Пока горит мой динамит

      К своему ужасу, Занзас не понимал, зачем всё это. Хватая пятернёй Цунаёши за холку, притягивая к себе, он впился губами в его губы. Чужие волосы щекотали кожу. Занзас не знал, зачем они это делают. В его голове было знание: так надо. Потому Занзас, продолжая насиловать губы Цунаёши, терпеливо смирился с чужими пальцами, блуждающими у него на ширинке, в то время как руки самого Занзаса пробрались под футболку Цунаёши, лаская впалый живот.       Глаза застилало от переизбытка эмоций; что удивительно, не только плохого — где-то на периферии сознания мелькало «нравится». Загремела пряжка на поясе Занзаса. Молния визгливо и требовательно разъехалась к низу, и пальцы Цунаёши…       — И в этом гомопоединке за кольцо Неба, — где-то совсем рядом раздался голос Червелло, — побеждает Цунаёши Савада. Все признаки возбуждения у Занзаса Скайрини на лице. Налицо, я хотела сказать.       И тут мозг Занзаса словно очистился. Пелена отступила. Взгляд упёрся в хитрую рожу Цунаёши, на которой расцветало победное выражение. Занзас же — твою ж мать! — понял, что его шершавый привстал, предав своего хозяина.       — Гони кольцо, пидр, — усмехнулся Цунаёши, требовательно выставляя руку вверх ладонью.       В ужасе, не в силах смириться с произошедшим, Занзас распахнул глаза, утыкаясь носом в наволочку. Тяжело дыша, он обвёл взглядом помещение, определяя в нём номер отеля, в котором он временно остановился. Холодный пот струился по спине.       — Бл*ть… — вытирая испарину, пробормотал Занзас. Ощупывая себя, проверяя кровать на наличие в ней инородных тел, он замер, уставившись надолго в одну точку. Губы беззвучно шевелились то ли в молитве, то ли посылая кому-то проклятия.       Наконец, понятные одному Занзасу кусочки мозаики сложились в его голове. Он уже было набрал полные легкие для властного крика, но вовремя передумал — после недавних событий Скуало не подманить ни кнутом, ни пряником. Крикливый мусор вряд ли явится по первому зову.       Занзас перерыл все номера в отеле, которые числились за Варией, но поиски были тщетны.       В конце концов, он вернулся в свой номер и, наскоро одевшись, отправился искать щель, в которую забился Скуало после вчерашней экзекуции. Что-то подсказывало, что крикливый мусор, поверив в надежность убежища, провел там всю ночь. В тот вечер Занзас честно пытался нашарить его тростью, подумывал даже выкурить его пламенем, да мелькала даже шальная мысль просто поджечь эту халупу и выкурить его при помощи самого банального, обычного пламени, пожара.       Потом Занзас плюнул и отправился спать.       Брошенная хозяйственная постройка на самой границе территории отеля не изменилась со вчерашнего дня ни на йоту. Прибыв на место, Занзас сперва услышал страшный храп, а потом обнаружил торчащие из дыры под стеной ноги, которые расслабившийся за ночь Скуало неосторожно высунул наружу в погоне за удобством. Борясь с жутким желанием пройтись по высунутым конечностям тростью ещё разок, Занзас ухватился за лодыжки и резко дёрнул, извлекая на свет божий перепуганное, заспанное лицо своего заместителя.       Поставив ногу на грудь Скуало, Занзас принялся за планомерный допрос. Ему было нужно убедиться что всё, что привиделось ему под утро — было лишь сном. Сложность была в следующем: спросить так, чтобы этот крикливый мусор не понял, о чём его спрашивают, но дал все нужные ответы. Через пятнадцать минут Занзас всё-таки облегчил душу осознанием того, что гомопоединок — всего-лишь сон, и что эту тайну знает только он, босс Варии, и он заберет её с собой в могилу.       Моментально повеселев, Занзас на радостях простил своего непутевого подчинённого. Казалось, уже ничего не могло испортить этот день, как вдруг…       — Босс, ночью ко мне приходил Маммон. Он долго и нудно что-то рассказывал, но я ничего не понял из его болтовни, — тараторил прощенный Скуало, когда они возвращались в отель.       — Что-то важное? — величественно спросил Занзас, пребывая в отличном настроении.       — Вроде как да. Он оставил эту кассету для вас, босс. — Скуало протянул ему видеокассету.       — Кассета? Что за позапрошлый век? — возмутился Занзас. — Где я найду, на чём её запустить?       