***
Злясь на Хаято, Цуна исподтишка смотрел за тем, как она невероятно длинными и очень красивыми пальцами изящно нажимает кнопки на своём стареньком телефоне и сосредоточенно, как всегда это делала — у неё между бровей залегла довольно милая морщинка, — смотрела на экран, будто вычитывала там новость о разоблачении масонского заговора. Её тонкие брови удивлённо вспорхнули вверх, а левая рука метнулась к подбородку. — Чего? — нахмурилась Хаято. Цуна уже собирался узнать, что же её так поразило, как мимо со свистом что-то пролетело. Тело Хаято откинуло назад. Она поражённо распахнула свои пронзительно-зелёные глаза, и её взгляд помутнел, став стеклянным. Такеши, сообразив, что что-то не так, успел подхватить девушку, в то время как Цуна стоял как громом поражённый, разглядывая аккуратную красную дырочку посреди высокого лба Хаято. — Эй, Гокудера!.. — Такеши хотел слегка шлёпнуть её по щеке, приводя в чувство, но и он заметил пулевое отверстие. Тут же спохватившись, он прижал ухо к её груди, но, как он и смутно подозревал, сердце не билось. Напуганный Такеши, еле-еле ворочая шеей, как в замедленной съёмке, повернулся к Цуне. — Цуна… она… Цуна упал на колени не в силах произнести хоть что-то. Он потянулся к лицу Хаято, заглядывая в её остекленевшие глаза, и хватал воздух ртом. — …мертва… — смог выдавить из себя Такеши. Обхватив тело мёртвой девушки, Цуна пустым взглядом смотрел в асфальт, осознавая, что при нём умер человек. Хаято убили. Её больше нет. Вокруг начали собираться прохожие.Могильный холод. Взрыв 17. Смерть
27 мая 2018 г. в 00:24
— Реборн, когда-нибудь я тебя придушу! — мстительно пообещал Цуна.
Я мысленно помолилась за упокой его души и отвела взгляд, впрочем, всё равно прекрасно видя, что же там происходит.
Мы стояли в глубоко вырытой яме, посреди леса, далеко-далеко за храмом Намимори. Находились мы на высоких деревянных столбах в разнообразных позах: Рёхей с гордо поднятой головой и невероятным воодушевлением буквально отжимался, носками зацепившись за краешек одного столба, а рукой упираясь на второй столб; Такеши, пытаясь удержать равновесие, отбивал битой бейсбольные мячи, которые ему выплёвывала специальная машинка, и с него уже три пота сошло; моя скромная персона стояла на столбе и чистила овощи, прыгая между тремя столбами, тогда как богомерзкий Реборн стрелял из своего пистолета мне по ногам и снабжал всё новыми и новыми клубнями картофеля; Цуна изображал из себя жердь — его заставили стоять по стойке «смирно» не шевелясь, не горбясь и не делая ещё много чего из огромного списка на пятьдесят три пункта. И всё бы было ничего, если бы пространство между столбами не было заполнено водой, в которой плавали… пираньи. Самые настоящие. Голодные.
— Значит, тренировка для тебя недостаточно сложна? — Реборн одарил Цуну улыбкой садиста.
У того глаза стали размером с картофелины, которые я держала в руках.
— Я такого не говорил!
Реборн улыбнулся, почти ласково. Закивав головой, он, непонятно откуда, выудил огромную тыкву с саке, достал чарочку и начал неспешно наполнять её саке.
— Эй, не смей! — заорал Цуна, пытаясь пинком отстранить от себя Реборна и заодно не потерять равновесия.
— Савада, будь мужиком! Это экстремально мудро подобранная тренировка для нас великим мастером Ду Лай Цзы! — в ответ крикнул Рёхей.
— Кем, блин?!
Несмотря на сопротивление, Реборн водрузил Цуне на голову чарочку с саке и нежно потрепал за щёчку.
— Прольёшь хоть каплю — прибью, — теперь уже мстительно пообещал Реборн Цуне.
Я старательно делала вид, что всё прекрасно и меня всё устраивает. Чистить овощи на столбе, под угрозой упасть к пираньям? Да вы что, это моё любимое занятие. Каждый день этим занимаюсь.
