменты мне кажется, что где-то меня изрядно наебали и сокровища оказались фальшивыми. — Нас всех изрядно наебали, — невесело кивнул Мирон. — Я не знаю, изменится ли это когда-нибудь. От того, как безнадежно выдохнул Слава, скрутило желудок. — Да нихуя, — вдруг громко выдал тот. — Только если ты этого не захочешь. — Ты не представляешь, чего я хочу, — Мирон устало потер лицо ладонями, понимая, что и правда ужасно устал. — Чего? — предсказуемо переспросил Слава. — Нет, правда. Объясни мне. Пожалуйста. — Я не знаю, что сказать тебе, Слава, — Мирон повернулся к нему. — Вот правда. — Ладно, спи, — тот откатился в сторону и зарылся лицом в подушку. — Я тоже посплю, херовая ночка была. — Блядь, — Мирон тут же пожалел о своей спонтанной исповеди. — Слава, прости, — он лег рядом и попытался его развернуть к себе, — я снова веду себя как мудак. — От этого не легче, знаешь ли, — проворчал Слава, слабо поддаваясь. — Раньше я хотя бы не обольщался сильно, а сейчас вообще не понимаю, что за херня происходит. Мы типа вместе, но ты все равно ночуешь с ним, морозишься и говоришь, что «все сложно». А я… Я словно мешаюсь, лезу к тебе зачем-то… Кажется, как будто ты жалеешь, что замутил это все, и меня жалеешь. — Раньше ты был дерзким, смелым и отчаянным, а теперь ты потерян и грустишь, — отозвался Мирон, — и я не рад, что это из-за меня. Получается, со мной тебе хуевей, чем без меня. — Да, наверное. Нахуй тогда это, — вдруг заявил Слава с несвойственной ему холодной решимостью. — Вернусь к Мише на хатку, а ты хочешь живи один здесь, хочешь — возвращайся к Шокку. Только решите тогда, куда Олега девать, не третьим же ему быть… Хотя, — он все говорил, а Мирон не узнавал ни этот голос, ни скотинистый тон, разве что действительно как тогда, «раньше». — Вот так легко отпустишь? — он выгнул бровь. — Столько лет пытался до меня добраться, и все, уже не надо? — Вот так по-уебски не надо, — Слава было отвернулся, но вздохнул и снова посмотрел на Мирона. — Разберёшься в себе и поймёшь окончательно, кто тебе нужен, зови. Ну, если это я буду, конечно. Мирон не знал, что ответить. Слава был прав во всем. Нужно было разобраться, а не говорить, что разобрался. Наебывать, прыгать с хуя на хуй можно было, но себя не наебешь, да и зачем? Слава точно не заслуживал такого, как и Дима. Никто не заслуживал. Мирон тяжело выдохнул, посмотрел на Славу. Очень хотелось сейчас плюнуть на все, сказать, что любит, остаться здесь в тепле и уюте. С Ванями, которые на самом деле хорошие, с котом и старенькой квартиркой, согреться у чужого яркого огня. Но это была неправда. Не его жизнь. Чтобы греться у огня нужна искренность, честность, сила, которая не дает тебе предавать, врать, эгоистично подчиняться своим желаниям. У Мирона не было ничего из этого. Только усталость, грусть и разочарование в себе. Он не писал треки, не читал книг, не строил планов. Он морочил голову двум мужикам, пользуясь чужой слабостью. На этом нельзя было ехать дальше. — Я тогда завтра съеду, — выдохнул он, принимая решение. — Куда? — Слава смотрел прямо перед собой. — Отсюда тебя ведь никто не выгоняет. И Мирон, и сам Слава знал, зачем он это говорит — банальная вежливость. На деле никто из них не хотел испытывать неловкость от случайных встреч, которых в любом случае было бы не избежать, да и, как говорится, с глаз долой… Во всяком случае Мирон надеялся, что в очередной раз не разочаровывает Славу отказом: — Боюсь, Светло мне яда в кофе подсыпет, — он позволил себе лёгкую улыбку в попытке подбодрить, но вышло как-то криво и нервно. — Или натравит Гришеньку, — безэмоционально согласился Слава. — Тот и на подушку нассать может. — Без тебя мне сюда дорога