***
Встретиться с Феличе до самой помолвки у меня не выходило. Складывалось впечатление, что он избегает меня. По информации от Шамала он прибыл в Палермо, но занимался какими-то своими делами. Хотела бы я знать, какими. — Ты сегодня такая красивая, — выдал Труффальдино. Сегодня у меня пробный макияж и причёска перед помолвкой, так что надо мной пыжился пидарастического вида визажист. Чувствовать прикосновения к моим волосам от кого-то, кто не Цуна, моя семья или друзья — мерзко, но я терпела, пусть зона комфорта и пошатнулась. Я скосила глаза на Труффальдино. Он сидел в кресле, закинув ногу на ногу. Незастёгнутая рубашка с закатанными по локоть рукавами оголяла его мощную грудь, а сам он выглядел весьма заинтересованным. Труффальдино не отходил от меня больше, чем на двадцать метров. Я всегда была под его наблюдением. Если его не было видно — это не значит, что он не рядом. — Не знаю, в какой культуре слово «красивый» является оскорбительным, — насмешливо проговорила я, — и теперь я теряюсь в догадках, откуда ты родом, при этом зная итальянский. Я разрешаю тебе начать приносить свои бесполезные извинения. Со стороны Труффальдино раздался смешок. Ой, да пошёл ты, право слова. Когда всё это закончится, серьёзно, я выбью из тебя всю дурь.***
И вот день помолвки настал, хотела я того или нет. Мне помогли облачиться в платье. Ткань струилась по ногам, оседая на полу. Слишком длинное платье, главное — не наступить на подол ненароком. Кружевной верх с тонкими рукавами до локтя, открытая спина в разумных пределах. При открытой спине грудь была максимально прикрыта непрозрачной внутренней частью и вставками с кружевами. Платье было светлым, почти белым. Завершали образ убранные в несложную причёску волосы с оставленными у лица завитыми прядями да украшения с изумрудами — чтобы подчеркнуть цвет моих глаз, как сказал мне стилист. — Девочка моя, ты выглядишь сегодня великолепно! — С этими словами вошёл старик Феличе. — А вы не торопились встретиться со мной, — хмыкнула я. Нас оставили вдвоём. Я смотрела на Феличе, а он смотрел на меня. — Сегодняшний день войдёт в историю! — гордо сказал Феличе, на что я с сомнением спросила: — Действительно? — Не сомневайся. Пойдём, гости уже ждут нас. Феличе подал мне руку. По всем канонам что на помолвку, что на свадьбу выводить меня должен был Шамал на правах моего опекуна, но сейчас его роль выполнял Феличе. Я с неохотой подхватила его под локоть, и он вывел меня из комнаты, в которой последние несколько часов велись приготовления. — Волнуешься? — Бывало и хуже, — усмехнулась я. Нет, серьёзно. Я большее волнение испытывала перед сражением с Бельфегором, чем перед этой глупой помолвкой. Если я не люблю пышные торжества и посиделки в компании, то это не мешает мне быть на них и наслаждаться происходящим. А сегодняшний вечер полностью посвящён Цуне. Только ради него я всё это терплю. Если я самовольно пойду против Альянса и Вонголы, то меня просто убьют. Пострадают ребята и все, кто со мной связан. Этого я допустить никак не могу. Цуна, как ты там? Наверное, ты уже в курсе? Это разрывало мне сердце. Отношения между нами давно перешли привычную простым обывателям грань. Наши чувства больше походили на помешательство. Если я день не видела Цуну, то сходила с ума. С ним была та же история. Когда мы перешли последнюю грань, то всё стало только ощутимей. И вот я иду на помолвку с другим. Нет, свадьбу я не допущу. Ни при каком раскладе. Свадьба запланирована на конец ноября — начало декабря. К тому моменту мы с Шамалом что-нибудь придумаем, да и не думаю, что Труффальдино нужна эта свадьба. У него своих дел по горло. Цуна, прости меня. Правда, прости. Я сделаю всё, чтобы вымолить у тебя прощение, но пока я буду делать то, что должна. И ради тебя, и ради себя. Перед банкетным залом стояли два официанта, принимающие гостей. Миновав их, я потонула в шуме сотен гостей. Все говорили. Звенели фужеры и посуда. Сперва у меня заложило уши, но я мотнула головой. — Готова? — шёпотом спросил у меня старик Феличе, одаривая мягкой улыбкой. — Да, — кивнула я. И мы нырнули в зал. На нас тут же обратили внимание. Стало гораздо тише, лишь немногие переговаривались, глядя на нас. Труффальдино, до этого о чём-то говоривший с группой девиц, которую разбавляли только парочка кавалеров, направился к нам. Да уж, герой-любовник выискался. — Хаято, — оскалился он в своей белозубой улыбке, протягивая мне руку. — Труффальдино, — не