Пока горит мой динамит

      Сидя на ступеньках под красными ториями храма, я взяла с пластиковой тарелки шампур с овощами и мясом, надкусывая кусочек кукурузы. Позади меня, наверху, шумели ребята и варийцы. Хорошо пропёкшаяся кукуруза немного хрустела на зубах, а солёный вкус растекался во рту, внося умиротворение и в душу, и в тело. Я настолько редко ем вкусную пищу, что сейчас мясо под соусом барбекю и запечённые на мангале овощи были сродни сказке, постучавшейся в мои двери. Радовало одно: раз теперь в моём распоряжении миллионы, причём не йен (а могло быть и больше, не облапошь меня Маммон), то я теперь могу разнообразить свой рацион.       Я вытянула ноги, а сама легла на верхние ступеньки спиной и вгрызлась в сочное мясо. Без понятия, как в такие короткие сроки Вария ухитрилась раздобыть первоклассную баранину и свинину. Мясо почти что таяло на языке. Меня посетила мысль позже спросить у Скуало, где они её достали. От удовольствия я даже прикрыла глаза, смакуя свой поздний завтрак, ставший уже и поздним обедом. Расслабилась я настолько, что шлёпка свалилась с ноги. Пришлось отложить тарелку.       Стоило мне открыть глаза, как я заметила ступающих по лестнице вверх Реборна в сопровождении Шамала, Дино с его подчинённым Ромарио, и, что удивительно, Кёю и Кусакабе. Нахмурившись, я прислушалась к своим ощущениям, и да. Вдали чувствовалось множество аур пламени. Похоже, это клан Хибари и люди Каваллоне.       — Ничего себе… — вместо приветствия пробормотала я, когда эта разношёрстная и такая несочетающаяся компашка поравнялась со мной. — И как вас угораздило собраться всем вместе?       — Здравствуй, Хаято. Удачно мы на тебя наткнулись, — расплылся в своей доброй улыбке Дино.       — Ага, привет… — Я разглядывала хмуро морщащегося Кёю, стоящего особняком, будто его это всё и не касалось.       — Как Цуна? — присаживаясь рядом со мной, спросил Реборн. Под боком у него был чёрный мусорный мешок, и, судя по очертаниям, там лежала то ли дыня, то ли небольшой арбуз.       — Эм… — Я замялась, думая, как подобрать слова-то. Но в итоге решила сказать, как есть: — Сидит с остальными и квасит.       Брови Реборна под шляпой вспорхнули вверх. Я пожала плечами.       — А ты чего одна тогда? — хмыкнул Шамал. — Я думал, Савада тебя ни на шаг теперь не отпустит.       Я махнула рукой, представляя, как он там сейчас с Такеши пьёт на брудершафт. Ну или с кем-то из Варии. Я уже потерялась в событиях, а пить пока не рискнула. И без того за эти дни много себе позволила. Да то же барбекю для меня сейчас тяжеловато, но как удержаться? Так что в выборе между алкоголем и мясом я выбрала мясо.       — Им там нормас.       — А они способны воспринять… важную информацию? — замявшись, спросил Дино.       Я пожала плечами и подобрала шампур, стягивая с него зубами кусочек мяса.       — Смотря, какая информация.       — Конфликт колец закончен, — огорошил меня Кёя, и мясо чуть не встало у меня поперёк горла. Я закашлялась. Откашлявшись, я поинтересовалась: — А можно поподробнее?..       — Отчего же нет? — расплылся в несколько надменной улыбке Реборн. — Я подумал над твоими словами и решил действовать на своё усмотрение.       Вцепившись в края пластиковой тарелки, я невольно ощутила, как меня прошиб озноб. Слышать от Реборна подобное было как минимум странно, а как максимум необычно. Это же Реборн? Он всегда делал так, как хотел. Ну, если смотреть в рамках его соглашения с Девятым.       — И?..       Реборн протянул мне мешок, лежащий у него под боком. Сглотнув, чувствуя на себе взгляды Дино, Кёи и самого Реборна, я взяла мешок за край. Он оказался удивительно тяжёлым. Как-то слишком для арбуза, про дыню уже не было и речи. Распахнув мешок, я заглянула в него. Не выкинуть его прочь мне стоило огромной выдержки.       — Р-Реборн?.. — Голос, дрогнув, подвёл меня. — Это же?..       — Голова Девятого, всё верно, — как-то слишком ласково ответил мне Реборн.       Из мешка на меня смотрели пустые открытые глаза некогда Девятого Вонголы. Седина в висках, паутинки морщинок в уголках глаз и у рта. Тимотео Скайрини. Мёртвый. В мешке была только его голова.       Реборн забрал у меня мешок.       — Мне пришлось убить его. Увы, это уже был не Девятый, а лишь его тень. Он бы погубил всех нас, дай мы ему продолжать.       — Но это же предательство, нет? — сглотнув, спросила я. — Нарушение омерты.       — Как я понял, — подал голос Кёя, — у них никто не знает, кто же убил их босса. Меня в любом случае это не касается. Я хочу выгнать на этих основаниях чужаков из моего города.       Дино подал мне свёрнутую газету, вытащив её из-за ремня брюк. Я пробежалась глазами по первой полосе итальянской газеты, где говорилось, что некто неизвестный убил «уважаемого человека», как принято называть такое в итальянском обществе. По словам автора статьи был произведён точный удар в сердце, а затем уже у мёртвого Тимотео Скайрини сняли голову. Где находится голова — ныне неизвестно. Киллера ищут, но, скорее всего, не найдут.       Я подняла голову, возвращая Дино газету, и посмотрела на Реборна. Он смотрел на покачивающееся на ветру молодое деревцо, шуршащее листвой. Таким я Реборна никогда не видела. Вместо привычной жёлтой сорочки на нём был траурный блейзер, а яркая лента на шляпе-федоре на этот раз отсутствовала. Моя рука невольно коснулась губ, но слова так и потонули в потоке эмоций.       — Теперь ты хочешь проинформировать Занзаса и Цуну? — сглотнув вязкую и неожиданно горькую слюну, всё же спросила я.       — Именно, — кивнул Реборн. — Есть ещё всякие мерзости, которые мне придётся сообщить, но главное рассказать о Девятом.       — А где Червелло? — вспомнила я про розовласых дамочек.       — Покинули Японию, — ответил мне Кёя вместо Реборна. — Может, мы уже пойдём? Мне не терпится закончить со всем этим, пока я случайно не забил кого-нибудь до смерти.       Я поднялась со ступенек, подбирая тарелку с шампурами. Наша процессия медленно возобновила свой путь, но уже вместе со мной.       — Только вот я не уверен, как все отреагируют на завершение конфликта колец, — вздохнул Дино.       — И кто выиграл? — нахмурилась я.       — Хаято, пораскинь мозгами, — отругал меня Шамал. — Всё же очевидно.       Мы миновали красные тории и вышли на территорию храма. Кто где осела Вария в своём полном составе. Рёхей сидел рядом с Луссурией и о чём-то ему с упоением вещал. Скуало, Такеши и Бел распивали пузатую бутыль чего-то явно дорого и крепкого. Цуна стоял у мангала и переворачивал шампуры — о, боже! — с Леви, и они не пытались друг друга убить. Мне было впору хвататься за сердце.       — Никогда не следует недооценивать предсказуемость тупизны, — снисходительно обронил Реборн.       Я уже ничему не удивлялась, правда.       — Знаешь, Дино, — снимая с шампура последний кусочек мяса, сказала я, — нихрена ты не понимаешь.       — Э-э? — уставился он на меня.       Кёя хмыкнул. Шамал с непониманием уставился на меня.       — Можно рассказать хоть сейчас.       Я вышла вперёд, к мангалу, и захлопала в ладоши, привлекая внимание.       — Господа, у нас есть для вас новость! Минуточку внимания, а потом можете продолжать бухать!       — Реборн? — насупился Цуна, направляя на Реборна шампур с овощами. — Ты-то тут что забыл?       Реборн, таща за собой мешок с головой Девятого, встал рядом со мной.       — Конфликт колец официально окончен по решению Альянса семей. Он считается недействительным, как и предыдущее решение Девятого о его проведении. Альянс семей обязует Варию вернуть выигранные кольца… — начал Реборн, и тут осёкся. Завертев головой, он нахмурился, после чего обратился к подвыпившему Скуало: — Скуало, а где твой босс? Я нигде не вижу Занзаса.       