Вы очень хороший человек

       — Я посижу с ней, Альбус, — тихо сказал Северус директору, но его взгляд был прикован к маленькой девочке, которая лежала на кушетке с широко открытыми неподвижными глазами. В руке она судорожно сжимала маленькое зеркальце, треснувшее ровно посередине.        — Спасибо, мой мальчик, — прошептал Дамблдор, вытирая слёзы белым платком. — Но… Почему зелье не подействовало сразу, как на остальных пострадавших?        — Я не знаю, директор, я не знаю…       Он действительно не мог понять: почему Грейнджер до сих пор не очнулась? Все окаменевшие, без исключения, давно были в своих кроватях, отдыхая от праздничного пира в честь победы Поттера над василиском. Даже кошка завхоза уже бегает, пугая и детей и взрослых своим сумасшедшим взглядом. А девочка — без изменений.        — Северус, если состояние мисс Грейнджер изменится — сразу же сообщи мне. Если что, то я у Минервы: она там с ума сходит от волнения. И Гарри тоже, и мистер Уизли…       Профессор лишь кивнул, даже не посмотрев на уходящего Альбуса. Он думал.       О том, почему Грейнджер не очнулась после принятия зелья; о том, что она была последней жертвой змейки Слизерина; о том, что треснувшее зеркало приносит беду…       Внутри было как-то нехорошо. Он не боялся, нет, конечно, нет… Но переживал, переживал за эту невыносимую всезнайку, которая его не слушается, помогает своим друзьям…       И тогда, когда Филч нашёл её возле библиотеки со стеклянными глазами, смотрящими в никуда, тоже не боялся. Только сердце на миг остановилось: мужчине показалось, что она мертва. Он не боялся, нет, конечно, нет…       Северус неспешно поднялся с кресла и подошёл к шкафчику. Открыв дверцу, он увидел десятки бутылок. Выбрав одну из них, он произнёс:        — Коньяк. Пойдёт.       Лёгким движением руки он откупорил бутылку. Не найдя поблизости стакана, мужчина хлебнул прямо из горла. Оставив бутылку, он подошёл к стульчику возле кровати ученицы. Гермиона была бледной, с синими бескровными губами и тусклыми карими глазами, в которых застыл ужас и удивление.       Мужчина немного отодвинул одеяло, которым была укрыта девочка. Пальцы правой руки дотронулись до впалой щеки, потом до виска, открытого лба… Без изменений, всё без изменений…        — Что же вы меня мучаете, мисс Грейнджер? Я, может, устал — спать хочу. А вы? И так уже месяц не просыпались и до сих пор спите…       Он знал, что она не слышит. Более того, если бы она слышала — он бы никогда такого не сказал. Но имитация диалога успокаивала, отрывала от невеселых мыслей.        — Что же вы не засыпаете меня вопросами? Не используете свой недюжинный ум? Знаете, а Гриффиндор снова выигрывает: ваш друг покорил сердце директора во второй раз. Ну же, поздравьте и вы его!       Тишина. Тихое дыхание профессора Снейпа и тиканье часов разрушают гармонию майской ночи.        — Молчите. Лучше бы вы молчали на моих уроках, а не шептали подсказки Лонгботтому.       Взгляд профессора прошелся по лицу Гермионы: маленький носик, сухие губки, два передних зуба длиннее, чем надо.       Вспомнилось, что эти самые губы целовали его несколько лет назад, а этот девичий носик всего год назад утыкался ему в шею.       Снейп отвернулся от ученицы и стал смотреть в окно. Ночной Хогвартс был невзрачен. Старые стены, деревянные рамы окон, ржавые шпили башен…        — Всё лежите, да? А как же занятия? Хотите потерять звание самой умной ученицы Хогвартса?       Без ответа. Разговор сам с собой.        — А вам и терять нечего. Какая вы умная! Что вы знаете? Теорию второго курса? И всё! А вы знаете, как сварить зелье живой смерти? Или зелье удачи? А, может, сварите мне любовное зелье? Куда вам! Вы только Многосущное зелье сварить смогли. И то: превратились в кошку…       Снейп закрыл глаза так, что разноцветные пятна кружились перед ним.        — А хотите сказку? Прошлый раз вы хотели. А теперь хочу я. Не расскажете? Ну, тогда я сам. Получайте.       Мановением руки он призвал бутылку с алкоголем и, выпив ещё порцию, начал рассказ:        — Жил был мальчик. Его отец много пил, а мать только плакала, получая побои от мужа. А мальчик этот любил девочку. Красивую, добрую, нежную, как белый цветок лилии. Родители у неё были богатыми, а она росла счастливой. А ещё она дружила с этим мальчиком. Гуляла с ним, держала за руку, улыбалась, целовала в щечку, прямо как вы, мисс Грейнджер, меня. А мальчик был рад: он думал, что девочка тоже его любит. Но позже появились другие мальчики — они… невзлюбили бедного мальчика, а вот девочка им понравилась. Особенно одному оленю. А потом и девочке понравился олень. А мальчик остался один. И стал этот мальчик глупым и злым. И сделал много плохих вещей…       Горькая ухмылка появилась на лице у Северуса. Мужчина снова потянулся к бутылке и, выпив до дна, сказал:        — Ну как вам сказка, мисс Грейнджер?        — Очень грустная, профессор, и непонятная.       Тихий голос прозвучал для мужчины как гром среди ясного неба. Весь хмель сразу выветрился, как только профессор увидел внимательные карие глаза, которые смотрели на него с интересом, и мягкую улыбку, которая бывает лишь у детей.        — Вы очнулись? — хрипло спросил Снейп, подрываясь с места.        — Да, я…        — Почему сразу не сказали? — недовольно спросил Северус: он и не думал, что его откровения будут услышаны.        — Я… заслушалась, профессор Снейп, — детское личико стало растерянным, а в глазах появилась вина. — Я очень хотела услышать, чем закончится сказка.        — Вы довольны?       Тон Северуса был резким и даже грубым: наивность ученицы его разозлила.        — Нет, то есть, да… Простите…        — Опять вы мямлите! Говорите толком! — прошипел профессор, уставившись на Гермиону.        — Я, правда, не хотела вас расстроить… Я…       В глазах заблестели слёзы обиды: девочка не ожидала такой реакции от человека, который вот пару минут назад хотел, чтобы она очнулась. Гермиона хоть и не могла двигаться, но всё слышала.        — Хватит реветь! Меня ваши слёзы совсем не трогают!       Он кричал на неё, хотя не имел права: она не виновата, что услышала личную для него информацию. Виноват он сам, да ещё чертов алкоголь, который развязал язык.        — Вы такой, потому что я грязнокровка? — тихо спросила она, утирая слёзы. — Мне Малфой сказал… что таких, как я, никто не любит. Вы тоже не любите… Простите…       Снейп стоял, открыв рот от удивления. Да он бы никогда… Он даже не думал… Опять этот Драко…        — Вы о чём? Причём здесь…        — Не надо, — прошептала Гермиона.       Девочка, пряча глаза, развернулась к стене и, накрывшись одеялом с головой, затихла.       Северус так и стоял, растерянно смотря в спину ученице. Обиделась. На него. Из-за Малфоя. Прекрасно.       Тихим шагом он приблизился к кровати Гермионы и осторожно присел рядом с ребёнком.        — Мисс Грейнджер! Мисс Грейнджер!       Она не отвечала. Просто тихо сопела от нехватки кислорода, свернувшись калачиком.       Вот опять он виноват! А ведь в этот раз он даже не произнёс этого слова! Нужно было вспомнить о своей гордости и уйти к Дамблдору, чтобы сообщить о новости. Но… Маленькая фигурка под больничным одеялом не давала покоя.       Тяжело вздохнув, Снейп, преодолевая ярое сопротивление ученицы, убрал мешающее одеяло в сторону и посадил шипящую Гермиону себе на колени.        — Тихо, успокойтесь, быстро!       Девочка послала сердитый взгляд преподавателю и отвернулась, но больше не двигалась.        — Вот так, хорошо. А теперь слушайте. Я ничего не имел такого в виду, что бы там не говорил ученик моего факультета. Это первое. Второе. Мне всё равно, кто вы там: магглорожденная, полукровка или чистокровная. Все дети для меня равны… в этом плане. И третье. Я прошу прощения: я не имел права на вас срываться. Простите.       Больше говорить он не собирался: унижений для него на сегодня достаточно. Гермиона тоже молчала, вероятно, обдумывая его слова. Наконец, справившись с волнением, она повернулась к мужчине и, пряча…улыбку, произнесла:        — Я вас прощаю.       А потом, всё же не удержавшись, рассмеялась тихим заливистым смехом.       Мужчина лишь ухмыльнулся, глядя на весёлую Гермиону:        — Мечтали, наверное, два последних года об этом?        — Нет, что вы! Я просто… не могла и представить… вас таким… — простонала девочка от смеха.        — Это каким? — подняв брови, переспросил мужчина. — Жалким?        — Нет. Таким… хорошим!       И в доказательство своих слов крепко обняла Снейпа, а потом, чуть отстранившись от него, коснулась губами его подбородка.        — Мисс Грейнджер… — что-то хотел сказать Северус, но очередной поцелуй в щеку заставил его на некоторое время замолчать.        — Я сниму с вас баллы, — еле слышно прошептал учитель, смотря прямо в глаза ученице.       Гермиона приняла сосредоточенный вид, явно над чем-то раздумывая, а потом, решившись на отчаянный шаг, легко поцеловала мужчину в краешек губ.        — Минус один балл с Гриффиндора.       Гермиона только кивнула и отвернулась.       — Вам пора уже спать.        — Опять?        — Снова, мисс Грейнджер, снова.       Девочка опять кивнула и осторожно слезла с колен преподавателя. Затем быстро легла и, прошептав «спокойной ночи», укрылась одеялом.       Северус в последний раз посмотрел на ученицу и, встав с кушетки, пошёл к двери. Уже открывая дверь, он внезапно спросил:        — Чем сказка была непонятна для вас?       Почти сразу он получил ответ:        — Так ведь олени… Они не могут быть людьми… А вы сказали: девочка понравилась оленю…       Губы профессора зельеварения скривились в усмешке: мисс Грейнджер была ещё слишком мала, чтобы знать о людях-оленях. А Поттер был настоящим оленем.       Ничего не ответив, он вышел в коридор: нужно было идти к Альбусу.       Доходя до директорской горгульи, Снейп прошептал:        — Вы правы, мисс Грейнджер, непонятная сказка. Два балла Гриффиндору!       Два алых камешка перекочевали с нижней части часов в верхнюю. Впервые в истории профессор Снейп засчитал Гриффиндору дополнительные очки. Точнее, одно очко. Но об этом никто не узнает…