Линия α. На линии β событие невозможно.
Иногда Хаято нереально бесила, да так, что зубы сводило. Его трясло от одного её вида. — Хаято-сан, — довольно робко обратился Цуна к Хаято, не зная, как она отреагирует. — Ты не боишься заработать себе сахарный диабет? В последнее время она почти не вынимала изо рта чупа-чупсы. Хаято и раньше этим грешила, но после возвращения из Италии она подсела на них. Цуна понимал, что это от нервов, но лучше бы она курила, а не заменяла их чупа-чупсами. — Чёрт с ним, с диабетом. Мне надо рот занять, — ответила ему Хаято, вновь погружая злополучную карамель в свой очаровательный ротик. Цуне показалось, что слух подвёл его. — Что, прости? — М-м… Да-да, это то, о чём ты подумал. — Ну не в школе же! — тоненько взвизгнул Цуна, в панике оглядываясь — не услышал ли их кто. Хаято на это лишь передёрнула плечами. Имея невероятно деятельную, шебутную натуру, она, что самое странное, с виду производила впечатление невинного создания, чему способствовали светлые волосы, молочно-белая кожа, благородное лицо, отличная фигура и большая грудь. Имея красивую внешность, в ней чувствовалась… Порода, что ли? Хаято смотрелась благородной леди, точно вырванной из шикарного особняка. Впрочем, так и было. И теперь это с виду невинное создание посасывало чупа-чупсы так, что у проходящих мимо парней челюсти отваливались. И ведь самое страшное тут то, что она не понимала. Хаято не видела себя со стороны! Цуна попытался вспомнить, что он — Весы. У этого знака зодиака тяга к гармонии, они умиротворяют и прочее, прочее. Да, он — само спокойствие. Он — гармония. Перед глазами встали весы, на чашах которых были… Юркий красный язычок Хаято прошёлся по карамели, пока она водила пальцем по экрану своего смартфона. Цуна вырвал из её рта чупа-чупс, сунул его в свой рот, злобно разгрыз — да и сел на своё место. — Эй! — возмутилась Хаято. — Это мой любимый вкус! Во рту растекался привкус кока-колы, смешиваясь со слюной. От расправы его спас звонок на урок, с которым в класс вошёл учитель, и Хаято плюхнулась за свою парту. Цуна выдохнул. Классные часы — та ещё скука, как и подготовка к фестивалю. Учитель пригласил старосту класса к доске, и та начала собирать идеи того, что их класс будет делать. С-к-у-к-а. Цуна уныло подпёр рукой щёку. Для него школьные фестивали проходили всегда мимо кассы. С поступления в старшую школу он любовался на Кёко, обязательно посещая её класс, но в этом году всё иначе. Нет больше любви к Сасагаве Кёко. Спокойной жизни больше тоже не предвидится. До конца октября им можно пробыть в Японии, в Намимори, а потом придётся уезжать в Италию и принимать пост Дона Вонголы. Он покосился на вовлечённую в происходящее Хаято. Она активно предлагала всякие идеи, жестикулировала и выглядела счастливой. Если так подумать, то невезения преследуют его с тех пор, как Реборн, а затем и Хаято появились в его жизни. Больше, конечно же, тут «заслуга» девушки. Цуна поменял руку и подпёр левой рукой левую щёку. Его преследовала полоса неудач, затягивая на шее петлю. Во многом тут вина Хаято. Интересно, а не признайся она ему во время инцидента с Мукуро… Цуна тут же осёкся, испуганно отгоняя эти мысли. Нет никаких если. Хаято — та неотделимая часть его новой жизни. Он очень любит Хаято. Всё было не зря. — …да! Савада! — Его дёрнул за рукав летней рубашки одноклассник. Цуна встрепенулся. — Что такое? — опешил он. Староста направляла в него свёрнутый в трубочку глянцевый журнал. — Было решено, что ты будешь представителем от мальчишек нашего класса на фестивале. — Чего?! В комитет?! — нахмурился Цуна. — Фигушки! — Гокудера-сан, он не хочет с тобой быть в паре, — пожала плечами староста. — Ну, ничего не поделаешь, — закусила губу Хаято, удивлённо взирая на Цуну. — Раз ты не хочешь… Он опять всё прослушал! — Вообще-то хочу, — прочистив горло, сдался Цуна. Хаято едва ли не у виска пальцем покрутила. «Её нельзя оставлять одну», — вздохнул про себя Цуна, падая в объятия уныния. Ох уж эти фестивали. Он их терпеть не мог с их тягомотиной и подготовкой.***