Скуало, криво улыбнувшись, махнул бутылью в сторону ящика для подношений, который располагался у алтаря с колоколом. Вот там-то и сидел Занзас, привалившись спиной к этому самому ящику.       — Да тут он. Вон, пьёт сидит у забора… Один… Из горла… виски… неразбавленный…       Занзас действительно пил из горла вискарь и не морщился, при этом старательно игнорируя нас.       — Что надо, мусор?       Реборн потащился к нему, продолжая волочь за собой мешок. Он то ли брезговал нести его иначе, или была какая-то иная причина. Я, если честно, не хотела в этом разбираться. Вместо ответа Реборн вытащил из мешка голову Девятого, держа её в руке так, будто это и не голова вовсе. Занзас посмотрел сперва на Реборна, затем на голову, после чего, подтянувшись на одной руке за край ящика, встал на ноги.       — Что за палево, мусор? Это нарушение омерты.       И тут Реборн, не поведя и бровью, под нашими взглядами спалил голову пламенем Солнца. Ветер подхватил пепел, унося его прочь. Будто и не было головы.       — Я не был бы лучшим в мире киллером, если бы не мог за собой улики устранять.       Занзас окатил его, а заодно и меня, стоящую рядом, холодным взглядом.       — Значит, старик мёртв?       — Ему пора на покой, — в тон ответил Реборн.       Мне стало не по себе. Я ожидала чего угодно: Занзас впадёт в ярость, в крайнем случае начнёт палить в Реборна из пистолетов, ведь Девятый был ему хоть и не родным, но отцом, но вместо этого он присосался к горлышку бутылки и жадно осушил её на треть.       — Значит, до церемонии наследования я повязан? Бл*ть, да это круто! Мусор, — он обвёл чуть осоловелым взглядом Варию и заодно нас, — бухаем! Этот ёб*ный фарс подошёл к концу!       Вария разразилась единым шумным криком ликования. Занзас резко повеселел и даже влился в общую тусовку.       — Потом я жду объяснений, Реборн, — сказал подошедший к нам Цуна, впиваясь зубами в мясо так, будто от Реборна кусок оттяпал.       Реборн осклабился.       — Нос ещё не дорос командовать мной, бесполезный Цуна!       И вечеринка плавно переросла из расслабляющих посиделок в празднование. Правда, Кёя довольно быстро свалил, увидев, что никто не собирается проливать кровь на его территории, да и гордо удалился, напоследок сказав мне, чтобы в течение пары дней чужаки убирались восвояси. И я бы поверила в его недовольство, не будь надето на его палец кольцо Облака. Тоже мне, гордая скотина. Когда Кёя ушёл, к празднованию подтянулись и многие из клана Хибари со своей едой и своим алкоголем. Видимо, пачинко многих сроднило.       Я даже ухитрилась прокатиться на пьяном Скуало, когда этот бедолага на радостях перебрал. Подвыпивший Цуна вместе с Дино пытался использовать пламя для барбекю, и тогда я поняла, что он уже совсем в ничто. Такеши занимался какой-то хренью с Белом, явно пришедшим в себя после мета (если нет, то у нас проблемы), а куда свалили Леви и Луссурия я была без понятия. В общем, все отрывались, как могли.       Утащив у пьяного мужичья из клана Хибари литровую бутыль вишнёвого саке и упаковку яблочного сока, я с полной тарелкой мяса вновь свалила под тории, подальше от шума. Если честно, то этот конфликт колец и всё, что произошло за последние месяцы, сильно утомило меня. Слишком много пережитого. Большая компания была просто…       — К тебе можно? — Раздалось позади меня.       Обернувшись, моему обзору предстали Шамал и Реборн.       — Конечно, — кивнула я и чуть отодвинулась в сторону. Мужчины умостились на освободившемся месте. Шамал с шумом водрузил бутылку ликёра и непонятно откуда взявшиеся стеклянные тары.       И вот так в тишине, наблюдая за закатом, мы и сидели. С высоты холма, на котором и располагался заброшенный храм, Намимори раскрылся перед нами, как на ладони. Россыпь домов и бетонных махин, ползущие точно букашки машины и потрясающий закат. Разбавляя себе саке соком, я подумала, что никогда не забуду этот пламенеющий закат и шум ветра. Не думаю, что смогу их забыть. Пейзаж, запавший мне в душу, прочно укоренился у меня с осознанием: всё разрешилось благополучно, даже если и временно. По правилам этой ситуации у нас есть время.       