закрыта, — подытожил Мирон тихо. Слава кивнул, все ещё гипнотизируя потолок. — Значит, это все? — переспросил он, когда Мирон уже был у входной двери. Слава выглядел хмурым и бледным, он явно злился — наверняка хотел бы разбить лысую Мироновскую голову об косяк или сделать что-то подобное, не рассчитывал наверное на подобный исход, не хотел его, надеялся. — А ты ещё баттлиться думал, — медленно проговорил Мирон, оборачиваясь. Злость и ненависть были лучше, чем сопливые мучительные попытки остановить. Он пожал плечами и, прежде чем захлопнул за собой дверь, припечатал: — Раунд. Очки можно было уже не считать.***
Выйдя из такси, Мирон устало поставил пакеты на землю и поднял голову, пытаясь за непроницаемыми окнами угадать, что происходит сейчас в их с Димой квартире. Ждут ли его еще там, и есть ли кто-то дома. Его ключи так и остались запертыми в доме. Гадать было бессмысленно, поэтому он просто набрал сообщение: «Я внизу». Лаконичное «заходи» ситуацию не прояснило, а ответа на «у меня сумки тяжелые» не последовало. Плюнув на все, Мирон сгрудил вещи несимпатичной кучей прямо у парадной — благо дом был цивильный и можно было надеяться, что все останется в целостности и сохранности, и поднялся. Дверь открыл Олег. Он выглядел неприлично свеженьким, как будто не было алкоголя и вечера в днищенском баре. Мирон вспомнил, что ночевал на лестнице. — Привет, — дружелюбно улыбнулся Олежка, пропуская его в квартиру. Чемодан у двери, переброшенная через руку куртка, очки на макушке — Мирон не сразу сообразил, что не так. — Собрался куда? — не придумал ничего лучше он, оглядываясь в полутемной прихожей. — Да, как раз уходить хотел, самолет типа. Ну, сам понимаешь, не думал, что ты прямо сейчас вернешься, — Олег задумчиво почесал щетину на подбородке. — Че, насовсем? — Чего? — Значит, как получится. Ну, я так и думал. В виске противно прострелило болью, Мирон удержался от того, чтобы схватиться за голову. — Дима-то где? — хмуро поинтересовался он. — Спит, — Олег прищурился, не стесняясь рассматривая его — о чем думал, не понятно. — Это я тебе ответил, сорян. Любопытно было, — честно признался он. — Понятно. Олег еще постоял немного, потом обулся. Мирон тупо разглядывал пылинки, плавающие в полоске света с кухни. Чужой сладковатый парфюм раздражал нос. Хотелось поскорее забраться в кровать и никогда не просыпаться. — Ничего не было, если че, — под грохот колесиков сообщил Олежка, он с горем пополам вытащил чемодан за порог и замер. — Похуй, — мотнул головой Мирон, подумал немного и повторил: — Похуй. Олег недоверчиво хмыкнул, подкатил чемодан к лифту. Мирон почему-то медлил и не закрывал дверь. — Я благодарностей не жду, не пыжься, — понял Олежка по-своему. — Диму жалко. — Догадался, не идиот. Проклятый лифт все не ехал. — Знаешь, я раньше думал: будет ли кто-то любить меня так же, как Рома, — вдруг Олег заговорил, гипнотизируя металлические створки. — Мой Рома был тот еще пиздец, и вот я прыгал с хуя на хуй, искал. Думал, найду лучше, съебу сразу. Встретил Диму, охуел — вот оно, что надо. А уйти от Ромы не смог. И вроде любит ведь, и без хуйни, нормальный мужик, ебанутый слегка, но главное, не такой как Рома же. Но нет. Мирон рассеянно огляделся, понял, что острый край ручки впился в ладонь, надавил сильнее. — Когда он умер, меня не было рядом. Но знаешь, что я почувствовал первым? Облегчение, блять. Я выдохнул, словно освободился. На одну секундочку, а потом — темнота. И боль. — Думал, Дима поможет? — хрипло проговорил Мирон. Дверцы лифта отъехали в стороны, освещая ненадолго исказившееся симпатичное лицо, и закрылись. — Думал типа, ага. Олег снова вжал кнопку, молча вкатил чемодан в лифт и исчез, не прощаясь.