Пока горит мой динамит

      Так и повиснув на камне, потирая рёбра и пряча лицо за волосами, я усмехнулась. Цуна прекрасно понял, что я шучу — удар только мог показаться сильным, а на деле я даже не почувствовала этого тычка. И на самом-то деле я безумно радовалась тому, что он смог поднять на меня руку. Порой я вела себя заведомо несерьезно, несла околесицу, но на всё был холодный расчёт: на женщину можно и нужно поднимать руку, и то, что Цуна сражался с Лал — тому показатель.       Мирному японцу не выжить в опоясанной семейными ценностями Италии, где за праздным весельем скрывается холодный расчёт, и не знаешь, кто окажется врагом. Я ломала моего милого, невинного Цуну, и вот на сорванной помолвке он убил человека. Да, тот самый пацифист Цуна.       — Это ведь не плохая шутка, да? Удивительно… — вырвал меня из раздумий голос Такеши, к слову, почти не изменившийся и такой же приятный в звучании, — я здесь, чтобы встретить агента CEDEF, но никак не ожидал вас здесь увидеть, ребята… Хаято, что-то ты похудела… Уже разродилась?       Выражение моего лица после его слов изменилось, меня перекосило. Пытаясь сползти с камня, я поглядывала то на Такеши, то на Цуну, точно приросших с тупыми рожами к земле.       — Цуна-а-а? — ласково позвала я, шаря ногой внизу, пытаясь найти твёрдую опору. — Он шутит или ты мне о чём-то забыл сказать? Важном таком…       — Ну-у… — протянул Цуна.       — Значит, забыл-таки… Мои брови ползут вверх!       — Блин, ладно! Хаято-сан из будущего оказалась б-б… Б-беременной!       — О-о-о… — Мне удалось встать на ноги, только вот те грозили подкоситься от упавших на мои плечи очередных новостей за сегодня, — мои брови уже на затылке!       Вот только весёлость тухла под взглядом Такеши, которым тот смотрел на Цуну. И не сказать, что мне не понять такую реакцию. Я ни на миг не забывала о гробе с гербом Вонголы. Цуна этого времени умер или погиб, мне пока неизвестны детали. Но печаль стоящего в паре шагов от нас Такеши отражала его потерю. Потерю всех, кто был связан с Цуной.       Такеши очень отличался от привычного образа, и оно немудрено. Десять лет прошло, как-никак. Брючный костюм ему невероятно шёл, только подчёркивая массивность его фигуры. На подбородке у Такеши появился довольно заметный шрам, бросаясь в глаза. Да, он определённо уже не тот Ямамото Такеши, которого мы знали.       — Думаю, ты уже понял… — Цуна неловко коснулся волос на затылке. — Мы из прошлого и попали к вам в будущее… Как-то так…       — Да, понятно!.. — Выдавливая из себя улыбку, закивал Такеши, возвращая катану в ножны за спиной. — Из давным-давно… Тогда неудивительно… Хорошо выглядишь, Цуна…       — Да… — попытался улыбнуться в ответ Цуна. Я разделяла его неловкость, не зная, что тут ещё сказать.       От этой странной атмосферы спасла Лал. Она, глядящая на нас все это время исподлобья, не выдержала:       — Заканчивайте с этим шоу. Если наткнёмся на других разведчиков, — Лал кивнула на сломанного Моску, — то так удачно всё не закончится. Наговоритесь в убежище.       — Давайте выдвигаться? — поворачиваясь к нам спиной, предложил Такеши и зашагал вперёд.       Цуна закинул мою руку себе на плечо и обхватил за талию, помогая идти. Мы поспешили за Такеши и Лал следом, замыкая шествие.       Деревья окружали нас со всех сторон. В тенях прятались мои страхи, я так и ждала ещё какой-нибудь выверт судьбы, который вновь погрузит меня в дебри отчаяния. Отметины, оставленные этим Бьякураном, очень тянуло. От вновь нависающего надо мной неба, подёрнутого ночным временем суток, меня спасало только тепло цуниного тела. Ещё немного — и я, того и гляди, просто сойду с ума.       — И всё же, я так рад вас видеть такими бодрыми, ребят, — обернувшись к нам, вновь с этой печальной улыбкой произнёс Такеши. — А ты, Цуна, держишься бодрячком, я смотрю. Я ожидал, что ты будешь более взволнован, что ли…       Я скосила глаза на Цуну.       — Да как-то уже привык к бардаку в моей жизни…       — А-ха-хах, и то верно! — неожиданно бодро рассмеялся Такеши.       Звёздное небо мерцало над нами, — только подними голову, и увидишь. Так же и с людьми. Люди вокруг как горящие звёзды. Одни горят, горят ярко, а потом происходит гравитационный коллапс, и звезда становится чёрной дырой. На смену мёртвой звезде рождаются новые звёзды. Я не стану удерживать подле себя звёзды: ни М.М., ни Хану с Кёко или кого-то ещё из моих школьных друзей. Приму и позволю им гореть для кого-то другого. Или же сама затушу их яркий огонь. Не всем звёздам позволено гореть.       Но… Готова ли я отпустить Шамала, Такеши и… Моего Цуну?       Мы живём двойными стандартами. Я — не исключение. Лицемерная мразь, паразит. Вот то, чему меня научила жизнь. Пришлось осознать свою сущность.       Не в силах смотреть на звёздную россыпь на сумрачно-тёмном ночном небе, я вынырнула из своих мыслей, возвращаясь в обессиленное и бесполезное сейчас тело. Цуна и Такеши, пока шли, перебрасывались общими фразами, будто и не разделяет их десятилетие. Они говорили как обычно, и от этого было только больнее.       Как же я смогла жить, когда моя звезда потухла?       — Мы почти на месте! — огорошил нас новостью Такеши, встав посреди небольшой поляны, утопая по щиколотку в траве. — Не теряйтесь из виду и держитесь поближе ко мне.       — Ясно, мне дали заведомо неверную информацию, — не обвиняя, тихо произнесла Лал.       — Прости. Забыл при встрече сказать! — в общем-то набрехал Такеши.       Но мне стало не до этого ровно в тот момент, когда он достал странную коробочку из-за пазухи. Повернувшись к нам боком, Такеши снял с кольца на пальце цепь Маммона. Тёмно-голубой камень охватило пламя Дождя. Поднеся горящее кольцо к этой странной серо-белой коробочке, он явно отработанным движением погрузил кольцо камнем в углубление. Раздался глухой щелчок. Распахнулись створки ранее закрытой коробочки, и вверх взмыло нечто лазурное, наполненное пламенем Дождя, заметавшись вперёд-назад, вверх, вниз, вновь вверх.       — Что это? — задал вместо меня вопрос Цуна, а я не могла оторвать взгляда от мечущегося у крон деревьев существа. Даже с моей дальнозоркостью я не в силах его разглядеть — до того оно было быстрым.       — Маскировка безопасности. Закройте глаза, — как само собой разумеющееся сказал Такеши, но опоздал он с советами.       Когда мне на нос упала капля воды, я моргнула от неожиданности. Вот только за капелькой на нас пролился самый настоящий тропический дождь, почти прибивая к земле. Выбивающиеся из-под капюшона волосы тотчас прилипли к лицу. Потянуло сыростью. Одежда за мгновение напиталась дождевой влагой.       — Цуна?! — Повиснув на Цуне, пытаясь удержаться под хлещущими по голым ногам каплям, я не могла ничего разглядеть перед собой. Кейс норовил выскользнуть из руки под напором стихии.       — Сюда…       Не видя ничего перед собой, я лишь услышала, как меня позвал Цуна, после чего потянул за собой. Нетвёрдо шагая, сама не зная куда, я двинулась вперёд. В лицо ударил тёплый воздух, и когда я смогла открыть глаза, то поняла: дождь больше не хлещет меня. Стихия осталась по ту сторону, а я, стоя с Цуной под руку, нахожусь на входе в убежище. Лестница уходила вниз. Там даже пандус был. Вход немного прикрывали заросли кустарника, не блокируя доступ к нему.       — Ничего себе… — только и могла пробормотать я, оглядывая потолок и лестницу, чем-то напоминающие мне кроличью нору.       — Спускаемся, — скомандовал Такеши, поманив нас за собой.       Я скинула с головы мокрый капюшон. Из-за прилипшей к телу толстовки и влажной после дождя кожи мне стало безумно холодно. Зуб на зуб не попадал, но я упрямо ухватилась за перила и зашагала наравне с остальными.       — Может, тебе помочь? — предложил Цуна, но я качнул головой:       — Лучше не надо. А так я хоть согреюсь.       Пока я плелась позади, до меня долетали обрывки объяснений Такеши: что существует ещё шесть выходов из убежища помимо этого, и расположены они в разных местах. Когда я спустилась к дверям, то только меня все и дожидались. Такеши приложил руку к панели для распознавания отпечатков, и массивные двери распахнулись перед нами. Я ещё раз огляделась назад, замечая тут и там запасные фосфорные лампы. По всей видимости, на случай ЧП.       — Хаято, ты идёшь? — окликнул меня Такеши.       Не знаю, почему мой взгляд задержался на лестнице. У меня было такое ощущение, словно на меня кто-то пристально смотрит, но это ощущение уже покинуло меня, будто его и не было. Странно.       — Да, иду. — И я шагнула в кабинку лифта.       Четырём людям было тесновато стоять рядом. От Цуны не укрылось, что я вся трясусь, а ведь пыталась обнаружить это чуть позднее, когда мы будем в безопасности.       — Хаято-сан, ты вся трясёшься! — воскликнул он, а мне хотелось выть от досады.       Я промолчала. Подняв к лицу руки, подышала на них, пытаясь согреть, и тут Цуна схватил их, накрывая сверху ладонями. Это не очень-то помогло, но сделало приятно сердцу. Только вот Такеши и Лал поглядывали на нас не без любопытства.       — М-мне… б-бы… п-пер-реодеть… ся… — взмолилась я, обращаясь к Такеши. Меня всю колошматило.       — И горячую ванну принять, — подхватил Цуна.       — Не вижу с этим проблем. — Пожал плечами Такеши. — Пусть убежище и не достроено, но душевые и ванная тут есть. Даже бассейн есть в наличии. Между прочим, ты, Цуна, всё это и распорядился построить.       В этот момент лифт остановился, показывая на табло B-05, и дверцы разъехались в стороны, открывая обзор на наитипичнейшую подземную парковку с разлиновками. В нормальном состоянии я бы пошутила про размеры и комплексы у кое-кого, но терпеть усталость и холод мне удавалось всё труднее и труднее. Цуна почти волок меня на себе.       — …ан, мо…т, тебя …и? — Я даже слышала его с трудом, в пол-уха. Больше угадывая.       Бетонное покрытие подземной парковки казалось бесконечным. Звуки шагов отзывались эхом. Я начинала терять связь с реальностью, подозревая, что сейчас отрублюсь.       — А это …о? — Донёсся до меня голос Лал.       Стараясь сфокусировать зрение, я увидела конец этой бесконечной парковки. Перед нами был вход, который пересекали сиреневые лучи. Силовое поле?       — А! Это со…л наш …ик. Этот б…ер б…ет какую-то м…ию.       Такеши прошёл сквозь этот барьер. Цуна пропустил вперёд Лал, и последнее, что я услышала перед тем, как отрубиться — вскрик боли и упавшая на пол Лал.       А потом передо мной раскинулось поле докучливого сиренево-зелёного розмарина, и я увидела её, вспомнив обо всех моих посещениях этого таинственного мира. Позади нас стояла Афродита, но всё моё внимание было приковано к ней.       Той, кого я всем сердцем стану презирать совсем скоро.       В шелесте розмарина пробил колокол, и она пригласила меня к себе в беседку. Сомнения точно сковали меня незримыми цепями, и лишь благодаря нежной руке Афродиты, коснувшейся моего плеча, я смогла сделать первый шаг.       — No man is an island*, — вместо приветствия от неё.       «Человек — не остров». Верно, один в поле розмарина — не воин, но мне придётся начать эту войну.       Я шагнула в беседку, не готовая столкнуться с ней — моим прошлым и возможным будущим.