Горничная, убирающая номер, рядом с которым они проходили, чуть вздрогнула. Смекнув, что это важно, она связалась по рации с администрацией на ресепшене. Буквально десять минут спустя главный администратор отеля лично принёс в номер Занзаса видеомагнитофон, надеясь, что засидевшиеся гости наконец-то свалят поскорее, когда решат свои проблемы.       — Оперативно, ничего не скажешь, — усмехнулся на это Занзас, выхватывая агрегат из рук мужчины, да и скрылся за дверьми своего номера.       Некоторое время ничего не происходило. Достаточно долго, настолько, что подслушивающий Скуало успел заскучать.       — СУКА-А-А-А-А! — От мощного крика дверь едва не сорвало с петель.       Скуало, ошарашенно тряся оглохшей на одно ухо головой, всерьёз задумался о том, чтобы скрыться обратно в спасительную дыру под стеной. Идея показалась здравой. Недолго думая, Скуало отошел от двери и уже было задал стрекача, как тут дверь распахнулась, являя миру пылающее от злости лицо его босса. Если вчера вечером Занзас буквально поражал холодным спокойствием и сосредоточенной ненавистью, то сегодня он являлся настоящим воплощением пламенной ярости.       Едва бросив свой взгляд на лицо босса, Скуало понял — прольется кровь.       — Готовься, мусор.       — Я готов, — мелко задрожал Скуало. — А к чему?       — Мы отправляемся на войну! — отрезал Занзас.       «Не к смерти — и ладно», — пронеслось в голове у Скуало.       Сборы прошли в полной тишине. Миновало каких-то десять минут, и верхушка Варии спешным маршем выдвинулась в сторону больницы. Штурмовать её не пришлось — Занзаса помнили ещё по вчерашнему визиту, и сообщили, что юная леди с её молодым человеком, забив на все рекомендации врачей, сбежали сразу после его вчерашнего визита и так и не вернулись.       Крутанувшись на каблуках на сто восемьдесят градусов, Занзас двинулся к дому бешеной самки — самое вероятное место, а если их там не обнаружится, то придётся обшаривать все остальные. Однако, удача улыбнулась Варии.

***

      После ночных приключений и дальнейших разборок на тему необдуманных ставок, кражи кошелька и других моих мелких шалостей, мы с Цуной повалились друг на друга вповалку и спали без задних ног на моём футоне. Какая эротика, куда там. Нам едва хватало сил, чтобы слегка посапывать и пытаться видеть сны.       Это утро началось для меня относительно рано. Едва оторвав в абсолютной темноте комнаты свою свинцовую голову от подушки и пересилив себя, я сонно посмотрела на спящего рядом Цуну. Он, как и я, дрых без задних ног. Бланш под глазом ему не очень-то шёл, но у меня и на лечение себя сил почти не было, а уж от синяков и побоев лечить Цуну — и подавно. До Рёхея мы ещё не доползли, хотя мелькала мысль позвать его ко мне домой и опустошить к чертям собачьим все его пламенные резервы.       Так что, позёвывая и плетясь на кухню, отмечая про себя проглядывающий за плотными шторами солнечный свет, я решила приготовить поздний завтрак. И опять встаю посреди дня. Режим просто помахал ручкой. На пробежки и прочие утренние прелести жизни я забивала уже дней пять, не меньше.       Ковыряясь на кухне, стараясь не греметь, я врезалась во что-то. Раздалось жалобное поскуливание. Когда я включила свет, обнаружила рядом с моей рукой и выключателем чужую руку, и встретилась взглядом с не менее ахриневшим Цуной.       — Вообще-то я хотел сам что-нибудь сварганить на завтрак, — недовольно складывая на груди руки, пробурчал Цуна. Заодно и освятил меня своим фингалом. В кухне стало порядком светлее.       Я распахнула шторы. Квартиру осветило палящим летним солнцем. За окном был как минимум полдень, а как максимум часа два-три дня.       — О своём парне надо заботиться, — заметила я, возвращаясь к плите, — особенно после тех синяков и шишек, которые вчера на тебя свалились.       — Переживу. Давай я сам?       Потирая новые ушибы, мы, беззлобно переругиваясь, пытались установить очередность заботы, а тем временем на кухне догорал завтрак, благополучно позабытый мной в пылу обсуждения бытовых вопросов. Тушили пожар уже в четыре руки.       — Два дебила, — констатировала я, бегло оценивая масштабы произошедшего.       — Да, кухне можно присвоить почётный статус «безнадежно загаженной», — кивнул на это Цуна.       