Но как же прекрасен сегодняшний закат, уходящий за горизонт, где золотились фермерские поля.       — Эй, Реборн, — тихонечко позвала я, играя висящей на одном пальце ноги шлёпкой.       — Что, Гокудера? — прикладываясь к ликёру Шамала, откликнулся Реборн.       — Значит, ты выбрал Цуну?       Реборн усмехнулся в стакан и осушил его.       Я прижала к груди колени, глядя вдаль — на, казалось, бесконечные просторы, простирающиеся за Намимори, и пламенеющий закат. Эта ночь будет особенно тёплой, и дело не в выпитом саке.       — О! — Внезапно меня посетила мысль. Я тут же повернулась к Реборну и спросила: — Слушай, Реборн, а кто хранитель Тумана?       — Экая ты недалёкая, — усмехнулся он. — Кто, как не Мукуро?       Удивительно, но я спокойно восприняла заявление. Всё встало на свои места. Я отпила из пластикового стаканчика, перекатывая между щёк смесь из саке и сока. Кокуё и моя напускная ненависть к Мукуро отпустили меня. Даже несколько польстило, что он подарок мне сделал.       — Только не говори мне, что Мукуро обменял половинку кольца на то, что ему скостят остаток срока? Или вовсе выпустят? — булькнула я в стакан.       — Не буду, — хмыкнул Реборн.       — Вот же пидорас! — не выдержала я, в то время как у меня подёргивались уголки губ.       — Этот ваш Мукуро или Реборн? — поинтересовался Шамал.       — Да оба.       Тычок в бок меня порядком осадил.       Когда мы вернулись к остальным, собираясь подобрать наших и развести их по домам, я застала Занзаса за разговором по телефону. Хотя говорил он мало так-то, больше слушал.       — Завтра Вария улетает, — заметив нас, сообщил Занзас. Выглядел он вполне себе бодро, и не скажешь, что квасил целый вечер.       — Будете прощаться с этими? — Шамал кивнул в сторону Цуны, Такеши и Рёхея, отплясывающих то ли канкан, то ли ещё что. Выходило до того дурно, что и не разберёшь их.       — Да ну их в жопу, — махнул рукой Занзас. — Прихвачу завтра крикливый мусор, отправлюсь поправлять здоровье на минеральные воды. Лечить нервы и всё такое, ну вы поняли.       Я фыркнула.       — А заодно узнаешь, какая рожа будет у Маммона, когда тот узнает, что «купленное» им кольцо придётся отдать, а деньги ему никто не вернет?       Занзас осклабился в ответ так, что его кривая рожа выражала такой спектр чувств и эмоций, что я посочувствовала Маммону, ставшему мне еврейским другом.       Так и закончился конфликт колец.

***

      С того дня наша жизнь сильно перевернулась. Хотя нет, не так. Жизни тех, кто окружает меня, перевернулись, в то время как я сама не заметила лично на себе сильных изменений. И дело тут не в том, что всё крутится вокруг меня. Вовсе нет. Происходящее вертится вокруг Савады Цунаёши, главного лица сего действа, а я, как «правая рука» будущего Дона, нахожусь в эпицентре шторма.       Возвращение Реборна сделало жизнь Цуны в каком-то смысле невыносимой. Мы и без того с этим дурацким конфликтом колец и приездом Варии выпали из школьной жизни, чего школьная система не прощает с кулака. Триместровые экзамены камнем повисли на наших шеях, и если мне это ничем особо не грозило, то Цуна и ребята безбожно отстали. Параллельно со школьным ужасом, наступающим на пятки, Реборн всерьёз принялся делать из бедного Цуны преемника — Десятого Вонголу. Учёба и тренировки. Какая же тоска.       Последний месяц я видела Цуну только в школе или когда он буквально приползал ко мне домой просто отоспаться, ибо «при Реборне, видя его поганую рожу и сходя с ума от безумных игрищ детей», он не мог нормально спать.       Тоскливо уперев взгляд в окно, разглядывая зелёную крону вековой сакуры во дворе, я вздохнула.       