менее лучезарно улыбнулась я и была передана от отца к сыну. Этот фарс сопровождали восторженные и завистливые шепотки. — Давай я представлю тебя гостям, — всё ещё скалясь, предложил мне Труффальдино. У меня не было причин отказываться, тем более он мне своего рода помогал, за что я ему была по-своему благодарна, так что на довольно большое количество времени я была потеряна в незнакомых мне лицах. Познакомилась я и с главами Альянса, и с политиками, и с кем только не познакомилась. Вот только всего этого должен быть удостоен Цуна, как следующий Дон Вонголы, а не я. — Хаято? Здравствуй, — неловко улыбнулся Дино Каваллоне. Так и хотелось сказать ему, чтоб заткнулся, предатель, но я сдержалась. Названные братья, да? Ну-ну. — Рада тебя видеть, Дино, — улыбнулась я в ответ. За спиной у Дино стоял Ромарио, так что он вёл сегодня себя как босс Каваллоне, а не привычное недоразумение. Мы перебросились парочкой бесполезных фраз, поговорив о том, о сём. Про Цуну он не говорил, и молодец. Сдержаться было бы трудно. Труффальдино радостно скалился, наслаждаясь тем, как я страдаю. Ну ничего, говнюк. Посмотрим ещё, кто кого. Настала очередь Варии. Этих ребят тоже пригласили. Как я и ожидала, в наличии был Скуало. Рядом с ним отсвечивал Бельфегор. Видимо, отправили самых адекватных и презентабельно выглядящих. Конечно же, не во фраках, а своей форме Варии, правда, кители сегодня на них были парадные. — Врой! Бешеная самка, выглядишь сносно, — показав мне большой палец, одобрил Скуало. Впервые за вечер я от души улыбнулась. — Не поверишь, но твою рожу я особенно счастлива видеть, дружище! — Чувствуя, как душу обволакивает тепло, я не сдержалась и обняла его. Скуало похлопал меня по спине, к моей неожиданности, тихо сказав: — После банкета зайди ко мне. Разговор есть. Я кивнула. — А я тут как пустое место? — В голосе Бельфегора проскользнули обида и раздражение. — Что, понравились колёса, а? — Я шутливо пихнула его локтем в бок. — Ты переходишь границы. С принцем никто не смеет так себя фамильярно вести. — Ой, да пошёл ты, Бел! — беззлобно огрызнулась я. И тут я поняла, что мы в центре внимания. Мне стало неуютно. Труффальдино приобнимал меня за талию. — Вот же шакалы… — прошипел Скуало и влил в себя бокал красного вина, от которого у проходящих мимо официантов ломились подносы. — Ох, а правда, что вы победили саму Варию? — Вопрос какой-то дурочки имел эффект разорвавшейся бомбы, к которой я была непричастна. Что я, что Труффальдино, Скуало и Бельфегор стояли с каменными лицами. Я не знала, что ответить. Репутация Варии — это очень важно, и у меня нет никакого желания втаптывать их в грязь. Они классные ребята. Правда, они мне все нравились. Я познакомилась даже с простыми сержантами, и там много очень интересных персон. — Да-да, я слышала, что вы смогли даже взять Варию в заложники! — подхватила другая тупорылая дура. Скуало прокашлялся, но идиоток это не остановило. — Синьорина Хаято победила непревзойдённого гения Варии, «принца-потрошителя» Бельфегора! — Не значит ли это, что он никакой не гений? — Или же Синьора Хаято… Слушая этих тупых баб, молчавшие до этого мужчины тоже поддержали разговор: — Получается, простые школьники смогли победить элитный отряд убийц, да ещё и их верхушку? — Новое поколение Варии явно уступает старому. — Занзас Скайрини плохой лидер, раз берёт в свои ряды абы кого! Рука на моей талии дёрнулась. Я бросила короткий взгляд на Занзаса, понимая, что если человек с атрибутом Неба разозлится, то вся наложенная на него реальная иллюзия и грим потекут по роже. Я ущипнула его за руку. — Может, мне к чертям собачьим подорвать вас всех, что скажете? — мило улыбнулась я, источая ауру убийства не хуже той, что исходила от бравых варийцев. — Что?.. — опешил один из мужчин. Рука Занзаса на моей талии обмякла, он успокоился. Ну и славно. Я хлопнула в ладоши. — Ничего, давайте праздновать! Сегодня такой прекрасный день! — сияя, проворковала я. — Может, мне сыграть что-нибудь? Есть какие-то пожелания? В толпе я увидела отца и мачеху. Гости заметно оживились. Да уж, былая слава Хаято-парня творила чудеса. Пластинки с записью его концерта до сих пор пользуются успехом в узких кругах. — Частный концерт от самой Хаято Карбоне? — Просим вас, сыграйте! Я посмотрела на Занзаса. Он смотрел на меня. — Милый, ты не против, если я ненадолго оставлю тебя? — обратилась я к Труффальдино Брианца. — Конечно, я и сам