Я несколько приуныла, понимая, что продуктов в холодильнике на что-то полноценное не осталось. Все эти дни я не сильно следила за своими запасами, да и в магазине взяла отпуск, так что… Проще говоря, там мышь повесилась. Я махнула на загаженную кухню и пустой холодильник рукой.       — Позже приберемся.       — Тогда пиццу? — в тон мне уныло предложил Цуна.       — Ну, не идти же сейчас в магазин?       — Я не пойду.       — Как и я.       — Тогда пицца.       — Пицца.       Вздохнув, я опустилась на подушку в комнате и включила нетбук. Цуна примостился рядом, заглядывая на экран сбоку. Если честно, то я этот фастфуд употребляла мало, экономя деньги, как последний еврей. Но как не быть евреем, если коммуналка в Японии даже в задрыпанном Намимори непомерно большая? Больше половины заработанных денег уходило на оплату жилья и этот скотинистый кондиционер. Счёта за него я была готова жевать вместо еды.       — Выбирай сам, мне всё равно. — Пришлось мне сдаться и отодвинуться в сторону, освобождая место.       — А, то есть, совесть в тебе имеется? — усмехнулся Цуна, клацая по клавиатуре нетбука.       Я уныло подпёрла щёку рукой, разглядывая залетевшего через окно летающего таракана сантиметров двадцати в длину, но сил гонять его у меня не было.       — Да-да, я использовала твоё бабло, — отмахнулась я. — Но дело не в этом.       Тем временем Цуна подтвердил оператору заказ и адрес доставки.       — Не переживай, Хаято-сан, — отложив свой телефон, улыбнулся мне он, — не все ставки побеждают. Если всегда выигрывать, то и играть будет не интересно.       Мои брови поползли вверх. Задушив в себе жабу, я включила кондиционер посильнее.       — Да при чём тут ставки?       — Так ты из-за поражения Ямамото переживаешь? — по всей видимости, неправильно меня поняв, умилился такому духу товарищества Цуна.       — Да нах*р его.       — Из-за побитого Скуало? — неприятно удивился Цуна.       Я непроизвольно хрюкнула в кулак.       — Да и его нах*р.       — Да что с тобой тогда не так?!       Тяжкий вздох вырвался у меня из груди. Я взяла в руки телефон, с грустью глядя на свою почту.       — Да я из-за Маммона.       Меня ослепили почти что солнечной улыбкой, дополнительно сверкнув для пущего эффекта фингалом. Я криво улыбнулась, уже предвкушая реакцию.       — Ты такая добрая, Хаято-сан! Не переживай, ты же знаешь, что он, хоть и выглядит как ребенок, достаточно взрослый. Занзас вряд ли его обидит, — улыбаясь, выдал Цуна.       — Да нах*р его благополучие! — треснув по столу кулаком так, что отбила его, воскликнула я. — Я говорила с ним только о проценте с продаж билетов, а вот о процентах с продаж на видео-носителях речи не шло… — И вконец расстроилась, роняя на сложенные на столе руки голову.       Так опростоволоситься ещё нужно суметь! Какая же я самонадеянная дура! Ещё не отошла после травм головой и телом, а в махинации подалась. Кто ж знал, что у меня настолько мозг атрофировался.       — Погоди, так мы не совсем банкроты? — прибалдел Цуна, теребя меня на плечо.       — Какие, блин, банкроты?! Я вообще-то ставила не на Такеши!       Мне хотелось навзрыд реветь. Я лоханулась не просто как девушка этого невинного создания с просветом в морали. Мой косяк был в масштабах «правой руки» босса. Это ж какие убытки!       — Стоп, а почему не на Ямамото, а на этого Скуало?       Подняв голову, я уставилась на Цуну, глаза которого распахнулись так, что вот-вот грозили из орбит вытечь. Ну и, как мне сказать этому невинному агнцу, что моя голова так болела и настолько пуста в тот момент, что выбирая из двух дебилов, я положилась на свою запальчивую и авантюрную натуру?       Мне невольно вспомнился разговор между мной и Маммоном. «Ставь на чёрное, ставь на красное. Всё равно выиграет зеро», — усмехнулся этот еврейский коротышка вчера. Я ещё тогда, без того зная, что он та ещё скотина, усмехнулась: «Это потому, что ты крутил рулетку, хитрый пидорас?» В итоге, в жопе я, а не эта еврейская рожа.       — Ну, я подумала, что если поставлю не на нашего дебила, — сглотнув, начала я, старательно избегая смотреть в карие глаза Цуны, — и он выиграет, то я не буду сильно переживать. А если проиграет — хоть свожу его в «Баскин Роббинс». Все любят мороженое.       