Нет, я не шучу. Серьёзно. Реборн устраивает нам этот Ад каждое утро.
— Я тебя ненавижу… — прошипел Цуна, сдувая упавшую на нос чёлку.
Мне оставалось только посочувствовать ему. Приходилось несладко, но и у меня иногда сдавали нервы, и я говорила что-нибудь эдакое Реборну, как сейчас высказался Цуна. Из всех нас получает удовольствие от этих тренировок только дурачок Рёхей. Такеши просто терпит эти издевательства. Нет, тренировки приносят толк, я не спорю. У меня вот заметно улучшилась мелкая моторика и реакция. Всё бы хорошо, если бы не цена за эти улучшения.
С момента нападения на нас бандой цветных, то есть банды Мукуро, прошло около месяца. Я успела выписаться из больницы, немного отойти и, наконец-то, выдохнуть. С Цуной мы делали вид, будто ничего и не было. Не знаю, сколько это продолжится, но лишь бы подольше. Совершенно не понимаю, чего он от меня хотел, вот серьёзно. Чтобы я ещё раз ему призналась? Так это бы ничего не изменило. Это признание было слишком внезапным как для него, так и для меня. Я поддалась слабости и меня попёрло на мерзкую лирику и нравоучения. И если мне Цуна нравится, то кто нравится Цуне я знаю слишком хорошо, а потому остро понимаю: у меня нет шансов и они мне не нужны. Отношения — это не то, что нужно мне, и не потому, что я совсем не хочу, нет.
Я же парень?
Уже десять месяцев как я очнулась в квартире Шамала без единого воспоминания о прошлом. Сначала меня охватила эйфория, быть живой — это было единственное, чем я наслаждалась. Бросившая меня семья? Мать Лавина? Мои враги и люди, кому я перешла дорогу? Меня тогда это не волновало. Я отбросила это за ненадобностью в прошлом дне.
А потом, ближе к зиме, с меня медленно начало спадать наваждение.
Мир — не такое хорошее место, а жизнь — та ещё сволочь, и лучше быть готовым ко всему.
Пришло осознание.
Мне нужно бороться за свою жизнь, она дана мне не просто так. Если я не умерла в той подворотне и меня вовремя спас Шамал — это ещё ничего не значит. Совсем. Без усилий я ничего не добьюсь.
Я начала думать, как мне быть. И именно тогда, спустя пару дней, как Дино передал мне приказ Девятого, Реборн, хитро улыбаясь, сказал мне:
— Гокудера, ты будешь работать на Вонголу или станешь достойной «правой рукой» моего глупого ученика? Выбирай тщательнее.
Как сейчас помню: в тот момент он угрожающе перезарядил пистолет.
И я начала думать активнее, искать способы стать сильнее, найти союзников.
Чувства к Цуне крепли, но это же смешно.
Я — парень, который по какой-то непонятной мне причине стал девушкой.
Когда Шамал вытянул меня с того света и я снова очнулась, открыла глаза, вопрос сорвался с моих губ быстрее, чем хотелось.
— Шамал, я парень или девушка?
Он очень долго смотрел на меня не мигая.
— Хаято, сейчас ты — девушка, — меняя мне капельницу, ответил тогда Шамал. — У тебя присутствуют женские репродуктивные органы и молочные железы. Забеременей ты сейчас — родится ребёнок, хотя я бы не советовал в таком раннем возрасте. Тебе только шестнадцать.
И от этого стало только хуже.
— А может так оказаться, что я вовсе и не Хаято?
— Шутишь? — он посмотрел на меня как на идиотку. — Я первым же делом сверил снимки зубов и ДНК. Ты и Хаято-парень — один и тот же человек, правда, с психикой что-то пошло не так. Я подозреваю ДСР.
— Что это?
— Диссоциативное расстройство личности. Хаято не смог справиться с грузом ответственности и отринул себя, создав другую личность, — палец указал на меня, — тебя.
Я тогда непроизвольно сглотнула.
— Значит… я ненастоящая?
— Может, я скажу жестокую вещь, но ты мне нравишься больше старого тупицы Хаято.
— Это я уже слышала, — я смерила его раздражённым взглядом.
