Пока горит мой динамит

      — Прекрати паясничать, блоха! Ты думаешь, что раз ты похож на ребенка, мы пощадим тебя?! Мы все уже знаем об Аркобалено, и о тебе тоже, убийца!       Кто-то в толпе солдат гаденько захихикал, добавив: «А даже если бы и не знали, то что это меняет?»       Реборн, казалось, совсем не смущался тем, что стоит посреди огромной толпы мужиков, обступившей его полукругом, и тыкавшей в его же сторону стволами самого разнообразного калибра.       Он тяжко выдохнул.       — Каких же кретинов набирают в армию в наше время, — поморщившись, пожаловался Реборн. — В лучшие дни такие, как вы, сперва стреляли, а потом задавали вопросы и выпендривались. Быть может всему виной кадровый голод? Анивей, у меня для вас тут специальный гость.       Из полумрака, скрывавшего конец гигантского помещения завода, выступила фигура, одетая в нелепую лыжную маску и солнцезащитные очки — я собственной персоной.       — Покажи гостям личико.       — Так точно, товарищ Сухов… кхм... Реборн.       Я послушно сняла сначала солнцезащитные очки, запихивая их в карман кофточки, а затем и стянула шапку. Голове тут же стало легче. Я упрела в этом безобразии. Тряхнув головой, пальцами расчесала волосы, расплетая свалявшиеся под шапкой пряди.       Результат понравился и мне, и Реборну.       Немая сцена была красноречивей всяких слов.       Теша наши с Реборном эго, изрядно веселя реакциями, остатки армии проходили несколько стадий за считанные секунды. От недопонимания к шоку, раздражению и, в конце концов, к лютой ярости.       В эту же секунду они открыли огонь. Нас разделяла лишь перегородка из пуленепробиваемого стекла.       — Я ждала этой встречи какое-то время, — выйдя чуть вперёд, улыбаясь, проговорила я. Один из мужиков, судя по погонам командир, скомандовал своим орлам прекратить огонь. Я продолжила: — Что ж. Ваша позиция ясна, господа. Не переживайте, Реборн не вмешается в нашу милую и очаровательную беседу. Мы все решим прямо сейчас.       И тут меня вновь прервали звуки стрельбы — солдаты были злы не на шутку. Нас всё ещё разделяла перегородка из пуленепробиваемого стекла. Непробиваемая ровно настолько, чтобы сдержать часть пуль, потом начать пропускать их, а потом и вовсе красиво осыпаться, что и происходило. Стекло кое-где ещё оставалось целым, и я продвигалась по целой стороне вбок, не желая превратиться в решето.       Я поняла, что надо закругляться.       — Так упыри, — скомандовала я, обращаясь к лямбде. — По вашей милости я провела несколько расчудесных дней, наполненных добротой и радугой, и сейчас по доброте душевной я делюсь с вами невероятно секретной информацией.       Офицер, командовавший отрядом, поднял вверх руку, вновь приказывая своим людям прекратить огонь.       — Спасибо за внимание, — кивнула я. — Смысл крайне прост: если бы вы побросали свои пукалки и побежали без оглядки в начале моего рассказа — ваши шансы на выживание превышали бы восемьдесят процентов.       — Не шути с нами, сучка! — терпение офицера было вовсе не безграничным.       — К концу же моей речи, — продолжала оставаться невозмутимой я, — они упадут до нуля. Перейдем к подробностям. — Меня заносило уже ближе к стене дока. Стекло порядком продырявилось. Солдаты начали добивать прикладами отдельные части, расчищая себе путь. — Я готовила это помещение в течение девяти часов специально для вас. Я не безумный маньяк-убийца, и уж точно не солдат частной армии, поэтому шансы на выживание у вас останутся. Но и нормальной меня назвать нельзя, потому даже мои шансы выжить едва переваливают за пятьдесят процентов.       — Что за бред ты несешь?!       Я непроизвольно вздохнула, как недавно делал Реборн.       — Господи, как же до вас туго доходит. ВСЁ в этом складском помещении ЗАМИНИРОВАНО. Это не тупой динамит, а самый настоящий синтекс. А самое интересное то, что таймеры на взрывчатке я устанавливала от балды и с разнообразными интервалами. Удачи, мальчики. Вопросы?       Вопросов не последовало. Я развернулась спиной и задала отчаянного стрекача, петляя, чтобы увернутся от потенциальных выстрелов. Впрочем, их не последовало — бравые вояки все как один поспешили к выходу из дока.       Зря.       Выход, через который они проникли на склад дока, прямо на их глазах расцвел огненными цветами. Спустя секунду пришел и звук — страшный рокочущий грохот.       — Живо рассредоточиться! — уже почти выбираясь из помещения, я услышала, как отдал команду офицер. — Ищем другой выход!       И начался настоящий ад. Падали балки, начинались локальные пожары, взорвался даже корабль, причем последовательно в десяти местах.       За финалом мы с Реборном уже наблюдали через дрона, записывающего всё с воздуха.