Судя по тому, с каким восторгом на меня смотрел мой благоверный, в грязь лицом с ответом я не ударила. Вот что-что, а расстраивать его после моего дебильного боя Урагана и вчерашнего выверта от Такеши не хотелось.       Пока я пребывала в эйфории, внезапно в дверь моей квартиры заколотил чей-то кулак, да так, что та жалобно задрожала. Цуна заметно напрягся.       — Я открою, Хаято-сан, — тоном, не терпящим возражений, пресёк меня он и поднялся из-за столика в сторону прихожей.       Пока он подходил к двери, я, выглянув из-за угла, решила понаблюдать. Цуна посмотрел в дверной глазок и, к моему удивлению, тут же отпрянул, будто увидел там ядовитую змею, которая может вот-вот ужалить, и прижался к двери спиной. Наши с ним взгляды пересеклись.       — Там ведь не пицца, да? — по всей видимости, угадала я.       Цуна кивнул.       — Это тот, о ком я думаю?       Цуна закивал ещё энергичнее. Я привалилась боком к стене, матеря гостей и всю их родню на несколько поколений вперёд.       — Ну, что поделаешь, впускай, — сдалась я, взмахнув рукой. — Посмотрим, чем нас порадует наш «победитель».       Когда дверь открылась, то на нас взирали счастливые, переполненные искренней радостью гости из Варии. От исходящей от Занзаса жажды убийства, скорее всего, передохла вся живность, трущаяся по квартирам у жильцов.       — Где он? — без обиняков начал Занзас.       — Там, — в тон ему ответил Цуна, махнув рукой в неопределенном направлении. Куда он там махал, не поняла даже я.       — А кто собственно такой, этот он? — поинтересовалась я, выходя в прихожую.       — Ваш чертов хранитель Тумана! — с плохо сдерживаемой яростью прошипел Занзас.       Я присвистнула. Мда, Япония явно пошла ему не на пользу. Нервы совсем расшатались, а ведь какова была репутация до всей этой кутерьмы. Впрочем, выучку не пропьешь, думаю, что он отлично держит себя в руках, контролируя большую часть своих эмоций.       — Понимаешь, — начал Цуна, явно не зная, с какой стороны подойти к такому сложному вопросу. — Я совсем не в курсе.       Я хрюкнула себе под нос со смеху.       — Не пытайся его выгораживать! — Глаза Занзаса опасно сверкнули.       У-у, что сейчас будет!       Я решила вмешаться:       — Да пойми ты, дурья башка. — Моя рука задвинула Цуну чуть в сторону, а я сама вышла на передний план. — Он вообще без понятия, где его хранитель Тумана. — Не давая ему опомниться, я продолжила:       — Более того, он вообще не в курсе, кто его хранитель Тумана. Да черт бы с ним, это, в конце концов, нормальное явление! Не в курсе даже я! А это, знаешь ли, очень…       — Это не очень! — влез Скуало, перебивая меня. — Это полный п*здец!       — Вырожденцы, — констатировал Занзас. — Чертово сборище фриков.       Я развела руками.       — А что, собственно, случилось? — между тем полюбопытствовал Цуна. — Зачем тебе понадобился мой хранитель Тумана, да ещё и посреди дня?       Цуна не успел закрыть рот. Занзас был слишком быстр и внезапен. Чёрная видеокассета прочно засела в зубах у моей селёдки.       — На! — маниакально сверкая своими красными глазищами, гаркнул Занзас.       Любопытство или возмездие? — я никак не могла выбрать. Однако первое все же пересилило, и я отправилась в соседнюю квартирку, где жили два китайских эмигранта, свалившие из Китая в страхе перед «Зелёной бандой» — огромной группировкой из Шанхая, опутавшей сетями весь Китай.       Когда я вернулась с пыльненьким видеомагнитофончиком и разобралась за несколько минут, как сей агрегат вообще работает, на нас с экрана моего старенького телевизора взирал Маммон, изображавший из себя дорогой шампунь. Фактически, три в одном: актёр, режиссер и оператор. Его улыбка была видна невооруженным глазом даже под балахоном. Шокирующая ситуация была в том, что на пальце у коротышки поблескивало кольцо Тумана.       В моей крошечной комнатке столпилась толпа мужичья: Занзас и Скуало. Голу Моску я просто не пустила, боясь, что он проломит мне хлипенькие татами вместе с полом. Белу, Луссурии и Леви я не позволила переступить порог. Ну их, в жопу. Цуна сидел рядом со мной хмурый, как незнамо что.       — Дорогой босс, — вещали с экрана, — наш замечательный командир многому меня научил.       