***
Уроки закончились. Распрощавшись с Такеши и Рёхеем, я направилась в супермаркет. Дел всё равно не было, так что я согласилась подработать, тем более у всех как обычно появились дела, и моей напарнице нужно было забирать ребёнка из детского садика. Отказываться не стала, так что, собрав сумку и переобувшись, направилась не домой и не тренироваться, а в магазин. Под кондиционером работать оказалось даже приятно. За мелкой рутиной я даже не заметила, как день подошёл к концу. Уже в раздевалке меня настигло оповещение на телефоне. Параллельно пытаясь выпутаться из форменной футболки, я разблокировала экран. В непрочитанных сообщениях числился Базиль, отправив мне олдскульную ММС-ку. В общем-то предполагая, что меня там ждёт, я открыла фотографию. На снимке было двое: Базиль, с улыбкой показывающий пальцем на посапывающее без задних ног чудо, да Цуна, который заснул на спине, распластавшись и пуская слюни. Ко всему этому безобразию была приписка: «Гокудера-доно, не могли бы вы немного подлечить Саваду-доно?» Я спросила его, куда идти, и уже минуту спустя шла в нужном мне направлении. Для тренировок они вновь выбрали то самое место у берега речушки. Дорога была известна мне как мои пять пальцев. Неспешным шагом, пробираясь сквозь заросли и кусты, я добралась до них через минут тридцать, если не больше. — Гокудера-доно! — стоило мне подойти, как Базиль отвесил мне чопорный поклон. Цуна лежал в тени деревьев. Базиль успел подоткнуть под Цуну туристический коврик и он теперь дрых не на земле. Я подошла к нему и, присев на корточки, отложила школьную сумку в сторону. — Как идёт его тренировка? На лице были мелкие ссадины. Парочка крупных синяков темнела у него на руках и ногах, коленки он исхитрился разбить в кровь. — Савада-доно удивительный, — к моей неожиданности сказал Базиль. Пребывая в полном удивлении, я обернулась. Лицо Базиля озаряла улыбка. — То, что он сейчас пытается сделать — безумно, никто другой бы не додумался до его идеи. Савада-доно сказал, что такая мысль посетила его только после подстёгивания вами, Гокудера-доно. Сердце пропустило удар. — А что он… — я подбирала слова. — Пытается сделать?.. Базиль отрицательно качнул головой. — Савада-доно велел пока никому не говорить. Даже вам. Он хочет доказать, что может думать сам. — Вот дурак, — улыбаясь, фыркнула я. Но на деле мне было очень лестно и приятно. — И к чему эта секретность? — Узнаете, — таинственно произнёс Базиль, чем поставил меня в тупик. В его глазах чуть ли не огни горели. Похоже, Цуна придумал что-то интересное, чем завоевал бедняжку Базиля, поразив его в самое сердце. Я осмотрела коленки Цуны. Кровь давно запеклась, грязь попала в ранки, но этот дурак даже не попытался их обработать. — А чего не обработали? — уныло скуксившись, спросила я. — Я тоже говорил Саваде-доно, но он наотрез отказался. Сказал, что не хочет терять на это время. Удивление во мне росло с геометрической прогрессией. И это наш Цуна такие речи толкает? Поразительно! Похоже, я встряхнула его слишком сильно. Как бы это потом боком не вышло. — Давай-ка обработаем его… кхм… боевые ранения, а уж потом я его подлечу? — предложила я. Базиль организовал аптечку. Я воспользовалась небольшой бутылочкой медицинского спирта, которую недавно умыкнула у Шамала, и мы обработали Цуне ранки. Оказалось, что он ещё и локти содрал. При ближайшем осмотре синяков нашлось несчетное множество. Похоже, Базиль перестал его жалеть. Когда мы покончили с ссадинами, я возложила на грудь Цуны руки и через безымянные пальцы, активировав в себе крупицы пламени Солнца, принялась