— Мозги у тебя были, но использовала ты их не по назначению. Лучшее, что с тобой случилось — уже случилось. Останься ты прошлым Хаято, то долго бы не прожила. Я долго за тобой наблюдал. Ты не ценила собственную жизнь. Я не психиатр, а медик. Я не смогу тебе помочь сам, но могу посоветовать хорошего мозгоправа. Но знаешь, — он взял меня за руки как маленькую, — этот твой Цуна знаком с тобой-девушкой. Поэтому решай, как тебе быть.
В тот день я впервые за всё время заплакала.
Мне не нужен мозгоправ. Я не стану лечить своё ДСР и буду с Цуной как Хаято-девушка, но свои чувства я затолкаю подальше. Как бы глубоко они не прорастали корнями у меня в сердце — это ничего не меняет. Я просто буду любить Цуну и оставаться на его стороне, стану достойной «правой рукой».
Потому я лучше буду злить Цуну, но к той теме больше мы не вернёмся. И надо уже наконец свести их с Кёко.
…К концу тренировки мы были живыми трупами. Когда Реборн позволил нам покинуть пыточную, а сам свалил в неизвестном направлении, было уже около одиннадцати утра. В животах зияла чёрная пустошь, отзываясь разъярёнными воплями желудков.
— Жрать хочу, — потирая живот, признался Рёхей, когда мы спускались по лестнице храма вниз.
— Семпай, не ты один, — натянуто улыбнулся Такеши. — Может, ко мне зайдём перекусить?
— Я за, — тут же немного ожила я. — Готовить всё равно нет сил, я к тебе!
Сегодня воскресенье, и у меня как раз в холодильнике мышь пыталась повеситься. К концу недели я подъедала всё, что покупала, а на подработку мне только к пяти.
— Раз Хаято-сан с тобой, то и я тоже, — кивнул Цуна.
Я покосилась в его сторону, особо не удивляясь заявлению Цуны. Подобные сцены стали вполне себе обыденными после того памятного дня. Чего Цуна добивался — я без понятия, и анализировать не стремлюсь.
— Семпай, а ты? — обратился Такеши к Рёхею.
— Я домой. Кёко готовит мне завтрак! — он гордо показал нам телефон, где как раз показывалось недавно пришедшее сообщение от Кёко, что она ждёт братика к завтраку.
— М-м, — неопределённо промычал Цуна, закатывая глаза вверх.
Мне больших усилий стоило не скривиться и продолжить одобрительно улыбаться. Цуна бросил на меня короткий взгляд, а я тут же отвернулась, не желая играть в гляделки.
Так мы дошли до начала улицы и разделились на перекрёстке — Рёхей пошёл домой, а мы в «Таке-суши», пересмеиваясь и слушая очередную историю из жизни Такеши. Идти вот так с друзьями — замечательное чувство. Я ценила такие тихие моменты.
На дорогу вырулила чья-то машина. Мы отошли в сторону, пропуская её.
— …В общем, она теперь выныривает посреди коридора словно призрак Садако и пугает меня. Я не знаю, как мне отвязаться от этой девчонки, — развёл руками Такеши, веселя нас как своим рассказом, так и его извечной улыбкой от уха до уха. И что М.М. до него докопалась? Ну лицемер и лицемер. Парень, главное, хороший. И весело с ним.
В кармане завибрировала моя на ладан дышащая раскладушка.
— Ребят, погодите, — попросила я, открывая телефон.
— Да, ждём, — улыбнулся Такеши.
— Что-то важное? — спросил Цуна.
Такеши локтем пихнул его в бок.
— Наверное с Хибари переписывается.
Я отмахнулась:
— Да ну вас…
Открыв иконку LINE, я удивлённо обнаружила пришедшее на мессенджер с неизвестного мне адреса сообщение. Пожав плечами, мне оставалось только открыть его.
«Ты заслужила», — прочла я. Пришёл смайлик с котёнком, который стреляет из пистолета.
— Чего? — вслух поразилась я.
Ребята вопросительно на меня посмотрели.
Мне послышался свист, будто пчела летит. Я удивлённо заозиралась по сторонам, и тут мне в лоб со всей силы что-то стукнулось. Голову и всё тело повело назад.
В последний миг, чувствуя, что в голове что-то обрывается, я увидела перекошенные в ужасе физиономии Цуны и Такеши.