До собрания комитета по поводу фестиваля оставалось полчаса, и Цуне с Хаято, как представителям класса, стоило поторапливаться. Президент студсовета не любил опоздавших, так что надо поспешить. Обычно с президентом и его подчинёнными общалась староста, но она контролировала театральную постановку, которую все и выбрали. «Где же Хаято-сан?» — подумал Цуна, сжимая подмышкой стопку распечаток, которые нужно показать студсовету на утверждение. Там был и сценарий, и требуемый бюджет, и всякое разное. Хаято испарилась. Её нигде не было. Цуна достал телефон и написал ей в LINE: «Где ты?» «У Кёи. Сейчас буду»,— пришёл быстрый ответ. Внутри полыхнула ревность. Цуна дураком не был и давно понял, что ГДК нравится Хаято, вот только сама девушка до этого почему-то не допирала. Она вообще много кому нравилась, от неё приходилось гонять поклонников. Где Хаято — там вечно толпа мужиков. Когда они ездили в поездку к морю, то её в электричке облапали извращенцы, а по возвращению в Токио из Палермо она собирала заинтересованные взгляды. Иностранцы — не такая уж диковинка, но с Хаято обстояло иначе. Чем старше она становилась, тем возрастали её сексапильность и красота. И снова в токийском метро она подверглась нападкам извращенцев. Гонять их в переполненном вагоне, когда люди стоят у тебя на ушах — то ещё дело. Как итог: Цуна гонял её поклонников втайне от неё. Особо рьяные преследовали её. Цуна лично шурнул пару сталкеров. Постоянно проверял её шкафчик и выкидывал любовные письма, которых было полным-полно — от студентов Намимори и не только. Прижав к груди распечатки, боясь их помять — получили бы втык от правильного президента студсовета, Цуна быстрым шагом направился к приёмной, где и царствовал самопровозглашённый король Старшей Намимори — Хибари Кёя. — …Вытащи гадость изо рта. Забью до смерти, — услышал Цуна из-за двери голос Хибари Кёи. Цуна так и замер с занесённой к дверной ручке рукой. В поле зрения замелькали члены Дисциплинарного, но он окатил их холодным взглядом — те испарились. Это вам не гонять Донов мафиозного мира на церемонии помолвки твоего хранителя. Просто члены Дисциплинарного комитета. Да одно пересечение Сахары до Александрии, отбиваясь от вооружённых арабов — страшнее. Цуна воробей стреляный. Да и Реборн сколько на мозги капает. — Сосать на территории школы теперь тоже нельзя? — засмеялась Хаято. — Ты сейчас договоришься. Если будешь использовать в речи глаголы, тебя не так поймут! Цуна понял: пора вмешиваться, чёрт их знает, чем они там занимаются. Что не тем, чем люди подумают — однозначно. Хаято тот ещё тролль, а насмехаться над Хибари ей нравилось. Постучав для вида и не дожидаясь ответа, Цуна открыл дверь. Через мгновение появилось желание закрыть её нахрен и никогда больше не открывать! Хаято, сидя на стуле напротив стола Хибари, пошло лизала чупа-чупс. Положив его на язык, трогая самым кончиком, затем опуская во весь рот. С причмоком Хаято облизала карамель. — Н-да, — только и протянул Цуна, когда у него задёргался глаз, да и вышел из приёмной. Хаято вылетела за ним следом, крича на бегу: — Цуна, да не так всё! Бумаги были прижаты к груди. Цуна шёл широко, по-мужски. Быстро перебирая ногами. Хаято неслась позади него. — Цуна! — Знаю, ничего не было, — совершенно спокойно ответил ей Цуна не оборачиваясь. — Тогда какого хре… Окрашенные в янтарно-алый цвет глаза заткнули Хаято. Цуна всё понимал, но это не говорило, что его это не бесит. На