ускорять процессы регенерации в его теле. Базиль, чуть подумав, положил свои ладони сверху моих рук, и, к моему удивлению, я смогла использовать ещё и его внутренние ресурсы. Ссадины и синяки исчезали с тела Цуны стремительно, будто их никогда и не было. — Какие же вы оба удивительные, Гокудера-доно!.. — вдохновенно прошептал Базиль, но я услышала. — У меня так не получается использовать пламя, хоть я и пробовал, но вы творите удивительные вещи! Использование пламени без какого-либо проводника! Надо же! Формально проводник у меня был, но я не хотела никому говорить, через что использую пламя. По головке меня за такое не погладят. Пламя Урагана я могла использовать через половинчатое кольцо Урагана, но для всего остального у меня проводника не было. Узнай Цуна, что я пропускаю всё через свои вены и сердце буквально, он бы замучил меня нотациями. — Может быть, — вместо этого улыбнулась я уголками губ. Мы немного посидели с Базилем, поговорив о Цуне. Я велела кормить его чуть ли не насильно, а то если его не пнёшь — он так и будет сидеть и голодать. Мне до сих пор не ясно, как можно не чувствовать своё тело и не ощущать превышение лимитов, но я уже с этим смирилась. С Цуной мы мыслили и воспринимали мир по-разному. Базиль клятвенно обещал устроить ему трехразовое питание и, договорившись на этом, я покинула их место тренировки и вернулась в город. Уже давно начало темнеть, и будь я обычной девушкой, то мне было бы страшно возвращаться домой одной. Но имея в карманах динамитные шашки и знания о Море, как-то перестаёшь бояться простых смертных. Второй день перерыва перед конфликтом колец Вонголы подходил к концу. Я брела по тихим улицам города, разглядывая танцующих мотыльков в свете фонарей, и тут мой взгляд упёрся в такого же поражённого увиденным Скуало, бредущего с лёгким прихрамыванием на обе конечности. Собираясь валить куда подальше, я услышала довольно спокойный оклик: — Эй, мелкая. Стой. В голосе Скуало и в его ауре не чувствовалось вражды. — Чего изволите, синьор Скуало? — на итальянском спросила я. — Я и на японском алё, ну чего ты, — поморщился он. — Составишь за компанию за жизнь побазарить? А то чёт тошно так. — В подтверждение своих слов Скуало стукнул себя кулаком по грудине. Такой спокойный и немного гоповатый Скуало немного не укладывался у меня в голове. Я видела его только два раза, но капитан Варии ассоциировался у меня скорее с импульсивностью и криками, а не разговорами за здравие. — Мы враги же, нет? — осторожно спросила я, не теряя бдительности. Скуало на это устало махнул рукой. — Ну что я тебе, отмор какой серьёзно злиться за проигрыши? Проигрыш — есть проигрыш. Один раз ты сделала меня один на один, а потом и нас всех, траванув газом. У меня нет к тебе никаких претензий. Я стояла под фонарным столбом, отмахиваясь от мелкой мошкары, роящейся клубами, и размышляла. Взвесив все «за» и «против», пришла к выводу: у меня нет причин отказываться от приглашения. — Таким вы мне больше нравитесь, синьор Скуало, — честно подметила я. Он передёрнул плечами, мол, не знаю, тебе видней. Мы молча двинулись по улице, пропуская одинокие машины и случайных прохожих, удивлённо поглядывающих на двух иностранцев. Подошли к одной старенькой высотке, используемой разными конторками, и поднялись по пожарной лестнице на крышу. Ржавые ступеньки немного поскрипывали под ногами. …И вот теперь мы сидели в метре друг от друга и курили, попивая виски. — Небеса — жуткие эгоисты, как ты думаешь, дружище? — Глядя на крошечный, такой незначительный город, я раскуривала третью сигарету. — Особенно мои. Говнюк