Пока горит мой динамит

      Тело Хаято обмякло, и кейс выскользнул у неё из рук, упав на пол. Цуна едва успел подхватить её во время падения.       — Хаято-сан?! — взволнованно воскликнул он, заглядывая ей в лицо.       Но Хаято мирно сопела, и только дрожащее от переохлаждения тело давало понять, что что-то не так. Облегчённо выдохнув, Цуна потянулся вниз, ставя кейс на полу так, чтобы его можно было подхватить, и, изловчившись, ему удалось взвалить себе на спину Хаято.       — Извини, Цуна, — с сожалением произнёс Такеши, сидя на одном колене перед лежащей посреди коридора Лал, — я не смогу тебе помочь.       С кряком Цуна поудобнее подхватил Хаято, прогибаясь под её весом. Девушка была столь же красива, как и тяжела, хотя тяжесть эта была приятна.       — А с этой что? — Цуна кивком головы указал на Лал.       Такеши без каких-либо проблем бережно подхватил Лал на руки, отчего грудь Цуны сжало от зависти, и поднялся на ноги. Разница в том, как они держали девушек, вгоняла в депрессию. Цуна тешил себя мыслью, что разница у них с Такеши в целых десять лет, и кто знает, каким Цуна будет в двадцать семь.       — Изменения в окружающей среде шокировало её нервную систему. Обстановка в убежище и снаружи сильно отличается для её сущности, — объяснил Такеши.       — С ней всё будет хорошо? Она нам помогла, не хотелось бы, чтобы с нашей спасительницей что-то произошло…       — Она скоро очнётся, не переживай. Лучше пойдём, а то Хаято совсем не норм.       — Да уж…       Цуна подхватил кейс и поплёлся за Такеши, поглядывая по сторонам: коридор, заканчивающийся массивными автоматическими дверьми, стены, выкрашенные в светло-бежевый цвет, высокий потолок, с которого свисали голые лампочки. Но больше всего в глаза бросались стоящие у стен коробки и банки с краской, точно брошенные впопыхах, и металлические балки. Похоже, убежище действительно ещё не достроено, как и говорил Такеши.       — Так, мы на месте, — Такеши остановился около дверей и толкнул их плечом, открывая, и пропустил вперёд Цуну, — нам сюда.       — Ага…       Цуна бегло осмотрелся, подмечая убранство комнаты, более похожее на жилое — ковёр на полу, нормальная люстра и кресла. Даже вазу в дурацкий цветочек успел заметить, пока взгляд не застыл.       — Чаоссу!       — Реборн?.. — пробормотал Цуна.       В кресле у стены сидел живой Реборн в своём привычном костюме, соске на груди и федоре, глядя исподлобья. Леон приветливо помахивал хвостом с федоры. Сердце защемило, вот только Цуна, отвернувшись, направился к другому креслу и усадил в него Хаято; её голова упала на плечо.       — Обнимемся? — раздался голос Реборна.       Цуна послушно поплелся в сторону своего наставника, вот только происходящее дальше произвело на Такеши неизгладимое впечатление. Когда настоящий Реборн спрыгнул с книжного шкафа, целясь в Цуну, то тот, держа на руках копию Реборна, крутанулся на месте и отошёл на два шага назад.       — Хреновые у тебя приветствия, Реборн, — вздохнул Цуна и принялся вертеть игрушку у себя в руках, игнорируя странный костюм Реборна.       — Мне нужно было убедиться. — Реборн запрыгнул в кресло, где ещё недавно сидела игрушка-копия.       — В чём же? — Цуна бросил на него недовольный взгляд.       — Потом узнаешь.       На Реборне был надет странный костюм то ли какого-то белого зверька, то ли инопланетянина, но длинный хвост как у рептилий был в комплекте. Жёлтая соска всё также надета на груди, но на этот раз её покрывала прозрачная сфера.       — Очередной косплей? — Даже не удивился Цуна, привыкший к подобному виду своего странного наставника. Очень кстати на одной из коробок, которые и тут стояли у стен, он заметил плед. Взяв плед, Цуна подошёл с ним к Хаято и закутал её в него, как гусеничку, предварительно сняв мокрую толстовку.       — Нет, просто специальный костюм. Барьер снаружи опасен для Аркобалено, а я не хочу заболеть.       Цуна коснулся влажных волос Хаято, думая, что их надо бы высушить. Он очень боялся, что она заболеет. Реборн и его видуха — последнее, что сейчас его волновало.       — Такеши, а… — Цуна обернулся и заметил, что Такеши так и застыл в дверях с Лал на руках. Весь его вид говорил об озадаченности. — Ты чего?..       Такеши замотал головой и поспешно шагнул в комнату, после чего осторожно уложил Лал в соседнее с Хаято кресло. Получилось так, что девушки заняли по креслу, а последнее, третье, оккупировал Реборн.       — Да не, всё нормально. Ты чего-то хотел?       — Да! — опомнился Цуна. — Я знаю, что при переохлаждении нужны грелки… И волосы бы ей высушить…       — Понял, сейчас принесу, — всё ещё как-то странно поглядывая на Цуну, Такеши закивал и ринулся прочь из помещения.       В комнате осталось четверо, вот только в сознании находились Цуна и Реборн. Цуна решил присесть на подлокотник кресла с Хаято, и когда сел, то понял, что устал, как собака. Голова была кругом от избытка событий. Он прикрыл глаза, мечтая просто поспать.       — Цуна, — позвал Реборн.       — Что? — не открывая глаз, отозвался Цуна.       — Ты любишь Кёко?       Цуна аж возмущённо разомкнул веки и довольно раздражённо уставился на Реборна.       — Ты меня сейчас так подколоть решил?       — Просто ответь, — почему-то настаивал Реборн, и Цуна решил ответить только потому, что тот выглядел сейчас до крайности серьёзным:       — Ты прекрасно знаешь, что уже давно нет. Все мои мысли о Хаято-сан.       — А что думаешь о мафии? — Прозвучало насмешливо.       — На банане я её вертел, но Доном стану. Сам знаешь из-за кого. Что за дебильные вопросы?       Реборн одарил его хитрой улыбкой.       — Говорю же, проверял. Но теперь я спокоен.       — Да бли-и-ин, опять эти твои шуточки… — Цуна закатил глаза к потолку.       — Как ты попал в будущее, Цуна?       — Опять вопросы?.. — заныл Цуна. Но всё же ответил: — Это была не Базука, но что-то похожее. Я слышал лишь хлопок, а потом очнулся в тёмном гробу. По прошествии пяти минут в прошлое не вернулся, так что без понятия.       — Ясно, со мной также. Но это не единственная странность, Цуна. Ты обращал внимание на деревья?       Сперва Цуна хотел огрызнуться, чтобы Реборн завязывал уже, но так и не проронил ни слова. Их взгляды пересеклись. Рот Цуны безмолвно раскрылся. Одна простая истина как-то подозрительно укрылась от него.       — Мы были в лесу, но деревья зелёные… Неудивительно, что мне было нормально в одной футболке… — опешив, пришёл он к выводу.       — Верно, — мрачно согласился Реборн. — Уже сезон момидзи для нашей части Японии, деревья должны окраситься в красный и жёлтый, но везде зелень. Цуна, — чёрные глаза отражали тревогу, — тут сейчас сентябрь.       — К-как так могло случиться?..       — Это будущее спустя девять лет и одиннадцать месяцев.       Глядя на Реборна, одетого в дурацкий костюм, Цуна пытался обмозговать сказанное, но всё равно оно не укладывалось в голове.       — Но я рад, что вы попали в лес рядом с убежищем, а не куда-нибудь ещё, — неожиданно тепло произнёс Реборн.       — Ну, с Моской мы уже познакомились, — поморщился Цуна.       — Я не об этом.       Реборн, пошарив в кресле, достал пульт и направил его на висящий на стене экран с виду не совсем обычной плазмы. Раздался писк, и появилось изображение. Это был явно город в ночное время суток, вот только странный туман словно навис над постройками и мешал обзору. Реборн ещё раз нажал на пульт, и картинка сменилась. Это была Старшая Намимори, в которой учились Цуна и Хаято.       — Узнаёшь? — спросил Реборн у Цуны.       — Намимори. И? — не понял Цуна. — Я и без того уже заметил, что мы в Японии, хотя и не понимаю почему.       Реборн было открыл рот, но замолчал и приложил палец к губам. Цуна непонимающе склонил голову, но вскоре понял, почему. Всё же реакция у него была недостаточно хорошая по сравнению с Аркобалено Реборном. В коридоре раздались быстрые шаги.       — А вот и я, — немного взмыленный, в комнату ввалился Такеши. У него на плече висела связка из грелок, а к груди он прижимал несколько пледов и стопку одежды. — Старался не шуметь, чтобы ребёнка не разбудить…       — Ребёнка?.. — Цуна уставился на Реборна.       — Ямамото, не стоит шокировать парня. Ему ещё рано о таких вещах думать, — усмехнулся Реборн.       Такеши, неловко рассмеявшись, подал Цуне стопку вещей и грелки.       — Вы меня совсем за придурка держите? — обиделся Цуна.       — Сказать ему?.. — будто спрашивая разрешения, обратился Такеши к Реборну.       Эти подначивания и подколки уже порядком надоели. Цуна, демонстративно повернувшись к ним спиной, вытащил из стопки полотенце и принялся вытирать голову Хаято, чувствуя, как взгляды прожигают дыру между лопаток.       — Говори уж, — великодушно разрешил Реборн.       Цуна смотрел на лицо спящей Хаято. Коснувшись её щеки костяшками пальцев, он отметил, что кожа холодная. Они с Хаято попали в это странное место — недружелюбный мир, таящий множество неожиданных тайн и новостей.       Оказывается, Хаято будущего не только беременная, но у них ещё и ребёнок. Цуна не знал, как ему на это реагировать. Ему через две недели должно было исполниться семнадцать, и пусть отношения с Хаято давно перешли в постель, об отцовстве он и не думал. А тут…       Ребёнок, да?       — Цуна? — позвал его Такеши.       — Девочка или мальчик? — не поворачиваясь, спросил Цуна, чувствуя себя при этом странно.       — Девочка. Её зовут Мауриция, но мы зовём Мао. Ей пять.       «Как Ламбо», — с облегчением выдохнул Цуна. Не нужно менять пелёнки — и ладно.       Но ребёнок… Узнать о своём будущем, о том, что у тебя есть дочь… К такому Цуна не был готов. Пять лет — это уже сознательный возраст, целая личность. Ламбо и И-Пин в этом возрасте понимали слишком многое.       — Ты как, братишка? — Такеши подошёл к Цуне и положил ему руку на плечо.       — Да нормально. Хаято-сан, как проснётся, наверное, скажет, что это очень спойлерно, — поведя плечами, усмехнулся Цуна.       Это будущее такое странное. Оно пугало, загоняло в тупик.       — Цуна! — голос Реборна прозвучал жёстко, разрывая пространство. — Мы уже в это втянуты. Нам придётся. Все ключевые базы Вонголы по всему миру одновременно атакованы, и Намимори не исключение. Здесь скрываются жена, мать и дочь Десятого Вонголы. Что бы ты не думал…       — Я понимаю. — Лицо Цуны скрывала упавшая длинная чёлка. Голос звучал ровно. — Мы необычно попали сюда. Я понимаю. Правда. На Вонголу пошла охота?       — Цуна… — Рука Такеши на плече дрогнула.       — Я видел гроб с гербом Вонголы… Я должен заменить мёртвого будущего себя? Забавно… — Цуна сжал зубы и вцепился пальцами в подлокотник. — Заменить Десятого, что-то сделать, в одночасье стать отцом… Что же вы своего босса не уберегли?       Рука Такеши соскользнула с плеча Цуны и плетью упала, задевая карман пиджака. Взгляд Такеши наполнился печалью.       — Мне жаль… — Тихо прозвучало в тишине.       Цуна яростно опустил кулак на подлокотник кресла.       — Да к чёрту извинения… Это же мафия…       …Сидя на стуле перед кроватью, на которой лежала закутанная в пледы Хаято, Цуна пытался переварить происходящее. Сна не было ни в одном глазу, хотя ещё недавно его скашивало. Оказавшись наедине со своими мыслями, Цуна погряз в думах.       