собрание комитета они пришли вовремя. Цуна увидел в окне маячившего Реборна и нахмурил брови. Уже даже не пугало то ледяное спокойствие, с которым он решал дела. Весы — лучшие дипломаты. Цуна не хотел становиться Доном Вонголы, да и он всегда думал, что бумажная волокита и руководящие должности — не его. Какая ирония. Ещё как его. Похоже, это всё в крови. Хаято дёрнула Цуну под партой за брючину. — Цуна?.. — тихо-тихо прошептала она так, что услышал только он. — Не сейчас, — спокойно ответил ей Цуна. 3-С класс не сошёлся в мнениях со студсоветом по поводу бюджета. Студсовет всегда всем пытался урезать бюджет. Президент был тем ещё жлобом. Цуна и Хаято созерцали конфликт, уже граничащий с потасовкой, а затем впрягся и Цуна. Как истинные Весы с их тягой к гармонии и с умением прилагать враждующие стороны, он вместе с Кусакабе прекратил конфликт и контрольным добил президента, стребовав с него рулон ткани, которую так и не использовал театральный кружок — для платья Кёко для театральной постановки их класса. Собрание подошло к концу. Студенты, переговариваясь между собой, начали покидать кабинет. Цуна встал из-за парты, собирая распечатки в стопку, и только собирался на выход, но Хаято схватила его за руку и остановила. — Иногда ты становишься невыносим!.. — зашипела она. Зелёные глаза смотрели на него сердито. Вскоре в кабинете они остались вдвоём. Цуна вздохнул. Подняв к лицу руку, он зачесал волосы назад пальцами, ощущая тяжесть перстня Вонголы. Кольцо всё ещё было непривычно ему. — Как ты меня иногда бесишь, — бросил он ей слова в лицо. Хаято сощурилась. Ссоры между ними были редко, но метко. А Цуна бил словами обычно больно. Была у него такая гнилая черта. — Да? — Хаято животом толкнула его, и Цуну отнесло к парте. Распечатки посыпались на пол. Цуна ухватился пальцами за края парты, чтобы не улететь вслед за распечатками. — Абсолютно точно, — сердито выдал Цуна. Хаято напирала на него, щурясь. Впрочем, он не боялся. — Что ещё за херня и сбоку бантик? — Я злюсь, — в том же тоне ответил Цуна. — Кто ещё на кого! — У меня есть повод! — У меня тоже! Оба не поняли, кто подался навстречу первым. Да это уже было и неважно. Пальцы Хаято жадно блуждали в его волосах, перебирая пряди — поддаваясь своему фетишу, а Цуна целовал её руки, тонкие запястья с молочно-белой кожей, поднося к губам её ладони. Глаза-изумруды ярко сверкали. Цуна видел в них своё отражение. — Я видел ключ в дверной скважине… — подсказал ей Цуна, усаживая Хаято на парту. — Поняла, — кивнула головой Хаято. Подняв руку вверх, она взмахнула ей, пока Цуна рассматривал кучу фенечек, болтающихся на тонком запястье. Ключ под силой давления пламени повернулся, закрывая раздвижные двери в кабинет. Теперь Хаято и так умела. Как только она своё Море не использовала. Целуя Хаято в губы, Цуна вспомнил себя прошлого. Скажи ему, что он будет гонять мафию, студсовет и заниматься всякими пошлостями в стенах родной школы, и всё это будучи школьником — он бы ни за что не поверил. Жизнь меняла его страшно. А теперь любимая девушка, сидя на школьной парте, прижималась к нему, даря непередаваемые ощущения и счастье. Мир мафии? Почему нет? Ради девушки, которую он сейчас сжимал в объятиях, можно и пасть ниже. Став боссом Вонголы, Цуна сможет спасти многих. Тоже неплохо. Хаято мягко улыбалась, пока он расстёгивал пуговки на её белой школьной рубашке. Открылся плоский живот и спрятанная под тканью бюстгальтера грудь. Задравшаяся юбка оголяла низ бёдер и линию трусиков. Сегодня на ней были в тонкую белую и сиреневую полоску. Мило. — О чём думаешь? — обнимая его за плечи и ловя поцелуй-укус в плечо, шёпотом спросила Хаято — вдруг услышат. От неё пахло апельсинами и шоколадом. Кто-то слишком любил свой гель