Пока горит мой динамит

— Я тебя поняла, друг мой, — посасывая из трубочки уже нагревшийся на жаре сок, сказала я. — Японки — заторможенные чувырлы. Такеши одарил меня своей лучезарной улыбкой. — Я такого не говорил. — Разве? — удивилась я. — Мне казалось, что я верно уловила суть. — Почти, — улыбаясь, усмехнулся Такеши. Мы сидели в школьном дворике под деревом и обедали. Сейчас здание школы отбрасывало спасительную тень, создавая своего рода оазис. Я и Такеши заняли самое вакантное место под кроной дерева, и теперь ученики поглядывали на нас с завистью и даже ненавистью. Но оно и понятно. Место было ну слишком вакантным, мы неслись во двор как угорелые, только чтобы успеть пристроить на него свои жалкие задницы. Такеши широко расставил ноги и скрестил стопы, из-за чего его нижняя часть тела теперь напоминала раскрытые ножницы. Он держал в одной руке пакетик молока, а в другой булочку с якисобой, уминая её с аппетитом. Сейчас Такеши был похож на хомяка — щёки надулись, а сам довольный-довольный. Забавный такой. Телефон отозвался вибрацией и сообщением в LINE. Разблокировав экран, я увидела сверху иконку приложения с сообщением от Рёхея. «Иду», — писал он. И добавил смайлик спешащего Ждуна. Я невольно улыбнулась. — Семпай? — слизывая с губы обрывок лапши, спросил Такеши. Убирая телефон в карман юбки, я утвердительно кивнула. — Да. Сказал, идёт. Такеши засунул последний кусочек булки в рот и смял целлофановую упаковку, кидая её в пакет, где у нас был мусор. Я же взяла с развёрнутой салфетки печеньку и надгрызла её. Сегодня на домоводстве мы готовили сладости из песочного теста. Я наделала печенек в форме сердечек, звёздочек и цветочков, благо, в кабинете домоводства было полно формочек и прочего добра. Рецепт оказался прост, как монетка в пять йен. Сияя, как начищенный медный таз, Рёхей шёл к нам быстрым шагом. Завидев нас, он приветливо помахал рукой и прибавил ходу. — Не понял. А где Савада? — удивился Рёхей, подсаживаясь к нам, по мою левую руку. Поближе к печенью. Я поморщилась. — М-м… — надгрызая печенье, протянула я. — Период холодной войны. Затяжной и очень-очень холодный. — Чего это вы? — поразился Рёхей, невозмутимо и нагло беря печеньку. Я пододвинула к нему ближе салфетку. Такеши расхохотался. Положив мне руку на плечо, он сдал меня: — Они поругались. — Они?! Во имя экстрима! Это вообще возможно? — хлопнув себя по груди пятернёй, поразился Рёхей. — Семпай, — Такеши задорно погрозил ему пальцем, — отношения — штука сложная. Даже если всё идёт хорошо, то девушка обязательно накосячит. — Серьёзно? Не знал. — Просто ты не состоял в отношениях, семпай. Когда-то у меня была… Мне хотелось придушить Такеши вот прямо здесь, на месте, но я терпеливо вгрызалась в печеньку. Очень некстати вспомнилось чёртово утро и то, как мы поцапались с Цуной. Уклонившись, я перехватила руку Цуны, поставила ему подножку и окунула его носом в кусты. — Чему тебя вообще учили, болезненный ты мой? Координация хромает, реакции никакой. Цуна забил конечностями по земле, торча задом из кустов. Я помогла ему выбраться, тут же сталкиваясь с обиженной физиономией. Из его взлохмаченных каштановых волос торчали листья и мелкий сор. — Знаешь, что? — отряхиваясь, просопел Цуна. Он был похож на нахохлившегося воробья. Встрёпанный, весь в пыли и щепках. — Что? — вздохнула я, скрещивая на груди руки. Цуна пребывал не в духе со вчерашнего вечера. Похоже, я чутка перестаралась. Он не злился, вовсе нет. И речь даже не о ярости. Хуже злости в случае человека типажа Цуны — раздражение, а я потопталась на очень болезненных мозолях. — Я всё понимаю. Правда. Но в последние дни я только и делал, что тренировался с Базиль-куном, покорял скалы, слушал оскорбления от Реборна… И это должно было дать плоды. Но меня играючи, повторюсь, играючи, побеждает девушка! Девушка, Карл! Моя девушка! Которую я, в