Им временно выделили небольшую комнатку с двухъярусной кроватью, столом и парой стульев. Условия были почти спартанскими, но они и не на курорте, чтобы шиковать. Цуна уложил Хаято на первый ярус, а сам устроился на втором, но проворочавшись и так, и эдак, он спустился по лесенке вниз и, придвинув стул, сел рядом с Хаято.       «Что тебе сейчас снится, Хаято-сан?» — подперев щёку рукой, подумал Цуна.       Этот мир готовил суровые испытания. Мильфиоре обладали пугающей мощью и стремились к ещё большей власти — мировому господству. Цуна узнал, что он-из-будущего погиб, когда главный штаб Вонголы был окружён, и Дона вызвали для переговоров. Вот только не было этих переговоров, а его, Цуну, убили.       «О чём будущий я только думал?» — взвыл Цуна, пряча лицо в ладонях.       Вонгола подала апелляцию и всячески пыталась выйти на переговоры, но Мильфиоре игнорировала все обращения и начала полномасштабную военную кампанию против Вонголы. Многие люди, которые были на стороне Альянса, были убиты. Планировалось убивать всех и каждого, кто хоть как-то связан с Вонголой. Хаято с Такеши, мамой и маленькой Мао с Ламбо в сопровождении Фууты и И-Пин бежали в Японию, взяв с собой немного вещей и гроб с мёртвым Цуной, собираясь его похоронить по-человечески, а не так, как над мёртвым хотели надругаться враги.       Теперь каждый, кто был на стороне Цуны и связанных с ним людей, мог оказаться мишенью. Друзья из школы, случайные знакомые… Все.       Хранители были разбросаны по миру. Кёя, скорее всего, защищал клан Хибари в Токио. Где носило Рёхея и Мукуро — Цуна и вовсе был пока без понятия. Но ему, заменяя погибшего Дона, придётся брать ситуацию в свои руки.       Цуна действительно поднял руки и выставил их перед собой. Голубой камень на перстне тревожно мерцал в ночном сумраке. Свет был выключен, но глаза привыкли к темноте. Кольцо Неба Вонголы сковало Цуну раньше времени. Крошечный перстень, но по ощущениям как тяжёлые колодки.       Пока Такеши встречал Лал, Ламбо и И-Пин спасали Кёко, Хану и Хару. От них ожидался звонок по линии, но они не выходили на связь. Фуута и Бьянки собирали информацию и вскоре должны приехать.       Отец Такеши и ещё многие погибли.       «Даже отец… Скорее всего…»       Кусая губы, Цуна сдавленно шмыгнул. Из глаз, оставляя влажные дорожки, хлынули слёзы.       Мафия. Её законы. Совершенно незнакомый мир. Цуна только начал с ним знакомиться, планируя постепенно осваиваться до и после предстоящей церемонии наследования. А что теперь?       Разомкнув руки, пытаясь прийти в себя, Цуна вновь уставился на кольцо Неба, не понимая одного: зачем будущий он уничтожил кольца Вонголы, если это такая огромная сила в мире через десять лет?       — Бред какой-то…       Цуна поднялся со стула, собираясь всё же пойти спать, перед этим зайдя в уборную. Стоило ему раскрыть дверь в коридор, как внезапно в ноги что-то бросилось, и свет автоматически включился под самым потолком, освещая пространство.       — Папа! Папа! — раздалось снизу звонко, радостно-радостно.        Опустив взгляд, привыкая к освещению, Цуна увидел каштановую макушку. Взлохмаченные волосы стояли дыбом слишком знакомо.       — Ты… — голос Цуны дрогнул; сна как не было, — Мао, да?..       Кроха, обнимавшая его ноги, подняла личико, и Цуна ужаснулся похожести ребёнка на себя в детстве.       — Мама и бабушка сказали, что ты улетел высоко-высоко на небо, но я не поверила! А тут… Я почувствовала тебя, папа!       Цуна ошарашенно смотрел в до боли знакомые карие глаза — такие, какие он видел ежедневно в отражении, и его замутило. Мауриция была слишком похожа на него, Цуну, и это даже пугало.