для душа. — Захотелось смешать глицерин и апельсиновый сок, — поднимая верх бюстгальтер, усмехнулся Цуна. Хаято тихо рассмеялась, оценив шутку. — Что-то ты слишком хорошо стал разбираться в химических реакциях. — Скажи спасибо Занзасу, — открестился Цуна. Она тихо млела от невесомых поцелуев, которыми он осыпал её кожу, и ладоней, сжимающих грудь. — Обязательно скажу, — хихикнула Хаято. Рубашка сползла с её плеч, собираясь у локтей. — Да я уж сам как-нибудь. Игривая, как кошка, почти не пахнущая табаком. А ведь Цуне нравилось, как с её запахом сочетаются сигареты. От былой злости почти не осталось и следа. Они оба очень быстро воспламенялись и также быстро затухали, как и их ссоры. Хаято касалась своими длинными пальцами его щёк. Цуна вспомнил, как эти мягкие подушечки на церемонии помолвки извлекали из рояля волшебные звуки, играя для кого-то другого — не для него. Цуны вообще тогда не должно было быть на приёме. — Не играй больше ни для кого, — потребовал он, глядя ей в лицо. Она удивлённо моргнула, сперва не понимая, о чём он, а потом тихо прыснула. — Как скажешь. Цуна рукой развёл ей ноги. Хаято смотрела на него из-под полуприкрытых век. Для кого угодно стало бы откровением, узнай он об этой стороне Хаято — не невинно выглядящая благородная леди, а та ещё чертовка. Её нога обвила его талию, не помогая, но и не мешая схватиться за резинку трусиков. — Больше не стесняешься? — усмехнулась Хаято. Ему вспомнилось, как она тогда соблазнила его в первый раз в примерочной, и Цуна устало рассмеялся. У неё дома в него тогда бес вселился, не иначе. Хотя, может, он просто поддался жаре и её пламенной натуре? Такому спокойному человеку, которым был Цуна, несвойственно так распаляться. Он тогда её знатно отодрал. Или она его? Он уже и не помнил. Но утром на поезд они чуть не опоздали оба. — С тобой? — фыркнул Цуна. — Пф, очень вряд ли. А ведь раньше он очень стеснялся девушек. Рядом с Кёко его покидал дар речи. А потом Мукуро, Лямбда, Вария, помолвка Хаято… Оставаться прежним не вышло, а так хотелось. Цуна стянул с неё трусики. Поводя своими покатыми плечами, Хаято кокетливо повертела трусики на пальце и отложила на парту. Пусть они уже не сношались, будто они — кролики, но только подумать! Цуна сам — добровольно! — занимается сексом в школе. Немыслимо. Пока он гремел пряжкой ремня и расстёгивал ширинку, Хаято обняла его за плечи, наблюдая за тем, как Цуна достал из кармана презерватив. Теперь в их арсенале было и такое. Пусть Хаято и сидела на противозачаточных, но душ выходило принять не всегда. Приходилось выкручиваться. Мало ли, где им приспичит? Хаято тихо охнула, наваливаясь на Цуну грудью, когда горячая плоть опалила её изнутри. Отросшие светло-пепельные волосы взметнулись вверх. Парта протяжно скрипнула и покачнулась при движении. Хаято всхлипнула, ловя губами воздух. Видеть её такой, в своих объятиях — то, что Цуна воистину заслужил. Хаято никуда от него теперь не денется. Он не отпустит. На одной чаше весов — Хаято, семья и друзья, на другой — семья. И первая чаша заметно перевешивает. Слёзы катятся по щекам Хаято, она, сдерживаясь, тихо стонет ему в ухо. А Цуна и рад видеть её такой во время оргазма. Вытрахивать из неё дурь он уже научился. — Чёрт!.. Резинка порвалась… — В последний момент понял Цуна. А ведь это презервативы класса премиум… — Да и чёрт бы с ней, — обнимая Цуну, отмахнулась Хаято. Они так пробыли какое-то время, пока ручку двери кто-то не дёрнул. — Эй, кто там?! — Раздался голос президента студсовета. — А ну откройте! Цуна и Хаято переглянулись. — Через окно? — шёпотом предложила она. — Через окно, — согласился он. Подхватив распечатки и трусики, Цуна и Хаято бросились к окну, застёгиваясь на бегу. Оба находили ситуацию забавной.