тот ещё, — поморщился Скуало, стряхивая пепел. — По степени говнистости он у нас в Варии в первых рядах. — Вторую строчку, небось, занимает Принцесска? — пьяно хихикнула я. Фитилёк горел в темноте, как пламя надежды. — Не, — не согласился он, — по говнистости сразу после босса у нас еврей. — А-а! Маммон? Смешок. — Он самый. Этот сукин сын как-то раз стырил из офицерского сортира бумагу и потом толкал её за бешеную сумму, когда ты сидишь и музицируешь на унитазе. И у тебя выбор — или пальцем, или втридорога. — В нём есть вообще что-то святое?! — охнула я. — А ещё он тот жополиз. Только и делает, что говорит боссу приятные штуки, только ласкающие его эго. — Скуало аж сплюнул. Я опрокинула в себя остатки виски. К концу подходила вторая бутыль. — Какие ужасы у вас происходят. И вы меня ещё к себе звали... — И не говори, мелкая. Не надо к нам. С ума сведут. Мы замолчали. Звёздное небо над нами было прекрасно. Россыпь горящих точек и светящийся светло-жёлтым цветом огрызок-полумесяц. Лунный свет, звёзды и огни ночного города. Дым поднимался вверх и, растворяясь в воздухе, разлетался в разные стороны. — Лохматый блондинистый Буцефал тоже напрягает, если говорить о Небесах, — разорвал приятную тишину мой голос. — Мустанг-то? — гоготнул Скуало. Мы чокнулись стаканчиками. — Этот кретин всех бесит, не переживай. Мы ж учились с ним вместе. — О, и? — Я аж вдохновилась новой темой. — Мазу мне обломал как-то. Я мини-бизнес устроил в школе, а этот скот меня сдал. — Что хоть толкал-то? Я мотала на ус мудрость старшего поколения. — Ну, у нас лицей был закрытый. Для трудных подростков. Нас туда родители на перевоспитание сплавляли. Обед по расписанию, большинство учителей — монахи и монахини, и прочая хрень. Ну и, я через младших алкоголь и флешки с фильмами толкал. А что делать? В башке ветер, хочется веселиться, а тут молись и будь праведным. Да нафиг надо! — И он сдал тебя? Скуало крякнул. Втянув через ноздри воздух, осоловело взирая на меня, он с трагичной торжественностью кивнул. Его и без того алеющие от алкоголя щёки ещё пуще раскраснелись. Я невольно приложила ладони к своему лицу, думая, а не выгляжу ли я ещё хуже? Вздохнув, я похлопала Скуало по плечу. — Жизнь — одно большое дерьмо, — изрёк он мудрую мысль. — Выпьем за надежду, дружище? — предложила я, поднимая стаканчик. — Выпьем. Мы распили стаканчики на брудершафт. — Точно не держишь на меня зла? — с подозрением спросила я чуть погодя. — Слово офицера! — гордо провозгласил Скуало. Просидели так со Скуало почти до трёх часов ночи. С крыши мы уже почти что уползали и, не давая друг другу навернуться с ржавых ступенек, так и спустились по лестнице вниз. — Чем бы не закончился конфликт — друзья? — икнула я. — Само собой! Девятый хрень мутит, сам не одобряю. Но дружба дружбой! Наши кулаки стукнулись, скрепляя слова. Улыбаясь, как два дебила, мы рассосались по разные стороны, возвращаясь кто куда: я — к себе домой, он — в отель. Душу грело знание. Всё же, Вария не такие уж и скоты, а Скуало, как «правую руку» босса, снедают те же проблемы, которые глодали меня всё это время. Я узнала, что это — нормально. Осознавать такие вещи тоже полезно. То была прекрасная ночь, полная лунного света, крепкого виски и сигарет.Кольца Вонголы. Взрыв 37. Скуало
12 августа 2018 г. в 18:53
— Памятуя о нелюбви вашей к пиетету, пропускаю все ваши титулы, синьор Скуало.
Огонёк сигареты лениво то разгорался при затяжке, то почти затухал. Я просто отдыхала и думала.
— Разрешаю, мелкая, — ответил мне Скуало. — И дай мне сигаретку. В жопе всё ещё свербит, хоть отвлекусь на курево.