теории, должен защищать! У. Меня. Не. Горит! Я замялась. Думаю, стоит извиниться. — Цуна, зна… — Иди-ка ты нафиг! — подхватив с земли барсетку, пробурчал себе под нос Цуна. — Моя гордость пока не выдерживает. Пойду к своей истинной любви — Базиль-куну! Он не обижает меня и разговаривает со мной мягко! «Ага, как с дебилом», — чуть не сказала вслух я, но вовремя промолчала. — У меня всё равно появилась идея с этим твоим Морем. Пойду к Базиль-куну тренироваться. Не звони, не пиши — всё равно не отвечу! Напишу сам, когда нужно будет подлечить. Пока! — И Цуна гордо свалил, нырнув в другие кусты, исчезая за стволами вековых деревьев, оставляя меня в состоянии глубокой растерянности. И ведь этот гад действительно не отвечал на сообщения и звонки, игнорируя их. В школу позвонила Нана-сан и сказала нашему классному, что Цуна заболел. Теперь горело не только у Цуны, но и у меня. Селёдка ты протухшая, Цунаёши Савада! Сам же будет волосы на голове рвать, понимая, какой он дебил. Вангую: сдулся уже спустя минут десять после нашей ссоры и сейчас затих, как мышь, не зная, что делать-то. — …девушка, — между тем продолжал Такеши одну из своих ахринетительных историй. — Она постоянно говорила с паузами. Ты задаёшь вопрос — она выжидает паузу секунды четыре, наверное. Или даже пять. А потом что-то отвечает. — Мужик, ты сейчас серьёзно? — вылупился на него Рёхей с широко распахнутыми глазами. Такеши усмехнулся. — Белее чем. Представляешь, какая проверка на нервы? — Стоп. А зачем она это делала? Я меланхолично пожёвывала трубочку, не участвуя в разговоре. Пакетик сока был почти пуст, и я растягивала удовольствие. — Я не знаю, — пожал плечами Такеши. — Может, у неё такой склад характера. Ты когда у неё спрашиваешь, — он взмахнул рукой, жестикулируя, — что-то вроде: «Ну что, пойдём сегодня куда-нибудь? В магазин или кафешку? Идёшь?» — И Такеши замолчал, поглядывая на нас. Будто зависнув. Мы с Рёхеем и сами замерли, поглядывая на него сначала секунду, потом две. А потом нас прорвало. Я чуть не подавилась своим апельсиновым соком, случайно нажав на упаковку. Сок брызнул мне в горло, и я закашлялась. — Спрашивает: «Что случилось?» — продолжил Такеши и снова замолк, чуть наклонив голову вправо. Набок. А затем и сам рассмеялся. — Знаете, мне даже это сложно сыграть. У неё выражение лица было такое… Заплаканное? Будто сейчас заплачет. Я била себя кулаком по груди, прямо по диафрагме, хрипя, как сифозная. Меня душило хохотом. Из глаз лились слёзы. Такеши лыбился как дурак. Рёхей отчаянно хохотал, схватившись за живот. — Тогда было время тайфунов. Мы с ней возвращались с тренировки… — Стоп!.. — взмолилась я, взмахнув рукой у него перед лицом. — Это ты сейчас про вашего бывшего менеджера? Араи-сан? — Ну да, — улыбнулся Такеши. — Месяца два где-то побыла нашим менеджером, исправно таскала нам коктейли и полотенца. Но не в этом суть. Слушай дальше. Шли мы, значит, — он рубанул ребром ладони по воздуху, словно показывая дорогу, — минут двадцать где-то. Пешком. Очень сильный ветер. Аж в ушах свистело. Идти было тяжело даже мне. Нам нужно было поскорее дойти до места. Ей в глаз попала соринка ветром. Вот соринка попала, она встала, — Такеши чуть запрокинул голову вверх и, не моргая, так и замер, — и всё. Стоит. Не двигается. Я говорю ей: «Пойдём!», дёргаю её за рукав: «Потерпи пять минут. Придём — и там уже спокойно прочистишь свой глаз». А она встала и стоит. Но даже это — ладно, хрен с ним. Это была предпоследняя капля. Поехали мы командой в летний спортивный лагерь. Готовили мы сами. Купили мы, значит, консервированный суп. Ну, вы знаете, из банки такой, его размешиваешь. — Он сделал вид, будто что-то держит в одной руке, а другой как ложкой мешает. — Кукурузный суп. Концентраты там, потом просто с молоком размешиваешь. Мы закивали, понимая, о чём он. Рёхей наверняка сам ел такие в спортивных лагерях, а