Пока горит мой динамит

      Больница походила на растревоженный улей. Глухой ночью в неё набилось народу втрое больше от суточной нормы. Члены Вонголы, Брианца и других семей с личной охраной примчались сразу же, использовав «родственные связи, как предлог». Гвоздём программы были, конечно же, мы с Шамалом. Кто из нас известнее — ещё надо подумать.       Девушка-стажер из регистратуры работала одну из своих первых смен и была крайне шокирована всем произошедшим. Её специально ставили на ночные дежурства, чтобы она как следует привыкла к работе и не была смята большим потоком людей. Какая ирония. Если при виде третьего кузена, второго брата и третьей сестры она начала потихоньку удивляться, то когда на больничном пороге показался юбилейный сотый родственничек — девушка вспылила и отправилась, было, узнавать у семейства, насколько их предки пристрастились к незащищенному сексу, что их расплодилось такое множество. Тут бы её и уволили, но один из интернов, более-менее понимавший, что происходит, перехватил бедняжку на полдороги, успокоил и отправил обратно за стойку.       Мне было очень интересно досмотреть, чем кончится это шоу. Однако глупые мафиози вцепились в меня, как в единственного свидетеля, и по десятому кругу задавали одни и те же вопросы. Когда же от меня, наконец, отстали, девушка на входе уже общалась с подоспевшими полицейскими.       Служители закона и порядка были явно не в духе, их явно сдёрнули по срочной тревоге прямо из теплых постелей. Однако они старались изо всех сил не замечать целую толпу мафиози, набившихся в скромную городскую клинику. Мафиози же старались не мозолить глаза блюстителям порядка лишний раз.       Меня попытались оттеснить к черному входу и отправить к Брианца до того, как полиция заинтересуется моими показаниями.       — Ага, щас. Черта с два я уйду! С чего бы мне боятся правоохранителей? Мои руки максимально чисты. — В доказательство я показала свои фигурально залитые кровью руки — по крайней мере, у них на меня ничего нет.       С полицейскими пообщаться надо было. Мне очень нравилось, что мое личное дело в Италии являлось тоненькой папочкой, в которой я проходила всего по паре-тройке дел, как невольный свидетель. И сбегать без показаний не входило в мои планы.       На Вонголу я совсем не обращала внимания. Во-первых, эти ребята продали меня Брианца, как кобылу на рынке, и не очень дорого. А во-вторых, каждый первый из слетевшихся сюда людей переживал не столько за мое будущее, и уж тем более не за будущее Шамала, сколько хотел сам избежать всяческих подозрений.       «Вот он я. Я пришел. Я молодец, я уж точно не заказчик, исполнитель, соучастник, идейный вдохновитель и бла-бла-бла», — вот что говорили без всяких слов выражения на их самодовольных рожах.       Пора было брать ситуацию в свои руки. Помимо своего алиби, я должна настроить полицейских таким образом, чтобы Шамала, как следует, охраняли. Это было моей главной целью.       Ещё и обнаружился врач, который был должен делать Шамалу завтрашнюю операцию, как тот отошёл бы от сегодняшней. Тут уж, конечно, без всяких сюрпризов. Бедняга валялся без сознания, связанный по рукам и ногам, да ещё и с кляпом во рту в собственном кабинете. Думаю, его показания предельно ясны и просты, ровно настолько же, как и бесполезны. Готовился к операции другого пациента, сзади подкрались, и… Темнота.       Кто напал — не видел, сколько их было — не знает, ничего не понимает и хочет подать в суд, но на кого? — так и не решил. Обычное же дело.       Зато вот мне надо как-то выкручиваться — как объяснить полицейским, по какой такой надобности я ворвалась в операционную, распугав кучу народу?       Закончив с врачом, коперы принялись за меня. Под белы ручки меня завели в отдельный кабинет и в очень спешном порядке начали трясти из меня показания, как груши с яблони, попутно отрабатывая на мне все известные методики допроса.       Напротив меня сидел пухленький дядечка с маленькими усиками и обольстительной лысиной. Между стеллажей с документами и медкартами пациентов прохаживался его напарник — полная противоположность: верзила с печатью интеллекта на лице.       — Итак, давайте ещё раз по порядку, — с умным видом сказал дядечка. — Опишите внешность нападавшего.       Я уже в который раз быстренько набросала словесный портрет его напарника. С каждым новым сходством между собой и подозреваемым, тот чувствовал себя всё более и более неловко, чуть не повалив стеллажи, неудачно облокотившись на них. Это слегка выбило его из колеи, в которую он тут же попытался вернуться, корча из себя плохого полицейского:       — Я, надеюсь, вы понимаете, насколько серьёзно ваше положение? — попытался как можно серьёзнее выдать он.       — О, я понимаю, — закивала я. — Сперва моего опекуна чуть не убили, а, может, даже и совратили? Ведь кто может наверняка знать о намерениях злоумышленника! А потом ещё и некто за здорово живёшь попытался сделать дырку у меня в голове!       Я уже знала, что он явно возмутится сказанной мной хренью.       — Не о том ты думаешь! — подтвердил он мои мысли, по-итальянски рьяно жестикулируя. — Я бы на твоём месте беспокоился о том, как остаться в свидетелях, а не попасть в подозреваемые!       — Соучастница? — воодушевилась я.       — А, может, и организатор!       Пухлый инспектор чуть себе не пробил лицо ладонью от слов своего напарника, но каким-то образом смолчал.       — Боюсь, исходя из моих действий, — усмехнулась я, — я бы выиграла конкурс на звание самого хренового напарника. Хм, а, может, и не выиграла. — И выразительно посмотрела на здоровяка.       — В любом случае, мы будем отрабатывать версию вашей причастности к этому делу.       — И это хорошо, — согласилась я. — Возможно, за мои героические действия мне полагается медаль.       — И штраф за мелкое хулиганство! — не сдавался он.       Так, а вот это уже интересно.       — Какое такое хулиганство? — действительно подивилась я.       — А такое! Сорванная операция! Незаконное проникновение в операционную!       — Ни о чём таком не знаю, — открестилась я.       — Но у нас есть ваши показания!       На моём лице расцвела улыбка.       — Зато у вас нет жалобы со стороны больницы. Вот как будет, — я сложила руки на коленях, — тогда и поговорим.       Дверь распахнулась без стука. На пороге показалась фигура великолепного Феличе. Я давно поняла, что зазря начала всю эту возню с коперами. Более душных блюстителей порядка, чем в Италии, ещё поискать надо. За Шамалом они приглядят, а мне надо спасать остатки моего сознания из их мерзких волосатых лап.       Феличе мгновенно сориентировался в ситуации.       — Девочка моя, — он простёр к потолку свои руки, — хвала деве Марии, с тобой всё в порядке!       Горилообразный копер попытался дёрнуться, но был остановлен своим более разумным коллегой, видимо, знавшим Брианца если не в лицо, то по описанию.       — Папа! — Упала я в объятия Феличе. — Я так испугалась!       Полицейские аж окаменели от ахренивания от такой моей метаморфозы. С ними-то я вела себя иначе.       Феличе похлопал меня по спине.       — Всё в порядке, девочка моя. Всё уже позади. Я позабочусь о том, чтобы тебя больше никто не обидел.       — Вот он, — указала я пальцем на здорового копа, — обижал.       Под взглядом Феличе копер как-то съёжился. Ему мучительно хотелось стать маленьким и незаметным, но не с его габаритами. Увы.       Я не стала слушать их беседу. Уже через пять минут мы с Феличе сваливали подальше от больницы.       — Ну и, куда мы теперь? — сидя рядом с ним в машине, спросила я.       Феличе не гнушался сам крутить баранку.       — Ну уж явно не в отель.       — Значит, на виллу?       — Не совсем.       Во мне зародился червячок сомнения. Я с подозрением прищурилась, сверля Феличе взглядом.       — В свете последних событий тебе придётся познакомиться с женихом чуть раньше, чем тебе бы хотелось, — осчастливил он меня.       — Такая большая необходимость? — Я сияла от счастья и радости.       — Крайне острая нужда, — поморщился Феличе. — При всех своих недостатках этот балбес сумеет тебя защитить.       По определённым причинам моя шкура была мне дорога, потому я не стала спорить. Висок, который лишь чудом разминулся с пулей, сильно саднил и служил отличным стимулом.       — Вы так в нём уверены? — для порядка поломалась я.       — О, мой мальчик довольно силён! — с оттенком гордости ответил мне Феличе.       Не зная, что ещё тут сказать, я решила замолчать и уставилась в окно. Машина ехала по дороге бесшумно — трассы на Сицилии были хорошими, асфальт регулярно меняли, что немного напоминало Японию. Но когда мы свернули на сельскую дорогу, началось прыг-шоу. Пару раз чуть не угодив макушкой в потолок машины, я на всякий случай пристегнулась.       Через окошко задувал ветерок, наполняя салон ароматами полевых трав. Мы проехали мимо небольшой деревеньки с уютными южными домиками. Когда мы ехали между полей, я отчётливо чувствовала окутывающий земли запах рапса.       — Серьёзно? — хохотнула я, обращаясь к Феличе. — Рапс?       — Ты недооцениваешь конопляное масло, — подмигнул мне он.       Я возвела глаза к небу — потолку, и покачала головой.       Сельская дорога петляла между засеянных колосящейся пшеницей и прочими злаковыми культурами полей, изредка разбавляясь мелкими постройками и домиками, и поднималась на холм. На нём же выгодно возвышалась ещё одна вилла: россыпь домиков из красного кирпича — какие-то в три этажа, некоторые — в два; были и одноэтажные — скорее всего гаражи или конюшни, шут их знает. И всё утопало в зелени, напоминая оазис посреди пустыни.       — Здесь мило, да? — усмехнулся Феличе.       — Очень, — согласилась я.       У меня не было причин отрицать очевидное. И холм с виллой, и поля… Уверена: другая бы девушка всё отдала, чтобы получить все эти богатства. Но я была не другой девушкой. Я была Хаято Гокудерой-Карбоне, «правой рукой» следующего Дона Вонголы. Да и богатства — блажь. За год нищей жизни в Намимори, когда ты считаешь всё до последней йены, я как-то познала дзен и не стремилась к роскоши.       Мы въехали на территорию виллы. Феличе посигналил кому-то. Судя по всему, своему сыну. Я хотела выйти из салона вслед за Феличе, но тот, улыбаясь, остановил меня рукой.       — Девочка моя, леди нужен экспорт.       В голове скользнула мысль о чём-то таком. Кажется, я читала в одной из своих детективных книжек, что благородным леди помогают выйти из транспорта, подавая руку. Да уж, конфуз. Из машины с Шамалом я тогда вылезала сама.       Пока я думала обо всём этом, из дома в окружении пары слуг вышел невероятно высокий широкоплечий итальянец, чем-то напоминающий мне того копера из больницы.       И тут мне стало не по себе. Вот это я попала. Он был с добрых два метра ростом.       И он шёл к машине.