***

      Для операции я выбрала старую и заброшенную рыбацкую деревеньку на окраине ближайшего полуострова. Реборн одобрил мой выбор, и вскоре им была слита информация об убежище информатора, который копал под лямбду.       Цуну, Такеши и М.М. мы оставили в Намимори, мотивируя это тем, что с армией разберётся клан Хибари и Вонгола. Цуна нам не очень поверил, но согласился. Я всё ожидала, что он в итоге пойдёт за нами, но этого не произошло. Похоже, ситуация и действия Реборна его сломали. Мне хотелось извиниться за это, но я собиралась поступить ещё хуже. Гораздо, гораздо хуже.       Мы договорились встретиться в центральном парке Намимори, чуть дальше детских площадок. Дело было уже поздним вечером, лишних зрителей почти не наблюдалось. Родители уже увели детей по домам. Кое-где еще маячили парочки, зажимаясь по углам, да отдельные пьянчужки.       — Ну все. С лямбдой покончено, — усмехнулся Реборн.       — Что такое лямбда? — нахмурившись, поинтересовался Цуна, обращаясь к нему.       — О, глупый ученик, я вижу, что ты всегда стремишься к новому… В том плане, что готов постигать новые глубины. В том смысле, что всегда всё ближе и ближе к днищу. Поверить не могу, что ты не знаешь, — Реборн был как никогда ласков.       Цуну порядком перекосило и я уже видела, что он намеревается сказать своему обожаемому репетитору много не менее нежных и ласковых слов. Слушать их перепалку не входило в мои планы. Мне ещё предстояло искать место для ночлега. Реборн обещал заняться моим официальным «воскрешением» только завтра.       — Лямбда, — вмешалась я, почуяв запах свежей добычи, — это такой древний пакистанский мудрец, философ и возмутитель спокойствия. Лямбда Насредин.       Мой дорогой друг и босс, которого прошлый опыт общения с замаскированной под Хойши мной и пирамидами ничему не научил, воспринял всё за чистую монету.       Довольная таким раскладом, я продолжила:       — Понятия не имею, почему он так назвался: ни мудрости, ни тяги к размышлениям о смысле жизни я в нём не распознала.       — Возможно, всё дело в возмущении спокойствия, — подхватив эту словесную бучу Реборн. — Эта организация появилась в 1749, аккурат за год до первой мировой войны, и с тех пор их репутация соответствовала этому определению.       Я в сердцах хлопнула себя ладонью по лбу. Реборн переборщил. Даже такой наивный парень как Цуна что-то заподозрит в такой ситуации.       — Получается, этой армии более двух ста лет?.. — заподозрил что-то Цуна. — Тогда как…       — Не важно, — перебила течение его мыслей я, и вовремя. Мало ли до чего парень бы додумался. — Главное то, что им всем конец.       У Цуны была крайне кислая физиономия. Ещё более усталый, уже с почти чернущими кругами под глазами. Надо уже дать ему повод уснуть если не спокойно, то хоть без сожалений.       — Я чувствую себя отвратительно, — пожаловался Цуна. — Из-за моих личных интересов было втянуто столько народу, погибло столько людей… Я думаю, что мне нужно было сделать всё самому.       — Одному? — ахнула М.М. — Против армии? Самовлюбленный баран! Они посыпались как карточный домик не потому что были слабы, а потому, что связались с Вонголой, не понимая, с кем имеют дело.       — О том я и говорю. Мне не следовало втягивать в это семью.       — Не втяни ты семью — лямбда втянула бы тебе, по самые… — я замолчала, продолжать не было смысла.       — Ну хотя бы без вашего участия. Все же это личное дело. Из-за меня ваши руки в крови.       — Цуна, ты явно не прав, — вмешался Такеши, теребя его за плечо. — Я не совсем в теме, но это была не совсем подходящая под понятие «не втягивать» ситуация. Если так подумать, то они могли и нас всех под шумок хлопнуть!       Радовало, что Такеши показывал свою серьёзную сторону. Я постигала его характер, хотел он того или нет. Вся эта ситуация обнажила наши души и вывалила на свет грязное бельё.       — Мои руки и так давно и надежно в крови, — пошутила я, намекая на то, что я девушка.       Цуна, сидящий на скамейке, снизу вверх посмотрел на меня. Я всё это время подпирала плечом ствол клёна и боролась с желанием закурить.       — Хойши-сан, неужели вы не чувствуете ничего, убив добрую сотню человек? — спросил меня он. — Как можно быть такой?       — Ну, я заранее накопала инфу и отправила цветы их жёнам и любовницам, — пожав плечами, пробормотала я и всё же выудила из кармана пачку «Винстона». Не мои привычные сигареты, но сойдёт. Я не собиралась на тот момент палиться на марке с её специфичным запахом, а потому в ближайшем магазине сети 7-ELEVEN купила первое попавшееся «другое курево».       — И?.. — удивленно поднял бровь Цуна, требуя продолжения.       — Ну как. Выяснилось: около двадцати процентов из них были сторонниками однополой любви, а некоторые даже были в отношениях друг с другом.       — К чему всё это? — все ещё не понимал Цуна.       — Ну как к чему. Цветочки прибудут точно к похоронам… — я на мгновение задумалась. — Это, конечно, если будет что хоронить.       — Ты монстр! — возмутился Цуна.       — Я тоже так подумала, — смутилась я, — потому я спешно заказала ещё цветов, чтобы не обделять вниманием погребение остальных покойников.       — Ты невероятно толерантна, — похвалил Реборн.       У Цуны лопнуло терпение. Он уже приготовился сказать всё, что думает, пока Такеши удерживал его за плечи, не давая встать со скамейки, но я вместо того, чтобы слушать его гневную тираду, просто сняла лыжную маску и очки, заставив Цуну проглотить язык от удивления.       У меня был один единственный выход. Всё навалилось так быстро. Я не была готова ни к фантомным чувствам Цуны, ни к «отношениям», ни ко всему прочему. Если у нас даже что-то и завяжется, то я не хочу его ранить. Шуры-муры, а потом он случайно узнает, что я — парень? Я не могу этого позволить ни себе, ни ему.       Единственным выходом было его очень сильно обидеть. Самый мерзкий способ «воскресить» себя перед Цуной.       — Знаешь, Тунец, — словно и этого мне было мало, словно я и без того не наговорила лишнего, я чиркнула зажигалкой и закурила. Руки чуть дрожали. — Я тебе всё-таки не дам. Я видела, как ты сосался с Мукуро на моей могиле. Ты больной ублюдок. Будь ваша воля, вы бы и потрахались прямо на моём трупе.       Когда он со всей силы втащил мне по лицу, гневно сверкая глазами, я даже не моргнула. Задержав на мне тяжёлый взгляд, он просто развернулся и побрёл прочь по парковой дорожке.       Дым сигареты улетал вверх, к ночному небу. Я затянулась.       — Гокудера, у меня вопрос, — встав со скамьи, сказал Такеши. — Не зачем. Почему?       Дым успокаивал меня. Сосудики приятно сужались.       Щека адски горела.       — Есть вещи, в которых не стоит переходить грань, — выдыхая дым через нос, ответила я.       — Но это же глупо! Он любит тебя!       Сигарета медленно тлела.       — Именно поэтому.       Такеши поморщился. Почесав голову, он сорвался с места и побежал по той же дороге, где недавно скрылся Цуна. Я затянулась. Сигарета медленно сгорала, и в бледном свете фонаря это выглядело особенно непритязательно. Вокруг летала мошкара, снуя рядом с моим лицом.       Со мной остались М.М. и Реборн.       — Парням не понять, — фыркнула подруга.       — Не в мужчинах дело. Они с глупым Цуной напару любят тупить, — не согласился Реборн.       Меня никто больше не видел из лишних, и можно было поддаться слабости. Ноги не держали. Уже можно.       Я плюхнулась за землю, в мягкую траву, и поджала под себя ноги. Дрожащими руками я затушила окурок и достала новую сигарету. Чиркнула зажигалкой.       — Не в тупости дело.       — А в чём? — Реборн выглядел сейчас как любопытный ребёнок. Кому-то явно весело.       М.М., подперев щёки ладошками, с улыбкой разглядывала меня. У неё в глазах плясали бесенята, выделывая всевозможные пируэты.       Я потёрла саднящую щёку.       — Моё сердце с нашей с ним первой встречи, когда я вижу Цуну, бьётся быстрее. Стучит как маньячное. Так похоже на симптомы простуды.       — Просто ты влюбилась, девочка, — по-отечески добро улыбнулся Реборн.       Что М.М., что Реборн не понимали ситуации. Совсем.       — Да, любовь — это как подхватить простуду. Но и не в любви дело.       Поднявшись со скамейки, шурша своей юбкой, М.М. присела рядом со мной на корточки и обняла. Я ткнулась ей в плечо носом. Сигарета тлела у меня в руке, норовя коснуться травы огоньком.       Иронично то, что М.М. была мне ближе, чем Кёко с Ханой. Даже чем моя сестра Бьянки. С М.М., фактически моим врагом, мы слишком плотно общались эти два месяца. Между нами образовалась связь. Люди могут высмеять такие чувства, но когда ты встречаешь родственную душу — это как вспышка в голове. Озарение. Что она, что я ухватились за эту невидимую нить, не желая отпускать её.       — В чём дело, Хаято? — М.М. похлопала меня по спине. — Расскажи. Станет легче.       У меня задрожали губы. Я чувствовала себя такой же жалкой, как и на столе в похоронном бюро. Только там меня обнажали физически, а сейчас — морально. Вся ситуация с моей «смертью» разворошила мою душу.       — Когда я встретила Цуну… то он мне понравился. Очень. Я думала, что он нравится мне как парень.       — А это было не так? — поглаживая меня по волосам, спросила М.М.       — Не знаю, — я мотнула головой. От М.М. приятно пахло. — Цуна нравился мне. Он мне нравился влюблённым в дурочку Кёко. Эта его наивная мечта жениться на ней… Это было так мило. Тогда мне было этого достаточно. А когда я ему призналась, озвучила свои чувства вслух… — у меня садился голос. — Мне был интересен Цуна не влюблённый в меня. Я могла его любить, но он в ответ любить меня был не обязан. Мне… не уверена, что мне… будет интересен человек, способный влюбиться в меня.       Реборн забрал у меня сигарету и сам затянулся.       — В такой фигне без сигарет и алкоголя на трезвую голову не разберёшься. Всё у вас баб не так, не слава Богу.       Я и сама себя не понимала, как и то, что происходило у меня в голове.       Звёзды этой ночью были прекрасны как никогда.