Посасывая фильтр сигареты, я выудила из кармана пачку и протянула ему. Скуало вытащил сигарету и вставил себе меж губ. Трепещущий огонёк зажигалки на пару мгновений осветил лицо мужчины: светлые длинные волосы, выразительные бледно-серые глаза и нос с еле различимой горбинкой, изящный и красиво слепленный. И сам он, этот Скуало, напоминал собой гротескную статую. Веяло от него как от каменной стены — холодом и немножко непоколебимостью.
И мы заговорили: исступлённо, с толикой недовольства и обиды. Плевать мы хотели на мораль, нравственность и вообще на любое восприятие происходящего, отличное от собственного.
— Мой босс — мудак, — выдыхая дым струйкой через рот, изрёк Скуало.
— Какая точная трактовка, синьор Скуало, — усмехнулась в ответ я.
Ветерок подхватывал дым и развеивал его, превращая в ничто.
— Нет, мелкая, ты не поняла. — Он крепко затянулся. Кадык чуть дёрнулся. — Я вкалываю двадцать-четыре-на-семь, а что в итоге? А в итоге-то и нихрена. Хоть бы раз он сказал что-то вроде: «Хорошая работа, отброс» или «Ты постарался, утырок. Хвалю».
Перед нами как на ладони расстилался ночной Намимори: горящий в окнах свет, неоновые вывески и сигнальные точки на крышах высоток. Дневной жар почти отпустил город и настала пора волшебной прохлады. Мы сидели на парапете крыши и взирали на ночной город через сетку забора.
— Согласна, довольно по-мудацки, — кивнула я. Во рту привычно чуть горчило от табака, но мне нравился этот вкус.
Придерживая тремя пальцами сигарету, Скуало открыл бутыль с каким-то древнючим вискарём с обшарпанной этикеткой. Я поразилась: откуда в нашем захолустье такая выпивка? Неужели с собой привёз? Умело откупорив крышку — чувствовался опыт, — он достал из упаковки с одноразовыми стаканами один стаканчик, от души плеснул в него, наполнив наполовину, и поднёс к губам.
— Я же не самый отбитый парень на районе, — продолжал изливать мне душу Скуало. — Но имидж же! Имея такого босса-мудака не разыгрывать из себя кого-то ему под стать — ну никак.
— Вот уж верно.
Я обняла колени, прижав их к груди. Огни ночного Намимори гипнотизировали меня.
— Да чё ты всё угукаешь мне тут? — вспылил Скуало. — На! — Он плеснул во второй стакан виски и протянул его мне. — Присоединяйся.
Мои глаза впились в стаканчик, в котором трепыхалась жидкость цвета между охрой и ржавчиной. Выдержанная штука, видно.
— И почему все вокруг пытаются споить меня? — вслух поразилась я, но стаканчик взяла. Стоило мне нюхнуть напиток, как в нос ударил запах дерева и каких-то трав.
— Потому что такому типу баб, как ты, надо иногда налить. Иначе ты молчишь как рыба, — оскалился Скуало, громоподобно хохоча. Его басистый клич ещё секунд десять стоял у меня в ушах.
— Ладно-ладно… — буркнула я и осторожно глотнула виски. Мне тут же ударило в нос и заслезились глаза. Жидкость разогревала изнутри, я чувствовала, как она течёт по пищеводу. — Как вы это пьёте? — закашлявшись и вытирая нос, спросила я.
Скуало захохотал. Подлив себе в пустой стаканчик виски, он сделал пару глотков.
— Слабачка. Ничего, опыт потом придёт.
У меня раскраснелись щёки, но отнюдь не от стыда. Алкоголь очень необычно действовал на меня. Мой прошлый опыт с виски был несколько иным. Бьянки пила что-то похуже и менее ядрёное. Дело в выдержке виски?
— Да иди ты, — отмахнулась я и затянулась. Очень хотелось чем-то заесть, но кроме конфет у меня с собой как назло ничего не было, пришлось довольствоваться сигаретным дымом.
— Вот теперь разговор идёт в нужном русле, мелкая! — заржал Скуало.
Я невольно улыбнулась. Мне вспомнилось то, как мы пересеклись со Скуало и почему сидим с ним вместе.