Если честно, то я была в ужасе с того, как Альянс семей повязал нас по рукам и ногам. У нас было всего полгода, чтобы стать полноценным десятым поколением, а Цуна — «Десятым» Доном Вонголы. Если нет… То для Италии в целом и мира в частности наступят тяжёлые времена.       Я погладила кольцо Урагана, сидевшее на моём среднем пальце правой руки как влитое. Символ-шторм на печатке был слишком красноречив. Вместе с мощью кольца я чувствовала и огромную ответственность.       Полгода. Каких-то жалких полгода на подготовку к Церемонии наследования.       Сняв с пальца кольцо Урагана, я положила его на парту и уставилась на символ Урагана.       Вонгола и «альянс» перешли в режим, где на передний план вылез Альянс семей. Первый Вонгола, Джотто Конти, был воистину гениальным человеком. Построив столь мощную организацию вроде Вонголы, он предусмотрел всё. Если семья оставалась без Дона, то семья и «альянс» переходили в режим, когда главы Альянса семей и лидер CEDEF временно становились регентами, пока готовился новый Дон. Они не правили, но царствовали. Джотто явно наперёд знал, что будет с Вонголой, иначе как объяснить его прозорливость? Альянс семей стирал на нет поползновения на кресло Дона и уберегал семью от кровопролития. Гениальный человек. Не знаю уж, сам ли он это придумал, или это заслуга его «правой руки» Джи. Сложно уже так сказать. Но Джи — определённо тот, на кого мне следует равняться. Я…       На парту кто-то налетел. Я не успела среагировать и поймать кольцо Урагана. Оно со звоном покатилось по накренившейся парте и упало на пол, да так, что его хрен достанешь.       — Ой, прости, Гокудера-сан… — спохватился Мидория.       — Да ничего страшного… — вздохнула я, в общем-то понимая, что сама виновата, раз оставила столь важную вещь лежать на парте открытым текстом. Хорошо ещё Реборн не видел, а то спустил бы с меня шкуру. Он нынче в ударе.       Нагнувшись, я полезла под парту. Как назло кольцо закатилось в щель, которую явно прогрызли крысы. Хорошо ещё не видели самих крыс, а то девчонки бы орали на всю школу на ультразвуке. Надо будет сказать Кёе или Кусакабе о крысах, а то это не дело.       С кряхтением я попыталась просунуть в щель пальцы, стараясь подцепить хоть ногтем кольцо. Запоздало возникла мысль воспользоваться стержнем от ручки.       — Хаято-сан, и что ты творишь? — Раздался совсем близко голос Цуны, и в следующее мгновение меня сильно дёрнули за подол школьной юбки. От неожиданности я врезалась затылком в подоконник и тут же схватилась за голову.       — Цуна, ты чего?! — воскликнула я, оборачиваясь через плечо, и тут же заткнулась. Отчего-то Цуна был хмур.       — Ну вот, такой вид испортил! — цокнул Мидория с негодованием.       — Точно-точно! Савада, что за дела! Ни себе, ни людям! — в унисон подхватило остальное мужское население нашего класса.       Я порядком растерялась, не понимая, почему Цуна с укором смотрит на меня.       — Юбка, Хаято-сан, — присев на соседнюю парту, подсказал мне он.       Выгнувшись, я завертела головой, всё ещё не догоняя, что не так. А затем пришло понимание. Я всё ещё стояла на коленях под партой в раскоряку, и, по всей видимости, у меня задрался подол. Ну да, неприятно, конфуз, но с кем не бывает.       — Видишь, Савада! Гокудере-сан до этого нет дела, так что не мешай! — вновь продолжил дебилизм один из парней.       — Фу, как мерзко, — вмешалась Хана.       — Эй, тебя, Куракава, никто не спрашивал! Ты…       Забив на эту хрень, я незаметно вызвала маленький ураганчик в крысиной норе и вытолкала наружу кольцо, сразу же хватая его руками и напяливая на палец. И тут Цуна дернул меня за руку, вытаскивая из-под парты так, что я сшибла её к чертям собачьим. Она с шумом упала на пол, повалив соседний стул.       — Цуна?.. — Я с удивлением отметила оранжевые блики в его карих глазах. На усталом лице мелькнула злость. Прежде чем я успела пискнуть хоть что-то ещё, меня поставили на ноги и, отряхнув, Цуна заговорил:       — Зато есть дело мне. Если ещё кто посмеет распространять фотки Хаято-сан в пикантной позе или ещё какую хрень — не сомневайтесь, набью рожу.       От его тона пробрало даже меня. Злой Цуна — это вам не шутки. А злой и усталый Цуна — это всё, пиши пропало. Можно уже собирать манатки и бежать без оглядки.       — Да чего ты так завёлся-то? — влез Синдо, наш одноклассник. — Ведёшь себя как её парень!       — Может, потому что я и есть её парень? — Цуна недовольно упёр в бок руку, с вызовом уставившись на Синдо.       Пытаясь не уронить на пол челюсть, я невольно втянула голову в плечи, не зная, что тут сказать и как не нарваться самой, учитывая, что мои мелькающие трусы почему-то сильно вывели Цуну из колеи. Но меня порядком удивило, что он открыто признал, что мы встречаемся. Стало так тепло-тепло на душе.       — Всё-всё, парни! Тайм-аут! — спас ситуацию Такеши и положил ладонь Цуне на плечо. — Братишка, успокойся. Всё нормально.       — Да я спокоен. — Последовало в ответ.       — Ну-ну, я вижу.       — Эй, Ямамото, — Мидория замялся рядом, — а они что…       Такеши заливисто рассмеялся, да так, что все заметно расслабились.       — Именно. Так что осторожнее, ребят.       Пользуясь ситуацией, я потянула Цуну от них, поднимая свою парту и упавшие стулья. Он покорно последовал за мной и даже сел, когда я пихнула его на свой стул, загораживая ото всех собой. Краем уха я слышала, как ребята возмущаются, мол, Цуна в последнее время стал несколько странным и даже агрессивным. Но тут не поспоришь даже. Реборн гонял его и в хвост, и в гриву. Ещё и учёба параллельно. Тоска полная.       — Цуна, брат, ну ты даёшь! — К нам подошёл Такеши. У него на шее на тонкой цепочке сверкало кольцо Дождя.       Цуна вздохнул и уронил голову на парту.       — Всё, не могу. У меня едет крыша.       Я коснулась его предплечья пальцами и постаралась незаметно влить в него пламени Солнца. Цуна громко выдохнул и чуть показал свой немного курносый нос из изгиба локтя.       — Спасибо.       Я улыбнулась, садясь за соседнюю парту и придвигая стул ближе. Такеши подсел к нам.       — Реборн зверствует? — участливо спросил Такеши.       Цуна вновь уткнулся носом в стол и кивнул.       — Я невероятно задолбался. Ямамото, знаешь, что недавно произошло?       — Ну? — Такеши весь аж подобрался. Я же предчувствовала очередной треш.       — Ко мне подошёл Мочида-семпай и спросил: «Слушай, а кто такой Занзас?»       — И что ты ему ответил?       — Сказал, что он приёмный, а Занзас — его настоящий отец.       Я тихо прыснула, давясь беззвучным смехом. Это ж надо! Просто бесподобно! Усталый и злющий Цуна начинает копировать меня.       — Быстро учишься. Скоро научу тебя, как ставить на место всяких идиотов. Ты хороший ученик. — Я потрепала его по густой шевелюре. — Мой мальчик уже совсем большой!..       Цуна смерил меня раздраженным взглядом, но и руку не смахнул. А я перебирала его густые каштановые пряди, отмечая про себя, что с момента нашей встречи за последний год в его внешности всё больше и больше начинают доминировать европейские черты, а не азиатские. Волосы на солнце у него порядком выгорели и теперь отливали рыжиной и медью.       — Знаешь, ты меня иногда нереально раздражаешь, — пробурчал Цуна.       — Я тоже тебя очень-очень люблю, — улыбнулась я, взлохмачивая ему волосы.       Такеши, сидящий рядом, подпёр щёки кулаками и наблюдал за нами с умилением.       — Ребят, — щурясь от удовольствия, расплылся в счастливой улыбке он, — вы такие классные.       Мы стрельнули в него недовольными взглядами, а затем переглянулись. Идиллию прервал звонок с урока, ознаменовавший конец классного часа и начало летних каникул.       В тот момент я лишь потянулась, подставляя лицо солнечным лучам, ещё не зная: через восемь дней моя жизнь превратится в Ад, и я с головой окунусь в отчаяние.