я их регулярно видела в магазине, где работаю. Сама-то такое не ем, лучше что-то быстро сварганю на скорую руку. Не люблю все эти фастфуды. Я наконец-то откашлялась. Думала, захлебнусь этим дурацким соком. — Знаем-знаем. И что дальше-то? — принялась подгонять его я. — Ну и вот. Делала она нам этот суп. Мы сидим у костра вечером, тренировки закончились. Собирались поесть и уже перед сном побренчать на гитаре, спеть типичные костровые песни. Жрать уже хотим — еле-еле терпим. Вот когда весь суп уже выкладываешь, и там остаётся на стеночках. Знаете такое? — Так? — Глаза Рёхея ненормально горели. Похоже, он, как и Цуна, влюбился в истории Такеши. — Остатки. На стеночках. — Такеши показал ладонь, а на ней что-то воображаемое — эта банка с супом, и крутанул над ней кистью руки. — Она налила туда воду и ложкой вот эти остатки со стеночек. — Он принялся крутить рукой по часовой стрелке над этой воображаемой банкой. — И она стоит. Стоит. Счищает эти остатки. Десять секунд прошло. Двадцать. Полминуты. Мы синхронно с Рёхем шлёпнули себя руками по лицу. Фейспалмя. Я очень живо и в красках представила себе эту девушку. Захотелось свернуть ей шею. — Ну и, счищает она эти остатки. — Я не знаю почему, — заржала я, — но я понимаю тебя, друг мой. Такеши натянуто улыбнулся. — И тогда я понял: оказывается, я не очень-то терпеливый человек. Мне хотелось в неё чем-нибудь кинуть. Тяжёлым. — И она считала это нормальным? — оторжавшись, спросила я. Рёхей умирал где-то у нас в ногах, корчась на земле. На нашу компанию смотрели как на ненормальных. Такеши потёр нос, явно смутившись. — А потом она сказала: «Что-то поменялось в наших отношениях». Она мне сказала? — Он вопросительно показал на себя пальцем. — «Ты изменился, Шиничи», — смеясь, процитировала я одну олдскульную мангу и относительно недавнее аниме, которое вот только на прошлой неделе повторяли по телеку. Нас снова прорвало. Мы засмеялись. Смех отскакивал от стен и эхом разносился по дворику. Все с подозрением пялились на наше трио. У меня уже сводило скулы, и болел живот. Щека подозрительно дёргалась. — Ага, я тебя бросил неделю назад! Мы даже на тренировках не разговаривали! О чём ты? — хохотала я. Такеши немного раскраснелся. Он упёр руки в колени, но продолжал добродушно улыбаться и смотреть на нас с Рёхеем. Наш семпай, кстати, уже хрюкал от смеха весьма и весьма подозрительно. Будто Сатану призывая. — Примерно такая у меня и была реакция, — весело проговорил смущённый Такеши. Мне нравилось то, с какой непосредственностью он делился такого рода историями. — Не буду касаться других подробностей. Там совсем атас. — Как вы… вообще… решили встречаться? — поднимаясь с земли, прохрипел Рёхей. Мы помогли ему встать. — Это довольно обыденная история, — пожал плечами Такеши. — Не буду скрывать. Я же довольно популярен? Девчонки постоянно крутятся вокруг. Многие предлагают встречаться. Если я не занят — я соглашаюсь. А почему нет? — Он хохотнул. — Если это в свободное время — я готов его посвятить отношениям. — Мне вот стало интересно. — Я отставила пакетик с остатками сока и взяла с салфетки печеньку. — Фишка в чайной церемонии? На кой-чёрт она это всё делала? Ты типа должен был найти красоту в том, что она так счищала эти остатки с банки? Типа, какая она добросовестная? — Да хрен бы знал, — дёрнув плечами, фыркнул Такеши. — Вот с моей последней девушкой, Томоко, я намучился уже. Не вытащишь никуда. Я же и сам занят тренировками вечно, а сейчас вот вы подкинули занятную мафиозную ролевуху. Дела, дела, дела. И вот я не мог с ней недели две встретиться. Она постоянно то с одним занята, то с другим. Достало. Я подпёрла щёку ладонью и покачала головой. — Знаешь, если бы мне парень сказал: «Встретимся через две недели», то я бы ему ответила: «Нет, не встретимся. Бывай!» — Вот поэтому ты и самая популярная девчонка нашей школы! — почему-то