Наши взгляды припечатали бедного Скуало. Он неуверенно заёрзал и начал пробираться к выходу вдоль стенки, но выход оказался надежно заблокирован — хитрый Занзас вставил вчерашнюю трость в дверную ручку так, что открыть её было непросто.       — Я понял, что не имеет значения то, как мы достигаем победы. Более того: и сама победа не важна, — продолжал вещать Маммон. — Самое важное — это результат. А результат налицо. — При этой внешне безобидной фразе лицо Занзаса почему-то сморщилось так, будто бы он съел килограмма два лимонов в один присест. К чему бы это. — Я знаю, босс. Вы будете рады такой обновке, и потому я с чистой совестью выполняю вашу рекомендацию взять небольшой отдых для поправки здоровья. Выражаю свое сожаление тому, что не могу разделить радость от такого приобретения с вами лично.       — Когда это ты стал таким добрым и отправляешь своих в отпуск? — ткнув паузу на пульте, не выдержав, спросила я.       Занзас шмыгнул носом.       — Когда-когда, до всей этой истории сказал разок.       — Угу. Как бы невзначай, а он запомнил… Знакомая история, — понимающе протянула я.       Рожу Занзаса перекосило так сильно, что мне даже стало его немного жаль. Судя по тому, как Цуна взял меня за руку, не я одна так подумала.       — Именно, — вновь с шумом шмыгнул Заназас, в то время как его глаза всё наливались и наливались кровью. — Сказал, мол, было бы неплохо, чтобы он свалил куда-нибудь нахрен и не мешался под ногами какое-то время. Этот мусор очень надоедлив.       — Такое при всем желании сложно принять как предложение отпуска, — заявил Скуало.       Я шмякнула кулаком по столу.       — Тихо, крикливый мусор! У тебя вообще с воображением беда!       Красные глазища выжигали во мне дыру.       — Бешеная самка, ты забываешься.       — Прости, я думала, что угадала твои мысли, — поежилась я, поводя плечом.       — Тебе никогда не угадать моих мыслей… — почему-то поёжился Занзас.       Из конца видео-послания стало ясно: Маммон проведёт пару недель на каком-то тропическом острове и вернется сразу в Италию.       — Ну, вроде, всё понятно, — закивала головой я.       — Них*ра не понятно, — нахмурился Занзас, в очередной раз задевая меня своей длинной ножищей. Крохотные японские квартирки не предназначались даже для одного европейца, а уж для двух здоровых мужиков и подавно.       — Что именно? — не понял Цуна. По-моему всё очевидно. Маммон развёл тут всех: и своих, и чужих. Крысавчик, короче.       — Каким образом запланированный мордобой превратился в фарс за какие-то неполные сутки? — схватился за голову Скуало.       Цуна как-то истерично засмеялся. Мне даже стало боязно за него.       — Ты хотел сказать, каким образом он умудрился КУПИТЬ кольцо у моего хранителя? — усмехнулся он.       Ой, дебилы. Все. Что мой Цуна, что Занзас и Скуало.       — Толку гадать? — отмахнулась я, поднимаясь с пола. — Рано или поздно Маммон вернётся и попадется в наши руки. Скуало его подержит, а вы, парни, узнаете: как, когда, кто, кому и зачем. А так гадать можно бесконечно.       Мы заметно так приуныли.       — Выходит, остался только один бой — Облако, — ляпнул Скуало.       Атмосфера в доме сразу стала прохладной. Все сразу вспомнили, что за нашей стороной три кольца, а за Варией два, и нам теперь нужно провести ещё один бой, чтобы узнать, кто в этом цирке главный клоун.       — Да, последний… — осторожно протянул Цуна.       — И проведем его завтра, — подтвердил Занзас.       — Почему завтра? — не поняла я.       — Не хочу затягивать этот цирк, — замялся с ответом Занзас.       Ясно, ему уже тоже надоел этот дурацкий фарс, придуманный Девятым.       — А почему не сегодня? — подивился Цуна.       — День сегодня хороший. Да и не твоё дело, — огрызнулся Занзас.       Они со Скуало засобирались прочь. Ну и, скатертью вам, ребят. Катитесь туда, откуда и явились. Открывая им дверь, мы столкнулись с разносчиком пиццы.       — Мы тут перекусить собирались… — неожиданно залопотал Цуна. — Может, выберемся куда вместе? Посидим…       Мне показалось, что я ослышалась. Пока я думала, что делать с этой блестящей идеей о вечерухе, Цуна пригласил их чисто из вежливости и, может, клюнувшей его в жопу жалости, Занзас обернулся.       — А давай, — огорошил он меня ответом и своей заметно просветлевшей рожей. Я так и сползла на пол, случайно содрав клок обоев.