не против послушать. — Усмехаясь, он скрестил на груди руки. Ловя на себе восхищённые взгляды, слыша шепотки о том, что я похожа на ту самую пианистку, я шла по залу. Передо мной расступались гости, давая пройти. Труффальдино, Скуало и Бельфегор не отставали и шли следом. Подол волочился за мной, а я чувствовала себя загнанной в угол принцессой, которая была заточена в логове дракона. В зале по прихоти Феличе (кстати, куда он опять делся?) был установлен рояль. Остановившись перед ним, я подняла крышку и проверила, настроен ли он. Так, на всякий случай. Все знания о клавишных были в моей голове на уровне подсознания. Что-то досталось от Хаято-парня, а что-то я почерпала из своих странных снов, где я видела Лавину и говорила с ней. Лавина была музыкантом, писала дивную музыку. И я тоже много знала о музыке. Каждый день мне что-то снилось о других Хаято и их жизни. — Что мне сыграть? — обращаясь к гостям, спросила я. Расправив подол, я присела на табурет и положила пальцы на клавиши. На моём запястье красовался золотой браслет с россыпью изумрудов и бриллиантов. Бесполезные понты. — Сыграйте что-нибудь необычное? — попросил меня кто-то из толпы. Занзас опёрся на рояль, смотря на меня сверху. Я решила сыграть что-то из того, что никогда не услышит этот мир. Лавина мертва. Никто не сможет насладиться её дивной музыкой. Лавину убил этот мир. Мать, которой у меня не было, но которая является в моих снах. И я заиграла написанную Лавиной мелодию. Звуки исторгались из рояля, разлетаясь по залу. У меня не получится сыграть так же, как сыграла бы Лавина, но я попытаюсь. Я не так уж хороша в игре, почти не тренируюсь. Опыты и исследование Моря — всё, чем я занималась в Намимори. Но я играла, отдавая дань той, кто родила меня и дала возможность встретиться с Цуной. Спасибо тебе… Мама. Музыка лилась из-под моих пальцев, и я отдалась игре. Только сегодня, только сейчас. Пианино — не моё, но сегодня я сыграю Лавине. Когда последние ноты стихли, мои руки замерли над клавишами. Я переводила дух. Было тихо-тихо. Несколько испуганно обернувшись, думая, что моя игра была отвратительной, я уставилась на гостей. И люди разразились громкими аплодисментами. Я второй раз за вечер чуть не оглохла. — Очень рада, что вам понравилось, — вставая из-за рояля, улыбнулась я. Мне аплодировали. О Варии больше никто не думал. Я продолжала видеть среди толпы Дона Карбоне с женой, и, судя по всему, он очень страждет со мной поговорить. Что ж, это можно устроить. Когда я собиралась подойти к отцу, то передо мной нарисовался Труффальдино и встал на одно колено. Как по мановению волшебной палочки, в его огромных ладонях очутилась крошечная коробочка с помолвочным кольцом. Пытаясь скрыть свое недовольство, я посмотрела на Труффальдино сверху вниз. Он раскрыл коробочку, и я увидела на подушечке совершенно очаровательное кольцо veretta с мелкими бриллиантами, расположенными по кругу, что вроде как символизировало вечность любви, что было крайне смешно в нашем случае. Занзаса я не любила, да и он меня, но не принять это глупое кольцо я не могла. — Ты будешь моей женой, Хаято? — скалясь, спросил меня Труффальдино. Как бы я хотела ответить: «Нет», но у меня не было выхода. Кольцо назойливо сверкало бриллиантами, горящими на свету. Кольцо Урагана, надетое на средний палец, в этот момент особенно сильно жало, почти обжигая кожу. Ответ был готов сорваться с языка, но внезапно меня и окружающих людей пошатнуло. Я с трудом осталась стоять на месте. Занзас нахмурился. На всех нас давила тягучая, переполненная злостью сила, которой было трудно противостоять. В ней было что-то… Слишком знакомое? — Такое пышное торжество, а меня никто не удосужился позвать! — До боли знакомый голос совершенно не ласково мазнул по ушам японской речью. Меня саму будто незримой дланью прижимало к полу. Многие из гостей корчились на полу, не в силах справиться с давлением. — Кха-кха, мой дорогой босс говорит, что такое пышное торжество, а его никто не позвал. Какая досада, как же нам с вами быть? — хитро поглядывая из-за спины Цуны, ехидно перевёл на итальянский Мукуро. Касаясь груди рукой, не помня, как раньше дышала, боясь, что я навсегда разучилась это делать, я, открывая и закрывая рот, тупо смотрела за тем, как совершенно злющий Цуна в сопровождении Мукуро и Такеши шагает по залу в мою и Занзаса сторону. Мне хотелось схватиться за голову от отчаяния. Цуна, глупый, зачем ты пришёл?..