рассмеялся Такеши. — Ты разрушаешь все представления о девушках и окружающем мире. — Я… что? — Мне показалось, что я ослышалось. Парни удивлённо переглянулись. — Так ты… ну… это… — замялся Рёхей, как-будто подбирая слова. У него почти что пар из ушей повалил. Он с надеждой уставился на Такеши. У меня дёргался глаз. Я всё ещё хотела верить в то, что я ослышалась. Или что мне приснилось. Это я-то самая популярная девушка в школе? Что ещё за нафиг? — Ты ломаешь людям мировоззрение, — пришёл на помощь Рёхею ржущий Такеши. — Всю вселенную. Вот была она сформирована в голове, но стоит тебе что-то сказать — и она рушится, как карточный домик. От твоей прямоты во всех проявлениях подчас рвёт башню. Тебя домогаются? Просто берёшь и задираешь футболку, показывая сиськи, пусть и в лифчике. Несут хрень? Ты в лицо говоришь: ты несёшь хрень, чувак. Тебя гоняет Хибари? Ты кричишь, что он попирает твою девичью честь. Так и хочется заорать подчас: «Почему так прямо-то?» Мне стало очень некомфортно. Одно дело понимать, что ты отличаешься от других, а другое — когда тебя в это тыкают. Я прожила уже год в Японии, но многие менталитетные штуки и негласные правила мне были всё ещё непонятны. Большинство я просто игнорировала, понимая, что не хочу и не буду становиться японкой. Старалась вести себя естественно, подстраиваясь под японское общество только в самом начале. На первых порах и вовсе было желание перекрасить волосы в чёрный, чтобы хоть их цветом не выделяться, но потом меня отпустило. Я поняла: ещё немного, и я перестану себя уважать. Я не японка, я не смогу во всём действовать, как они. Это будет попросту смешно выглядеть. Нужно придерживаться прямоты. Быть собой — прямолинейной. Не строить из себя заторможенную дуру. Я что-то хочу — говорю это в лицо. — Эй, эй! — Такеши помахал у меня перед лицом рукой. — Я не пытался тебя задеть. Не грузись. Ты классная. Быть такой прямой — это круто. — Так вот, почему ты тогда обратился ко мне по поводу хозяйки? — Я прыснула в кулак, подмигивая ему. Такеши приложил палец к губам. И тоже подмигнул: — Тс-с, не при семпае. Хорошо, пусть это так и останется нашей с ним тайной. Я даже Цуне не буду рассказывать о хозяйке. Только если когда-нибудь потом. Когда мы не будем цапаться по пустякам, после того, как я надавлю ему на больную мозоль. Нынешний Цуна не поймёт наш с Такеши секрет. Он слишком из категории «18+». Я показала Такеши большой палец. — Так что, познакомившись с тобой поближе, я ценю такую черту, как прямолинейность. — Тёплая улыбка Такеши согрела меня изнутри. — Хочу увидеть кого-то — я ему сразу это говорю. Без всяких «это не совсем удобно» или «сложно». Просто брать и планировать. Да, я могу в это время, а в этот день — нет. Хочу точно знать. Чтобы мне не морочили мозги. «Вот это ты можешь отменить?» «А-а, не-е-ет, это…» «Хорошо, а вот это?» «А, ну это м…» «Всё, убираем. И идём в киношку!» И правило-то работает! Я улыбнулась в ответ. — Не знаю, что там у вас, — прервал нас Рёхей, — но мне вы сегодня экстремально сломали мозг! Такеши сперва толкнул его плечом в бок, а затем сгрёб нас в объятия. — Бесплатные обнимашки! От Такеши пахло молоком и якисобой, а Рёхей пропах печеньем. И оба были такие тёплые-тёплые. Слишком. Я завозилась, чувствуя, как мне становится дурно. Мало того, что жара, так меня ещё и тискают в объятиях разгорячённые накаченные парни. Так-то я не против, но давайте этим займёмся, когда станет чуть прохладнее? Я принялась щекотать Такеши, намекая, чтобы он меня выпустил из своего захвата. — Ты как, готов к своему бою? — обратилась я к Рёхею чуть погодя, когда надавала тумаков ржущему Такеши. Рёхей стукнул себя по груди кулаком. — Не в моих правилах подводить друзей! И тут Такеши вновь набросился на нас, сгребая в объятия. — Бесплатные обнимашки! Вторая попытка! Улыбка тронула мои губы. — Кто-то сейчас получит!